Часть 1, глава 6 "Путь воина" - 1
11 февраля 2016 г. в 12:20
Нужно было отблагодарить парня, который единственный из всей толпы не остался безучастным ко мне. Его дом был где-то рядом с подъемом на гору. В маленьких поселениях не сложно найти нужного человека. Но Айрэ твердо заявила, что никуда не отпустит меня сейчас.
- Почему? Ты прекрасно знаешь, что на мне все заживает как на собаке.
- А ты пока не знаешь, что весь Кап-Дун обсуждает сейчас исключительно твои подвиги. И если ты выйдешь за ворота, то очень быстро опять попадешь в какую-нибудь историю. В какую именно — не знаю. Знать не хочу, признаться.
Вот так новости! Весь Кап-Дун обсуждает? О, боги! Они все обсуждают — этот мой позор? .. Нужно убираться из города, и теперь уже навсегда забыть о Кхелед Азгаре.
- По правилам арены все было честно. Но толпа настойчиво требует наказать орка Фоллека и официально запретить такие поединки. Ты теперь чемпион двух этих арен, а значит местная знаменитость и всеобщий любимец. Тебе всюду открыт вход, и даже глава этого города, по слухам, хочет на тебя поглядеть.
Уши отказывались слышать все это. Так не бывает. Нельзя принять поражение за геройство, Айрэ что-то путает. Как можно называть чемпионом — за столь чудовищный проигрыш?
- За эти дни о тебе справлялись уже несколько человек. Тот парнишка, что привел тебя, приходил каждый день. Наверное, и сегодня явится. Вот и отблагодаришь — не покидая дома. А я подумаю, как сделать так, чтобы нас пореже видели на улицах города. А то уж слишком много желающих поговорить с тобой о драках за бочкой эля, еще раз поглядеть на все твои боевые приемы, нанять тебя тренировать их непутевых деток, поручить тебе не умных дел, где нужен авторитет да мускулы. Став чемпионом арены, надо убираться из города. Иначе этот титул ко многому тебя обяжет.
Странные все-таки существа — эти люди! Разве могло так сложиться в гномьем поселении? Прокляни меня Махал, если да! И какой, к балрогам, авторитет? Я заслужил их презрение, не оправдал надежды. Так не бывает! Я никогда не привыкну к людям.
Джастин правда пришел к нам в тот день и искренне улыбался при встрече.
- Я рад, я очень рад за тебя! Хорошо, что твоя подруга — волшебница.
- Не подруга, а жена. Ее любовь всегда была волшебством для меня. И она на самом деле очень искусна. Причем, не только в целительстве.
Этот парень был добрым и отзывчивым, а в придачу к этому и умным. Огонек в глазах, выражение лица — мы тогда обменялись теми улыбками, что могут возникнуть лишь в мужской беседе. Любимая не мешала нам, просто поставив на столик во дворе простые угощения. У нее, как всегда, было много дел. Теперь этих дел лишь умножилось. А, положа руку на сердце, я был благодарен судьбе за то, что Айрэ никогда не вмешивалась в мужские разговоры. Она знала, когда нужно уйти и дать возможность быть наедине со своим собеседником.
Из головы не уходил главный вопрос — почему этот парнишка помог мне, пошел за мной тогда, и столь искренне переживал за последствия моего последнего боя на арене?
- Я не буду лгать. Есть две причины.
- Какие же?
- Ну… Во-первых, ты такой, каким хотел бы видеть меня мой отец. Ты сильный. Ты настоящий воин, в твоих руках оружие оживает. Отец мечтал, чтобы выкованное им оружие оживало в моих руках. Но я не уродился тем, кем должен был стать для своего отца. Поэтому я торчу на арене все свободное время, я просто гляжу на воинов и завидую им. Может быть, я вижу в них братьев, представляю, как отец был бы счастлив иметь такого сына.
- Ты сказал, что твой отец ковал оружие. Он был кузнецом?
- Да. Когда Кап-Дун не был орочьим, мой отец был лучшим кузнецом в городе. Он учил меня, все без толку. Других сыновей у него не было. А теперь уже никогда орки не отдадут людям эту работу. Кузнечное дело — лучшее дело, уважаемое, почетное. Да и кузнецы они — много искуснее нас.
- Что стало с твоим отцом?
- Он погиб в последней битве, когда орки воцарились в Миртане. А я не сумел продолжить его дело. Кузница заброшена, инструменты отца пылятся на полках… Его меч, что остался как память о нем, поврежден и сломан. Мне передали этот меч его товарищи, кто его хоронил. А я гляжу на него, и вижу, что собой таким сломал жизнь отца — как меч его сломала орочья секира.
Кузница? .. У Джастина есть кузница, где сам он не может ничего делать? Это разрешило бы очень многие вопросы, и избавило бы хоть от части проблем. Если его отец был лучшим кузнецом этого города, то там верно должна быть — кузница, а не просто наковальня.
- Знаешь, я кое-что смыслю в кузнечном деле. И если ты окажешь мне честь, то, может быть, я сумею исправить меч твоего отца. Тогда ты не будешь больше видеть его сломанным, ощущать этой сыновней боли. Я не напрашиваюсь, пойми. Но если бы у меня была кузница, я — теперь уже делом, а не бравадами — смог бы поправить наше положение, помочь Айрэ. Я виноват перед ней.
- Перестань. Ты ни в чем не виноват. И твоя леди — видел бы ты ее лицо тогда! Странно, что Фоллек еще жив. Она любит тебя, и ни в чем не корит, поверь.
- Знаю. Знаю, что любит.
Сердце сжалось от мысли о том, как же она меня любит! Раз уж чужой, малознакомый человек говорит такие слова. А ведь Джастин тогда видел ее не расплывшимся образом, он знает то, чего не знаю я. А после они общались, когда он приходил справляться обо мне…
- Так ты пустишь меня в свою кузницу?
- Конечно! И буду счастлив, если руки мастера зажгут в ней огонь — впервые за много лет! Отец не нарадуется, увидев с небес такое! Приходи когда хочешь, и считай — кузница твоя, раз ты умеешь там работать.
- А чем же ты живешь?
- Ставками на бойцов арены. Я не умею драться сам, но уже довольно изучил все приемы. Я вижу толковых воинов. Мне везет. На тебе я заработал кучу денег. Я поделился бы, но и в последнем бое я ставил на тебя — почти все, что есть.
- Нет, нет! Забудь думать о том, чтобы давать мне деньги. Я честно заработаю эти деньги, если только ты доверишь мне наследство отца, его инструменты, все, что было для него свято. Кузнечное дело — родное мне, если б я сразу мог работать кузнецом, все вышло бы не так. Последний бой — это позор мой перед всем городом. Я теперь на улицу боюсь выходить. И глядеть в глаза людям, что это видели. Мои предки прокляли бы меня…
- Вовсе не так. Думаешь, много было людей, кто вообще отваживался выходить на арену против орка? Даже слабый тщедушный орк сильнее рослого искусного мужчины. Поэтому я и бросился тогда за тобой.
Джастин умолк ненадолго. Судя по выражению лица, его терзало что-то.
- Ты сам сказал, что есть две причины. Одну ты открыл. А вторая?
- Эх, Торин! Ты правда новичок в этом городе. Ты не знаешь.
- Так расскажи!
- Были уже воины-люди, что бросали вызов оркам. Из далеких земель приходят сказания о героях, кому это удалось — полудемонах, ставших чемпионами орочьих арен. Но откуда таким героям взяться тут, у нас? В нашей глуши никогда не увидишь мира. Героям не интересна наша деревня с ее сбродом и свиньями, гуляющими по улицам.
- Перестань преувеличивать. Орки сильны, но их можно победить. Поэтому я никогда не прощу себе своего проигрыша.
- Это не проигрыш. Это подвиг. Я действительно счастлив видеть тебя живым и почти здоровым сейчас. Да пребудет сила и благодать в руках твоей леди!
Парень правда скрывал что-то. Но хотел рассказать. Что-то мешало ему, и далеко не сразу он поведал мне историю прошлого боя орка с человеком.
- У нас был — настоящий чемпион. Красавец-парень, девушки сходили от него с ума. Везде и всюду он был любим. Орочья знать принимала его в своем кругу, торговцы везли ему хорошее оружие, и даже из других городов привозили мальчишек, чтобы он учил их драться. Не жизнь, а счастье. Но однажды ему мало стало той славы, что всегда при нем. И он попросил Арох-Гура выставить против него орка. Не думай, Арох-Гур умен и справедлив. Когда-нибудь он станет орочьим генералом. Арох-Гур был против. Но на верхней арене нет распорядителей.
- Дальше. Прошу, не умолкай.
- За Фоллеком я тоже смотрел давно. Орки дерутся не так, как люди. Они массивны, но очень сильны. У них другое оружие. Бой на арене для них — игра. Добивать поверженного запрещено везде. Но тогда, во время того боя с человеком, Фоллек использовал тот же прием, что и с тобой. Он отскочил назад и огрел противника навершием своей секиры. На это глядела вся наша деревня. Парень упал. Бой был закончен. Он сумел встать, как ты. И прошел несколько шагов. А после упал замертво. Мы подбежали к нему, и увидели, что голова его была проломлена. У него не было семьи, и мы сами похоронили его. Тогда даже не пришел никто, люди быстро забыли своего чемпиона.
- И ты подумал, что со мною все также?
- Да, я видел во второй раз — то же, что уже видел раньше. И я боялся, что ты умрешь. Поэтому увязался за тобой, ну, а дальше ты все знаешь. Теперь на уме у всех обе эти истории, и люди требуют запретить поединки между орками и морра.
- А еще люди требуют своего нового чемпиона, верно? — Айрэ появилась рядом как никогда кстати. Ведь возможность работать в кузнице — это шанс для нас. Мне безумно хотелось оказаться там как можно скорее. В таком деле она не могла мне отказать.
- Конечно, миледи! Но сперва он должен полностью выздороветь. Толпа подождет.
- Он здоров, а толпа ничего не получит. Мне нужно будет исчезнуть на пару дней, и я хочу попросить тебя.
- Для меня будет счастьем исполнить любую вашу просьбу!
- Тогда ты отвечаешь головой за то, что во время моего отсутствия Торина не будут терзать поклонники боев на арене.
Айрэ намерена была уйти прямо сейчас, под вечер.
- Куда ты? Зачем? Когда ты вернешься?
- Не переживай за меня, любовь моя! Я обещала найти выход, и я найду его. Но ты должен от себя обещать мне, что не покинешь дома Джастина и не станешь дальше веселить местную толпу.
- Я сделал то, чему нет прощения. И исполню любую твою просьбу. У Джастина есть кузница. А значит никто и ничто не увлечет меня прочь оттуда. Я так давно не держал в руках кузнечного молота!
- Вот и славно. Займись любимым делом, покажи этому миру свои навыки. Ты лучший во Вселенной, и я верю в тебя!
Губы ее были как спелые вишни на вид и на вкус, но горячими, как огонь. Хотелось раствориться в том поцелуе, спуститься к шее, а дальше руками и губами ласкать эту грудь. Но нужно было дождаться уединения. И теперь это будет не скоро, лишь тогда, когда она вернется. Нужно было ждать — столько, сколько потребуется — в расплату за свою же глупость.
- Скажи лишь одно — твой поход не опасен?
- Нет. Я просто разведаю окрестности, и найду способ вооружить нас.
- Почему я не могу пойти с тобой?
- Потому что так будет лучше. Прошу, поверь мне сейчас.
До дома Джастина мы шли очень быстро. Нужно было вообще не поднимать глаз, постараться не оказаться замеченным и узнанным. В паре мест нас окликнули, но мы не отозвались. В Кап-Дуне не много улиц, и миновать одну — людную — все же не удалось. И там, на площади, ко мне подбежала девочка — еще маленькая, ниже почти на голову. Она не то улыбалась, не то почти плакала. А потом прижалась к моей груди, вручила букет целебных трав и лесных ягод и убежала.
Джастин увлек меня за руку, и лишь когда закрылась калитка во двор его дома, возможным стало с облегчением вздохнуть и раскурить трубку.
Мне безумно хотелось увидеть кузницу, но хозяин настоял на том, что сперва мы сготовим отменный мужской ужин — на костре. Уже очень скоро аппетитные свиные отбивные подрумянивались на углях, в кружках таял слой пены, обволакивающий густой вкусный эль. Не знаю — почему? Но Джастин проникся мной. Он правда мечтал подружиться и готов был на все ради этого.
- Покажи меч отца. Я понять хочу — сумею ли я его исправить.
- Конечно, сейчас.
Через четверть часа он вернулся и вручил мне свою реликвию, бережно обернутую в старую бархатную ткань. Внутри свертка хранился клинок — очень хорошей работы, простой, но прочный и удобный. В двух местах он был серьезно поврежден ударами. Возможно, один из этих ударов стал причиной гибели отца Джастина. Этот меч не сложно было исправить: выровнять лезвие к рукояти, убрать многочисленные зазубрины. Тогда, может быть, и я сделаю для этого человека дело, которое достойно отблагодарит его участие и добро?
Джастин старался, как мог — мы от души ели, пили, пели песни, и спать легли в мягкие уютные постели. Но сон не шел. Потому что она ушла сейчас — в неизвестность, даже не раскрыв своих планов. Она сейчас спала в холодной пещере, или в лесу, кишащем хищниками. Но было ли у меня право требовать от нее даже разъяснений после всего, что я сделал своими руками?
- Не переживай за нее. Такие люди всегда знают, что нужно. Она исцелила тебя, и позаботилась о том, чтобы ты хорошо отдохнул после ранения. Я дал ей слово, и никто теперь не потревожит тебя.
- Я не знаю, где она сейчас, и когда придет. Поэтому в этом отдыхе нет покоя.
- Вы любите друг друга, а это большая редкость. Цени это и охраняй превыше собственной шкуры. А чтобы и шкура твоя была цела, возьми меч отца. Ты исправишь его, а дальше просто подаришь ему еще немного жизни. Он не столь дорог и хорош, как твой — утраченный. Но отец бился им. А значит, и ты сможешь. Положа руку на сердце, я хочу подарить тебе его. Но такой воин, как ты достоин большего. Если сейчас этот меч тебя выручит — он твой. Подари ему жизнь, сделай так, чтобы мой отец на небесах — искренне порадовался!
В такие минуты даже гному трудно сдержать слезы. Парнишка доверял мне самое ценное из того, что у него есть. А значит, поверил в меня. Значит, тот позор правда не всем показался позором. Люди не такие, как гномы. Но в них есть то, чего гном никогда не найдет среди своих.
Дни пролетели незаметно — за любимой работой в кузнице, что верно оказалась устроенной настоящим мастером и знатоком своего дела. Меч отца Джастина был почти доработан, ибо кузнечное искусство не всегда быстрое. Сталь должна закалиться и напитаться нужных свойств перед тем, как принять очередные удары молота. Этим мечом можно будет драться, такое оружие не стыдно носить и использовать. Это не дорогой, но достойный меч! А значит больше Айрэ не уйдет, не взяв меня с собой. Я буду рядом с ней, и я сумею защитить нас всегда — когда это будет нужно. Только вот кто и как защищает ее — сейчас? ..
Гора упала с плеч лишь тогда, когда любимая появилась на пороге дома. Она была прекрасна, как всегда, но не сумела скрыть усталости. Руки сжимали ее со всею силой, полностью забыв о том, что это может причинить ей боль. А она — своей особенной манерой — вдыхала воздух, уткнувшись в мою голову, ласкала носом уши, щеки, лоб. Она устала, а значит этой ночью все будет так, как можно только мечтать — дарить наслаждение ей лишь своею не растраченной силой… А она будет лишь млеть в объятиях… Даже не шевельнется…
- Сегодня отдыхаем. А завтра рано утром нам с тобой предстоит совместный поход.