***
Присутствие любимой я осознал сразу — по тому необычно ласковому теплу, которого никто больше не может подарить. А потом услышал и ее голос. - Что ты сделал с ним? Почему он так долго не приходит в себя? Ее пальцы гладили мою правую руку от локтя до запястья. Эти прикосновения тоже невозможно ни с чем перепутать. Только глаза не открывались, я не мог шевелиться. Я мог только чувствовать ее. И слышать — Айрэ и ее собеседника градоуправителя. - Ты хорошо знаешь, насколько болезненны серьезные ожоги. Я просто погрузил его в сон и дал сильнодействующее зелье. Будь терпелива. Сейчас твой любимец не чувствует никакой боли, а главное — не шевелится. А значит, раны заживают. Когда проснется, не давай ему двигаться. Все лучшие зелья для вас уже готовят и будут приносить каждый день. - Поверь, он откажется от обезболивающего. - Тогда действуй своей магией любви! Выбора нет. Часто она сильнее даже всей науки алхимии. Даже по касанию рук чувствовалось, насколько любимая взволнована, как напряжена. В тот миг ее губы коснулись моего лба, и на лицо упало несколько теплых слез. И Айрэ прошептала мне на ухо: - Ниаша, любимый… Мне безумно хотелось ее увидеть, ответить ей. Но я не мог сделать — ничего! Надо мной висела власть сильной магии. - Как красиво ты назвала его! Ниаша… Хорошее имя, древнее нордмарское. - Вот как? А я и не знала. На моей родине это означает «Самый милый сердцу, любимый и дорогой». - Похожие имена были у древних воинов Нордмара. А может быть, только у вождей. Я где-то читал об этом, но в словах и языках не силен, ты знаешь. Он достоин такого имени. Никогда не видел столь бесстрашного парня. За это можно и нужно любить. Хотя, такую безудержную удаль тоже следует ограничивать. Для этого у него есть ты. - Имя, данное ему предками, и говорит о смелости и отваге. Я дала свое. И он тоже назвал меня так, как ему видится. Теперь это имя самое родное. - Береги его. И люби, как любишь. Вы сумеете дополнить друг друга и защитить. То была речь — старика, умудренного опытом, прожившего жизнь. То было напутствие нам, данное искренне. Я сумел сделать то, чего не смог его собственный единственный сын, который тоже был отважным воином. И теперь Грок признал это. А первое, что явилось мне, когда я сумел открыть глаза — был кубок, стоящий у моей постели. И, конечно, Айрэ. Она не плакала, не могла уже. Да и никаких слов тогда не нашлось. Губы не могли их произносить, упиваясь сладостью губ любимой. Когда мы впервые вышли на воздух — вместе с верховным шаманом орков — под балконом дворца собралась толпа. И все они выкрикивали мое имя и кидали в воздух весенние цветы. Только мне не нужно было этого. Не нужно почестей. Нужно делать то, что предначертано судьбой. Я с трудом выдержал четверть часа там. А потом мы ушли. Обо мне несказанно заботились, усадили в кресло в нашей комнате, перед столом с винами и яствами. Но сами перешли в соседнюю залу. Разговор Айрэ и Грока явно не был секретным, и поэтому я могу рассказать о нем. - Ты ведешь его к Кану. И я вижу причину. Но помнишь ли ты все формальности? - Ты забыл о том, что я многократно была пропущенной в королевский чертог? - Я говорю не об этом. Ты маг, и ты женщина. - Что с того? - Ты не обязана была драться на королевской арене. А вот мужику и воину прохода не дадут, если он не докажет своего права на это — именно там, в боях перед зрителями, мечом и кровью. - Он докажет. Я понимаю, о чем ты говоришь. Но только ты еще до конца не знаешь Ниашу. Ему нужно просто понять и привыкнуть к технике ведения боя с орками. - Пусть учится и понимает. Но проходом на главную арену Фаринга служит Лунный Клинок — приз победителю всех боев на арене в Мора-Сул. Айрэ затихла на несколько минут. Я не мог видеть ее тогда. Просто чувствовал и понимал, насколько ей не просто. - Мора-Сул далеко в Варранте. - Конечно. Но только чемпион главной восточной арены вхож на арену пред вратами дворца короля. Грок тоже замолк ненадолго. А потом продолжил. - Вам придется совершить путешествие по пустыне. Он ведь не маг, и тем более не женщина. - Это — чудовищно! - Это правила, что действовали веками! Просто дам тебе совет: прежде чем идти по бескрайним пескам, вооружи его как следует. Он знает толк в оружии, но этим мечом, что в его руках, не сразить чемпионов. Этому парню пора почувствовать в руках настоящее и лучшее. Любимая опять затихла. А потом, почти шепотом, произнесла лишь одно слово — Нордмар. - Да, именно Нордмар. Идите туда. Сейчас весна, и лесное зверье увлечено случками, а не пожиранием проходимцев. Не ходите одни, присоединитесь к каравану. Но только пока вы не добудете настоящий клинок, выкованный руками северян, в Мора-Сул твоему мальчику ничего не светит. Вечером, когда мы, наконец, остались одни, нам вновь было нечего сказать друг другу. О любви повествовали глаза, и прикосновения рук. И мне было в радость избавить Айрэ от необходимости — самой пояснить мне о пустыне и о Нордмаре. - Не переживай ни о чем. Теперь я и сам знаю, как попасть в снежные земли. - Ты знаешь путь, неведомый мне? - Конечно. И я проведу тебя этим путем. Но только ты каждую минуту будешь под моей защитой. Наша безопасность и маршрут — только в моих руках. Договорились? Айрэ искренне улыбнулась. Я видел в ее глазах и интерес, и гордость. И, бесспорно — Любовь. - Не скрою, мне жаль расставаться с Кхелед Азгаром. - Никто не заставит тебя с ним расставаться. Просто у тебя появится еще оружие. Поверь, едва твои руки коснутся Эль Бастардо… - Пока не коснулись. Нужно увидеть и понять. Но я молил судьбу — скорее попасть туда, где эти снега и ледяные горы. - Тебе понравился Нордмар. Я так и думала. Это лучшее место для гнома. Что же? Тогда наш путь лежит туда, едва заживут твои руки. - Мы отправимся в путь даже раньше. Проход к снегам лежит рядом с Сильденом. Оттуда всего день пути. - Нужно еще найти или собрать караван. - Не обязательно. Мы справимся и вдвоем. - Поверь, лучше следовать советам Грока. - В этом — как скажешь. Я люблю тебя, моя Айрэ! Я всем сердцем тебя люблю! И отправлюсь с тобой хоть в снега, хоть в пустыню, хоть на край света! - А я безумно люблю — тебя! И мне не важно, куда идти, если ты рядом. /Конец второй части/Часть 2, глава 9 "Лафир" - 2
26 марта 2016 г. в 16:46
Лафир спал. И моим планам разрешить всю задачу одним метким выстрелом в шею не суждено было исполниться. Что же? В то утро я как никогда понял, насколько же наивно иногда полагать, что все окажется быстро и просто! С драконами так не бывает. Целый город годами жил, как на пороховой бочке. Они мечтали и пытались избавиться от столь опасного соседства. Но коли уж в течение долгих лет никто здесь не смог совладать с ним, с чего бы судьбе дарить мне легкую победу? Кто я? Ответ был очевиден: покамест в этом мире я никто. Оберегаемый любимец своей супруги, и не многим более. Я стою здесь — перед лицом смертельной опасности, просто потому, что моей Айрэ сейчас нет в городе. И если я погибну, она будет до конца дней корить себя в том, что не уберегла. Гигантская рептилия покоилась на мраморном полу террасы, огибавшей башню. И я не мог даже понять толком: куда я попаду, если дам выстрел сейчас. Сумерки уже рассеялись, но потолок и пол террасы отбрасывали густые тени на своего огромного хозяина. Я мог различить игольчатый гребень на его голове, переходящий во внешний хребет на шкуре. Туша вздымалась при редких глубоких вздохах. И даже своим сном этот дракон изводил меня, повергал в омут безмерного напряжения. Нет хуже, чем часами ждать момента, ловить мгновение, что станет единственно верным. Такое ожидание сводит на нет — и боевой транс, и хладнокровие, что должно присутствовать в битве, и даже физические силы. Я сходил с ума, не отводя глаз от врага. Он же мирно почивал в своем доме. Лафир никогда не покидал этот дом. Он был жаден, как все драконы, и боялся за сохранность захваченных драгоценностей. Поэтому жители и решились восстанавливать город после разрушения. Драконы не нападают, если их не трогать. А я был не на шутку расстроен и очень замерз, находясь в неподвижности. Приходилось кутаться в свою отороченную мехом накидку, греть руки под мышками. И просто ждать. Ожидание вышло бесконечным и ужасным. В то время, бездарно проведенное возле баллисты, я неоднократно подумал о том, насколько же дурна и безумна моя затея. Но только обратной дороги нет, и я не уйду.
Руки окоченели даже под покровом теплой одежды, когда эта тварь, наконец, зашевелилась. Вот он — момент, который все разрешит. Лишь помни о своей силе, и его слабости. Он почти слеп. Но слышит все. Благо, длинная кованая стрела с острым, как игла наконечником была заряжена в машину еще накануне. Каково же было разочарование — увидеть, что Лафир, проснувшись, не собирался выходить на площадку. Он лишь обошел вокруг башни и улегся на солнечной стороне, что вообще не доступна для меня из-за высокой каменной стены. Я видел его хвост, и ничего не мог поделать. Что же это? Очередная издевка злого рока? Столько дней подготовки пойдут прахом из-за того, что ему возжелалось погреться на солнышке в ясный весенний денек? .. А потом вернется Айрэ. Я знал, доподлинно знал, что она уже рядом. Сон не был случайным, и она скоро придет. Но только страшно даже подумать, что она скажет, если узнает обо всем этом!
«Я буду просто есть, спать, гулять по городу, приведу в порядок наше оружие и вещи. Никуда не уйду из Гельдерна, постараюсь вообще ни с кем не разговаривать, и каждую минуту буду ждать тебя. И приготовлю для тебя какой-нибудь маленький сюрприз».
Просто смешно! Как я буду смотреть ей в глаза после такой клятвы? У меня нет выбора. Только одолеть Лафира, найти в сокровищнице скипетр Гельдерна и обменять его на огненный кубок. Иначе я лишь форменный сумасброд, да еще и самоубийца. Узнав, куда я полез, любимая просто завершит наше путешествие сюда, либо станет относиться ко мне с еще пущей заботой и вниманием. Как к ребенку. И такого положения мне будет уже не изменить. Я никогда не стану ей достойной ровней в готическом мире, если эта чешуйчатая тварь, греющая свое брюхо на солнце, сегодня не подохнет.
Хладнокровию пришел конец. Что делать? Выманить Лафира, подняв шум? Но только в ответ он может мгновенно испепелить все вокруг. Ведь это не просто враг, это дракон. И нет в природе более гадких существ, более чудовищных изуверов. Сколько жизней отнял каждый из них? Сколько судеб переломал? Сотни и тысячи сердец носят в себе ненависть к ним, но не могут сделать ничего, чтобы отомстить за родных и друзей. Лишь раз в столетия находятся герои, способные одолеть дракона. И я, конечно же, не достоин быть одним из них. Но только судьба велит мне — решиться. Еще в день нашей первой встречи Айрэ назвала меня редкостным упрямцем. Голос ее звучал тогда задорно, но нежно, она улыбалась, а в глазах было такое тепло и участие, которых не забыть никогда. И она права. Гномы упрямы. И я дождусь своего часа, я вытерплю этот день возле драконьего логова. Он выползет наружу, и тогда придет время действовать.
Момент настал, когда солнце поднялось и сместилось. Тепло любят все, даже драконы. Сперва мне стало слышно, как он поднялся и ходит по площадке. Ну же, не разочаруй опять. Просто устройся так, чтобы мне было видно твою шею… Тогда я исполню свой родовой долг, а ты вернешься к любимой королеве. Ты ведь ленив, ложись же! Просто ляг на этой мраморной площадке. И небеса услышали меня. Лафир замер на полу, вытянув свою мягкую уязвимую шею. Внутри все сжалось в комок, на лице выступил холодный пот. Он сделал свое дело. Теперь все зависело только от меня. Теперь я должен исполнить свою часть этого чудовищного, но единственно верного для меня плана.
Глаза скользнули по всем механизмам баллисты, проверяя машину перед решающим выстрелом. Любое мелкое упущение теперь может стоить жизни. Но все было в порядке. Только прицелиться. Зрение — это моя сила, а не его. Хорошо смазанные шестерни поворачивались почти бесшумно. Наконечник стрелы указал в центр длинной толстой шеи, покрытой не чешуями, а просто толстой серой кожей. От победы меня отделяло одно верное движение: всего лишь спустить рычаг. И я искренне верил, что все получится. Вот только и гномы иногда ошибаются. И у врага была своя сила — великолепный слух, реагирующий на все звуки почти мгновенно. Мне удалось собрать свои баллисты почти бесшумно. Я мог незаметно и осторожно целиться. Но спуск механизма, выкидывающего стрелу на столь дальнее расстояние — это не может быть тихо. Лафир вздрогнул и дернулся. Стрела достигла его, но лишь поцарапала шею. Гигантские крылья мгновенно раскрылись, и дракон поднялся в воздух, двигаясь в моем направлении через мост. Он еще не мог видеть меня и баллисту, когда из его пасти вылетел огромный огненный шар, в разы больше, нежели возникали на ладонях Айрэ. Комок огня приближался очень быстро, пролетел мимо и ударился о деревья сзади. Лес на обочине вспыхнул. А в это время второй, такой же по величине снаряд, исторгнутый драконьей пастью, уже летел следом первому. Я помнил нападение Смауга на Эребор. И в голове навсегда запечатлелось, как чудовище готовится исторгнуть свой огонь. Ему нужно было время, огонь не исходил из его нутра столп за столпом. Отличие и сила Лафира заключались еще и в том, что он мог исторгать огненные шары почти непрерывно. А еще драконы никогда не бывают глупыми. Он безошибочно понял, что направленное против него орудие располагается на тропинке. Второй заряд огня был выпущен прицельно, перевернул мою баллисту, части ее оплавились. Мне удалось отскочить в сторону, но силы пламени оказалось достаточно, чтобы задеть и в стороне. Воротник на левом плече вспыхнул, погасить его сразу не удалось. Боль от сильного ожога мгновенно дала о себе знать. Но думать об этом было некогда. Теперь у меня оставалось только одно спасение — вторая машина на обочине, до которой еще нужно добраться. Дракон же приземлился на моей стороне моста и напряженно вглядывался в окрестности. Он был совсем рядом. Теперь попасть в него было бы легко. Но только для этого нужно проскочить незамеченным через тропку и достичь стреломета, оказавшегося в пылающем лесу.
Мне уже приходилось входить в пылающий лес. Но только теперь нельзя было позволить проигрыша.
Чудовище еще раз поднялось в воздух, стараясь различить обидчика. Кусты и деревья спасали. И именно тогда, когда он парил на крыльях, мне удалось перебежать узкую лесную дорожку и скрыться — в огне и углях, где стояла моя машина. Какое же это чудо, что я создал ее из металла, избавившись от всех деревянных частей! Она была цела. Но только неимоверно нагрелась в пекле пожара. Лафир был совсем рядом. Не нужно даже целиться. Вот оно — столь же уязвимое, как и шея, брюхо дракона. И если стрела войдет туда, все будет кончено, все будет решено. Он озирался по сторонам, в любой момент очередной горящий шар сокрушительной силой сметет все вокруг. Выхода не было. Руки коснулись раскаленного железа. Боль была страшная, из глаз хлынули слезы. Мышцы напряглись до отказа, выставили прицел. Спусковое устройство сработало, и стрела вонзилась лиходею в живот. Я видел, как витиеватый металлический штырь вошел туда до середины длины. А потом и сам я упал возле баллисты.
Я слышал лишь чудовищный рев своего врага. На ладонях вздулись кровавые пузыри, часть которых сразу лопнула. Одежду сплошь прожгли до кожи языки гуляющего по земле пламени. Зрение, да и рассудок помутились. В последний момент мне удалось откатиться вниз, я помню, как падал, не имея даже возможности ухватиться за кусты и коряги. Лафир исторг свой последний столп пламени, что не оставил бы от меня и тлена. Но я летел вниз, ничего уже не понимая. Сильный удар головой все завершил.
Не знаю, сколько времени прошло, когда я понял, что лежу, прижавшись к стволу дерева. Этот ствол остановил мое падение, и фактически спас от гибели. Плечо до локтя, грудь и шея с левой стороны сплошь горели огнем, кисти рук напоминали кровавое месиво. Не столь значительные ожоги чувствовались по всему телу. Но огонь полыхал не надо мной, а где-то там, выше. А за огнем возвышалась туша убитого чудовища. Лафир был мертв. А у меня еще оставались шансы выбраться. Карабкаться наверх по склону, опираясь на локти, было ужасно тяжело. Но за это время пламя почти затихло. Передо мной была тропа — давно знакомая. И теперь предстояло пройти по ней в последний раз. По ней, и по мосту, ибо теперь у этой башни нет господина и повелителя. Голова кружилась. Но я сам не знал тогда — от боли и ран, или же от осознания своей победы — дойду ли. Ноги просто ступали по камню, а глаза не глядели на пропасть, разверзнувшуюся по сторонам. Я понимал, что у меня не хватит сил — осмотреть все это место, взять себе хоть что-то. Я должен был найти главную реликвию — скипетр. И он — внутри сокровищницы, куда уже много лет не ступала нога человека или орка. Судьба сама вела меня. И в миг, когда я увидел свой трофей, покоящийся на особом, почетном месте в центре зала, заполненного сокровищами, рука протянулась к нему. Но я не мог его взять. Обожженные пальцы не гнулись, малейшие движения кистью причиняли страшную боль. Хотелось плакать уже за себя, ибо вот так стоять над вожделенным, и не иметь возможности заполучить это — превыше сил, за гранями представления. Собрав в кулак всю волю, я сумел заполучить древнюю драгоценность и прижать ее к телу тыльной стороной руки. А потом вышел наружу. Холодный воздух стал спасительным, и несколько отрезвил голову. Обратного пути по мосту, через сгоревший в битве лес на подступах к спуску я почти не помню. Оказавшись на краю, я подумал о том, что сейчас упаду с этой высоты и все равно погибну — глупо и нелепо. Ибо спуститься уже не было сил. Но там, внизу, глаза различили движение, там были люди, орки, военные Гельдерна, что сдерживали толпу. Из города, бесспорно, заметили огненную битву на горе, ринулись прочь — кто куда. Ведь Лафир мог опять испепелить их город. Но потом, увидев, что все кончено, они пришли сюда. И помогли мне спуститься вниз. Они увидели меня, и поддерживали всю дорогу до входа в Гельдерн, до самого дворца градоуправителя. Я так и держал скипетр прижатым к груди, когда вновь увидел шамана Грока. Мне было не понять, какими глазами он смотрит на меня. Но я помню, как он спросил:
- Эта вещь принадлежит правителю Гельдерна. Ты хочешь управлять этим городом? Теперь ты вправе заявить об этом.
- Мне не нужен этот город, и твое место. Отдай мне золотой кубок, что вы отняли у меня в прошлый раз.
Грок удалился и через несколько минут вернулся со знакомой чашей, протянул ее мне. Вторая рука, столь же искалеченная, как и державшая скипетр, готова была взять свою награду. Но я не мог согнуть пальцев, я ничего не мог сделать своими руками. Второй раз за день мне пришлось тогда испытать это чудовищное чувство. Обе драгоценности с лязгом ударились о каменный пол. Шаман обхватил меня. Я видел синее свечение, исходящее от его ладони, много более сильное, нежели раньше источали руки Айрэ. Потом он поднес к моим губам флакон с едким запахом. Единственной мыслью стала та, что он желает отравить меня и оставить ценности себе. Тело выгнулось, а мышцы до отказа напряглись в сопротивлении. Но странный неведомый ранее вкус проник внутрь.