Флешбэк
— Ты всё ещё считаешь меня слабачкой? — это был шанс. Шанс исправить своё мнение, пока девушка не взялась за покровительство над кровью блондинка. Тогда ему точно жизнь не покажется мёдом. Некогда блондинка наблюдала за шишикающим Принцем, в то время как природные явления то утихали, то наоборот. Град бил так сильно, что иной раз казалось, будто это ножи. Весь израненный природой, которую создала Люси, Кавалинни не хотел сдаваться. — Ши-ши-ши, конечно же я считаю тебя слабачкой, — вот этого ему точно не следовало говорить. Уж лучше бы сдался на милость. Бел только достал очередной веер своих ножей, как остановился. Вытянутая рука демона одним пальцем шевельнула — и Ураган выронил все стилеты, движение указательным и средним пальцами вниз — и принц тут же падает ниц. Его диадема. Именно. Ничто не приносит унижению принцу, чем сломанная диадема — доказательство его голубой крови. Девушка, которая управляла в данный момент кровью блондина, заломала ему руки, выгнула в спине так, как вообще почти невозможно, от чего лёгкий «ох» всё же слетел с губ юноши. Тигр в это время, сорвал с головы Потрошителя диадему, которую после их встречи в коридоре он то ли починил, то ли попросту взял новую, и принёс хозяйке. Она подняла Бельфегора, чтобы он видел, как второй раз за день его королевское достоинство ломают. Момент — и в, казалось бы, хрупких ручках заклинательницы одна диадема превращается в две половинки целого, а эти две половинки, в свою очередь, становятся простым волшебным пеплом, который вдаль унёс поток северного ветра. Природа в момент утихает. Всё исчезло так же быстро, как и появилось. От боли, которую пришлось пережить Белу, тот попросту упал в грязь лицом. И это в буквальном смысле. Принц попросту свалился без сознания.End of flashback
«Тоже мне, недопринц! Индюк напыщенный. Пусть лучше в аду горит, идиот», — блондинка переворачивается на другой бок, прижимает к себе ноги, скручиваясь калачиком, руки кладёт рядом с собой и, тихонько всхлипывая, почему-то начинает плакать. Хранительница кольца Облака не понимает, что же заставило её вдруг расплакаться. Она не держит обиды на Бельфегора. Её просто в тот момент охватила какая-то минутная ярость, которую она выплеснула, услышав знакомое «слабачка». Тихо всхлипывая, она осознаёт, что так точно не избавиться от слабости, от своего манящего своими ужасами прошлого, от того, что связывало её с гильдией. Утирая бегущую по щеке солёную каплю, девушка думает о том, правильно ли поступила с новым товарищем. Перед глазами виднеется образ, разломанный на части диадемы. Золотые осколки. Так красиво ведь могли сверкать в солнечных лучах, было бы солнце, но им оставалось лишь отражать мерный, холодный, однообразный и столь серый отлив тёмных туч, которые повисли в небе. И золотые осколки не привлекали своего внимания, разве что моральным ущербом, который она в тот момент нанесла Принцу. Рвано и судорожно выдыхает. Она делает так всегда в последнее время, если ей хочется просто избавиться от всего, что накопилось внутри. Вроде небольшой разрядки, но вместе с тем, с новой порцией свежего воздуха в мозг ударяют новые мысли, которые, словно бы продолжая первоначальный поток, желают вернуть Люси к рассуждениям, чтобы блондинка сама пришла к выводам.***
Извинения требовали себя как нечто, что обязательно должно присутствовать. Вроде сердца в организме живого человека. Хартфилия с трезвой ясностью понимала — будет нелегко. Потрошитель крайне непонятная личность, и как он поступит в ответ на её извинения — непонятно. Он может злиться, кидаться в неё стилетами, может и вовсе слушать не захочет. Но Люси всё равно собиралась это сделать. В который раз поправляя бантик на аккуратной коробочке, девушка понимала, что скоро порвёт небольшое украшение её подарка, который должен был стать её извинением. Но, увы, ничего поделать девушка не могла. Её пугала неизвестность перед хранителем урагана Варии. Переминаясь с ноги на ногу у двери его комнаты, Люси в нерешительности застыла, когда рука почти касалась гладкой поверхности. Страх — ужас — какая-то продолжительная паника — всё это овладевало ей в те моменты, когда Хартфилия была готова на серьёзный шаг. Наскоро выдохнув и зажмурившись, она всё-таки постучала слегка по двери. Бельфегор сдавленно шишишикнул в комнате, что означало для школьницы зелёный свет. Волшебница, тряхнув головой, робко опустила дверную ручку, проходя в комнату. — Бельфегор, я знаю и понимаю, думаю, твои чувства после тех событий. Прости за это. Надеюсь, мы сумеем пережить этот инцидент и идти дальше., — Хартфилия говорила тихо, немного робко. Она боялась ошибиться хотя бы в одном слове. Она знала, что Принц безумен — гении все безумны. В ответ лишь снова его привычный смех, потом секундная заминка и, не успевая даже сообразить, что происходит, блондинка оказывается повалена на кровать, где до этого сидел Бельфегор, а сам хозяин комнаты нависает над ней. Люси была уверена, что сейчас у него был бы взгляд хищника, если бы она могла увидеть его глаза. Юноше было плевать на её извинения, подарки и прочее: он лишь хотел моральной мести за его несколько оскорблённое чувство. Нет, дело было не столько в диадеме, сколько в том, что он упал в грязь лицом, проиграл какой-то слабачке. Вариец немного хищно облизнулся и, наклонившись, сухо впился в губы блондинки. Его сухость перерастала в ярость, с которой он готов был рвать её нежные губы. Он оттягивал и кусал их, с первой попытки заставляя кровь течь по нежной коже лица в сторону. Люси была в панике и шоке. Она не ожидала, что Бельфегор поступит таким образом. Да такое даже в голову прийти не могло, ведь Хартфилия истинно верила, что если даже не простит, то хотя бы отпустит с миром. Но она не учла того, что совершенно не знает человека. Принц никогда не прощает проигрышей. Медленно выходя из состояния бревна, блондинка начала предпринимать попытки вырваться, но в этот раз Потрошитель оказался куда сильнее. Прижимая её к кровати, блондин покусывал кожу на шее, свободной рукой далеко не деликатно исследуя каждый кусочек её кожи. Рука парня сжимает сильно грудь. Люси кричит от боли, что вызывает у Бельфегора его привычную улыбку. Проигравши с грудью и поняв, что желает отыграть свою честь в полной мере, задирает юбку девушки, начиная медленно проводить руками по промежности. — Бельфегор, перестань! Что ты делаешь?! Чёртов потрошитель, отпусти ты меня уже наконец, не смей этого делать! — Люси кричала и билась в конвульсиях, стараясь вырваться из ужасных лап её единственного злодея, но понимала, что явно проигрывает. — Ши-ши-ши, блондиночка, потише. Нам ведь не нужны лишние зрители, да? — Бельфегор шепчет. Ядовито-приторно, специально тише произносит свой фирменный смех, чтобы показать кто выходит победителем в этой ситуации. — Потрошитель! Оставь меня! Я же извинилась. Чего тебе ещё надо? — надеялась ли девушка вразумить его? Да, ещё как. Она молилась на то, чтобы он, наконец, успокоился и вновь стал относиться к ней более нейтрально, чем с желанием убить и отомстить. — Ши-ши-ши, ей богу, Принц не понимает, почему блондиночка надеется, что вдруг окажется в детском саду? Здесь, к твоему большому сожалению, не действуют законы ясельных групп. И я отниму твою честь так же, как ты сделала это со мной. Клин клином вышибают, не так ли? — блондин упёрто продолжал исследовать её тело, задевать какие-то точки, которые могли являться эрогенными, лишь бы разжечь в ней что-то. Но она лишь брыкалась, в очередной раз смотря на него с ненавистью: открытой и откровенно. Бельфегора охватила ненависть. Ненависть, граничащая с желанием. Овладеть или нанести такой же моральный урон — неясно. Люси удаётся в один момент вырвать свою руку из цепкой хватки потрошителя. Залепив ему пощёчину, девушка, воспользовавшись секундным ступором, и вовсе вырывается, падая на пол, больно ударяясь плечом. Но это лишь мелочи жизни. Сейчас ей хочется оказаться в тёплом душе и смыть следы позора со своего тела. Лишь бы не чувствовать его грубых прикосновений. Швырнув в Бельфегора коробочкой, она слишком громко всхлипывает, понимая, что принц своей-то цели добился. Он причинил урон. Он заставил её чувствовать себя оскорблённой и униженной. — Чёртов потрошитель! Да ты ублюдок, а не Принц, — она горделиво хмыкает и, прикусывая губу, чтобы сдержать крик беспомощности, вылетает из покоев блондина, который сию же секунду начинает шишишикать. Увидев её столь подавленной, Бельфегор почувствовал триумф. Он лишь добился цели — не более. И теперь не раз ещё заставит пожалеть о том, что совершила единожды.