Клятва кровью сквозь века

      Рассветное солнце оживляло библейские лики на витражах белоснежного собора. Весь воздух в нём хранил величественное и плотное молчание. В эту тишину юный Франциск вторгался своим желанием жить, дышать и воевать. Он будет побеждать, но и будет побеждён. А пока юноша лишь идёт по мраморным узорчатым плитам к алтарю, а цветные лучи играют с его золотыми волосами. Юноша преклоняет колени перед епископом, клянётся на ветхом переплёте Библии в верности своему Отечеству. И старик-епископ на секунду смыкает силовые линии судьбы и своим старческим глубоким голосом кладёт начало вечной битвы: - Посвящаю Франциска Бонфуа, сына Рима и Галлии, в рыцари. Бонфуа хотел фыркнуть, услышав про отца, но ритуальная пощечина остановила его. Щека горела, а грудь переполняли гнев и торжество. Всё вокруг померкло, в черепной коробке стучало только одно слово: «Рыцарь». Холодным лязгом сталь коснулась доспехов на плече, а затем священник поднял юношу и вложил в его правую руку меч. - Встань, ты стал рыцарем, но не забывай о клятвах в час веселья. Первая клятва – это верность своему слову. Его окружили товарищи по оружию. Вторую клятву рыцарь может дать своей даме, чьё имя будет шептать, сжимая в руках меч. На его плечо накинули шёлковое полотно с вышитыми золотыми лилиями. Третье – рыцарь уважает чужую клятву. Достойный противник достоин уважения, достойный друг достоин уважения вдвойне. В него почти насильно влили бокал вина, от смеха и радости звенело в голове. И воздух будто бы стал во сто крат слаще, может, от хмельного глотка. Спускаясь по ступеням, держа руки на плечах друзей, слегка покачиваясь, Франциск не сразу вспомнил, что его ждёт очень дорогой для него человек. В груди неприятно щёлкнуло, кто же всё-таки его союзник: он или они? Антонио, заметив задумчивый взгляд юноши, нарочно громко крикнул: - Эй, Франциск, погляди, кто тебя встречает. Тут и не поймёшь: нищий это или твой бедный demoiseau*. Все рыцари загорланили, отшучиваясь по-французски, для них оруженосцы - почти как чернь. Бонфуа не посмел засмеяться, но позволил себе легкую улыбку. Он заставил себя выглядеть уверенным и радостным, когда шёл к Артуру, который прислонился к стволу дуба. Его зелёные глаза стали ещё ярче от гнева и губы сжались в тонкую белую линию. А Англия ведь снял свой страшный зелёный балахон, и надел платье, подаренное Францией. Жаль. - Прости за Антонио, он говорит, не думая. Знаешь, это ведь горячая южная кровь. - Ты давно не приходил в наше место. Духи говорят, что ты уже другой. Франциск невольно коснулся золотого крестика на шее. - Артур, тебе стоит завязывать со своими феями. Ты теряешь чувство реальности. Новый мир, новая религия и… новые союзы. - Ты будешь отрицать, что видел их? Артур опустил голову, предательство жгло похлеще расплавленного железа. Франциск стыдливо отвёл глаза, и мельком оглянулся на шумную толпу. Лучше ему не замечать тот легкий шлейф разноцветной пыльцы за хрупкими созданиями. В конце концов, это можно забыть, сослаться на глупые детские мечты и прекрасное воображение. - Нет, я их не видел. Их не существует. Артур презрительно вздёрнул нос и свёл тёмные брови к переносице. - Вот как ты заговорил? Ты обещал, что мы останемся друзьями, даже если наши страны будут воевать. Англия презрительно сплюнул и грозно замер, ожидая ответа. Он был прав, но только Франция был старше и игры престолов уже затягивали его в своё тёмное болото интриг. А там уж дружба, обещания – пустые слова. Франциск сильно упал в своих глазах, но он смахивал всё на смену ценностей. А Артур впервые посмотрел на друга детства иным взглядом. Да, теперь он рыцарь, его юное гибкое тело покрывают прекрасные доспехи, а на плече изящными складками лежит знамя. А что до Англии, то он всё ещё с запутанными длинными волосами, которые Франциск всегда норовил причесать, погладить, да и распутать. В последние годы юноша много рассказывал про рыцарские баллады, турниры, прекрасных дам, и появлялся всё реже, оставляя фейри в злом недоумении. Мир меняется, он прав. Не дождавшись ответа, Артур, до крови сжав кулаки, сказал: - Воля твоя, но запомни, я свяжу нас клятвой. Сейчас возвышаешься ты, но придёт время и стану выше я. Ты наслаждаешься свободой, придёт время и я отниму её у тебя. Ты дорожишь родными и близкими, придёт время - я уничтожу и унижу их, если это не сделает фортуна. Англия достал свой крошечный кинжал и, проведя ладонью по лезвию, зашептал на давно забытом языке, поднимая ветер. Франциск, будто бы загипнотизированный, вынул из ножен свой и также поклялся. Он хотел посмеяться над мальчиком и над его шутовским оружием, но язык не поворачивался, а по коже пробежал могильный холодок. Теперь они враги. И он должен уважать клятву Англии. Антонио подошёл сзади и хлопнул юношу по плечу. - Франц, пошли, ребята хотят пойти в таверну неподалёку и отметить твоё посвящение. Думаю, твоя леди сможет подождать. Он криво ухмыльнулся, но тут же вернул своему лицу привычный доброжелательный вид. Испания настойчиво потянул впавшего в апатию Франциска за собой, оставляя позади и церковь, и дуб, и Артура. - О, да у тебя кровь. Антонио взял ладонь Франциска, провёл языком по ранке и прижал тыльной стороной к своей щеке, прикрыв глаза. - Думаешь, я правильно поступаю? Франция и Испания были почти одного возраста, потому он тоже не знал, как стоит поступать. Но он точно знал, что у судьбы свой приговор. - Время покажет. ___________ Примечания: ●Damoiseau (фр.)- обращение к лицам, ещё не достигшим рыцарского звания. Demoiseau - обращение рыцаря к своему оруженосцу. ●Церемония посвящения сопровождалась процедурами вручения сакральных символов принадлежности к рыцарскому сословию - меча, герба и т.п. Ключевым моментом посвящения в рыцари была рыцарская клятва на каком-либо кодексе, устанавливающая морально-этические нормы поведения рыцаря. Затем - слова посвящающего (сюзерена, епископа, отца). Пощечина носила символический характер. Равно как и и то, что посвящаемый стоял на коленях, а потом (после сакральных слов) посвящающий поднимал его с колен (т. е. делал равным себе). Тонкая процедура на самом деле :)