Ещё глубже

Я не запомнил, как мы вышли из клуба. Кажется, пока я натягивал ветровку, Родион позвонил коллегам, оставшимся в вип-нише, и сказал, что сегодня он не вернётся. Я снова пришёл в себя уже на крыльце, глянул по сторонам, щурясь от прохладного ночного ветра. Перед нами выстроилась шеренга свободных такси, но Родион не спешил. - Лёш, куда ты хочешь? Я пьяно мотнул головой, пожал плечами и указал на ближайшую машину. - Я не об этом, - он легко поправил ворот моей куртки. Не об этом? О чём тогда? Как тяжело даются мысли. Я жмурюсь, напоминая себе, что мы стоим на крыльце, и постепенно до меня доходит. Ну конечно, это очевидно. Он спрашивает, куда отвезти меня. Нет. Он спрашивает, где мы проведём ночь. Ему не хочется, чтобы я почувствовал себя плохо, снова оказавшись в той квартире. Значит, он хочет поехать в гостиницу. - Лёш, - Родион, видя мои мысленные усилия, решает помочь, - если хочешь, мы снимем номер... - Нет, лучше... - я застегнул воротник до подбородка, поёжившись, - лучше туда. Родион не стал спорить. Кивнул, шагнул с крыльца, придерживая меня за локоть, будто я мог упасть. Подвёл меня к ближайшему такси, приветственно кивнул водителю. В голове мелькнула внезапная мысль - вдруг он сейчас просто привычно отправит меня на такси до дома, как остальных своих подопытных? Но он жестом приглашает меня на заднее сиденье и сам садится следом, захлопнув дверь. Мы едем по ночному городу, я пытаюсь разглядеть Родиона в зеркало заднего вида, но каждый раз только натыкаюсь взглядом на сосредоточенное лицо шофёра. Родион смотрит на меня, я это скорее ощущаю, чем вижу. Машина с шелестом заезжает во двор, я машинально оглядываюсь на знакомые резные ворота. Родион рассчитывается с водителем, протягивает мне руку, помогая выбраться из такси. Выглядит, наверное, глупо. Я пару мгновений смотрю на протянутую ладонь со строгим циферблатом на запястье, потом всё-таки позволяю взять себя за руку. Тот коротко улыбается, за плечи разворачивая меня к нужному подъезду. Я пошатываюсь - после тёплого салона, прохладный ветер снова спутывает ощущения. Родион поддерживает меня, мы заходим в подъезд, поднимаемся на нужный этаж, он открывает дверь, пропуская меня вперёд. Я замираю на пороге. Почему-то в голове проносится лётный термин - "точка невозврата". Родион не торопит меня. Мысли быстро сменяют одна другую, я успеваю сказать себе, что не поздно просто уйти, тут же понимаю, что хуже, чем в прошлый раз, скорее всего, не будет. Даже если всё повторится - это не смертельно. С иронией усмехаюсь таким мыслям и делаю шаг в тёмную квартиру. Родион заходит следом, включает свет в прихожей, щёлкает замком. Я скидываю обувь, снимаю куртку. В горле пересохло, очень хочется пить. - Можно мне воды? - спрашиваю так, будто он может запретить. - Конечно, - он кивает, улыбнувшись, - проходи, я принесу. Я молча прохожу в полутёмную комнату, взгляд невольно падает на большую кровать, и я замираю на секунду. Перед глазами тут же мелькают сцены той ночи, я почти физически ощущаю ту саднящую боль. Что за абсурд? Я действительно приехал отдаться ему? Почему в клубе всё было иначе? Там я не боялся. Сейчас о том, чтобы ещё раз подразнить Родиона, не было и речи. - Держи, Лёш, - он протягивает стакан газированной минералки со смешно побрякивающими кубиками льда. Я жадно выпил почти до дна, сделав несколько шумных глотков. Родион, расстегнув пиджак, присел на кровать. - Если ты захочешь уйти, я не буду тебя держать силой. Я присел рядом. Происходящее кажется мне почти нереальным, возможно, из-за алкоголя. Мы молча сидим, чуть касаясь друг друга локтями. В прошлый раз на этой кровати всё было иначе. Тогда я задыхался от боли, чувствуя тёплую липкую кровь на смятом одеяле под поясницей. Эта мысль не вызывает отвращения, только заставляет нервно поджать губы. Из вихря спутанных воспоминаний отчётливо проступает ощущение его сильных рук. Я тогда почти не мог сопротивляться. Эта мысль непонятно будоражит, и я невольно кошусь на Родиона, снова ощущая его парфюм, пряно-прохладный, такой неуловимый в прокуренном баре. Он смотрит на меня вполоборота. Снова хочется пить, я тянусь к стакану, но он почти пуст, и с остатками я опрокидываю в рот кубик льда, пытаясь разгрызть его. - Может, лучше принести ещё воды? Перед моим носом возникает открытая ладонь. Я озадаченно поворачиваюсь к Родиону. - Ты можешь застудить горло, Лёш, - он шутливо качает головой, - верни лёд. Я перестаю обсасывать кубик, с глупым видом поднимаю глаза и послушно выпускаю морозный кусочек на ладонь. Ледяной кубик летит куда-то на пушистый ковёр, лицо Родиона вдруг оказывается перед моим носом, я не успеваю ничего сообразить, как его губы накрывают мой рот. Я пропускаю вдох, позволяя его языку пройтись по моим зубам, потом глубже, к внутренним сторонам щёк, по прохладному нёбу. Я смелею, придвигаюсь ближе, оказавшись совсем вплотную. Родион, не прерывая поцелуя, мягко укладывает меня на постель. Я вспоминаю прошлый раз и понимаю, что он не любит долгих прелюдий, даже если всё происходит по обоюдному согласию. По обоюдному согласию. Я ещё пару раз повторяю эти слова в голове. Он уже задирает мою футболку, плавно проходится руками по бокам, на секунду мне становится щекотно, и я зажимаю бок локтем. Родион расценивает это как сопротивление. - Мы ещё можем остановиться. Ещё. Ещё можем. Он специально выделил это слово. Я отвожу руку, медленно выдыхая, даю понять, что я не передумал. Он сбрасывает пиджак, стягивает узкую змейку галстука, расстёгивает рубашку. Мне отчего-то становится неудобно просто лежать в ожидании, пока меня разденут. Это кажется жеманным, и я сам приподнимаю бёдра, стягивая джинсы с бельём. Родион, уже голый, помогает мне избавиться от одежды. Я замечаю на его руке поблёскивающий циферблат - он забыл снять часы. Голова немного кружится, парфюм Родиона смешивается с запахом его тела, из освежающе-пряного становясь тёплым, обволакивающим. Родион прекрасно сложен, я не могу этого не заметить и улыбаюсь такой неожиданной для себя мысли. Он нависает надо мной, хромированные часы блестят где-то возле моего плеча. Чувствую, что он уже возбуждён - его член касается моего бедра. Родион проводит носом по моим ключицам, вдыхая, опускается ниже, пару раз бегло целует вдоль рёбер, с удовольствием рассматривая меня. - Лёш, - он с улыбкой поднимает глаза, - ты очень красивый мальчик. Он называл меня так в ту ночь. Тогда это звучало властно. Сейчас - чуть насмешливо. С удивлением отмечаю про себя, что мне нравится такой тон Родиона. Пусть даже это указывает на то, что он действительно склонен к грубости в постели. Вдруг осознаю, что в постели с ним сейчас именно я. Не могу предположить, как он поведёт себя. Просто не хочу, чтобы снова было так же больно. Родион опускается ещё ниже, чувствую его дыхание на своём бедре. Я замираю. Но он ничего не делает, только слегка проводит тёплой ладонью по животу. - Ты помнишь? - Что? - я теряюсь, приподнявшись на локте. - Не в этот раз. - Что? - ещё раз переспрашиваю, окончательно теряясь. О чём он? Родион не спешит, даёт мне возможность самому вспомнить. Через пару секунд я понимаю о чём речь. Действительно, я смутно помнил касание его языка той ночью, и последовавшее за этим "не в этот раз". Он предельно тактичен и пока не делает ничего против моей воли. Понимаю, чего он хочет, сглатываю ставшую вязкой слюну, прикрываю глаза и послушно развожу ноги в стороны, сгибая колени. Он подхватывает меня под бёдра, открывая шире, я нервно перебираю пальцами покрывало, чувствуя, как он проводит языком по члену, прихватывая губами головку. Это приятно, я подаюсь навстречу, чувствуя, как напрягается живот. Родион ласкает меня ртом, по-прежнему держа руки на бёдрах. Я абсолютно уверен, что на этот раз в квартире есть смазка, но он не спешит включать в процесс пальцы, только умело дразнит языком и губами, то заглатывая почти до конца, то выпуская целиком. Я дышу всё чаще, машинально развожу ноги ещё шире, будто требуя большего. Родион выпускает член изо рта, сжимает его рукой, всего несколькими движениями заставляя меня выгнуться в ожидании оргазма. Я прихватываю покрывало, сжав ткань в кулак, тяжело дышу, стиснув зубы, держусь, чтобы не попросить вслух. Родион видит это, ласкает языком, продолжая движения ладонью, я задыхаюсь, добела сжимаю кулаки и кончаю, чувствуя, как он облизывает сочащуюся головку. Напряжение спадает. Я открываю глаза, пару секунд бездумно глядя в потолок. В животе разливается приятное тепло, я расслабляюсь, постепенно приходя в себя. Родион нависает надо мной, разглядывая умиротворённое лицо. Я встречаюсь с ним глазами, теряюсь, перевожу взгляд на его чисто выбритый подбородок, мельком оглядываю сильные плечи. - Лёш, - он поднимает бровь. - Мы ещё не закончили.