шерлок bbc

Антея нервно крутила в пальцах смартфон. Причина для тревоги и растерянности была более чем основательная — Майкрофт Холмс вновь затребовал досье Джона Ватсона, но на этот раз не через Антею, а через другого референта. Намерения мистера Холмса очевидны: он хочет оградить младшего брата от контактов с Джоном. Антее исчезновение из сложного уравнения её отношений с Ватсоном такого малопонятного икса как Шерлок было как нельзя кстати, но становилось страшно за Джона — мистер Холмс мог переусердствовать в предосторожностях. «Ватсон живёт с Донован, — размышляла Антея. — Все говорят об их скорой свадьбе, но, судя по тому, как забеспокоился мистер Холмс, у Джона и Салли не всё гладко, что дало Шерлоку основания надеяться на их разрыв. Этот псих даже пошёл на то, чтобы попросить лондонского мэра отправить Салли Донован в двухнедельную командировку. Мэр кое-чем обязан Шерлоку, но это обязательства ровно на одну услугу, и то, что Шерлок потратил её на нейтрализацию Донован, говорит о чрезвычайной серьёзности его намерений. Двухнедельная командировка... Умно. Если бы Донован перевели в другой город, Джон поехал бы за ней. Да и вопросов много возникло бы. А двухнедельное отсутствие невесты не вызывает подозрений и в то же время является достаточным сроком, чтобы отбить жениха. Что я и сделаю. Имею полное право — мне предложение Джон сделал раньше. И я не сказала "нет". Нас разлучила нелепая случайность, но теперь я всё исправлю. Конкуренции Шерлока можно не бояться, мистер Холмс своего чокнутого братца и на милю к Джону не подпустит. Как и Джона к нему». Оставалось решить проблему с Майкрофтом Холмсом, который Джону отнюдь не симпатизировал. «К сожалению, мистер Холмс слишком умён и хитёр, он мгновенно почувствует любую попытку манипуляции. И уволит. Надо придумать что-то очень тонкое». ............. ............. Вызов в армейскую контрразведку не столько встревожил Джона, сколько удивил — зачем им нужен отставной лейтенант медицинской службы? ...Допрос вёл офицер в штатском, не удосужившийся сообщить Джону своё имя и звание. — Мистер Ватсон, вы знакомы с полковником Себастьяном Мораном? — Он служил при штабе гарнизона, где находился наш госпиталь. — В каких вы были отношениях? Джон посмотрел на следователя с изумлением: — Какие могут быть отношения у лейтенанта медкорпуса со штабным полковником? Никаких. — Но ведь это из-за него вы чуть не угодили под трибунал, когда устроили драку и сломали Морану челюсть. — Это была случайность. Я случайно узнал о его причастности к работорговле, и другого способа остановить Морана у меня не было. Да и у вашей службы тоже средств было крайне мало, если вместо того, чтобы отдать Морана под трибунал, его всего лишь вышибли в отставку. — Мистер Ватсон, вы ведь и до того общались с Мораном, — обвиняюще сказал следователь. Джон не испугался — тон ничего не значит, армейские следователи только так и разговаривают. А потому ответил спокойно: — Общением это сложно назвать. На пустыре неподалёку от штаба было что-то вроде тира. Неофициально, просто чтобы штабники могли спустить пар и похвастаться, что тоже стрелять умеют. Обычной субординации там не соблюдалось, всё определялось мастерством в стрельбе. — И насколько хорошо стрелял Моран? — Превосходно. Он был в первой тройке, соперничал за титул гарнизонного чемпиона с профессиональным снайпером. — Тогда как вы, мистер Ватсон, стабильно держали третье место. Джон пожал плечами. Умение хорошо стрелять было для него не целью, а одним из средств помощи, к тому же не самым ценным — врачебные навыки для спасения жизней несоизмеримо важнее. Следователь спросил: — Насколько хорош Моран в рукопашной? — Весьма посредственен. Если у меня физподготовка была добротный середнячок, то он не тянул и на это. Типичный штабист. Но стреляет действительно очень хорошо. Извините, сэр, а Моран опять что-то натворил? — Это мы и выясняем. Вы свободны, мистер Ватсон. ............. ............. — Донован, — окликнул Салли её коллега, — о твоём Джоне опять в газете пишут. Вот, смотри. Салли пробежала взглядом заметку. Вроде бы ничего особенно, обычная статейка из раздела «Новости спорта» — анализ успешной игры Джона Ватсона на кубке Чеда, оценка его шансов войти в первую пятёрку на кубке Стоунхилла. Проблема в том, кубок Чеда — в отличие от кубка Стоунхилла — мелкое районное состязание, которое никак не может привлечь внимание тех, кто интересуется спортивной жизнью Лондона. Салли отдала коллеге газету, прошла к своему столу, села, шевельнула мышкой. На экране появился файл с недописанным отчётом. Но Салли было не до работы. «Почему появилась статья? Один раз это можно было бы объяснить благодарностью — сам репортёр или кто-то из его любимых родственников был пациентом Джона, Джон спас ему жизнь и, когда представился случай, репортёр похвалил доктора. Но тогда логичнее было бы хвалить Джона именно как врача, а не бильярдиста. Разве что репортёр — фанат бильярда, и когда увидел, что человек, спасший ему жизнь, занялся этим спортом, то обрадовался и написал о Джоне хвалебную статью, благо основания были. Однако появление второй заметки отметает такую версию напрочь. Это заказ. Причём довольно дорогой, ведь "Лондон Ньюс" — серьёзная солидная газета, а не жёлтая дешёвка вроде "Лондон Стар", куда за гроши можно пропихнуть всё, что угодно. Но кому и зачем понадобилось оплачивать пиар Джона? Не нравится мне это, очень не нравится». ............. ............. Майкрофт читал досье Джона. На первый взгляд ничего особенного. Отец — инженер-электрик, мать — экономист. Когда Ватсону было два года, семья переехала в Австралию — школьный друг отца, сделавший карьеру на приисках и ставший одним из вице-директоров золотодобывающей компании, пообещал ему хорошую должность. Но друг за день до приезда Ватсонов погиб в автокатастрофе, и Ватсон-старший стал не начальником, а рядовым инженером, каких в компании полсотни. Зато Австралия пошла на пользу миссис Ватсон — устроившись вместо престижного магазина, как хотела вначале, в захудалую брокерскую контору, дама обнаружила у себя талант к биржевой игре и вскоре выкупила контору, превратив её в дальнейшем в преуспевающую фирму. Но брокер — работа нервная, и миссис Ватсон скончалась от инфаркта в весьма молодом возрасте. Джону тогда было тринадцать. Интересный факт — за месяц до смерти матери Джон Ватсон лишился невинности в объятиях её чернокожей секретарши. Девице было двадцать три и на отсутствие успешных кавалеров она не жаловалась. Чтобы дама отвергла их ради тринадцатилетнего сопляка, Джон Ватсон должен был быть весьма интересным парнем. Майкрофт внимательно рассмотрел фотографию тех лет. Ватсон выглядел старше своего возраста, обаятельно улыбался и, несмотря на заурядную внешность, выглядел весьма сексуально. («К тому же, — вспомнил Майкрофт, — в блоге один из его армейских сослуживцев называл Ватсона Казановой и, приглашая в гости, предупреждал, чтобы тот не пытался заигрывать с его женой. Хотя война и сильно потрепала Ватсона, вряд ли полностью лишила привлекательности и умения соблазнять»). После смерти миссис Ватсон мистер Ватсон спешно продал её фирму и вернулся в Лондон, где целиком и полностью ушёл в работу, почти не появляясь дома. Судя по всему, он так и не смог справится с болью от потери жены, спрятался от неё в работе, как некоторые вдовцы прячутся в пьянстве. Семья была весьма обеспеченной, но стараниями Гарриет Ватсон очень быстро обеднела. Майкрофт только головой покачал, видя суммы компенсаций владельцам кафе, пабов и боулингов, которые Ватсон-старший выплачивал за «отжиги» дочери в компании таких же пустоголовых бездельников обоего пола. А Джон прилежно учился, вёл домашнее хозяйство, иными словами — единолично распоряжался отцовской зарплатой, и вытаскивал сестру с вечеринок домой. («Лидерские качества, — мысленно отметил Майкрофт. — Неявные, но действенные»). В выпускном классе Джон Ватсон получил грант для университета, который успешно подтверждал каждый год. Интернатура, в период которой он пережил неудачный роман, самостоятельная практика. («Роман гомосексуальный, а разрыв по инициативе Ватсона») Болезнь отца, нужны деньги на дорогие лекарства и, как следствие, армейский контракт Джона. — Как врач мог оказаться на передовой? — спросил Майкрофт референта. — Вроде бы в армии Великобритании их туда не пускают. — Сэр, система военной медслужбы в любой стране мира одинакова. Непосредственно на поле боя солдаты сами перевязывают лёгкие раны, повреждениями посложнее занимаются санинструкторы — те же солдаты, но обученные более квалифицированной доврачебной помощи. Они же вытаскивают раненых в полевую медсанчасть, где работает фельдшер. Его задача не столько лечить, сколько подготовить раненых к транспортировке в тыл, в госпиталь, где и будут проводиться операции и другая медпомощь. Соответственно, у санинструктора боевая подготовка выше медицинской, а у военфельдшера боевая и медицинская подготовка одинакова, ведь фронтовая обстановка нестабильна, и тыловая позиция в любую минуту может стать полем боя. И тогда фельдшер должен будет защищать раненых. У военврачей боевая подготовка обычно чисто символическая, ведь им не приходится воевать. — Так значит в медсанчасти раненых не лечат... А если раненый нетранспортабелен? Если он умрёт по дороге? — Всё равно отправят, руководствуясь принципом «А вдруг дотянет до госпиталя?». Расходовать же на полевую медсанчасть дорогое оборудование и высококвалифицированный персонал слишком расточительно. Но иногда туда могут послать и свежеодипломленных врачей. Обычно такое случается из-за паскудности характера главврача госпиталя, который сам пороха никогда не нюхал, но считает своим долгом ознакомить с этим запахом каждого из подчинённых. Это противозаконно, но случается нередко. Майкрофт продолжил чтение. Ватсона довольно скоро перестали отправлять в полевую медсанчасть — он оказался способным хирургом, рисковать которым было бы глупо. Но получить боевой опыт доктор успел, и мясорубка, в которой оказались британские части в битве при Майванде, не произвела на него такого же сокрушительного впечатления, как на сугубо тыловых врачей. При эвакуации госпиталя доктор Ватсон наотрез отказался уйти, мотивируя свой поступок тем, что легкораненые смогут позаботиться о тяжёлых, а все хоть сколько-нибудь боеспособные люди должны прикрывать их отход. («Так вот откуда хромота, слишком тяжёлая для той раны, которую он получил. Это действительно психосоматика. Из-за ранений данная самому себе установка "Не отступать!" обернулась постстрессовым расстройством, которое мешало ходить»). Вместе с ранеными эвакуировали и важные документы. Дело обычное, но кто-то из офицеров, наверняка давно уже работающий на талибов, сдал эту информацию своим хозяевам. Эвакуационная группа и раненые были уничтожены. Подвиг тех, кто остался прикрывать их отход, оказался напрасным. («Поэтому Джон Ватсон столь остро реагирует всё, что так или иначе связано с предательством. И ночные кошмары оттуда же — подсознательно доктор чувствует вину за то, что не смог защитить пациентов. Хотя умом и понимает, что ничего не мог сделать»). Майкрофт закрыл досье. Выводы неутешительные — Джон Ватсон не только весьма привлекателен сексуально, но и твёрд характером, отважен, честен, не боится быстро принимать решения и брать на себя ответственность, не теряется в стрессовых ситуациях. При этом выдержан, добр и приветлив. К тому же умеет лидировать, не выставляя главенства напоказ. Рядом с Ватсоном спокойно, надёжно и уютно. Неудивительно, что Шерлок так сильно к нему привязался. Гораздо сильнее, чем ко всем своим предыдущим увлечениям. «Джон единственный, кто может уговорить Шерлока нормально покушать и заставить прибраться в квартире», — вспомнились Майкрофту слова миссис Хадсон. Значит, хронически неуправляемый Шерлок настолько сильно увлечён Ватсоном, что даже согласен ему подчинятся. Скверно. Такого с братом ещё не было. И разрыв с Ватсоном он переживал несоизмеримо сильнее, чем все предыдущие расставания. А ведь они даже не были любовниками — просто соседи, коллеги. Во всяком случае, именно так воспринимал их отношения Ватсон, и мнение менять не собирался категорически. Шерлок хочет вернуть Ватсона — пусть даже как просто приятеля, заранее соглашаясь не претендовать на что-то большее. Зависимость брата от Джона Ватсона оказалась даже сильнее, чем опасался Майкрофт. И опаснее, потому что принесёт Шерлоку только боль. Ватсон вскоре опять бросит его — Шерлока все бросают, потому что никто не в силах терпеть его отвратительный характер. Второго разрыва со своим доктором брат не переживёт. Но даже если Ватсон проявит невиданную доселе выдержку и не сбежит от Шерлока, то будет встречаться с женщинами, ночевать у них или того хуже — приводить в свою спальню. А какой кошмар для Шерлока начнётся, когда Ватсон женится и переедет, навещая приятеля лишь изредка? ...Референт с опаской смотрел на помрачневшего мистера Холмса. Пусть номинально пост начальника аналитического отдела считается одним из самых мелких и незначительных в правительственной иерархии, но любой, у кого есть хоть немного мозга, поймёт истинный статус Майкрофта Холмса, количество сосредоточенной в его руках власти. — Сэр, будут какие-то распоряжения? — осторожно спросил референт. — Нет, вы свободны. Референт неслышной тенью выскользнул из кабинета. Майкрофт положил ладонь на папку с досье. От Джона Ватсона следовало избавиться как можно скорее, но сделать это надлежит так, чтобы Шерлок ни о чём не догадался. ............. ............. — Я ведь объяснял вам в прошлый раз, мэм, — говорил оперативник Антее, — в газетах, даже такого уровня как «Лондон Ньюс», нередко случаются накладки с материалом, когда латать дыру в вёрстке приходится любой хоть сколько-нибудь подходящей заметкой. — Но второй раз за месяц дыра появляется именно в разделе спорта, и латают её сообщением о Джоне Ватсоне. Даже не пытайтесь убедить меня, что это совпадение. — Вы хотите полной проверки, мэм? — Да. И немедленно. ............. ............. Джон ужинал в кафе неподалёку от поликлиники. Салли уехала в срочную командировку, позвонила ему уже из аэропорта. — ...Я не понимаю, какого черта мэру Лондона понадобилось поручать это дело именно мне, и откуда он вообще узнал о моём существовании. Обычно мэр просто приказывает командировать кого-нибудь из сотрудников, нисколько не интересуясь, кто именно будет выполнять поручение. — Салли, ты часто появляешься в прессе. Он мог запомнить. — Потому что попеременно с Лестрейдом выполняю работу за пресс-секретаря. Этой тупой ленивой корове место в архивах «Сана», а не в пресс-службе Скотланд-Ярда. Но в глазах мэра работа с прессой нисколько не выделяет меня среди множества других сержантов. Он не различает нас ни в лицо, ни по именам. — Солнышко, — утешающее сказал Джон, — это всего лишь две недели. Но я буду очень скучать. — Я тоже, милый. — Позвони, как приедешь. — Обязательно. Джон убрал телефон, вздохнул. Без Салли стало тускло. И напрягся, почувствовав то, чего в Лондоне быть не должно — взгляд через прицел. Это умеет любой, кто побывал на войне — чувствовать близкую опасность. Но кто может охотиться за ничем не примечательным муниципальным доктором, кому он нужен? Тем более, что взгляд через прицел Джон за последний месяц чувствовал не в первый раз и даже не в десятый. «Неужели у меня паранойя?!»