Клятва кровью сквозь века

1431, Руан - Ну и что ты будешь делать? Все, кто умывал руки, умывали их в крови. Больше он не будет избегать власти. Бонфуа открыл глаза и поднялся с колен. Франция стоял такой жалкий, исхудавший и потрепанный, весь в пепле и гари от кострища, на котором была сожжена та, которая его спасла и та, кого предал собственный народ. И всё же он имел дерзость улыбаться. Кёркленд презрительно скривил губы: то ли смеяться над этим глупцом, то ли пожалеть этого шута. Ответа не последовало, и Артуру вновь пришлось задать вопрос: - Что ты будешь делать сейчас, когда всё потерял? Франциск понял, почему тогда улыбался Жак де Моле. Он резко подошёл к Артуру и дёрнул того за руку, вывернув запястье. - А что будешь делать ты, когда реки Англии наполнятся кровью и трупами твоего собственного народа? И что будешь делать ты, Артур Кёркленд, когда всё белое и сакральное будет осквернено и окрашено в алый? – воскликнул безумным голосом Франциск и уже усталым шёпотом прибавил: - Чтобы ты не сделал, это будет только началом. Кёркленд вырвал свою руку и отшатнулся от Бонфуа. - Ты свихнулся? Ты на краю могилы. Ты не можешь мне угрожать. - Осторожно, как бы я не утащил тебя с собой. Ведь мы с тобой связаны, - он больше не стоял на краю, но Артур этого не понимал. Не понимал он и того, что, убив Жанну, он не только не ослабил Францию, а, напротив, разжёг огонь ненависти в каждом сердце, где раньше тлели угли. Бонфуа чувствовал, чем дальше эта новость расходится, тем сильнее внутри него разгорается кострище. Кострище для Англии. - А, ты даже помнишь, - Артур был приятно удивлён, ведь с того времени Франциск так часто отрицал любую с ним связь. - Тогда знай, я почти исполнил её – нашу клятву. Я уже начал уничтожать тех, кто тебе дорог. Сейчас я сильнее тебя. Осталось малое – твоя ничтожная свобода. С этим я справлюсь сам. Англия со свистом вытащил тяжёлый меч из ножен и кинулся на Франциска, он рассчитал, что Бонфуа не успеет увернуться от удара в бок. Но вдруг нога предательски согнулась и поменялась траектория замаха. Франциску хватило секунды неловкого движения Кёркленда, чтобы направить свой клинок в грудь англичанина. Толедская сталь пронзила сердце Артура, алая кровь брызнула изо рта. Англия обхватил лезвие ладонью и выдернул его из тела, оставив глубокий порез на коже. Франция холодно улыбнулся – вот и всё. Он схватил Артура за воротник, приподняв, и вытер меч об его сюрко, приговаривая: - Помни, Англия, всё началось с твоей крови, на ней и закончится. - Ублюдок, я с тобой ещё расквитаюсь, когда… - Артур не успел договорить и упал лицом в грязь. - Но не в этот раз, - мужчина печально покосился на падшего врага. Им ещё много боёв предстоит пережить. С клятвой ничего не сделаешь. Англия отберёт когда-то свободу Франции, Бонфуа не мог объяснить это предчувствие. Но после… После империя Артура развалится, как карточный домик, и полетят все масти – и шестёрки, и тузы. Тогда, скорей всего, с них самих спадут эти дьявольские узы на крови. Хотелось ли ему, чтобы Артур исчез навсегда? Нет, с кем ему тогда так враждовать и дружить? Он не хотел войны, но иначе уже нельзя. Это их предназначение. Меч ему подарил Антонио; его город – Толедо - знал толк в выплавке оружия. А украшала рукоятку всё та же толедская техника в стиле дамаскин - инкрустации одного металла в другой. Драться научил, конечно же, Гилберт. Не зря все первые книги по фехтованию написаны на немецком. Байльшмидт был хорош в фехтовании, но Антонио считал его стиль недостаточно красивым. И просил Франциска не быть таким вульгарным варваром, на что Бонфуа ему обычно замечал, что в их жилах течёт варварская кровь их матерей. Пусть он был иногда слишком нежен и любил роскошь, но сражаться он умел, хотя не увлекался этим так, как друзья. Он не стеснялся бросить песок в глаза, подставить подножку, переместить клинок за спиной и ударить с левой руки, или вытащить спрятанный кинжал и ударить в переломный момент. Мог и часами кружиться в натянуто правильных движениях, ради Антонио, конечно. Его взгляд перестал быть таким самодовольным, когда он вновь посмотрел на тлеющее кострище. Меч с глухим свистом вошёл в ножны. Жанна была намного смелее его, она всегда знала, что нужно делать. Почему мир устроен так, что святые искупают грехи падших своей кровью? Он запустил руку в пепел и сжал его. Поздно просить прощения. Эта девушка обратилась из ярко-красной розы в бледно-пепельную. Она хотела помочь всей Франции, потому будет правильным развеять её пепел над Сеной. Чтобы вода разнесла частицы, что когда-то были Орлеанской девой, по всей Франции. И по смерти она смогла объять всё, что любила. 1452, к югу от Лондона Уставшие ладони в мозолях мягко обволакивала красная речная вода. «Это не кровь, просто минералы окрашивают», - про себя отвлечённо отметил Артур. Здесь почти вровень залегают железные руды, да и вода не красная, а рыжая. «Свет так упал», - хотя в это утро всё было серо. На плечи давила тяжесть доспехов и кольчуги, уже несколько дней они ждали битвы, от постоянного напряжения сводило мышцы на спине, и тупо стучало в висках. Захотелось умыть лицо водой. Он низко наклонился к речной глади и уже окунул руки, но почему-то своё отражение стало набухать, черты становились грубее и увеличивались, пока со всплеском не вынырнуло нечто. Кёркленд с ужасом отшатнулся, рядом сразу оказался герцог Сомерсет. - Это был наш разведчик, – он подал руку Артуру и помог встать. - Всем по местам, Йорки близко! Эдмунд Бофорт обращался уже не к мужчине, а к войску. «Когда реки наполнятся кровью и трупами». Глупость. Не будет никакой битвы, король пообещает Ричарду Йорку, что накажет всех виновных в коррупции, в поражениях Франции и в исключении Йорков из Большого совета. Он будет обещать со всей страстью и святостью, на которую способен. И будет верен этой клятве ровно до того, как вернётся к Маргарите Анжуйской, своей супруге, для которой он скорее пластилин, чем муж. Да, так и будет. Войска разойдутся, герцог Йорский распустит армию, вернётся ко двору и будет ждать новой милости короля. Только… Её не будет. В зале Ричард Плантагенет увидит всё тех же фаворитов. По высокомерной, победной улыбке королевы поймёт, что его обманули. И гордый, уважаемый лев - первый претендент на трон после короля и бывший регент – убежит в самые дальние свои угодья, где будет ждать очередного покушения, уподобившись крысе. И вот такие метаморфозы будет наблюдать вся страна. Ему ли быть довольным? Может ли он назвать королём безумца, который сгодился бы на роль монаха, святого, но не на роль правителя? И что, он в самом деле должен игнорировать преступность в княжествах, поражения во Франции? Более того, он ещё и должен терпеть набеги этого проклятого лягушатника Франциска на английское побережье? Артур был раздражен, потому нервно дёрнулся, когда его по плечу хлопнул герцог Сомерсет. - Мы победим. Йорки не найдут поддержки у народа, ведь так, сир? - внимательно посмотрел Эдмунд, непопулярный в народе фаворит королевы, пытаясь разглядеть что-то по серому лицу, уловить малейшие чувства народа, страны через это воплощение. Артур равнодушно скинул его руку со своего плеча и развернулся. Битвы не будет. По крайней мере, в этот раз.