***
В машине ехали в относительной тишине. В открытых окнах шумел ветер и прочие звуки природы, Люси иногда что-то напевала, но, забывая мотив, погружалась в раздумья, пока не вспоминала какую-нибудь другую песенку. На вопрос о том, куда же они едут, Занзас не ответил. Впрочем, он никогда не считал себя обязанным говорить кому-то о своих планах вплоть до того момента, пока они не прибудут на нужное место. Хартфилия, поставив локоть на небольшой выступ около стекла, на ладонь опустила подбородок, смотря в окно. Прикрыв глаза, она вновь начала напевать что-то не очень весёлое и медленное, выделяя голосом самые грустные ноты. Занзаса такое поведение сестры немного раздражало. В конце концов у неё скоро свадьба — знаменательное событие в жизни каждой девушки, разве нет? Пусть не всё даётся легко, но переступить можно через всё. — Прибыли, — босс Варии останавливает машину около тротуара одной из улочек Намимори, не утруждая себя более никакими словами или объяснениями. Просто открывает дверцу автомобиля, покидая салон. Люси картинно закатывает глаза, как бы показывая, что она сейчас не настроена играть в эти глупые игры брата, но тот, к счастью или нет, не увидел её жеста. Несколько секунд блондинка ещё сидит на удобном кожаном сиденье, а потом, тяжело выдохнув, всё же выходит из машины. Заклинательница едва ли может понять, зачем несостоявшийся десятый босс Вонголы привёз её к кондитерской, где любили покупать сладости Киоко и Хару, что сразу же показала своим взглядом. — Что мы тут делаем? — у Люси просто не было времени заниматься глупостями. У неё свадьба на носу, а ничего, кроме жениха, собственно, не имеется. И это выводит Хартфилию из себя. Она припоминает, как справлялась с должностью президента студсовета. Такого в своей жизни блондинка тоже не ожидала, однако освоилась быстро. Так что же мешает заклинательнице разобраться с этим нежданным «сюрпризом» в её жизни? — Пошли. Сейчас сама всё увидишь, — Занзас головой кивает в сторону двери, после чего не спеша идёт ко входу, дожидаясь, когда услышит шаги девушки. К счастью, долго ждать не пришлось: Люси почти одновременно с ним зашагала к заведению. Внутри кондитерской был настоящий хаос, а бедная продавщица, хоть и была рада видеть такое большое количество молодых людей, явно немного беспокоилась за целостность прилавков. Брата с сестрой уже дожидалось десятое поколение Вонголы: Хаято держал Ламбо за хвост, а последний размахивал своими маленькими кулачками, отбиваясь от Урагана; Хроме, Хару, И-Пин и Киоко залипли у прилавков, рассматривая кондитерские изделия; Сасагава подбадривал малыша Бовино, а Такеши смеялся со всех своих друзей. Был даже Хибари, который напряжённо и остро смотрел на всех, явно негодуя, что они нарушают дисциплину. Тсунаёши же старался успокоить своих разбушевавшихся хранителей, что выходило, если честно, так себе. — О, Люси-чан, привет, — первым заметил блондинку позитивный Ямамото, улыбаясь ей. И все как-то одновременно отвлеклись от своих дел, обратив внимание на вошедших. Ламбо, вырвавшись из хватки Гокудеры, побежал к Хартфилии, обняв её за ногу, и зарыдал. Со словами «тупая корова» Ураган хотел было «отлепить» хранителя от ноги заклинательницы, но сама же девушка не дала этого сделать, подняв на руки. Тсуна извинился перед Занзасом, Люси и милой продавщицей за поведение его друзей, но Кёя тут же предложил своё решение проблемы: забить всех травоядных до смерти. — Не стоит, Кёя-кун, — качнув головой, Люси треплет главу ДК по голове, чем вызывает наигранный недовольный вздох со стороны Облака. Но блондинка же знает, что ему это нравится. Следующие несколько часов Вонгола, Занзас и Люси провели вместе: накупив сладостей в кондитерской, отправились гулять по городу. Хаято всё это время ругался с Ламбо, пока Савада не просил его успокоиться, на что правая рука босса, как верный пёс, охотно соглашался, оставляя телёнка на какое-то время в покое. Ямамото смеялся, что-то говорил про то, что его друзья ведут себя весело, а Реохей говорил Ламбо, что тот должен вести себя как мужик и записаться в экстремальную секцию бокса. Девочки же шли себе отдельно, что-то сами себе на уме обсуждая, расспрашивали Хартфилию про свадьбу и наряд, но как только Занзас услышал эти разговоры тут же пресёк, угрожая жестокой расправой.***
Ближе к вечеру, сказав уже весёлой и расслабленной Хартфилии, что у них есть ещё одно дело, босс Варии вернулся с сестрой к машине. Через минут пятнадцать они уже были на месте. Впрочем, весь этот цирк, который сегодня был, Занзас терпел только ради Хартфилии: рядом с друзьями, в привычной обстановке, она должна была забыться обо всех хлопотах свадьбы и просто повеселиться, расслабиться. Теперь же она не напевала грустные мотивчики, а, улыбаясь, тихо смотрела в окно. Но было в этом молчании что-то противоположное тому поведению, которое было у волшебницы по дороге в Намимори. — А вот теперь, не смотря на странички, а примеряя, иди и выбери себе платье. Уговаривать блондинку не пришлось, и она, казалось, знала, чего хочет. Весь день, проведённый в веселье, напомнил ей о том, какая же она на самом деле. Заклинательница не знала почему, но, когда увидела это платье, была уверена — это оно. То, что ей надо было. Это как первая любовь — раз увидел, больше не хочется отводить взгляд. — Спасибо, братик, — улыбнувшись, Люси чмокнула Занзаса в щёчку, когда они уже садились в машину, чтобы ехать назад. Она прекрасно осознавала, что терпеть этих несносных хранителей, тягаться за ней, терпеливо ждать, пока она будет примерять платья, до того, как найдёт то самое — всё то, что сегодня он сделал для неё, было непросто для самого босса.***
В день свадьбы Люси, как ни странно, совершенно не нервничала. Она спокойно наносила макияж, заплетала волосы, надевала платье. Не было каких-то суматошных движений и криков, что она ничего не успевает. Люси, в отличие от Аси, которая являлась подружкой невесты, совершенно не переживала по поводу предстоящей церемонии. Зато сестра Скуало то и дело выглядывала из-за двери, спрашивая у Хартфилии, где лежит что-то. Она нервно теребила платье, боясь, что смотрится в нём так себе, хотя Люси и уверяла Суперби, что она выглядит великолепно — хоть сама под венец может идти. Хартфилия почему-то была уверена, что Бельфегор тоже ничуть не беспокоится по поводу предстоящего события. Только вот не знала, что он, хоть и стараясь выглядеть как обычно Принцем, обронил коробочку, где лежало то, что было куда важнее колец, по мнению самого Урагана. Вот только вся уверенность Люси пропала, буквально испарилась, когда они с Занзасом стояли под дверьми ЗАГСа. Просто ровно стоя, не делая ни шага, волшебница несколько раз подвернула ноги: они нервно тряслись. Заклинательница положила ладонь на живот. Ей казалось, что там начали порхать настоящие бабочки. От волнения внутри всё переворачивалось, клокотало и тянуло. Она любит Бельфегора и желает быть с ним вместе, но именно сама таинственность этой церемонии нагоняла некую лёгкую панику на Люси. Стараясь как можно ровнее и увереннее ступать по ковру, Люси ловила на себе взгляды гостей, но сама словно бы их не видела: она смотрела исключительно на своего жениха, словно бы видела впервые. Она жадно ловила глазами каждый миллиметр его тела. Наконец дойдя до него, Занзас передаёт руку Хартфилии Бельфегору. Взгляд босса как всегда суров, но теперь в нём было что-то особенное, что так и кричало: если что — убью. Долгожданное прикосновение тёплых пальцев. Словно бы ток проходит по телу. Оба смотрят на их руки, а принц лишь посильнее сжимает пальчики своей невесты, чтобы наверняка запомнить этот момент особенной нежности. Кожа волшебницы всегда мягкая и приятная на ощупь, но сейчас ей что-то словно бы придавало большей деликатности. Быть может ощущение того, что совсем скоро на одном из этих пальчиков будет красоваться кольцо. Восторженные взгляды друзей и товарищей остались позади, возлюбленные на них не обращают никакого внимания. Для них сейчас не существует никого, кроме друг друга. Есть только Бельфегор, есть только Люси. И теперь они больше, чем просто две личности. Момент клятвы, хоть оба и не любили давать другим обещаний, прошёл с каким-то трепетом. В голосе потрошителя не было слышно привычной надменной насмешки. Губы его слегка дрогнули перед тем, как сказать «да», — заметила это только Люси. Облизывая пересохшие губы, Хартфилия чувствовала, как внутри по-прежнему всё клокочет. Ей казалось, что это помешает ей сказать то, что хочется всей душой, но, как оказалось, эти трепещущие чувства внутри лишь подтолкнули нужные слова наружу. Холодный ободок будто бы обжигал нежную кожу огнём любви и страсти. Теперь они больше, чем два разных человека. Невидимая красная нить обвила их, всё туже и туже сплетая вместе концы. Время заветного поцелуя. Их было много в отношениях блондинов — и нежных, и робких, и страстных… Но этот вобрал в себя всё и сразу. Это был тот самый случай, когда лишь одно прикосновение могло объяснить все чувства, которые были внутри. Луссурия подносит мягкую бархатную подушечку. Бельфегор лишь на секунду отпускает руки своей жены. Берёт диадему, опускает её на голову Люси. Они больше не слышали восторженных криков, восхищение гостей. Не слышали, как кто-то, растрогавшись, заплакал. Теперь точно не было никого — только принц и принцесса.