Если бы ты знала...

      Бельфегор шёл по коридору штаба, обдумывая свои недавние чувства к той самой разыгранной картине смерти. Он чётко понимал, что он не может её любить. Ему не нужны такие, как она.       Тогда, какая она? Если он так уверен, что она не подходит ему, то, что именно ему не нравится в ней? Какие её качества отталкивают его? Что конкретно ему не подходит?       Она добрая. Сколько раз он наблюдал за тем, как она помогает остальным. Она относится с добротой ко всем даже тогда, когда Занзас или Скуало кричат на неё. Даже в эти моменты она не способна сказать гадости им. Она всегда помогает остальным залечивать раны после заданий. Даже после спарринга, если она побеждала, она протягивала руку тому, кто проиграл. И очень часто это был он сам.       Она безжалостная. Хоть это и противоречит её внутренней доброте, мафиозные дела сделали из неё машину для убийств. Она не знает пощады ни к кому из врагов. Идя на задание, она всегда ставит на кон честь отряда, на особо сложные миссии она ставит честь всей семьи. Но она снова и снова возвращается победителем. Бельфегору довелось увидеть пару раз, как проходят её миссии. Это была одна из первых совместных работ — и она не ударила в грязь лицом. Она одолела врага, даже не используя свою магию. И сделала то за считанные минуты. Что уже говорить об использовании магии? Она бы в один удар уложила всех.       Она улыбка всего отряда. На её лице редко когда можно увидеть слёзы. Она снова и снова улыбается, даже если кажется, что выхода нет. Её улыбка кажется спасительным светом. Сколько раз эта улыбка вытаскивала его? Наверно, сейчас он и не вспомнит. Но каждый раз, когда он видит эти сияющие глаза, эту незабываемую улыбку, то хочется спрятать её, чтобы больше никто не мог видеть эту улыбку. Никто, кроме него. А каждый раз, когда улыбка исчезает с лица, то хочется уничтожить весь мир, лишь бы она снова радовалась жизни.       Она серьёзная. Хоть на её лице часто сияет улыбка, хоть с этой улыбкой она идёт на миссии, но это не значит, что она относится к этому легкомысленно.       Она соперница. Пожалуй, в отряде появился ещё один гений, ещё один неизведанный талант, что немного раздражает принца. Только он должен быть гением. Только он может быть умом. Но она, иногда даже играючи, обходит его во всём: будь то обычный тренировочный спарринг или настоящий бой. Даже в обычных вещах она часто обходит его.       Она катастрофа. Ох, как же легко она находит приключения на свою голову. Она может найти неприятности даже там, где их нет. Может ли нормальный человек найти проблемы, просто идя по коридору? А она может. Даже очень легко. Три раза запнётся на лестнице, потом перепутает комнаты, заденет плечом стену, уронит что-нибудь. Однажды она чуть не подожгла весь штаб, просто делая завтрак.       Она безучастна к собственной жизни. Не то, чтобы ей было абсолютно всё равно на то, что творится в её жизни, но и не сказать, что её заботит собственное благополучие. Она не жалеет себя, не ищет оправданий своим действиям, не сходит с ума, просто от того, что однажды была выкинута, как жалкая, старая кукла. В сожалениях не очень много смысла. Так ей однажды сказал один из её демонов. После этого поменялось полностью её восприятие мафии, окружающих её людей и всего, что вокруг неё.       Она неизвестна. О ней, о её прошлом, о её мечтах, целях, перспективах и прочих вещах никто не знает. Все только пару дней назад узнали о том, что именно привело её в Намимори, почему она хочет стать сильнее, как связалась с мафией, но большая часть прошлого — это туман. Её мысли недосягаемы, улыбки всё чаще фальшивы. Кажется, что понять её несложно, но каждый раз, видя её взгляд, потрошитель понимает, что не может разгадать её. Она не книга. Её нельзя прочесть. Она, как чей-то личный дневник, где многое написано невидимыми чернилами. Вроде бы и так прочёл достаточно, чтобы понять, но чего-то не хватает.       Бельфегор зашёл в свою комнату именно с этими мыслями, понимая, что слишком уж задумался об этой блондиночке. Но понять, что именно из всего этого привлекло его, он не мог. Возможно, её скрытность.       Хранитель кольца Урагана подошёл к большому окну в своей спальне, желая закрыть его плотными занавесками, но остановился, глядя вниз, во двор штаба, где стояли Люси и Занзас. Они о чём-то говорили, она смеялась, а босс хмурился, но потом на его лице появлялось некое подобие улыбки.       Широкая улыбка спала с уст принца. Почему Хартфилия улыбается ему? Какое она имеет право улыбаться черноволосому? Она должна улыбаться только в его присутствии. Только он должен видеть этот прекрасный свет, который излучает волшебница, когда её личико озаряет улыбка.       Да, чёрт возьми, что с ним? Почему он так болезненно воспринимает общение школьницы и босса? Что именно его не устраивает в том, что сейчас она так мило с ним беседует. Бел даже не знает, как правильно это назвать.       Почему захотелось резко убить половину мира лишь за то, что он имеет право прикоснуться к ней, потрепать по волосам и приобнять, когда счастлива девушка кинется к нему на шею? Почему он не может спокойно смотреть за тем, как резко щёчки Люси покрылись румянцем, лишь от того, что Занзас сказал ей что-то?       Как назвать то, что он сейчас чувствует? Почему ему резко захотелось выйти из своих королевских покоев, подойти к ним, выдернуть Хартфилию из объятий хранителя кольца Неба? Зачем ему хочется утащить её подальше от его глаз?       Простолюдины называют это ревностью, да? Но принцу чуждо это чувство. Он всегда получает то, что хочет. Того, кого хочет. Тогда, откуда ощущение, что её ему не получить никогда?       Да и вообще, Бельфегор слабо понимает, зачем ему такая, как она? Что же в ней всё-таки такого, что сам принц ломает голову?       Потрошитель схватился за голову, уже смеясь в истерике. Громкое шишиканье разрежет звенящую тишину, и ему самому на секунду покажется, что он ведёт себя громче, чем Скуало.       Бельфегор снова захлебнется в истерике. Да что не так с этой девчонкой? Зачем она ему? Ведь она такая одинаковая, но, одновременно с этим, такая разная. Вроде бы, она его ни разу не пыталась изменить, но тогда, что с ним теперь.       Неужели эта жалкая простолюдинка влюбила в себя принца? Теперь её так не назовёшь. Хочется отобрать её у Занзаса, обнять и прошептать на ушко, что она принцесса.       Принц посмотрит в окно, где Хартфилия, такая же счастливая, как минуты две назад, что-то рассказывает боссу, активно жестикулируя руками. На её лице искренняя, что редко в последние дни, улыбка. Кажется, он слышит её смех. Такой привычный, такой ласковый и нежный, такой любимый.       Что? Когда это Бельфегор полюбил её смех? Когда это он превратился в то, что сейчас стоит у окна, наблюдая за двумя людьми из отряда, захлёбываясь в истерике?       Люси развернулась, подняла голову, смотря на потрошителя, стараясь смотреть ему прямо в глаза, но из-за чёлки было непонятно, где именно они. — Принцесса, — одними губами смог произнести Бельфегор, смотря на Хартфилию.       И они стояли, смотря друг на друга, как заколдованные. На щеках Люси всё сильнее и сильнее был виден румянец, губы слегка подрагивали от волнения. Бельфегор же стоял, не в силах растянуть губы в привычной широкой улыбке.       Как там говорится? Как там это называется? Любовь? Хм, это, конечно, можно оспорить, но сложно будет отрицать то, что с ним происходит что-то странное.       Ему не нужны такие, как она.       Ему нужны те, что из королевской семьи. Те, что пьют чай в семь вечера, а не стирают с пальцев кровь. Те, что носят пышные платья, а не форму дисциплинарного комитета средней школы Намимори. Те, что не скрывают ничего. Те, что не тут. Те, которые не существуют.       Такие, как она, — не должны быть рядом с ним.       Такие, как она, — не могут быть принцессами.       Тогда, почему простолюдинкой он её назвать не может?