Расколоть на Ад

Орил помнила молодую семью, выносившую младенца подышать свежим воздухом. Улыбаясь друг другу и прохожим, родители ласково гладили малыша по головке и шептали ему всякие приятности. Проходившей мимо Мерис казалось, что счастливее людей не найти. Поддерживавшие друг друга, стремившиеся к сохранению гармонии, они демонстрировали окружавшим, какой должна быть полноценная ячейка общества. Тягучая тоска пощипывала девушку, когда она думала, что её безызвестные родители оказались столь далеки от сложившегося прямо тут, в паре шагов от дома, идеала. Но при этом она испытывала неподдельную радость за соседей, нашедших смысл жизни в любви друг к другу. Такой далёкой и нереальной казалась сцена, в которой Мерис горячо обещала подобрать будущему «маленькому гению» умные книжки из библиотеки. Виолин неустанно твердила, что её обожаемый карапуз вырастет самым смышлёным и одарённым, а город ещё не видал таких талантов. «Среди мальчиков» - поспешно добавляла женщина, приветливо улыбаясь хранительнице библиотеки, ведь среди девочек лучше всех была Мерис. Сейчас это утверждение виделось Орил чересчур льстивым, но тогда, слыша подобное, она заливалась краской и благодарно кивала. Муж Виолин по имени Пиено раньше ходил на вылазки вместе с другими расхитителями, но после несчастного случая в катакомбах навсегда остался хромым. Потеряв пути прямого заработка, он стал выполнять небольшие поручения жрецов, что ощутимо помогали молодой семье, рано лишившейся трудоспособного кормильца. Виолин и Пиено возносили в городе как уважаемых и великодушных людей, готовых посодействовать любому. А рождение ребёнка словно подняло их на ещё более недоступную остальным высоту, приблизив к богам, присудив статус замечательной матери и порядочного отца. Мерис гордилась, что такие люди жили бок о бок с ней. А вот Орил было всё равно. Те дни покрылись коррозией и зияли бездонными дырами, в которые улетели все тёплые чувства по отношению к молодой семье. Остались какие-то почерневшие, покрывшиеся плесенью картинки, да и те уже почти ничего не показывали. Какая ценность в этой рухляди под названием прошлое, недоумевала девушка. А вот находившийся рядом Донал стал частью настоящего. Когда Орил закрыла глаза, болевшие от выжигавшего слезопроточные пути солнца, он нежно придержал её за предплечье. Прикосновение оказалось неприятным, как и все телесные контакты с людьми, так что по телу побежали мурашки, но сам факт проявляемого внимания ободрил девушку. Донал помог ей выйти в мир, вдохнуть удушающий ветер, хлестнувший по боку и едва не сбивший Орил с ног, и осознать, что не так уж тяжело выносить давящее безграничное небо. И хотя серость дня подавала зелёный знак депрессии, а костлявые деревья опутывали мрачную гладь над головой отвратительными щупальцами, не возникало желания убежать обратно и наглухо забаррикадироваться в комнате. - Очевидно, он тоже соскучился по свежему воздуху, - рассудила хранительница книг, оторвалась от знакомого и сделала самостоятельные шаги по твёрдой земле. Она была ровной, но ступням мерещилось, будто в них врезаются острые каменья. Болезненное восприятие реальности стало привычным для Орил, но Ловец каждый раз придумывал что-то новое, менял условия игры, из-за чего смириться окончательно не удавалось. Из-за этого девушка постоянно пребывала на грани, бултыхалась и захлёбывалась в колодце отчаянья. - Я договорился на десять. Таким образом, у нас есть ещё час в запасе, - оповестил Донал. – Мы можем прогуляться. Помнишь своё любимое место в городе, Мерис? - Я же просила называть меня Орил. Не забывай об этом, пожалуйста. Девушке не нравилась идея бесцельно слоняться по улицам, но парень оказался настойчивым. Беспокоило ещё и то, что первое относительно терпимое впечатление могло быстро ухудшиться и к концу назначенного времени бывшей носительнице имени Мерис станет невыносимо находиться в окружении природы или городского пейзажа. Поэтому она убедила попутчика сократить прогулку до сорока минут и наведаться в гости раньше. Донал кивнул, согласившись, что для первого раза этого достаточно. - К тому же я долго не выдержу этот смрад. - Орил прикрыла нос ладонью. - Смрад? Я ничего не чувствую. Попробуй довериться моему обонянию… или дышать ртом, - посоветовал парень. Если в городе обитало уныние на полупустых улочках и меж непогожих построек, то в доме Виолин и Пиено развернулось царствование скорби и преждевременного траура. Печаль стелилась на каждый сантиметр пространства внутри, и девушке мерещилось, будто мебель покрыта полупрозрачной пепельной плёнкой. Больше всего этого налёта нашлось рядом с комнатой несчастной матери, и Орил поспешила встать туда, где его было не так много. Цветущая красотой Виолин заметно осунулась и похудела. Черты лица заострились, и женщина походила на невыспавшуюся крысу. Обкусанные ногти и запавшие глаза рассказали, чем хозяйка занималась последние дни и ночи. Её муж выглядел не менее уставшим. Никогда не являлся красавцем, но сейчас в его облике проступили какие-то совсем неприятные детали вроде недобритой щетины или залысины у правого виска. Горе меняет человека. Виолин сердечно благодарила всех небезразличных жрецов и посланного ими парня в частности за содействие. Она хватала и сжимала его руки, изливая горячие слова на гостя. Они смешивались в густой бульон, и Орил радовалась, что кастрюля с ним перевернулась не на её голову. Эмоциональная подавленность хозяев и без того тянула девушку в невидимую пропасть, и хранительница книг изо всех сил старалась удержаться на тонкой жёрдочке и не свалиться в пучину. Концентрированный поток горя сводил с ума. Одержимая и сама не ожидала, что душевные страдания нормальных людей вопьются в неё раскалёнными штыками. Людей, которых она хотела бы забыть. А потом случилось то, чего Орил так опасалась: Виолин переключила внимание на неё. И вместо благодарностей её накрыли неиссякаемые извинения за ложные обвинения, до которых девушке и дела-то не было. Заткнуть уши и убежать куда-нибудь, пока лавина не смела остатки рассудка! Подруга Донала не моргая взирала на озабоченное лицо женщины, но вместо него видела бежевую кашу, двигавшуюся, как пластилиновый монстр в детском спектакле. Брови скакали отдельно, как брошенные на разогретую сковороду змеи. Фраз Орил почти не различала – они все смешались в звук, царапавший гвоздём по металлу. - Я понимаю, - выдавила девушка. – И не злюсь. Наверное, она выглядела очень растерянной, однако такой вид можно растолковать множеством способов. Пусть лучше Виолин думает, что гостья не знает, как реагировать на внезапные извинения, чем понимает, какую ненормальную пригласила в дом. Хозяйка спешно сообщила, какая комната где располагается. Их было немного. - А вот наша спальня, - женщина потёрла уголок глаза. – Там стоит кроватка Трумпета, сейчас пустая. А это рабочий кабинет Пиено, - она указала на дверь, возле которой замерла девушка. – А сейчас пройдёмте на кухню. Я мало готовлю в этом месяце, но не могу отказать гостям в угощении. Орил с удовольствием бы и дальше изображала статую в углу, нежели ныряла в патоку горечи. Передвигаться в этом густом сиропе было почти физически тяжело, а нараставший гул в ушах кружил голову. Он походил на нестройную мелодию двух игравших по разным нотам инструментов, какофонию, писк и скрежет. Проникал куда-то в ядро сознания и по крупице выскребал его наружу, отчего девушке хотелось кричать и рваться из дома. Одно слово настойчиво извивалось на задворках: диссонанс, но Орил не понимала, к чему оно относится. Донал вывел подругу из транса. Он взял её за локоть и потянул за собой. Сжав челюсти, девушка понуро ступила в облепляющее поле тревог и переживаний, что нитью свисали с хозяина и его жены и въедались в пол, стены, мебель. Виолин разлила по посудинам суп, хотя Донал и старался вежливо отказаться. Он не любил бульоны, как хорошо помнила Орил. - Я сварила его со свежими овощами и мясом. Не отказывайтесь, - женщина поставила глубокую тарелку перед мужем, но тот потёр живот и с сожалением сказал, что недавно позавтракал. Девушка видела, как её друг стремится скорее доесть свою порцию и приступить к основному… вот только чему? Что именно парень планировал делать? Задавать вопросы, обследовать дом, молиться богам и проводить ритуалы с призывом духов? Похоже, Донал и сам не до конца продумал поочерёдность действий. От жрецов требовалось найти ребёнка, а не виновного в его пропаже. В этом уже преуспели, когда после спавшей истерии и ложных обвинений родители вдруг вспомнили о сиделке. Пожилая женщина, оставленная с малышом во время отсутствия хозяев дома, клялась и божилась, что задремала на пять минут, а когда проснулась, мальчика в кроватке не обнаружилось. Её взяли под стражу, но выяснить, куда она дела Трумпета, так и не удалось. Вся надежда на подсказки духов и милость Создателей. Трёх ложек оказалось достаточно, чтобы начать давиться. Орил посмотрела на аппетитный на вид суп и со злостью подумала, каким насыщенным блюдом он должен быть, как услаждал бы рот обычных людей, не делящих тело с невоспитанными попутчиками. С самого пробуждения каждый проглоченный кусок застревал в горле и имел вкус деревяшки, песка, а в худшем случае – мертвечины. Вот и сейчас девушке мерещилось, что она вливает в себя бульон, сваренный на человеческой плоти. Орил кушала медленно, надеясь сдержать рвотные позывы. - Вы можете смело говорить при нас о сыне, - сказал Донал самым приятным голосом, на какой был способен. – Своей любовью вы навеете благоприятную атмосферу, и духам будет легче найти тропу к потерянному малышу. - Это тяжело. Когда я представляю моего маленького Трумпета, всегда всплывает пустая кроватка, и я не могу сдержать слёз, - Виолин опустилась на стул, смахивая руками невидимые воспоминания, что разрывали сердце на лоскуты. - Тогда заставляйте себя вспоминать счастливые моменты. Как он смеялся, или игриво дёргал вас за волосы, - предложил Донал. Орил тоже давали такие советы, вот только возвращение к светлому прошлому никогда не помогало. Она всегда спотыкалась о шероховатую поверхность скиснувших образов. Но девушка пребывала в сломанном состоянии, а у этих людей ещё теплилась надежда. Интересно, какие радужные картины сплетал Ловец в периоды отчаянья, о чём думал, дабы поднять хорошее расположение духа? Хотя какое ей дело до мыслей этого ублюдка, превратившего её жизнь в Ад? - Когда Трумпет просыпался, он так… смотрел с любопытством… ожидал каких-то действий, - Виолин неуверенно завела свою песню, но с каждой минутой дрожавший голос креп. Она продолжала рассказывать какие-то невинные истории, уносившие женщину в страну, где тёплый огонь семейного очага никогда не слабел. Орил становилось всё труднее прислушиваться к щебетанию окрылённой женщины, будто хозяйка переходила на незнакомый язык. К гулу, от которого виски девушки трещали и, чудилось, вдавливались внутрь, примешался отдалённый детский крик, как если бы сидеть на кухне и без того не являлось невыносимым занятием. На стул словно накидали лёд, а от поднесённой к губам ложки несло разлагающимися внутренностями. Одержимая решила больше не есть, а то изгаженный содержимым желудка стол – дурной тон. - Это замечательно, - проникновенно произнёс Донал, улучив возможность вставить фразу. – Продолжайте, пусть ещё больше радостных эмоций вольётся в это помещение. - Да, я… тогда была так счастлива, - Виолин улыбалась несмело, опасаясь навлечь переходом к положительному беду. – Меня уверяли, что первый год малыш – всего лишь кусок плоти, вечно орущий, мокрый и грязный, но… я смотрела в эти крохотные глазки-бусинки и видела в них столько жизни, блеска любопытства, даже какой-то осмысленной идеи, не знаю… - Какого цвета ползунки у вашего сына, господин Пиено? – гостья резко прервала хозяйку. Мужчина, грубо выдернутый из дум, не сразу сообразил, что обращались к нему. Виолин в смятении перевела взгляд с девушки на её спутника. Хотя Орил не затыкала её, так что женщина могла и дальше устилать почву печали воодушевлёнными речами, но отчего-то предпочла замолчать. - Белые. С каким-то рисунком, - дёрнул плечом Пиено. – А почему вы спрашиваете? - Это будет отправной точкой при поиске не только ребёнка, но и виновника пропажи. Духи совершенно чётко дали понять, что сиделка не причём, а значит, негодяй кто-то другой. Хотя в нашу задачу не входит поиск виноватого, я бы не упустила возможности напасть на след похитителя, если духи в этом пособничают, - Орил согнулась и закашлялась. – Простите, в горло что-то попало. Продолжайте, госпожа Виолин. - Не виновата? – промямлила женщина. – А ведь духи никогда не ошибаются… - Духи не ошибаются, но порой ошибаются люди, что интерпретируют их знаки, - поспешил заверить Донал. Он всегда не любил неподтверждённые слухи и всячески сражался за донесение лишь проверенных фактов. Девушка поражалась, как легко детали характера её друга и других личностей выпрыгивали из взрыхлённой могилы старой жизни. Она ожидала, что они уже сгнили и рассыпались в прах. Вот только сейчас прямолинейность парня вставляла палки в колёса повозки, нёсшейся по ухабам правильного подхода. - Если вы не против, я выйду подышать свежим воздухом, - Орил не симулировала: лёгкие невыносимо горели, словно набитые пылью механизмы с трудом прокручивали лопасти. – Вы не могли бы…? Проводить до двери вызвался хозяин. Он даже подал девушке руку, видя её состояние, и вежливо поинтересовался, здорова ли она. Естественно, задавать вопросы, напрямую указывавшие на демона, мужчина счёл нетактичными, однако говорить что-то о здоровье, когда Орил очевидно мучилась… Её это раздражало. Глупая воспитанность! - Вы так не волнуйтесь, - сказал Пиено. Одержимая заметила дрожь в его конечностях. – Всё кажется неправильным сейчас, но слишком много минусов в итоге сложатся в плюсы. - Сразу видно, что с арифметикой у вас дружба не завязалась. Извините. Девушка с упоением покинула душное помещение, пропитанное узловатыми наростами тревог и переживаний. Но эйфория свернулась в доли секунды, и Орил испугалась, что она её просто сочинила. Промозглый день ударил подругу Донала исподтишка, разворачивая полотно тошнотворной реальности. Хрипение простуженных птиц, мёртвых с рождения, молотило по барабанным перепонкам. Выступившая испарина жгла кожу, словно кислота. Девушка вытерла слёзы тыльной стороной ладони, осознавая, что траур не ушёл. Он так и топтался рядом, пихал Орил в бока, отдавливал пальцы ног. Вот только это был не тот натужный траур, разбросанный хозяевами дома по истлевшим надеждам на возвращение ребёнка, а её собственный, воздвигнутый из переломанных костей и чернейших мыслей, что разгрызали сами себя вырванными с корнем зубами. Это был траур по её прошлому. *** Донал решил, что для первой вылазки Мерис проявила себя достойно. Не блестяще, потому как в итоге девушка не вытерпела и сбежала «домой», но и не по сценарию жрецов. Они вообще делали ставки, насколько быстро одержимая начнёт вопить и кататься по полу. Одно насторожило парня: следуя неясной логике, та, что просила называть её Орил, поддалась греховной лжи, поставившей Донала в неловкое положение. Парню пришлось объяснять разволновавшимся Пиено и Виолин, что жрецы не подтверждали невиновность сиделки, а у Мерис в голове небольшая путаница из-за её щепетильного положения. Удивительно, как легко чудное поведение прощается смертельно больным и раздираемым изнутри чудовищами. Однако Донал видел, что подруга врала целенаправленно, поддавшись извращённой фантазии демона или сложившемуся на основании внешних факторов заблуждению. Он сочувствовал её оторванному от реальности состоянию, что делало девушку похожей на душевно неуравновешенную личность, и вместе с тем злился на неё. Злился, что его честная, не подвластная разложению Мерис по своей инициативе поступила плохо. Парень наспех провёл ритуал, но достигнуть нирваны не вышло. Духи не подсказали, куда мог пропасть ребёнок, а из сознания не лезли проклятые белые ползунки. Он всегда отвратно проводил эти непонятные «спиритические сеансы», за что в итоге и был отослан на работу расхитителя. Это задача жрецов – общаться с высшими сущностями, Донала вообще направили в большей степени из-за Мерис. Однако она ничего не почувствовала, как сама потом божилась, а от потуг её друга пользы мало. Парень обещал ожидавшим ответа родителям прийти на другой день. Этому не суждено было сбыться. Тем же вечером, получив таинственное послание, Виолин повесилась. Убитый двойной трагедией муж передал жрецам письмо, каждый миллиметр которого был изучен вдоль и поперёк. Анонимное, на неприметной сероватой, как лицо покойника, бумаге, с вырезанными из книг буквами. Важных следов не обнаружилось, а энергетика составителя, вытянутая жрецами, не выдавала в нём ни женщину, ни мужчину. Словно неизвестный понимал, каким опытным знатокам мистики и колдовства в итоге попадёт послание, и стёр самые значимые намёки, что могли бы облегчить поиски. Трое главных жрецов - напоминавшая взбешённую кошку Органа, похожий на филина подслеповатый Тамбурино и добродушный и ещё не старый Банджо – обязаны были, согласно правилам, собраться на совещание в одной из комнат резиденции. Они долго и громогласно спорили, сотрясая стены руганью и перепалками, и снова вели себя, как великовозрастные дети, не поделившие игрушку. Когда торнадо улёгся, Донала позвали на личную встречу с обладателем кустистых серебристых бровей. - Тебе понравилось убранство в доме Виолин и Пиено? – по законам этикета уделив в начале беседы пять минут на постороннюю и необязательную болтовню, спросил Тамбурино. - Честно скажу, я больше привык оценивать высоту каменного потолка и прочность стен с древними письменами, нежели обустройство чьего-то дома, - признался парень, но сосредоточенный взгляд старика убедил обдумать слова тщательнее. Тамбурино нравился ему больше Органы и некоторых других жрецов, но этот мудрец вёл себя тише воды ниже травы, и его мнение редко влияло на что-либо. – Дом как дом. Виолин держит его в чистоте, а Пиено не даёт развалиться. Жить в таком комфортно и приятно. - А угощение хозяев тебе понравилось? Донал не мог уловить подтекст их разговора, который, разумеется, был. Едва ли жрец собирался наведаться в гости к соседям и выспрашивал обо всех положительных чертах хозяев и их жилища. В морщинистой руке старик сжимал помятое письмо анонима, состоявшее, по слухам, всего из предложения. Что же такое нужно уложить в единственную фразу, чтобы довести женщину до самоубийства? - Достаточно вкусное, пусть я обычно и не ем такое. - А вот Мерис, насколько я помню, угощение не понравилось. И в этом нет ничего удивительного, ведь демон часто спутывает её вкусовые ощущения, - Тамбурино пожевал нижнюю губу. – Вот только в этот раз ощущения оказались правдивыми, - он протянул послание, и парень, пробежав по строчке глазами, невольно положил руку на живот. – Бульон для супа был сварен на свежем мясе, среди которого оказалась разделанная туша пропавшего мальчика. Фактически, вы ели самого ребёнка. Донала едва не вывернуло. Он отошёл на пару шагов и присел на табурет. Если бы в эту минуту под рукой оказались ножницы, он бы схватил их, отрезал себе язык и расцарапал нёбо. Самовнушение привело к тому, что парню начало чудиться, будто пищевод пузырится и кровоточит. - Я не припомню, чтобы в нашем тихом и спокойном городке жили столь мстительные и жестокие личности. А посему на совещании мы пришли к выводу, что произошедшее – часть какого-то ритуала, - мягким тоном продолжал Тамбурино. – То, что началось множество месяцев назад, отнюдь не закончилось. Либо часть оккультистов выжила, либо за безобразия отвечают другие негодяи, но я в это слабо верю. Слишком много плохого происходит в последнее время, чего раньше не случалось в таких объёмах. Последователи нашего светлого культа едва справляются. Я вижу, что многие вкладывают свои силы, но основная ответственность ложится на нашу скромную руководящую парочку, а это… тяжёлая ноша. Мужчина налил в стакан воды из графина и протянул молодому человеку. Тот успел прийти в себя, но нагревшаяся до комнатной температуры жидкость вновь вернула рту гадкий привкус. Сердце учащённо билось. Парня напугала не столько сама новость об ужасной судьбе ребёнка, сколько тот факт, что Донал принял в истории непосредственное участие. Стоило ли говорить о помешательстве, в которое впала несчастная Виолин, осознав, что сама же и сварила суп из малыша? На её месте любой бы наложил на себя руки. - Напомни ещё раз, зачем ты отправлялся недавно в катакомбы? – щуря подслеповатые глазки, спросил Тамбурино. - По просьбе одного из жрецов я должен был найти книгу оккультистов. - Ах, да… да, - промямлил старик, и Донал подумал, что Органа, должно быть, из такого во всю верёвки вьёт. Забывчивый, мягкосердечный и нелюбознательный, этот жрец как-то умудрился стать одним из глав культа, и этот факт поражал многих. - Хороший вопрос задал давеча Банджо, - монотонно излагал Тамбурино. – Он искренне удивляется, как кто-то мог незаметно, буквально из-под носа сиделки выкрасть ребёнка, где-то умертвить его и вернуть в виде разделанного мяса домой. Слишком трудоёмко. Возможно, сиделка всё же причастна к этому. Но не будем более терзаться подробностями этого бесчеловечного события. Мерис поручили покопаться в библиотеке в поисках забытых запретных ритуалов. Но её внимание часто сбивается, и ей редко удаётся успешно завершить какое-то дело. И мне хотелось бы, чтобы именно ты помог ей в поисках. *** Орил догадывалась, что за рыжеволосый мужчина выплывал из сине-фиолетовой дымки в её сновидениях. Привидением блуждал по редко вырисовывавшимся коридорам с приглушённым сапфировым светом, льющимся со всех сторон. Это место настойчиво преследовало девушку в мире грёз и виделось волшебным уголком, в который попадали лишь отмеченные Судьбой. Орил думала о нём так. И, как в любой сказочной стране, в ней обитал одинокий страж, не пускавший дальше порога любопытных зевак. Именно он выталкивал хранительницу книг из сна, когда та бессознательно находила тропинку в таинственное место. С каждым новым визитом девушка рассматривала его всё лучше и убеждалась, что никогда раньше не встречалась с ним. Но что самое важное - она всё сильнее чувствовала его, через неосязаемые каналы впитывала информацию, отношение, даже мысли незнакомца. И к ночи Х уяснила, кем приходилась таинственная фигура, блестевшая серебристыми пуговицами на рукавах. Попадая в голубоватые каменные переходы, Орил не испытывала потребности в открытом выражении неприятия, как ранее. Тихое местечко успокаивало её, а отдалённое журчание ручейка навевало сонливость… даже с учётом, что она уже спала. И ненависть к рыжеволосому мужчине не осмеливалась показываться в этом умиротворённом уголке, и испускаемый яд застревал на подходе, причиняя неудобства обладательнице. Девушка топталась на выпущенных шипах, разрываясь между собственными и навеянными ощущениями, устраивая им соревнования. Кто первый придёт к финишу, чья подавляющая власть окажется значительней? На этом споре Орил и выкидывало обратно в реальность, и страдалица просыпалась в разбитом состоянии человека, которому так и не позволили купить выбираемые предметы. - Мне кажется, я начинаю понимать, откуда взялось имя Орил, - призналась она Доналу спустя два дня после посещения Виолин и Пиено. Оба перебирали библиотечные томики, сортировали по значимости, оставляли закладки на страницах. – Пока не вполне ясно, что оно означает. Наверное, что-то нехорошее, иначе бы Ловец не навязал его мне. - Демон? – парень с сомнением пожал плечами, откладывая в сторону увесистую энциклопедию. При всей его усидчивости и трудолюбии Доналу оказалось нелегко с книгами. Не его это лоно, совсем не его. Ему редко приходилось копаться в ворохе информации, пытаясь выискать крупицу знаний, и чаще расхитителю в этом помогал кто-то сторонний и более опытный. Как, например, Мерис, что с ходу могла назвать ряд и полку для каждого томика. Таким образом, если парню требовался справочник о съедобных насекомых (всякое случалось в катакомбах, вдруг когда-нибудь пригодится?), девушка не только книги подбирала, но и довольно живенько ориентировалась в оглавлении и из сотен страниц открывала самые содержательные для ответа на вопрос. Её друг всегда восхищался подобным умением, признавая, что для него библиотека – дремучий лес, для которого и карту толком не нарисуешь, так как все деревца и грибочки с точки зрения начинающего охотника или неискушённого собирателя ягод одинаковые. И вот теперь Донал был вынужден продираться через толщи фолиантов самостоятельно, так как Мерис не проявляла былого интереса к беготне между стеллажами, утратила тягу к аккуратному перелистыванию брошюр тоненькими пальчиками и будто через силу вспоминала, что где лежит. Подстреленная недугом сосредоточенность хромала на обе ноги, и девушка почти лениво вникала в строчки. Ей всё ещё приходилось нелегко, и монотонные дела сбивались с отточенного годами ритма. До трагедии она принимала на себя ведущую роль в обшаривании полок, но теперь забота о качестве найденной информации легла на плечи парня. Он и сам бы с тайным злорадством бросил это занятие, тем более что разнообразие шрифтов уже плясало в глазах, но совесть не позволяла. Как он может переложить все заботы на плечи нездоровой подруги? Будь Донал один в библиотеке, давно бы соорудил кресло из книг и бездельничал. Присутствие Мерис же сдерживало, давило на самооценку. Да и в компании девушки с медными волосами, что лишь недавно вновь стала заплетать свисавшую прядь в крохотную косичку, всё больше ассоциируясь с прежней собой, не скучно было выполнять задание жрецов. - Слишком много ритуалов с принесением младенца или ребёнка до трёх лет в жертву, - пожаловался Донал. – Не все из них требуют поедание плоти жертвы, но даже таких можно насчитать не менее пяти штук. Например, ритуал на обретение бессмертия, призыва какого-то доисторического божества, для подавления светлых сторон души… Половина описываемого выглядит полным сочинительством! Ещё хуже, когда один и тот же ритуал в нескольких источниках описан по-разному. Ничего не понятно… - Если этот случай – первая часть ритуала, мы не узнаем, что пытается сделать оккультист, пока он не продолжит, - заключила Орил, подпирая подбородок ладонью. Она сидела на полу со скрещенными ногами, и в этот момент её почти ничто не беспокоило, кроме побаливавшей спины и периодически возникавшего помутнения перед глазами. – То есть придётся ждать следующего шага, который может оказаться ещё ужаснее. Все возможные варианты всё равно не проверишь заранее. - Как итог: мы выполняем бесполезную работу. Хотя… - Донал почесал нос. - Если за преступление ответственен один из последователей того самого культа, что прятался в катакомбах девять месяцев назад, есть вероятность, что он следует той же схеме, что и раньше. А схема эта должна быть прописана в книге, что я принёс Органе. - Органе? Кто это? - Ах, да, у тебя же проблемы с вспоминанием некоторых имён. Это такая противная старушка, увешанная побрякушками, как светская львица. Она весьма печётся о твоём состоянии. - Всё равно не могу провести ассоциацию с конкретной личностью, - Орил заметила движение на стене и рассудила, что опять миражи пустились в пляс. - Так возьми эту книгу. Парень поёжился. Он видел негодовавшую жрицу и предпочитал оставаться незаметным для неё хотя бы до момента, когда старуха успокоится. Органа злилась не на что-то конкретное, вроде неудачи в деле, падения авторитета жрецов, проявивших некомпетентность, или отсутствия слаженности в рядах союзников. Тяготила утрата контроля над ситуацией. Что бы ни происходило, оно шло вразрез с действиями мудрейших. А ведь жрецы, как потомки основателей города, последователи духовного культа и хранители порядка, обязаны справляться с неприятностями. Пусть не с первой попытки, пусть не со второй, но в конечном итоге нить проблемы находилась. Вот только не в этот раз. Складывалось впечатление, что партия уже была разыграна, и проигравшие не знали об этом и продолжали крыть козыри мелкой картой. Да без толку. Так рассуждал Донал, глядя на беготню жрецов по резиденции. Когда он поделился наблюдениями с подругой, та пожала плечами, сказав, что каждый день ощущает себя такой же перманентно проигравшей и не способной контролировать что-либо в жизни. - Ладно, возьму, но позже, - вздохнул парень. – Хотя не думаю, что в изъятой у оккультистов книге описан ритуал с поеданием младенцев, иначе бы Органа сама вычитала его и не ждала от нас результатов. - Возможно, это и не понадобится, - Орил надолго устремила взгляд в точку в полу. По телу пару минут гулял лёгкий озноб, и девушка куталась в вязаную кофту. – Я почти убеждена, что Пиено причастен к трагедии в семье. И если не он покончил с ребёнком, то косвенно участвовал в этом. - Это заключение опытного детектива? – Донал попытался отшутиться, но чем дальше говорила его подруга, тем сильнее удивление перерастало в изумление, а после и в возмущение. - Ты не обратил внимания, как нервничал Пиено? Как ему не сиделось на месте, как не хотелось участвовать в обсуждении приятных моментов с участием его сына? А к еде он, кстати, вообще не притронулся. - У него пропал ребёнок, как он должен был реагировать? Каждый по-разному переживает утрату. Пиено предпочёл закрыться в себе, чтобы не впускать негативные мысли. - Переживает утрату? Ребёнка, одежду которого он даже не может вспомнить? Не похоже, что Пиено пёкся о нём, даже когда тот был рядом, - Орил передёрнуло, стоило подумать о приставучем сером налёте на мебели в доме четы. – Да и нервничать Пиено начал, лишь когда я сказала, что сиделка не виновна. До этого его словно и в комнате не было, а после моих слов он стал внимательно прислушиваться к обсуждению, - скепсис на лице друга поднял волну негодования. – Слушай, я знаю, что это не доказательство. Но что-то в отношениях этих добропорядочных супругов… неправильно. Я ощущаю, как всё трещит и сыпется в их семейной идиллии. Даже Ловец это почувствовал! - Мнение демона теперь стало абсолютным? Орил не осуждала Донала за выставленные штыки, однако сама так долго и придирчиво изучала впечатления от похода в гости, анализировала результаты поставленных экспериментов, что теперь безоговорочно верила в правдивость доводов. Пиено жил в страхе, но не из-за неизвестной судьбы сына, а потому что являлся соучастником злодеяния. Мерис никогда бы не простила смутьяна и глупца, у которого хватило бы духу чернить столь добропорядочную семью - идеал, о котором она мечтала с детства. А вот Орил примеряла знакомым маски негодяев с такой лёгкостью, что давно бы содрогнулась в душе, если бы от этой души ещё что-то осталось. Ловец выкачивал самые чистые представления об окружающем, поэтому переживаний об исковерканном мировоззрении, людях, окружающих явлениях уже не оставалось. Девушке и без того хватало мучений, чтобы проливать слёзы о раскромсанных представлениях умершей версии себя. А вот Доналу было, о чём грустить. Только он начал забывать, что перед ним поломанная версия неунывающей оптимистки Мерис, как наружу вновь вылезла эта странная, отчуждённая Орил. И дело было не в потери радостей жизни. Само собой, что никто не ожидал от одержимой весёлости, удали, прыти и энергии, бьющей фонтаном из молодого тела. Но парень надеялся, что подруга сохранит сущность… или ту частицу себя, благодаря которой всегда, даже в самые мрачные периоды, она оставалась Мерис. - Я пойду к Пиено и напрямую спрошу, почему он убил сына, - поднимаясь, заявила Орил, лишив парня дара речи. – Или способствовал его убиению. Если и дальше сидеть и гадать, насколько весомы мои предположения, ничего не изменится. Если девушка ошибётся, жрецы припишут ей потерю рассудка и могут запереть в резиденции на долгие месяцы. Всё же Орил выпускали в люди под надзором и при условии, что она не совершит чего-нибудь неправомерного. Новых оков одержимая не боялась, какая разница, в какой обстановке терпеть издевательства демона. А вот подтвердить догадки очень хотелось. - Одну меня едва ли пустят на улицу. Мне нужна твоя поддержка, - настаивала Орил. – Донал, пожалуйста! Бывший расхититель вынырнул из оцепенения. Парня не покидало ощущение, будто его подговаривали на непристойное дело, склоняли, соблазняли. Это проверка его выдержки, не иначе! Или подруга задумала шалость, как в детстве, когда они тайно пробирались в кладовую и слизывали варенье с крышек? - Почему мне кажется, будто со мной сейчас говорит не Мерис и не Орил, а монстр внутри? – Донал слышал, что демоны – мастера искушений. И притворств. - Потому что подсознательно ждёшь от меня злой выходки? Может, ты даже прав, - неожиданно согласилась девушка. – Может, потому Ловец и дал мне имя Орил, что я на самом деле осколок его собственного сознания? Сознания, которое отрицает, что является частью демона, и терзает само себя. Донал опешил от услышанного. И она думала об этом, фантазировала, представляла, что является демоном с амнезией, его расколотым разумом, занявшим место бывшей хозяйки тела? И ведь не исключено… Но парень не желал верить в подобное. Не мог смириться, что его подруга действительно мертва, а вместо неё – чудовище, поглотившее воспоминания доброй девочки Мерис. - Или нет, - тут же добавила Орил. – Я не знаю. Ничего не знаю. Я просто хочу, чтобы меня перестали тянуть в разные стороны, выщерблять фигуры из моих внутренностей, жарить завтраки на коже… Я постоянно испытываю разные намерения и не всегда могу отличить, где мои, а когда к ним примешиваются чаяния Ловца. И… - девушка ссутулилась и обняла свои плечи. – Из-за неспособности договориться с собой и Ним я острее ощущаю разлад в других. Ты не способен подметить, но я отчётливо вижу диссонанс в отношениях Пиено и Виолин. Не знаю только, кто из них врёт, возможно, даже оба. Я бы и мать обвинила в исчезновении малыша, но она мертва, так что уже не важно. Наказать её уже не получится. Но вот Пиено… - Ты хочешь возмездия? Воздания по заслугам? – Донал сделал шаг к подруге. - Нет. Я хочу удалить разлад, чтобы через склеивание чужого почувствовать себя… более целостной, - Орил поразилась, как у неё получилось так чётко сформулировать собственные притязания. Ещё минуту назад балом правили бедлам и кавардак, и вот уже цель сложилась в разборчивую картину с подробной инструкцией. – Поможешь мне? Ей необходимо отвлечься от вулкана внутри. Сбежать от проблемы, утопиться в деле, которое поглотит внимание без остатка. Чтение не помогало, разглядывание умиротворяющих картин тоже, да и успокоительная музыка, призванная привести к гармонии, распиливала нервы на бруски. Ничто из этого не работало должным образом. И вот такое дело появилось. Если Орил не схватится за этот внешний раздражитель всеми конечностями, не потянет его на себя, девушку вновь утащит во внутренний Ад. - Извини, но твои слова безумны. Я не буду участвовать в этом. И тебе не стоит. Донал отринул мольбы подруги, веря, что в ней кричит демон. Мерис не обвиняла бы хорошего человека так рьяно, это просто не в её характере. И потому парень совершит самый сложный поступок, на который только способен замечательный друг: несмотря на желание поддержать будет говорить «нет» ради блага девушки. Когда захваченный чудовищем разум прояснится, она скажет ему спасибо, а пока… Орил яростно запустила в Донала энциклопедией и, надув губы, выскочила из библиотеки.