Часть 1, глава 5 "Низ и верх горы" - 3
9 февраля 2016 г. в 04:24
На лице противника вновь возникла холодная насмешливая улыбка. И внезапно точка опоры пропала. Кхелед Азгару никто более не сопротивлялся. Орк резко отскочил назад, и все тело рванулось за ним. В тот самый миг в глазах потемнело от сильнейшего удара по затылку. Массивное навершие секиры обрушилось на меня с ловкого стремительного проворота над головой Фоллека. Еще через миг туман рассеялся, и зрение вернулось, но различить перед собой удалось лишь серые камни. Тупой удар коленом по спине плотно прижал к земле, массивная ручища обхватила правое плечо. Он почти что сидел сверху, тяжестью своей не давая двигаться, блокировав возможность применить оружие. Попытки вырваться привели лишь к нескольким сильным толчкам, от которых губы ощутили вкус камней, окрашенных кровью. Щеки и подбородок ударялись об эти камни и, наконец, оказались вдавленными в них. Рука из последних сил сжимала меч. И когда голос Арох-Гура объявил об окончании поединка, руки ненавистного верзилы коснулись Кхелед Азгара. Верный друг вспыхнул, отразив багряное вечернее солнце, и все существо пронзила страшная неописуемая боль. Меч — живое продолжение руки, часть тебя, незаменимый товарищ, ставший с тобой единым целым. И, забрав его себе по правилам боев на этой арене, Фоллек не только оторвал мне руку, но и пронзил в сердце, вертя и изучая Кхелед Азгар.
Я не мог глядеть на него, да и на присутствующих. Хотелось провалиться сквозь землю. Все было кончено. И все радости этого дня вмиг стали лишь горьким тягостным воспоминанием. Глаза искали перед собой дорогу — прочь. Патруль, каменистая тропка вниз, к деревне, первая арена, окруженная деревьями: все проносилось мимо очень медленно и словно в тумане. Уйти, исчезнуть, никогда больше не попадаться на глаза тем, кто это видел. Айрэ… Что я скажу ей теперь? .. Ведь она…
Перед глазами все расплывалось. Тропка исчезла. С высоты скального выступа раскрывался вид на море. Я не знал куда идти. Рука коснулась ствола одинокого дерева, и голова упала на плечо. Даже стоять не было сил: колени сгибались, тело тяжело опускалось вниз, на землю. Шум моря смешивался с другим, не похожим на него шумом, а виски сдавила сильная боль. Скоро это пройдет, первое время всегда самое тяжкое.
Что я скажу ей? ..
Вид Кхелед Азгара в руках победителя настойчиво никуда не уходил, терзая и раня больнее любого оружия. Мысли стали отрывочными, а потом вовсе унеслись куда-то вдаль. Даже шум моря уходил прочь, заглушенный вторым — темным, гулким и тяжелым шумом. Сквозь этот шум и туман проникали какие-то звуки. Перед глазами что-то двигалось. Но лишь прикосновение чьих-то рук и вкус воды сделали картину четче.
Передо мной стоял на коленке молодой парень. Приподняв мою голову, он настойчиво что-то говорил и пытался напоить водой из своей фляги. Слов его было сперва не разобрать, но голос был участливым и очень встревоженным. Он смывал с меня кровь и вглядывался в глаза. Мы знали друг друга раньше? Не помню. Я ничего сейчас не помню. И это не знакомый мне голос. Между тем, отказаться от сладостных и живительных глотков воды мне тогда все равно бы не удалось. Избавляя от едкого вкуса собственной крови, они были — необходимы. Наконец получилось разобрать и первые слова.
- Вот так! Так-то лучше. Слава богам, ты жив. И это главное.
- Кто ты? Откуда, почему? ..
Из-за разорванной губы говорить было больно и трудно. Мой собеседник видел это и поспешил успокоить.
- Меня зовут Джастин, я живу тут неподалеку. Я смотрел на твои бои. А этот Фоллек — просто жестокий ублюдок. Пусть подавится деньгами, что достались вот так — бесчестно и подло! Неспроста его отправили служить в нашу глушь.
Бесчестно и подло? Слова парня заставили задуматься. Нарушений правил не было. О чем он говорит? Между тем, мой новый знакомый, кажется, обследовал огромную шишку на затылке и продолжал поддерживать.
- Сильное рассечение, но это заживет. Нужно промыть и перевязать. Ты сможешь идти? Я отведу тебя домой. Или можешь остаться у меня, я живу рядом и один.
Почему он так настойчиво старался помочь мне? На вопрос этот пока не было ответа. Но отказаться от его помощи было бы столь же глупо, как не принять тех первых живительных глотков воды. Стоило подняться на ноги, как голова вновь сильно закружилась, к горлу подкатил ком, а перед глазами все расплылось.
Мы спустились по тропке и вошли в деревню, раскинувшуюся у подножия горы. Вершина же была теперь далеко от нас. Она словно осталась в другой, иллюзорной жизни. Впоследствии даже глядеть на этот форпост будет тяжело и больно. Солнце уже садилось, а, значит, Айрэ уже вернулась или возвратится очень скоро.
Что я скажу ей? Как взгляну ей в глаза? Что она скажет мне?
- Вот тут я живу! Я говорил тебе, что совсем рядом.
- Прошу, отведи меня домой.
Вечерние улицы медленно сменяли друг друга, и с каждым шагом становилось все более холодно при мысли о содеянном. Но какой бы ни была горькая правда, ее не скроешь. И сегодня придется выдержать еще один тяжелый удар. Вот поэтому Айрэ и не говорила об арене. Она не скрывала. Она лишь заботилась обо мне, предпочитая работать, не покладая рук. Те три тысячи, что были при мне с утра, ей нужно отдать за свое оружие всего лишь через несколько дней. Что она скажет? Мы вновь остались нищими голодранцами без оружия и без денег. Выходит, все то время, что мы прожили здесь, прошло зря. И я тому виной. Недолго же в моих руках продержалось богатство! Глаза закрывались, но там их вновь ждала картина — расставания с Кхелед Азгаром. Вырвать это чудовищное видение из себя было невозможно. Мой верный друг теперь был во власти врага, потому что я предал его, не смог уберечь, оказался не достойным оказанного мне доверия.
Когда в конце улочки показался дом, где мы жили, по телу пробежала дрожь. Если она уже там, то нужно говорить сразу. А все слова исчезли, мысли окончательно спутались. К тому же, не хотелось, чтобы свидетелем этой сцены стал Джастин. Лучше бы отблагодарить его за помощь и, сидя в тишине, попытаться подобрать хоть какие-то слова.
Лучше? .. Да если сейчас в этом окошке не окажется света, если ее там нет… Мне тогда стало страшно при мысли, что ее там сейчас нет. Потому что нужнее всего было — оказаться рядом с ней. И будь что будет!
- Мы пришли. Это ведь твой дом?
В нашем окошке горел свет. Ведь солнце уже почти закатилось. А она стояла на улице и вглядывалась в сумрак. Она ждала. Конечно же, потеряла меня и не знала, где искать. И сердце, и глаза ее были чуткими и зоркими. И прежде чем мы достигли калитки, ведущей во двор, любимая оказалась рядом. Из-за темноты и сильного головокружения я не видел выражения ее глаз. Я даже не знал, гляжу ли я на нее прямо. Но я слышал, как участились удары ее сердца. Я должен был ей сказать, но сперва вместо слов изнутри вырвался лишь тяжелый вздох. А дальше тишина сменилась бойкими словами Джастина.
- Прошу, не ругай его за эти деньги! Он храбро и красиво дрался. Кап-Дун давно уже не видал таких воинов. А тот орк — он…
Айрэ прервала речь парнишки одною лишь фразой, сказанной даже не родным ее голосом, а глухим полушепотом:
- Да причем тут эти чертовы деньги? А того орка я…
Скорее она сама не завершила фразу. Но и я не слышал уже ничего, едва ее руки коснулись меня, окутав плечи столь долгожданным теплом. Нос уткнулся ей в шею, различив родной любимый запах ее кожи. А потом уже мы были дома — одни в комнатке, озаренной светом горящей печки. И ласковые руки нежно смывали с меня грязь и кровь — осторожно и трепетно, стараясь не причинять боли. К пораненному рту Айрэ приложила какое-то снадобье из трав, и говорить я теперь вообще не мог. Лишь смотрел на нее до тех пор, пока глаза не сомкнулись, оставив тот день навсегда в прошлом.
Время сбилось в череду отрывочных воспоминаний. И, возможно, прошел лишь день, а может быть двое суток. Но все это время Айрэ не отходила от меня. Лежа у нее на плече, было слышно каждый удар ее сердца. Равномерные успокаивающие толчки — они ощущались и слухом, и кожей, а собственное сердцебиение отвечало вернее любых слов. От ее рук шло тепло, а боль притуплялась и уходила прочь, изгнанная нежными прикосновениями. Однажды мне показалось, что руки Айрэ светятся едва заметным голубым сиянием. Но почти сразу видение исчезло, ибо глаза сомкнулись в глубоком сне. А когда ясность сознания вернулась, и мы смогли, наконец, говорить друг с другом, она, безусловно, уже обо всем знала. Ведь Кап-Дун — маленький городишка, живущий сплетнями.
- Ты простишь меня?
- За что? Знаешь, я не прощу себя, что оставляла тебя одного, даже не предупредив, что здесь такое бывает. Подумала, нельзя рассказывать тебе об этих аренах.
- Ты поступала правильно. Но что нам теперь делать? Тебе нужны те деньги. Ты достойна своего любимого оружия, и ты не поступишь с ним столь чудовищно, как я.
- Милый, забудь про эти деньги. Золото лишь самая малость из тех вещей, что можно потерять на арене. Обоз товаров, которого я жду, еще не пришел. Есть несколько идей, и мы обязательно что-нибудь придумаем.
Золото — лишь самая малость. И это действительно так! Наверное, в моих последних словах отразилось все горькое отчаяние и боль, что царили в душе. Картина окончания боя ничуть не померкла и стояла перед глазами. И вдруг стало понятно, что по обеим щекам катятся две огромные слезы. Они появились сами собой и теперь предательски ползли вниз, выдавая слабости, которых никому не должно видеть. Такое редко бывает в жизни. Айрэ заметила эти слезы, и сами чувства. Объятия стали крепче и теплее, а глаза зажглись огнем, что яснее ясного говорил о твердости намерений, уверенности и силе.
- Мы вернем твой Кхелед Азгар. Клянусь тебе, он не будет принадлежать больше никому в этом мире!