Любители книг

      Прошло более часа с того момента, как обычный парень с пакетом в руке вышел из частично стеклянных слегка пошарпанных дверей маленького помещения. Как он, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, поднял взор к затянувшемуся тучами небу. Кожа время от времени еле заметно содрогалась от ледяных капель, влетавших в лицо прямо с неба. Глаза были немного потухшие, лишены настороженности. Они будто не принадлежали ему. Будто парень летал в других мирах, смотрел на город с высоты птичьего полета. Взгляд был похож на взгляд птицы, которую закрыли в клетку и поставили на подоконник.       Он хотел летать. Хотел быть чем-то большим. Его мысли перемешались с серыми мглистыми раздумьями, похожими на туман в 5 часов утра на городских площадях.       Все в городе было чужим. Переезд не был для парня чем-то слишком хорошим. Скандалов в старом доме не убавилось, работу найти сложно, когда учишься. Знакомых нет, дорогу домой забыл, да еще и дождь начал лить как из ведра. Он оглянулся: нигде не было укрытий, кафе закрыты на обед, и вот только тот балкончик на втором этаже под собой мог бы частично уберечь от плачущих небес. И кто знает, что они замышляли, эти небеса. Может, они прогоняли всех прочь с улиц, а может, выражали боль от равнодушия горожан.       «Дождь сближает», — говорил когда-то близкий друг парнишки в черном. Говорил, и перестал. Ушел, не попрощавшись и не объяснив причину. Только мялся при последнем разговоре, а в следующий день удалось застать на вокзале только его взгляд из окна поезда: «Ты не виноват. Виноват жестокий мир.»       Парень, попавший под дождь часто вспоминал его и каждый раз душу жгла одна единственная мысль: «Скучаю.»       Дождь не кончался, воспоминания тоже. Горло опять заныло тоской. Парень решил открыть книгу, отвлечения ради, и из нее выпала небольшая бежевая бумажка. Брюнет поспешил словить ее до того как та окажется на мокром асфальте.       «Твое лицо невозмутимо, но глаза полны грусти. Хочешь поговорить? Жду тебя в любую погоду.»       «Жду в любую погоду», — сказал еле слышно парень, а дыхание его и вовсе сбилось. Прямо так и говорил его старый друг два с половиной года назад, когда их отношения можно было назвать бромансом*. Слезы капнули на страницу книги о температуре горения бумаги. Какая ирония. И со стороны книги, и со стороны того, кто эту книгу юноше продал.       Не ведая, что творит он закрыл книгу, завернул в пакет и завернув в джинсовую куртку на груди помчался обратно в магазин. Холодные капли неприятно падали на теплую шею. Капли стекали на спину и вызывали мурашки. Сапоги и вовсе промокли. «Но скоро… скоро я буду там, где должен…», — думал парень, попавший под дождь. Дыхание напрочь сбилось и от бега, и от слез, которые не в силах было сдержать.       Резко скрипнула дверь, зазвенели колокольчики. На пороге опять он, но уже мокрый до нитки.       - Я пришел, — сказал тот, виновато глянув в глаза белокурого продавца.       - С возвращением. Я видел тебя с окна. Ты так бежал ко мне? Или тебе холодно?       Черноволосый замялся.       - Не волнуйся. Я уже приготовил тебе чай. Садись, — указал Кристоф на стул около того самого стола у окна. Сам же мягко и беззвучно сел на свой обыденный стул и придвинул тарелку с печеньем ближе к кружке собеседника.       - Почему? — Холодно спросил брюнет, не поднимая глаз.       - Мне интересны такие личности. Они, знаешь ли, весьма ценные собеседники. Меня Кристоф зовут, кстати. Можно просто Крис, — блондин ответил теплой улыбкой на ледяное выражение лица посетителя.       - Норд. Мое имя Норд, — тихо сказал грустный парень и как можно аккуратнее сел на приготовленное ему место. Такой теплый прием не был ему привычен еще со времен общения с резко уехавшим другом.       Они встретились взглядом, глаза Кристофа напоминали Норду того самого друга. Внутри зажегся маленький горячий огонек, хотя кожу покрывали холодные капли, безразлично падая на пол с кончиков волос и краев одежды.       Так закончилось похождение парня, попавшего под дождь. Началась же история двоих: черного и белого.