Прошито космической нитью

Как обычно встречаются люди? Ну, в смысле, что чаще всего становится отправной точкой для каких-то дальнейших отношений? Допустим, столкнулись на улице. Или в магазине вовремя оказались у одной полки. Самое банальное – у кого-то что-то упало, и последствием стал синхронный наклон за потерянным, чтобы стукнуться лбами. В более редких случаях спасение от аварии, не дай Бог, само дорожное происшествие. Но по обыкновению что-то простое и незамысловатое, если речь идет о простой жизни. Не в этот раз. Нет, как раз таки жизнь была более, чем простой. А вот сказать такое о встрече – сущий грех. Тейлор Лонг и Ребекка Бейли встретились в трамвае, Канада, Оттава. Это если уж уточнять страну и город, где данное событие изволило случиться. Маршрут они, пожалуй, запомнили на всю жизнь, иногда садясь в тот же трамвай и выходя на той же остановке – сладкая память. Но именно так всё и началось. Без особого энтузиазма глядя в окно и одной рукой придерживая тяжелый пакет с продуктами, Тейлор Лонг иногда поглядывала на информационное табло, чтобы узнать, скоро ли её остановка и когда всё это кончится. Как раз в этот момент, потесненная пассажирами, шатаясь, рядом с ней встала миловидная девушка. По всему её виду было ясно одно: общественным транспортом она пользовалась крайне редко. Покосившись на отчаянные синие глаза незнакомки, Тейлор встала, отходя в сторону и кивком головы приглашая её сесть. Примерно то же она и сказала: «Садитесь, пожалуйста». На что незнакомка начала яро протестовать: «Нет, нет, что Вы. У Вас тяжелый пакет, а я налегке, так что займите свое место». «Да ладно Вам, - отмахивалась Тейлор, - мне всё равно скоро выходить, так что занимайте место». «Сядьте, где сидели!» - не уступала незнакомка. Собственно, пока они спорили и выясняли, кто должен сидеть на указанном месте, вопрос отпал сам собой: протиснувшись между ними, туда с самым наглым видом уселся какой-то мальчуган, и им оставалось только переглянуться, вздыхая, потому что они ещё были слишком молоды, чтобы читать детям нудные нотации. Всего лишь двадцать четыре года. И двадцать три. Когда информационное табло снова загорелось, выяснился ещё и тот факт, что выходить им было на одной остановке. «Вам куда?» - интересовалась Ребекка. «В автомастерскую», - снова отмахивалась Тейлор. «О, мне туда же», - и девушка улыбалась, заправляя за ухо прядь бирюзовых волос. Ясное дело, что не было никакого смысла расходиться по разные стороны тротуара, и поэтому пошли они вместе, по дороге разговорившись. Оказалось, что машину Тейлор испортила «какая-то дура, которая не умеет парковаться, и хорошо, что была большая спешка, да и повреждения оказались не слишком сильными, а то бы!». У Ребекки была похожая ситуация: она нечаянно задела другую машину, которая вдруг резко выехала, помешав ей нормально поставить свою машину. Тот странный водитель так куда-то летел, что даже не остановился и не вышел, когда они нечаянно столкнулись. А в автомастерской история обрела последние краски. «Дурой» оказалась Ребекка, а «странным водителем» - Тейлор. И веселая история нашла свое интересное завершение, положившее начало отношениям. И было понятно, как день, что милой девушкой налегке оказалась бывшая принцесса Нептуна, получившая новую жизнь, ну а вторая... конечно же, Тейлор была принцессой Урана Аурой в очередном перерождении. Да и кого ещё могла полюбить Ксанфа бывшая? С тех событий минуло вот уже почти десять лет. Однако Тейлор Лонг и Ребекка Бейли всё ещё оставались счастливой семейной парой. Во всех смыслах, потому что Риган Лонг-Бейли очень даже успешно была этим третьим звеном любой семьи. Тейлор и Ребекка долго спорили, какую фамилию дать ребенку (имя придумала Ребекка, а Тейлор согласилась), так как во время бракосочетания остались при своих. Решили, что двойная будет в самый раз. Риган была очень милой шестилетней девочкой, крайне способной и уже умеющей играть на скрипке (ну да, с чего бы ей не уметь, когда мама номер один часто этим занималась, а дочка с детства слушала. С этим была целая эпопея, когда до девочки не доходило, как так: две мамы, потому что как-то язык не выворачивался назвать маму номер два папой. Риган первое время осознания мира чуть с ума не сходила и звала обеих мам «мапа»). У неё были очень мягкие черные волосы и красивые фиолетовые глаза, в силу чего Тейлор иногда шутила насчет того, откуда такие гены: донор-то тоже был блондином, и глаза – серые. Впрочем, всё списали на предков. Ну, наконец-то! Спустя столько перерождений, изувеченных жизней и характеров, спустя столько всего они наконец-то были счастливы! И радость эта длилась не месяц, не год, а вот уже почти десять лет. До чего же это было хорошо! Может быть, за их счастливую жизнь Серебряный кристалл и не поручался, но наконец-то и им повезло. Ура!.. Что касалось принцессы, то у неё снова было всё в ажуре (мама Селена ведь всё просчитала на множество тысячелетий вперед). Всё та же легкость и несерьезность, золотистые волосы, которые она завязывала в хвост, искрящиеся голубые глаза и прекрасный принц-брюнет рядом. Саншайн и Артур Росс – ещё одна пара, лучащаяся счастьем. Они были хорошими знакомыми Тейлор и Ребекки, особенно Саншайн. Здорово-то как было. Вот она, настоящая, прекрасная жизнь, без измен и флирта, без холодности и скуки, да... да без всего того, что могло им помешать! Может быть, в этот раз бывшие принцессы Урана и Нептуна были немного не до такой степени похожи на себя в самой первой жизни, но не такими они были и разными, как прежде. Ничто не отталкивало их друг от друга, ничто не мешало. Все законы сошлись в своем едином положении на этот раз, или звезды встали правильно, но они были счастливы. Хорошо. И лишним поводом для радости было то, что маленькая Риган на самом деле являлась перерожденной бывшей принцессой Сатурна. Ну да, особенно сейчас она напоминала страшного воина, который одним маленьким взмахом своего оружия мог высвободить силу, которая и камня на камне бы не оставила от современной Земли. Ей тоже удалось ухватить свой кусок счастья: родиться в любящей семье, без всяких там способностей, которые отталкивали от неё людей, без устрашающего взгляда. Пусть и с всё той же хрупкой фигуркой, но в этом была вся принцесса Сатурна. И со здоровьем, пусть и не таким, чтобы заниматься чем-нибудь сверхъестественным, но вполне среднестатистическим для обычного человека. Каждое их утро, как по традиции, начиналось с чашки кофе и бутербродов. Риган очень любила такие дорогие сыры, которые ещё сразу были поделены на кусочки и каждый – в отдельной упаковке. Тейлор и Ребекка такие тоже просто обожали, поэтому они и водились в их доме постоянно. Ещё мамы пили кофе, всегда один и тот же, а Риган каждый раз так и норовила сделать хотя бы маленький глоток из их кружек, когда те отворачивались. Не всегда выходило, и тогда Ребекка без укора говорила дочери, что той этот напиток ещё рановато. Ну, от силы пару лет – и тогда будет можно, хотя всё равно в меру: чашка в день – и хватит, и слабый. А ещё Тейлор и Ребекка совпадали в том, что любили поспать (ну да, особенно если определенную часть ночи им было чем заняться). Порой Ребекка просыпалась первой, временами – даже до будильника, и тогда, приняв душ, будила Тейлор, на что та отвечала, переворачиваясь на бок: «Я хочу спать. Отстань. Высплюсь – встану». Ребекка смеялась, усаживаясь на край кровати и прикасаясь прохладной ладонью к плечу Тейлор, заявляя: «Ничего, в следующей жизни выспишься». Тейлор резко садилась, и её взъерошенные волосы не могли не вызывать улыбки: «Ты мне и в прошлой так говорила». Иногда эта её фраза приводила их к секундному замешательству, когда они просто сидели, удивленно глядя друг на друга. По понятным причинам, о которых они совсем ничего не помнили, ведь жизней-то у них было много. Если же первой просыпалась Тейлор (такое случалось не намного реже), то было не добудиться до Ребекки, которая пользовалась моментом, растягиваясь на кровати во всё удовольствие. В таком случае её не могло поднять ничто: ни прохладные руки, ни шутки, ни аромат кофе и свежих булок. Сработать могло только внезапное появление Риган, которая с радостным воплем забегала в комнату и кидалась на кровать, обнимая маму номер один. Она зарывалась носом в её бирюзовые волосы и довольно улыбалась, а, уже чувствуя это, Ребекка переворачивалась и обнимала дочь. После сон как-то проходил сам собой. Были у них в семье и традиционные методы по пробуждению дочери, потому что не всегда Риган просыпалась с первыми лучами солнца (на то ж она и была человеком, да и было в кого, хоть чужие гены и не отыгрывали большого влияния при перерождении). Если будить дочь выпадало Ребекке, то она не изобретала велосипед: просто садилась на край кровати в комнате Риган и гладила её по голове, негромко говоря про то, что надо бы уже вставать, да и чай с любимым сыром уже ждут. Обычно это работало. Если нет, то Ребекка просто целовала дочь в щеку – и этого было достаточно, чтобы Риган вцепилась в неё, желая обниматься. Тейлор предпочитала более интересные в своем понимании методы. Один из них был связан с детской привычной Риган кататься то у неё на шее, то на спине, обхватив шею руками (ещё год назад она не слезала со спины, когда они шли гулять). Если Риган не хотела вставать от простых слов, то Тейлор (когда было видно, что дочка просто притворяется) поворачивалась к ней спиной и спрашивала: «Кто хочет кататься?» - и тут уж прыти Риган мог позавидовать кто угодно. Был и другой вариант: начать её щекотать. Это работало лучше слов и уговоров – Риган тут же принималась хохотать, а потом бегала по дому за мамой номер два (она же Тейлор), пытаясь защекотать её в ответ. Настоящим взрывом радости были моменты возвращения Тейлор домой (особенно Тейлор, хотя приход Ребекки тоже знаменовался громким смехом и радостным криками). Дело было в том, что она обязательно останавливала машину у какого-нибудь магазина, заходила туда и покупала то, что не хватало их холодильнику. А также вкусняшки для дочери. Нет, Ребекка покупала тоже, но одну или две, а уж Тейлор брала всё красивое, что видела, и что Риган очень любила. В итоге, когда она приходила, то, стоило ей отставить пакеты, Риган тут же выбегала к ней, подпрыгивая и повисая на шее. Дополнительным плюсом к радости было то, что Тейлор всегда с улыбкой подхватывала дочь, поднимала её вверх и принималась кружиться вместе с ней, а Риган это любила даже больше, чем сласти. Ещё, когда Тейлор и Ребекке надо было вместе куда-то уехать (например, праздновать очередную годовщину, или просто вечер в ресторане провести, хочется же иногда), они всегда могли оставить дочь с верной подругой Рин. Веселая и легкая женщина, пожалуй, любила их малышку не меньше, чем они сами, поэтому с ней Риган была в полной безопасности. У них ещё глаза были схожих необычных цветов – фиалковые и какие-то вот прямо гранатовые. Да, Рин на самом деле была перерожденной в очередной раз (а страж Времени тоже оказался втянут в этот круг после битвы с Галаксией в Галактическом котле и пары символических перерождений после самой гибели Серебряного тысячелетия вроде внепланового отдыха от охраны) Сейлор Плутон, точнее, бывшей принцессой Плутона (и тут было сложно сказать, чего в ней было больше). И в этой жизни она тоже была по-своему счастлива. Ну вот, все в сборе. Сами Тейлор и Ребекка больше всего любили вспоминать, как ждали появления Риган все девять месяцев. Вопрос с тем, кто будет рожать, вообще не стоял, а уж со всем остальным они как-то определились. Может быть из-за того, что они были так нужны друг другу, так счастливы друг с другом, что их не волновало всё прочее и не хотелось ругаться из-за того, чего этого не особо и стоило. Хоть когда-то. Больше всего страха нагоняли даже не роды, а эти самые легендарные симптомы беременности. Причем, Ребекка боялась его даже больше Тейлор. «Ну, откуда же я знаю, что мне придет в голову и чего захочется отчебучить? Это же такое дело... вдруг я задам тебе в приступе истерики какую задачу стиля «принеси мне то, неясно что» - и как тебе быть? Я родов не боюсь, я боюсь, что ещё что произойдет из-за моих скачущих гормонов – и неизвестно, чем тогда всё кончится», - так вот она это объясняла, гладя ещё плоский живот. Однако они как-то это пережили – и никто не залез на стенку, воя от чего-либо. Хотя те несколько случаев, когда они сидели вместе с Ребеккой на кухне и пытались понять, чего ей хочется, по крайне малоинформативному описанию, конечно, заслуживали отдельного внимания. Зато было весело, бесплатные загадки, разгадать которых не мог даже гений. Ну, по крайней мере, в течение пяти минут – отличный вариант для тренировки мозгов. Почему бы и нет?.. А там и малышка Риган родилась, после чего определенная суматоха начала крутиться вокруг совершенно других вещей. Они любили друг друга. В этой жизни – вне всякого сомнения, и уже совсем не имело значения, что в своей самой первой они так и не разобрались в этом до конца. Здесь и сейчас они были вместе столько лет, они растили маленькую дочку, потому что любили друг друга и хотели, чтобы это не заканчивалось никогда. Их чувства были даже больше, чем что-то ещё. Может быть, никто и никогда никого так не любил, даже принцесса своего принца (хотя эти чувства и были вне конкуренции), а они сейчас – да. Прижимая к себе Ребекку, Тейлор иногда говорила одну фразу, простую и понятную, и, что отличало слова от прочих признаний других людей, совершенно искренне: «Я люблю тебя. Безумно. Ты мне дороже всего на свете». «Ты мне тоже», - отвечала Ребекка, смотря в её глаза. Обычно такие диалоги заканчивались поцелуями без продолжения, ибо как-то не тянуло говорить это каждый вечер, сидя на постели в спальне и гадая: Риган уже заснула или ещё не совсем? Им так нужно было это счастье. Почему, почему ему не суждено было длиться до конца жизни?!.. Что и кому не понравилось?!.. Кажется, зло зашевелилось. Иначе произошедшего было не объяснить, а случилось именно то, что Ребекке, как Сейлор Нептун, бывшей принцессе Нептуна, как самой чувствительной, умеющей видеть сквозь пространство и, возможно, время, стали сниться сны. Страшные сны. Они наслаивались ночь за ночью. Тейлор просыпалась от того, что Ребекка ворочалась рядом, хмурясь и кусая губы. Её не получалось успокоить, разбудить – тоже, однажды Тейлор отчаялась и гаркнула на всю квартиру так, что разбудила дочку Риган: «Ребекка, проснись уже!» И только тогда та подскочила на кровати, ощущая прилипшую к спине пижамную майку. Кошмары приходили один за одним. Демоны, внушающие ужас, заставляющие холод сворачиваться в животе, перевоплощение в ином измерении, когда вокруг тела оборачивался плотный белый доспех из боди, когда ладони от обжига собственной магией защищали перчатки. Сражения, и те самые ужасные моменты, когда все её силы оказывались пустыми, неспособными что-либо изменить. Боль, смерть, раны и крики – всё смешивалось в бешеном калейдоскопе, кружась и надавливая на неё, пытаясь сломать. Это было страшно и не заканчивалось. Ребекка обнимала Тейлор во сне неосознанно крепко, пыталась что-то изменить даже внутри – но ничего не помогало, и только раз за разом по ночам кошмары о прошлых сражениях, о моментах, когда она была Сейлор Воином и проигрывала, ломали её, пробуя на излом и давя так, что это был уже совсем не эксперимент. Только настоящее издевательство, чтобы она не вынесла. «Ты мне дороже всего на свете». Однажды Тейлор вернулась домой с пакетами, как обычно. Риган выбежала к ней навстречу, кинулась на шею, а потом, когда её снова опустили на землю, тихо спросила, приложив указательный палец к нижней губе: «А почему мама Ребекка спит? Я её бужу-бужу – а она не просыпается. Мама Тейлор, ты не знаешь?..» «Возьми шоколадку, там, в пакете, - отстраненно ответила Тейлор. – Любимая твоя, с клубникой...» - и кинулась в их с Ребеккой спальню, слыша, как Риган разыскивает названный продукт в принесенной сумке. Ребекка лежала на их кровати, и её рука слишком неестественно свисала, как не должно было быть, как человеку не могло бы быть удобно. Лицо её с неуложенными бирюзовыми волосами было каким-то подозрительно бледным, а ещё – холодным. Тейлор упала на колени, отдернув руку, точно прохлада кожи Ребекки оказалась невыносимо болезненной для кожи пальцев. «Ребекка, Ребекка, нет!.. – прокричала она, замечая разбросанные таблетки на полу, на тумбочке. – Ребекка, проснись!.. Ребекка, не смей!» На пороге комнаты стояла Риган, удивленно наблюдая за Тейлор, которая всё умоляла Ребекку очнуться. Только Ребекка была мертва. Её любимая, её самая родная Ребекка сломлена страшными снами о прошлом, о сражениях. Что оставалось ей?.. Стоя в ванной, глядя в зеркало на свои красные глаза, Тейлор успела подумать о том, что не взяла стакан с водой, но в следующий миг включила кран и положила в рот первые несколько таблеток. По ту сторону запертой двери в неё колотила Риган. Она будто чувствовала, что сейчас случится что-то страшное, и просила, умоляла, била кулаками. В один из моментов всё переменилось, и за дверью раздался её дикий крик: «Харука-мама, Харука-мама, не надо!.. – точно и к ней тоже возвращались воспоминания, и последним её криком, душераздирающим, стало имя из прошлой жизни, точно так же, как называла малышка Хотару Харуку. – Харука-папа!..» Однако ничего уже было не вернуть. Замерев, Тейлор сжала руки в кулаки, проглатывая последние таблетки. Единственное, что ей оставалось, это позаботиться о будущем дочки, Хотару, потому что без Мичиру она не мыслила своей жизни. Или без Ребекки – неважно, как её называть. Всё только ради неё. «Что такое, Тейлор? Что за шум воды? Тейлор?..» - Харука-Тейлор выключила воду, убедившись в том, что это действительно Рин, ещё раз посмотрела на себя в зеркало, вспоминая Мичиру. «Сецуна, позаботься, пожалуйста, о Риган... Хотару». «Что?.. Тейлор, у тебя температура? Какая Сецуна? Что происходит, Тейлор?..» - но Тейлор уже медленно опускалась на холодный кафель ванны, уверенная в том, что Сецуна не даст Хотару пропасть. Она знала, где лежали запасные ключи. Целуясь со своим принцем, Саншайн чувствовала внутри странную боль, а потом какое-то тепло, очень необычное, точно внутри неё засветило живое солнце, наполняющее собой каждую каплю крови, каждую клетку. Это Серебряный кристалл закрывал тьме все лазейки, потому что пока она была достаточно слаба, чтобы он, не пробуждая никого, мог это сделать. Только Тейлор и Ребекку возвращать было поздно, и им оставалось только ждать новой жизни. Черт... за что же снова?.. Их души вернулись в небытие, лелея внутри тайную надежду на счастье хотя бы раз, которое ничем не будет прервано. Они ведь уже много за него боролись. Может быть, если так повезло, ещё чуть-чуть – и мера действительно будет искуплена. Может быть.