Часть 2, глава 9 "Лафир" - 1
26 марта 2016 г. в 16:44
Поставленная цель охватила меня в те дни — целиком и полностью. Теперь я понимаю, насколько же это было опасным умопомрачением, нежели разумным шагом. Но даже спустя два года, неоднократно все припомнив и осознав, я ни за что не откажусь от этого своего прошлого и не посчитаю содеянное неверным. Мне нужно было так решить, а главное делать то, что задумано.
В голове роились идеи и планы. Их было столько, что, признаться, задача часто не казалась сложной. Лишь исследовать хорошенько местность, определить позицию, а дальше просто приложить руки да использовать гномьи познания для создания боевой машины. В заброшенной мастерской действительно оказалось столько всякого добра, что и искать ничего не нужно. Единственное, что угнетало меня и даже пугало — так это ограниченность времени. Возвращение Айрэ положит конец всем моим замыслам и деяниям, тут и думать нечего. А значит, нужно обязательно успеть, иначе не исправить наделанного раньше, не совершить того, что уготовано судьбой. Я не знал, когда она вернется. Но Айрэ всегда справлялась со своими задачами быстро. Поэтому работа не прекращалась, я не позволял себе спать дольше трех часов, не возвращался в город. Пищу можно было легко добывать здесь же в лесу — охотой. А в пещере-мастерской вполне сносно было жить, ведь это самые привычные условия для гнома. Ко всему прочему, весна уверенно вступала в свои права, морозы закончились, сугробы таяли на глазах под ярким солнцем. В лесу зажурчали ручьи и раскрылись первые подснежники.
Глорх приходил ко мне каждый день, стал почти ручным, ласкался, корчил рожицы и разговаривал по-своему. Мне было не понять его языка, и от этого он всячески старался дополнять сказанное жестами, мимикой, выражением глаз. А однажды даже показал мне тайник с хорошо замаскированным сундуком. Там не было золота или других ценностей. Лишь истлевшие свитки и пузырьки с какими-то зельями. Чешуйчатый приятель был столь настойчив, что пришлось забрать эти зелья с собой. В тот вечер он не ушел и продолжал навязчиво и упрямо уговаривать меня попробовать находку. Содержимое флакона пахло очень приятно и даже соблазнительно. Основой напитка однозначно стали лесные ягоды. Ярко-красная жидкость была прозрачной, но тягучей. Быть может, это и не зелье вовсе, а просто выдержанная настойка? Глорх мгновенно сунул нос в кружку и начал пить, словно желал доказать мне, что это не отрава. Животное виляло хвостом и даже подвинуло ко мне кружку лапой.
- Ладно, уговорил!
Ягодный нектар оказался божественным, но неимоверно крепким. Айрэ делала настойки на свой женский вкус. Эта же была — именно по мне. По телу разлилась сладкая истома, голова словно вмиг прояснилась. Несколько глотков доставили такое удовольствие, что и не передать словами. Так не бывает от простой выпивки. Я чувствовал прилив сил, подъем настроения, даже некую необъяснимую радость. Несколько дней почти без сна дали знать о себе, мысли улетели куда-то прочь. И там, в стране ночных грез, сознания начал достигать странный и не знакомый голос. Его звуки напоминали забавное ворчание моего глорха, но я отчетливо понимал слова и видел перед собой образ человека в зеленых одеждах с чешуями. Но будто бы чешуя эта была его собственной кожей, и руки по форме ничем не отличались от лап ящерицы. Странный незнакомец говорил о божественном предначертании. Он откуда-то знал, что я пришел сюда из другого мира, что там, на родине, судьба моя тоже была связана с драконами. И то, что я не такой, как все — это и есть знамение. Он особо подчеркнул: моя ненависть к огнедышащим тварям столь велика, что нет мне равного в этом. Да и сам хозяин горы над Гельдерном ждет своей смерти, ибо после гибели драконихи каждый день для него мучение. Век же дракона очень долог. А потом человек в чешуях сказал о том, что я уже встречался с драконами, и знаю их слабость. Сила же — это слух. Просто нужно быть бесшумным, тогда враг окажется уязвим.
Утром я отчетливо помнил это видение. Голова была абсолютно ясной, в теле чувствовался прилив сил. Глорх дрых под верстаком и забавно посапывал. Перебирая каждое слово, я пытался понять, о какой же драконьей слабости говорилось в ночном послании? Мы были в пещерах под Кап-Дуном. И Айрэ тогда отвлекла чудовищ факелом и криками. А когда яркий свет погас, и стало тихо, пара гигантских рептилий перестала изрыгать огонь, успокоилась и удалилась на свое ложе. Потом любимая поясняла мне, что они много лет провели в кромешной тьме и поэтому… почти слепы! Вот их слабость. Но Лафир? Он ведь живет на пике горы, под открытым небом, охраняя старую башню-сокровищницу.
«…случился обвал, и из недр вырвался столп огня. Все было в пыли и в дыму. Но только это был не взрыв газа. Из глубин явилось чудовище — огромный дракон».
Раньше Лафир и его королева тоже жили в глубинных пещерах под горой, и охраняли там свое сокровище — богатейшую золотую жилу. А значит, вокруг них царила мгла, и слабость Ами и Наира — это и слабость гельдернского дракона. Навряд ли почти отсутствующее зрение вдруг стало острым. Но — как знать? Драконы непредсказуемые твари, а потому самые мерзкие. Нужно было как-то проверить, насколько хорошо или плохо зрение Лафира. А заодно попытаться выяснить, какое же расстояние безопасно? Насколько близко к чудовищу я могу приблизиться и разместить свою машину? Тогда и строить ее можно, ведь дальность стрельбы закладывается в расчет изначально.
Накормив своего питомца и как следует позавтракав, я отправился к подъему на гору. Верный спутник скакал впереди меня и вновь как будто вел, хорошо зная, куда мы держим путь. Мы вскарабкались на уступ и с четверть часа шли по узкой опасной тропке. Ближе к пику обрывы с обеих сторон становились все более пологими. На них росли кусты и деревья. Но только перед самой башней горная тропка вновь превращалась в узкий каменный мост, созданный не руками человека, а самой природой. Возможно, поэтому здесь еще в древности и устроили сокровищницу, ведь такой естественный ландшафт позволял хорошо ее охранять. Входить на этот мост было однозначно опасно, следовательно, позицию для стрельбы нужно выбирать на подходах к нему: на самой тропке, или же на склонах. Тогда мне в голову и пришла спасительная мысль о том, что сделать нужно не одну машину, а две. Тогда будет возможность действовать в случае промаха. Установить баллисту на пологом обрыве будет не просто. Но эта задача решается. А может быть, удастся найти хоть небольшую, но площадку?
Чудовище было уже хорошо видно. Он не спал и медленно прохаживался по каменной террасе перед башней. Гигантский хвост с остроконечным навершием волочился сзади, крылья были сложены за спиной. Лафир был много меньше Смауга, но обладал тем же оружием — огнем, и умел летать. В любом случае для простого существа — гнома или человека — это был огромный враг. Но только никакого страха во мне не было. Глаза изучали чешую дракона, складки кожи на шее, что казалась наиболее мягкой и поэтому наиболее уязвимой. Нужно будет постараться попасть именно в шею. Тогда рана окажется смертельной, и я достигну победы одним выстрелом.
В тот день мы обследовали склоны фут за футом, и выбрали две позиции. Первая была наиболее выигрышной для прицела и располагалась на ровной тропе. Вторая же — на склоне слева — не давала такого обзора, требовала установки дополнительных конструкций. Но это будет единственное мое оружие, если дракон уничтожит первую баллисту. Страховка на случай промаха. Прирученный глорх помог рассчитать требуемую дальность стрельбы орудий. Еще утром он дал мне понять, что не боится приближаться к Лафиру. Хозяин горы заметил его по издаваемым на мосту звукам, но лишь презрительно отвернулся. Всего лишь глорх, каких сотни в лесах, не интересовал короля рептилий. Маленький зверек, которому для жизни нужна лишь еда, он не может посягнуть на драконьи сокровища, а значит не враг. В чем-то они даже могли считаться родственниками. Поэтому мой друг без труда совершил еще одну прогулку по мосту — с привязанной к своему хвосту веревкой. Оставалось только ее измерить. В те дни я даже не задавался вопросом, почему это животное столь умно, что иногда понимает мои замыслы даже без слов? Почему вообще помогает осуществить этот безумный план? Почему многое в его поведении очень и очень странно? Гномы не знают природы животных. Может быть, поэтому я и не удивлялся. Ну, а правда раскрылась лишь много месяцев спустя. Когда мы вернулись домой, голодные, уставшие, но разрешившие все поставленные задачи, в моей голове созрел четкий план действий, а также идеи конструкции будущих баллист.
Старые орочьи орудия были сконструированы по уму, но не давали нужной дальности. Требовалось усилить машину, заменить все деревянные конструкции — кованными. А еще подумать над формой и длиной стрел. Мне пришлось наведаться в город, чтобы приобрести ингредиенты для сплавов, кое-что из кузнечных инструментов и главное — лучший по качеству металл. Кузнецы в Гельдерне оказались на редкость глупы и даже невыносимы, многого не знали. К счастью, нужные порошки нашлись в лавке алхимика. Несколько дней прошло также, как раньше проходила вся моя жизнь. Молот опускался на наковальню. Но ответом в сердце теперь стали не боль и осознание своего бессилия, что так привычны! Впервые в жизни изнутри раздавалась песнь Надежды, и даже Ожидания, Предвкушения грядущего. Мне всегда безумно не хватало Айрэ в дни наших разлук. Впервые я ловил себя на мысли, что очень боюсь ее появления — сейчас! Нет, этого не произойдет. Судьба не может быть ко мне столь немилосердна. Ведь я уже знаю, что и как сделать. И я это сделаю.
Баллисты получились довольно большими и тяжелыми. Когда я их опробовал, результат порадовал сразу. Несколько доработок, и стало понятно, что эти орудия смогут бить много дальше башенных машин на стенах города. Стрела достигнет цели, преодолев естественный мост над пропастью. Чтобы перенести все их части к подъему, мне понадобился целый день и вся гномья выносливость. Подъем и доставка на подходы к башне заняли еще три дня. Мышцы всего тела болели от полученной нагрузки, но это всегда только во благо, это даже приятно. Впереди самое главное — собрать машины, не наделав шума, оставшись незаметным для дракона, чья сила — не зрение, а слух. Впрочем, верный глорх и тут помогал мне. В тот день он привел с собой стайку сородичей, и они шастали вокруг. Дракон, как всегда пренебрежительно оглядел их, повернулся к нам задом и затих, может быть даже заснул. Поэтому на звуки, доносящиеся с нашей стороны, Лафир не обращал внимания, и можно было не бояться невзначай брякнуть железом. Сборка все же оказалась сложной и длительной, ведь пользоваться молотком было нельзя. Но только гномы умеют создавать и куда более сложные механизмы, нежели стрелометная машина. И умеют сочленять детали без применения грубой силы, потому что детали эти исполнены хорошо. Этот мир не знает гномов, и его жителям неведомы наши умения. В чем-то мне было в диковину почти сутки напролет заниматься обычной гномьей работой в непосредственной близости от огнедышащего дракона. Я хорошо видел его, но только он не замечал меня, списывая все звуки на веселье стада глорхов. Готические драконы серьезно отличались от наших, рожденных в Средиземье. Но истина в том, что от дракона никогда нельзя ждать ничего хорошего. И эта видимая слабость наверняка таит некую скрытую силу. Сын Грока и его военный отряд тоже разместили здесь баллисты. Но потом все они погибли. Лафир смел все огнем, едва заметил их. Не ждет ли та же участь и меня? .. Впоследствии ожидания оправдались. И всегда знайте, что от дракона никогда нельзя ждать слабости!
Внутри все сжалось, а перед глазами возник образ Айрэ. Нет, у меня нет права ошибиться. И нет права не исполнить своего предначертания. Я не доставлю этому эльфоподобному нахалу Вентцелю — радость забрать свою единственную и годами вожделенную Любовь, само рождение которой — чудо для любого гнома. Она только моя, и я вернусь к ней — с победой и принадлежащим ей по праву огненным кубком. Лафир получит свое освобождение от страданий и мук одиночества — из моих рук. Он воссоединится со своей королевой, а я — со своей. И только так я могу стать героем для Гельдерна — не в злую шутку, а достойно потомка Дурина. И только так я буду иметь право называть ее действительно — моей Королевой!
Мы с глорхом ушли в свою пещеру уже далеко затемно. Там, на подходах к пику горы, все было готово к решающему сражению. Оставалось лишь выспаться и исполнить душу тем особым настроем, что дает бесстрашие, а значит — победу. Чешуйчатый приятель проводил меня, не отказался от ужина, но затем исчез. Быть может, одна из самок, что гуляли сегодня рядом, сманила его? Я не стал задумываться об этом. Мне нужно было хорошо отдохнуть. А потом, на рассвете я отправлюсь обратно — навстречу судьбе, по воле ее непреодолимого зова. Все внутри обратится в Лед, а Лед одолеет драконье пламя. Весь мир исчезнет, останусь только я и мой заклятый враг. И победит тот из нас, кто сильнее. Лафир не ждет меня. И в этом мое преимущество и сила.
Нужно было уснуть, да только сон не шел. Иногда, спустя время, и тому, кто рожден воином, не стыдно признаться в своем страхе. Ведь страх все равно живет в подсознании перед боем. Айрэ… Наверное, если бы в те часы она вдруг оказалась рядом, я забыл бы все свои замыслы, бросил бы эти боевые машины, что кропотливо создавал днями и ночами. Страх оставить ее одну — на растерзание всех этих похотливых ублюдков, которые даже в лицо ей смотреть не могут, опуская свои глаза ниже шеи — он стал бы много сильнее страха погибнуть в битве. Но только ее не было. Она еще не вернулась из своего странствия, расчеты оказались верны. Город Монтера отстоит довольно далеко от Гельдерна, и, изловив воров, она не сможет вернуться посредством телепортации. Она пойдет простой дорогой, минуя поля и леса.
Меня одолевали то жар, то холод. В ту ночь я как никогда понял, насколько Любовь меняет тебя. Насколько жизнь становится ценнее, ведь, погибнув, ты обрекаешь на горе и страдания самое бесценное существо на свете. Нет права — погибнуть. Может быть, поэтому молодым неопытным воинам и не позволялось жениться. А когда вожделенный сон наконец поглотил меня, унес туда, где тело набирается сил, а разум принимает то, что Извне, я увидел любимую столь же реально, как тогда — человека с чешуйчатой кожей. И запомнил увиденное также — каждое слово, на всю жизнь и навсегда. Она была в необычном для нее одеянии — длинном платье из полупрозрачной материи. Волосы струились по спине и груди, скрывая самое сокровенное. Руки сложены были на коленях. И она пела — без инструментов, ни на чем не играя. Песнь была грустна, мотив ее казался странным, не привычным и не понятным. Но она пела. И я понял, что сейчас она узнала обо всем, что меня ждет. Она поняла, куда я иду. А значит, завтра она вернется. Но только какой будет наша встреча? И быть ли ей?
Нет света вокруг — есть лишь чувство в груди,
Что пламенем страсти сжигает, но греет.
Ты только сумей, совладай, победи,
Ведь эту мечту твое сердце лелеет!
Он — огненный зверь, он силен и могуч,
Но ведь и на них есть в природе управа!
И сколько б на небе не ползало туч —
Но им не затмить силу гордого нрава.
Забудь обо всем, что дарила тебе,
Не думай о ласках, тепле и улыбках.
Ты прямо иди — к вот такой вот судьбе,
И хоть ей назло не спались на ошибках…
Я все, что умела — тебе отдала,
Да, мало кто знает, как низменны страсти
К деньгам, к самоцветам. Но ценны — дела!
Добро, что спасает нас всех от ненастий.
Да будет всецело с тобою любовь,
Что вырвет из пасти чудовищной смерти,
Что веру в победу вернет вновь и вновь,
Какие бы в дело не сунулись черти.
Пусть весь белый свет мне твердит об одном,
Пусть книжкою тычут компанией дружной,
Я верю сейчас, как тогда и потом:
Ты просто вернешься… Иного — не нужно!
На рассвете никто из глорхов не встретил меня. Настало время — свершить задуманное только самому. Я не помню, как шел до моста, ведущего к башне. Помню лишь, как руки уже коснулись баллисты. А глаза различили дракона – там, за пропастью. Каждому, кто хоть однажды выходил на смертельный бой, всегда сложно о нем рассказывать. И мне будет — сложно! В тот самый решающий миг каждый воин перестает быть Самим Собой.