Прошито космической нитью

А вот в новой жизни, кажется, силам перерождения было очень скучно, поэтому и поиздевались они над ними действительно знатно. Или чем не угодила им бывшая принцесса Нептуна?.. Вроде как по уставу и не положено было им сильно общаться (в смысле, подопечным с начальниками), но кто их знает, души эти да силы... Это случилось в США. Живой и яркой, насыщенной стране, не имеющей ничего общего с эпитетами «старая» и «добрая», какие можно было бы применить к Англии. Некогда Аура, а потом и Харука Тено взяла себе с новым рождением другое имя – Шерил Хейз. Она, конечно, не была всеми любима или кем-то конкретно в неплатоническом плане, но как часто вообще имена подходили обладателям, если только это не была печатка на тысячи лет вперед?.. Да и кто ж знал, что вместо милой девочки в мир вернется душа бывшей принцессы Урана. Опять. Так что придираться не к чему. А Мерил Райт купалась во славе и обожании поклонников. Модель. Двадцать семь лет. Шикарные, вызывающие восторги и зависть волосы цвета зеленой морской волны, впрочем, как у настоящих сирен, только более живые, потрясающие синие глаза, если подчеркнуть которые накладными ресницами выходило просто нечто. Точеная фигурка, длинные ноги, такая красивая-красивая округлая грудь, чуть больше, чем у обычных плоских моделей, но, тем не менее, не похожая на два надутых шара страшных размеров и опустившаяся от своей тяжести. Тонкие руки и длинные пальцы, а черты лица, черты лица! Прекраснее, чем у самой красивой на свете куколки, но, тем не менее, натуральнее и не так пошло. Её хотели все: мужчины, журналы, фотографы для своих идей – и каждому было всё равно, сколько раз снимать одно и то же лицо, одну и ту же макушку с бирюзовыми волосами, только в разных платьях да с другими комплектами накладных ресниц. Мерил Райт была какой-то богиней красоты, воплощавшей в себе всё самое лучшее, что только могло существовать, и это играло на её популярности, потому что все сходили с ума: кто-то от зависти, кто-то – от восторга. От красоты ведь всегда сходят с ума, и нет этому никаких рамок и определений. Если где-то и когда-то существовала идеальная женщина, то это точно была она, Мерил Райт. По крайней мере, в текущем времени для учебников по истории она точно могла запомниться, как символ сексапильности и красоты. Когда-то в двадцатом веке была Мэрелин Монро, а в этом – она. Шерил Хейз, как ни странно, не была фотографом, чтобы однажды тоже вырвать для себя сессию с прекрасной моделью и влюбиться в неё навсегда. Хотя в журнале работала, иначе не попала бы на один из показов, где среди прочих моделей своей броской внешностью выделялась и Мерил, потому что так, если бы не задание, не стала бы тратить время и всё прочее на такое занятие, как смотр блестящих кусков тканей на худых вешалках. А тут... пришлось. Они нашли друг друга на вечеринке после показа, где Шерил тоже надо было быть. Кругом толпились намазанные пудрами и блесками красотки в своих коротких платьях, все шумели и галдели. Пытаясь пробиться к барной стойке, Шерил зажмурилась, когда в глаза ударил свет прожектора, и в кого-то уперлась. Им же вообще везло на столкновения, чтобы лоб ко лбу – и всё тут, но в этот раз как-то не совсем так вышло, потому что Мерил в это время с кем-то болтала, покручивая в руках бокал с самым дорогим (организаторы вечеринки не скупились) шампанским. После такого вот знакомства снова пошла банальщина. Просто, который раз, и всё с одного и того же начала. Ещё чуть-чуть – и сплошная утопия. Хотя как ещё было уткнуть друг в друга двух людей, если обстоятельства вокруг были вполне себе обычными, не присутствовали шпионы, предатели и преступления государственной важности? Именно, что никак. Так что следующие пару часов была сплошная скука. В смысле, сразу за тем, как серые глаза столкнулись с бездонными синими, ну и... всё в таком духе. Шерил сбивчиво извинилась, доведенная до внутреннего переворота взглядом глаз Мерил, а затем всё же добралась до барной стойки и заказала там себе выпить. Чтобы времени зря не терять, поскольку материал уже был собран, а уходить пока ещё не стоило. Собственно, это она не зря так решила, потому что меньше, чем через час, к ней подсела Мерил всё с тем же бокалом шампанского (или это был уже другой. Откуда было Шерил знать, когда она не следила за знаменитой моделью, уже представляя... всякое разное?..), улыбнулась, наклонив голову и поправив рукой волосы. Шерил покрутила в руках стакан, и... Короче, данную ночь они провели вместе, в ближайшем отеле, выбив свободный номер, прозанимавшись сексом все часы напролет, а потом задремав в объятиях друг друга чуть больше, чем на полчаса, ибо ровно в семь утра будильник в мобильнике Шерил принялся упорно их пробуждать, разрушая спонтанную страсть и прелести бурной ночи, запомнившейся яркими чувствами. Уходить, прощаться на долгий отрезок времени и забывать внезапную вспышку не хотелось, поэтому они обменялись номерами телефонов. Должно же было всё как-то закрутиться. И история продолжилась в очередной раз, в этой жизни без вмешательства друзей из прошлого, других бывших принцесс и принца, то есть. То ли притяжение слабело, то ли ещё что, но те вроде бы страдали (за исключением главной принцессы точно) в другой стране, если не на другом континенте. Как-то вот вышло так, хотя вполне вероятным был тот факт, что о красавице Мерил Райт они точно были наслышаны и насмотрены. Шерил в этом рождении повезло. По крайней мере, её никто не ограничивал, она не чувствовала себя запертой в обстоятельствах или какой-то слишком уж перевинченной. Ориентацию на север вместо юга пока тоже удалось отлично совмещать с прекрасной жизнью. Простая работа давала деньги, необходимые для выживания, а больше особо Шерил ни к чему и не стремилась. Лежала у неё душа к каким-то статьям, немного к путешествиям, ничего необычного. И жизнь её до всех двадцати девяти лет не изобиловала крутыми виражами и страшными трагедиями. Что и к лучшему. Достали уже. Трагедий с них хватило и в момент рождения воинов, на момент чего всё пока было тихо. Никто не трепыхался, не желал мести, и они выкручивались из того, во что влипали, в свое удовольствие, может быть из-за того, что Серебряный кристалл, спящий неясно где, всё держал, ну или так. Хоть в чем-то всё было хорошо, в общем. Видимо, после последней жертвы Сейлор Мун всё зло ещё собиралось и не рисковало лезть. По сути, если вдуматься, до появления Мерил у мисс Хейз была достаточно скучная жизнь. И их очередная встреча в новой стране и под новыми именами положила спокойствию конец, чтобы дать новое дыхание очередным несовпадениям. Ну, почему бы они именно не подходили?.. Просто что-то обязательно должно было пойти не так, иначе это уже было бы какое-то неправильное перерождение. А может, нет?.. С привкусом надежды и расчетом на неё, ибо больше было не на что. В это можно было бы поверить, потому что сейчас ни одна из бывших принцесс не имела какого-то яркого и острого качества, которое бы оттолкнуло их друг от друга. Сколько было на свете пар из модели и какого-нибудь простого человека, особенно если говорить о том, что Мерил вовсе не была заносчивой стервой? Но это всё же были они, пусть и с другими именами, так и не выяснившие, любят они или нет. Но они продолжали встречаться. Через несколько дней после спонтанной страсти увиделись в ресторане. Мерил пригласила. Знаменитая модель оказалась совершенно легкой в общении, без камер и микрофонов любящей шутки, но смеющейся как-то очень осторожно и тихо. Между прочим, сейчас она учила японский язык, хотелось почему-то. И из журналов давно миру было известно, что хорошо знала итальянский, французский, испанский. Наверное, все вешались: подумать только, и красивая, и так неплохо соображает, что не очень-то её обманешь. Шерил отшутилась на вопросы о себе парой простых предложений, и за едой они говорили про жизнь. Мерил много рассказывала про модельный бизнес, и ресницы у неё сегодня тоже были накладными. Скорее всего, это было привычкой, или так себе это объяснила Шерил, потому что посчитала, что не слишком-то логично задавать такие вопросы модели, ибо в силу профессии это уже точно не может быть попыткой показать себя в лучшем свете: модели постоянно при макияже, разве что не спят с ним. И там... опять ночь. Их отношения в этой жизни снова не были невинными, поскольку обе были уже взрослыми, о многом знающими, и не слишком-то идеалистками, чтобы чего-то не понимать. К тому же, сейчас их ничего и не удерживало от отношений друг с другом, чтобы они гордо заявляли о том, как им всё равно, как на всё начхать. Всё набирало силу. Эти их встречи, их симпатия тоже были особенными, дающими надежду, как часто случалось в некоторых других жизнях. Уже хорошо, потому что здорово, когда есть, за что цепляться. Так и до шанса выбраться из чего-то совсем недалеко, что-то прервать, впрочем... если вспоминать неопределенность, на которой они закончили, то о чем вообще шла речь? Впрочем, от пессимизма была недалекая дорога. А они виделись вновь и вновь, соприкасаясь пальцами рук, встречаясь взглядами. Красота Мерил была недоступна почти для всех, и любовниц у неё было очень мало, хотя причины она так и не называла. Мужчин знаменитая модель не предпочитала. То, что их окружало, должно было к чему-то прийти. Они не ругались, ни у кого внутри не назревало недовольство от того, что было. Это казалось идеалом, сказкой... достаточно взрослой, конечно. Между ними ещё не было любви, но расставаться никогда не хотелось, потому что их что-то объединяло, что-то легкое и приятное, от чего становилось тепло внутри. Мерил не любила прикосновения к своим волосам, это нарочитое движение, когда пальцы чужих рук прятались в длинных локонах. Шерил это казалось немного странным, но она не возражала, понимая, что у каждого есть свои привычки, и даже что-то странное для неё другому может казаться совершенно нормальным. Может быть, с этим связано какое-то дурное воспоминание? Мерил не очень часто говорила о себе, но она любила прикасаться пальцами к её лицу и повторять: «Я бы хотела тебе всё рассказать. Ты пробуждаешь во мне такие непонятные эмоции, которые зовут, требуют, чтобы я раскрыла тебе всё-всё о себе. А я не привыкла, в смысле... идеалы ведь не имеют подробностей, потому что они просто есть – и всё». Шерил часто невпопад шутила по этому поводу, пытаясь разрядить странную атмосферу. Всё было хорошо. И однажды Мерил рискнула возможностью всё разрушить. Они приехали к ней домой, и она достала из шкафа фотоальбом, стряхнув пыль, потому что давно не трогала. Стоя к Шерил спиной, она сказала четко и ясно, выровняв голову, точно признавалась в преступлении или же, наоборот, твердо была уверена в своей невиновности: «Идеалами никогда не рождаются». Мерил уселась рядом, на диван, распустила волосы, несколько раз осторожно и медленно мотнув головой в разные стороны. Повернувшись к Шерил чуть боком, она склонила голову, несильно натянув пряди так, чтобы те лежали гладко, не топорщась и не мешая: «Видишь? Рядом с ушами и немного дальше от висков, лба, у меня волосы более жидкие, ещё не очень видно, но короткие. Просто за последнее время отросли. Поэтому я часто делаю себе такой пробор. Их ещё часто приходится лаком заливать, чтобы не выбивались из нужной прически и не мешали». «Это что-то значит?» - Шерил поморщилась, устроившись на диване поудобнее. Она была простой журналисткой со средним даром гениальности, а не сыщиком, который по малейшему набору улик мог вычислить причину, следствие и имя убийцы. «Ты запусти пальцы в волосы, поймешь», - Мерил подвинулась ближе, не сводя с неё глаз, и Шерил решила, что не нужно лишних телодвижений, просящих взглядов. Ну, не в её вкусе были мелодрамы, и она не очень-то хотела становиться частью такой истории, даже на один разговор. Пальцы почувствовали в волосах что-то странное. Мерил ещё склонила голову, позволяя чуть раздвинуть волосы в сторону. Под ними был шов. Новое движение дало убедиться в том, что он такой не один. «Многие исчезли, рассосались, как это называется, - Мерил закрывала глаза. – А эти остались, и их можно найти, если знать, что там что-то есть. Знаешь, я другим поэтому и не разрешаю лишний раз трогать волосы. С парикмахерами мы часто ругаемся, но я очень знаменита и красива, поэтому... мне прощают, и акцент делается на моем слове». Шерил взяла в руки альбом. «Видишь? – рассказывала Мерил, пока она медленно перелистывала страницы с фотографиями. – Такой я была до всего. Не очень высокая, и у меня не всё в порядке было с фигурой. На операции ушло очень много денег, но у меня были богатые родители, с привкусом... жадности, поэтому и ухватили от дальних родственников немало. Единственное, что мне досталось от природы – это такие вот волосы и синие глаза. Мой отец был ревнив, он считал, что мама что-то нереальное сделала, раз у меня такие волосы. Экспертиза показала, что я его дочь, но у меня очень необычный ген, отвечающий за цвет волос, какого врачи ранее никогда не знали. Однако, когда он успокоил свои сомнения, запретил всякие исследования и прочее. Я начала с корректировки фигуры, - палец коснулся соответствующей фотографии с первым изменением. – Ну, ты понимаешь. Какое-то время очень долго сидела на диете, контролировала едва ли не каждую калорию, потому что нельзя же много есть и снова ложиться под нож. Со временем стало легче, хотя я по-прежнему за всем слежу. Следующим был рост. Знаешь, у нас же до сих пор ничего толкового не изобрели, поэтому всё проводилось по методу какого-то Блискунова. Сам процесс занял несколько месяцев, и это было очень больно. В итоге я добавила к своему росту двадцать сантиметров, что пошло мне на пользу в стремлении к идеалу. У меня была некрасивая форма лица. Посмотри. А теперь овальная, прекрасная и достойная восхищения. Ну, и ринопластика пошла в ход, тоже... и губы. Я сделала себе более пухлую нижнюю, но не такую, чтобы это смотрелось отвратительно. Изменила разрез глаз, - ещё одна фотография. – Грудь тоже была. Единственное, чего не коснулись мои операции – это руки. И всё». С первой фотографии на Шерил смотрела невысокая девочка с тонкими руками, но неидеальной фигурой. У неё были красивые бирюзовые волосы, только глаза другие, более узкие и маленькие, что делало взгляд синих глаз не таким выразительным. Черты её лица были почти непохожи на те, что имелись сейчас, отличались какой-то... точно неуклюжестью. Отрицательного эффекта фото добавлял мешковатый свитер, что был на девочке, старые брюки. Совсем не похожа на Мерил, точно её тень. Она листала альбом постепенно, и каждая фотография знаменовала свой год. Мерил всё менялась, становилась более стройной, высокой, с красивым лицом, с выразительными и большими глазами, с пышными волосами, с аккуратной грудью, в привлекательной и приятной глазу одежде – как медленно трансформируются из какой-то тени идеалы, полные слепящего света чужих восхищений. Всё ради красоты, ради этой единой цели. Почему же силам перерождения захотелось так поиздеваться над бывшей принцессой Нептуна, так вывернуть её привычку от Сейлор Нептун быть идеальной? Может, действительно поругались?.. Шерил не задавала себе таких вопросов, потому что это было бы похоже на бред сумасшедшего, однако интерес всё же оставался, и ситуация была из тех случаев, когда разрешиться ему не было дано. «А ещё я никогда не отличалась хорошей памятью, - альбом был захлопнут и отложен в сторону, а Шерил не говорила ни единого слова, внимательно слушая. – Я не могла ничего запомнить, просто не получалось. Но я знаю три языка, со своим родным – четыре. И учу пятый. Это вечера нервов и плохого сна, я сидела и зубрила, зубрила... сначала слова, потом грамматику, и мне никак не удавалось почувствовать язык. Слез тоже было много. Но теперь ты видишь всё сама. Меня считают идеалом, хотя я такой совсем не родилась. Я склеила сама себя операциями, зубрежкой до зубного скрежета и болью. Вот что мне всё время хотелось тебе рассказать, поставив под угрозу и то, что есть у меня, и наши... ну, то, что между нами». Не было даже минуты молчания, может быть, несколько секунд. И не более того. Шерил придвинулась ближе, обнимая и прижимая Мерил к себе, осторожно. Её слова были простыми и точными, без прикрас отражающие всё то, что она думала: «Это не повод что-то рушить. Пусть ты склеила себя, но ты всё равно такой уже являешься. И я хочу быть с тобой». Мерил улыбнулась. Надежда стала ближе. Хорошо-то как. Через месяц Мерил Райт понадобилось лечь в клинику пластической хирургии, потому что сделанная красота требовала постоянного вмешательства, поддержки, и таяла, рассыпалась без этого, точно боль всякий раз возвращается без дополнительной порции анальгетиков. Подходящая метафора. Лежа на койке с закрытыми глазами, Мерил думала о том, что была спокойной, когда рассказывала всё Шерил. Впрочем, не по ней были и истерики: не с тем лицом, измененным, исправленным много раз. Она не любила самобичевание. Всегда хотела быть красивой. И забрала себе такую возможность. Оно же как получалось... такие шаги не делаются спонтанно, это годы желания, годы накапливающихся сил, которые потом выливаются в решительный шаг, способный всё изменить. И она тоже прошла через это, через долгие месяцы недовольства собой, своей внешностью, недостаточной силы, чтобы всё исправить, а ещё отсутствующих возможностей: к примеру, некрасивости фигуры не уходили, сколько бы она ни пыталась голодать, сидеть на диетах, а умирать не хотелось. Красота всё изменила. Хотя она и смогла не потерять разум. Прошла неделя, и к ней в клинику примчалась Шерил. В руках у неё был букет цветов, щедро украшенный, и она расталкивала медсестер, спеша так, будто это было слишком важным, будто решалось что-то, от чего зависела лично её дальнейшая жизнь. Мерил не могла улыбаться, хоть и была рада. Они сидели в молчании, и Шерил держала её руку: говорить пока тоже можно было мало, да и больно ещё было. Восстановительный период, он всегда такой, хотя по глазам женщины, сидевшей рядом, Мерил понимала, в каком та ужасе от того, как она сейчас выглядит, что представляет себе, закрывая глаза и тут же распахивая их. «Больно?» - через некоторое время поинтересовалась Шерил. «Бывало и больнее», - пытаясь уложить всё то, что можно было бы сказать, в одну фразу, ответила ей Мерил, делая вдох. Когда она ещё через неделю, может быть, выйдет отсюда, придется снова носить накладные пряди, хоть в этот раз волос она потеряла совсем немного. Хорошо, что был замечательный мастер, который за полагающуюся сумму сделал такие, что и от настоящих волос было практически не отличить. Вот и отлично. Они могли бы быть счастливы. Наконец-то. Но эта история пошла по стопам всех прочих о любви с моделями, хоть в ней и не было разрыва, истерик и хлопающих дверей. Просто Мерил Райт умерла в течение следующего полугода. То ли не выдержала, то ли что-то пошло не так. Идеалы ведь никогда долго не живут, и их почетная участь – уходить быстро, пусть даже и не совсем красиво (а тихая смерть в одной из клиник стала именно такой, без изувеченных тел и катастроф), дабы уступить место новым прелестям, новым символам. Шерил Хейз не смогла долго прожить без женщины, к которой так привыкла, которая начала так много для неё значить. Она прожила ещё несколько лет, а потом трагично погибла в самолете, ставшем жертвой терроризма. И на этом всё закончилось. Снова не сложилось.