Часть 3, глава 2 "Орочий лагерь"
14 июня 2016 г. в 17:53
С первого же вечера в Нордмаре стало понятно: здесь живут совсем не так, как за этими горами, возвышающимися рядом. Мы были далеко не первым отрядом, остановившимся на этом месте. И наши предшественники заботливо оставили для нас, а может, и для себя тоже, много всего нужного. Тогда еще я не мог знать, насколько жители северного края заботятся о сохранности и оснащении таких стоянок и охотничьих хижин. Здесь от этого зависели жизни, каждый поход рассчитывался от одной известной ночлежки до другой. Без исключения каждый пользовался этими не хитрыми благами, не будь которых, он замерз бы намертво в ледяной пустоши. Строго говоря, заночевать в первом попавшемся месте, не оснащенном тайником для странника, было почти невозможно.
Прямо на снегу вырос городок, состоящий из круглых палаток. Деревянные каркасы были уже заготовлены. Мы же просто натянули на них большие полотнища из шкур. Костры были огромны, и время от времени из них выгребали горящие угли, складывали в железные емкости и расставляли их по палаткам. Самая большая, устроенная орками, имела на верху отверстие, и костер горел прямо внутри нее. Костерища, сложенные из массивных камней, возвышались над снегом, что тоже было существенным облегчением.
Недавние наслаждения в снегу действительно быстро обернулись тем, что одежда насквозь промерзла и стала местами твердой. С наступлением ночи мороз крепчал и больно жалил нос и уши. Айрэ, уже успевшая облачиться в цельный костюм с капюшоном, отвела меня в палатку, бесцеремонно сняла все привычное одеяние и собственноручно зашнуровала на мне такой же наряд, как у себя самой. Облачение состояло лишь из одной вещи, полностью повторяющей черты тела. Конечности рук и ног облегала очень тонкая кожа мехом внутрь, остальные части были сшиты из двух шкур: очень мягкий мех ласкал тело изнутри, грубый волчий располагался снаружи. В дополнение полагались новые меховые сапоги и варежки. Волосы были собраны в хвост, голову окутал капюшон, в котором уши сразу отогрелись. При желании его можно было стянуть вплоть до щелочки на лице. Все выглядело так, будто по меркам с нас нам создали собственные звериные шкуры, оберегающие тело от ветра, холода и соприкосновения со снегом. В первые минуты эта одежда казалась непривычной. Но уже через час она словно прижилась, обмякла, приняв форму тела, согрела и оказалась очень удобной: совсем не стесняла движения, даже напротив. Тяжелое снаряжение, содержащее металлические вставки, не позволяло двигаться столь же быстро и свободно. Подошва сапог выдавалась по краям. И очень скоро мне стало понятно, что это позволяет не тонуть в сугробе с первого же шага. В тот же вечер я понял и преимущества северной жизни. Нордмарцам не нужно было искать источники воды и заботиться о сохранности припасов продовольствия и добытых охотничьих трофеев.
Бывалые умельцы сготовили на ужин роскошную мясную похлебку, к которой всем подали крепкий прозрачный шнапс. Вся посуда была деревянной, даже ножи имели рукояти из дерева. Покуда пространство палаток прогревалось углями из наших костров, все веселились на улице, согревались потешными боями, плясками и подвижными играми. Нордмарцы и бойцы из орочьего отряда повалили несколько деревьев и в стороне ото всех орудовали топорами, превращая их в готовые поленья. Им же выпало нести ночную вахту. А быть может, мужчины сами изъявили желание взять эту обязанность на себя.
— Я должен быть с ними!
— Даже не думай. Они здесь — у себя дома. А ты пока не знаешь в этой стране ничего.
— Поблизости есть враги?
— Здесь, думаю, одно лишь зверье. Но поверь, у этого зверья есть большое желание — насладиться теплым спящим обедом в любое время суток!
Спать мы легли уже очень глубокой ночью, и тут меня ждала еще одна неожиданность. Постель полагалось устраивать поверх емкостей с догорающими углями: настелив сверху толстые доски. На них же Айрэ развернула огромный мешок, сшитый как и наша одежда — мехом внутрь. Но это было не просто одеяло. По всем сторонам полотнища проходил шнур, позволяющий стянуть его изнутри и оказаться сокрытыми от холода в маленьком замкнутом пространстве. Мы и раньше спали, прижавшись друг к другу. За очень редким исключением. Теперь же у нас просто не было иного выхода. Теперь мы и проснемся в объятиях друг друга. А значит, уклад жизни в Нордмаре, помимо суровости, несет в себе и очень приятные вещи!
Утро отчасти развеяло завладевшую разумом эйфорию. Во-первых, поспать удалось совсем не много. Холод неминуемо побеждал спасенные нами крохи тепла. С первыми лучами рассвета пришлось проститься со сном. Выбираться из мешка же оказалось чудовищно неприятно. Одеваться нужно было очень быстро. Остатки воды покрылись коркой льда. Как выяснилось, умываться здесь принято — снегом. Впрочем, этот способ и сон изгонял много быстрее привычного. Небо было затянуто тучами, валил густой липкий снег, превративший наши костерища в белые холмики. Ждать завтрака скоро не приходилось. Впрочем, работы уже было вдоволь. Чтобы собрать все наше снаряжение, уложить его в тюки, разобрать каркасы и вернуть весь инвентарь лагеря на место, потребовалось время. Мы также должны были возместить запас дров, и теперь уже всем, кто умел орудовать топором, нашлось в этом применение. Предрассветные сумерки давно сменились светом подступающего дня, а впереди лежал путь, преодолеть который нужно было засветло.
— Куда мы пойдем сейчас? — За завтраком мне, наконец, удалось поговорить с женой и узнать ответы на свои вопросы.
— Большинство орков — военные, и держат путь в лагерь своих сородичей. Тот самый, что основан Умбраком после добытых тобой сведений. Поэтому изначально мы пойдем туда. Расстанемся с частью попутчиков, пополним запасы, а потом направимся вглубь Нордмара, в клан Волка.
В тот миг меня поразило еще одно сходство нордмарцев и гномов. Свои общины они также называли кланами. Несмотря на неудобства, что явило нам утро, в сердце продолжала расти симпатия и интерес к этой стране. Клан Волка — почему такое название? Перед глазами встал образ убитого мною полукровки. Есть ли связь между тем моим приключением и этим названием поселения? Отчего-то казалось, что это знак. Связь обязательно должна быть. Впрочем, я тогда еще ничего не знал о нордмарских кланах.
Путь под сильным снегопадом серьезно утомил, несмотря на природную выносливость. Ветер был не попутным нам, пришлось полностью скрыть лицо капюшоном. Видно было лишь маленький участок дороги, и приходилось часто оглядываться на Айрэ и других попутчиков. Разговаривать друг с другом мы тоже не могли. Отряд устремлялся на северо-восток. Вдалеке виднелась вторая гряда гор. В новой одежде было на удивление тепло. Единственное, что всерьез беспокоило — это отсутствие брони. Такое облачение легко мог пробить и арбалет, и меч, и даже простой лук. Это ведь просто шкуры, и даже звери могут насквозь прокусить их. В голове засела мысль: обязательно расспросить об этом нордмарцев. Только вот станут ли эти парни разговаривать с «маленьким неуродившимся морра»? Или махнут рукой да посмеются? В любом случае, тут нужен глаз да глаз за Айрэ, и никуда не отпускать ее от себя. Нордмар должен наконец подарить возможность — защищать любимую по-настоящему. Это страна мужчин, а не женщин. И даже не магов. Возможно, Айрэ и не способна выпускать свои огненные шары сквозь толстые перчатки и меховые варежки. Вот только узнать бы: не полагается ли к этой одежде еще частей — для мужчин, на случай боя? Почему нордмарцы ходят так: уязвимые для клыков хищников и простого оружия?
Вокруг, насколько видели глаза, была лишь снежная пустыня. Нам никого не встретилось за несколько часов перехода. Может быть, ответ кроется в этом? Не так уж много здесь жителей, и отнюдь не каждый из них — враг? Страна Мечты покамест была совершенно незнакома чужеземцу, зачарованному ею заочно. Вопросы возникали один за другим, и часть из них, бесспорно, забудется к моменту, когда все мы окажемся в тепле и сможем поговорить друг с другом. Орочьего лагеря, который являлся целью нашего странствия, мы достигли уже затемно.
Расположение было выбрано с умом. Горы ограждали эту местность с двух сторон, к тому же лагерь базировался в такой локации, которую сам хребет огибал дугой. Далее к северу скалы расходились. Здесь же обитателям поселения были не страшны ветра и даже снегопады. Кругом рос густой хвойный лес. Груды ровно сложенных бревен да бесчисленные ветки еще на подходах выдали род занятий местных жителей. Они были лесорубами: заготавливали дрова, отправляли их дальше на север, где лес был реже из-за сурового климата. Взамен же орки получали оружие и шкуры для отправки в Миртану, а от своих сородичей, живущих за Большим Перевалом, к ним поставляли зерно, овощи и сушеные травы, разные потребные зелья, инструменты и инвентарь.
Нужно признать, что за несколько месяцев существования лагерь хорошо обустроился и развился. Вдоль скал стояли несколько добротных рубленых домов, а еще больше небольших изб, увидеть которые в сумерках позволяли маленькие горящие оконца. Благо, древесины здесь было хоть отбавляй. Возможно, военные орки сами и расчистили это место от леса, использовав полученный материал для строительства жилищ. Над крышами возвышались печные трубы, из которых выходил дым. Ближе к лесу стояли ангары и другие хозяйственные постройки. По всему становилось понятно: Умбрак очень серьезно отнесся к обустройству этого лагеря и отправил сюда не один десяток своих людей. А быть может, и более сотни. В душе зародилась надежда, что сегодня мы не будем спать в палатках, согретых ведрами с углем. Глаза устало сомкнулись и увидели огонь в очаге, полутьму комнатушки, в которой не просто тепло, но жарко. Руки импульсивно развязывали шнуры, на которых держалось одеяние Айрэ. Капюшон упал с ее головы, огненные пряди волос рассыпались по серому ворсу волчьей шкуры. Глаза красавицы чуть затуманились, тело подалось вперед. В просвете расстегнутой одежды показалась обнаженная грудь — гладкая и нежная кожа, выдающиеся вперед округлости, слаще которых ничего не было на свете. Пламя очага вселялось внутрь, разливалось по телу горячей рекой. Пальцы с силой рванули ненавистные завязки, и тяжелые кромки разошлись широко в стороны. Меховой костюм спадал вниз, обнажив одно округлое плечо, а за ним второе. Губы вонзились в него. Совсем рядом на шее любимой трепетала жилка, голова опрокидывалась назад. Глаза отказывались смыкаться, наслаждаясь каждым моментом, каждой толикой увиденного. Руки рвали завязки на своей груди, и уже устремлялись к самому желанному: горячим и чуть вздувшимся соскам, изгибам шеи и обнажившихся бедер. Огненное Лихо разгоралось с каждой секундой. Еще мгновение — и она окажется подо мной: с силой прижатой к ложу, задыхающейся от страсти, закинувшей голову, открывая шею желанным поцелуям. Зверь, сокрытый под шкурами днем, выйдет наружу, и он будет очень голоден! Настолько, что стремительно и сразу вонзит клыки в свою жертву, насладится ее агонией, усмирит последние попытки сопротивляться. Нежная молодая плоть будет вновь и вновь утолять жгучий голод, сама отдавать себя на растерзание, оживать и умолять убить себя снова и снова… Я вновь был — волком. Жаль, что лишь в видении.
В чувства привел оклик подруги Айрэ.
— Что с тобой? Идем скорее в тепло!
Вокруг нас сновали орки и люди. Царило оживление, обитатели лагеря разгружали тюки с привезенными припасами, предвкушая редкие угощения и изобильную выпивку. Снегопад закончился, однако кроны деревьев все еще трепетали под сильным ветром. Наверное, в тот миг у меня был на редкость глупый вид. Глаза всматривались в полутьму, пытаясь найти супругу, но тщетно.
— Где она? Энья, где Айрэ?
— Кормит лошадей и устраивает их на постой. А какого балрога ты стоишь посреди двора, словно статуя, и даже не снимешь с себя этих мешков?
Энья привела меня в один из больших домов, где в самом низу была устроена не хитрая трапеза. Всем прибывшим подносили деревянную чарку шнапса и большую миску горячего бульона с мясом. Освободившись от ноши и вкусив угощение, стало немного не по себе: безмерно хорошо и приятно с одной стороны; с другой же — тело вмиг ощутило усталость. Что ни говори, гномы не привычны к морозам. Под землей не бывает так. На сбережение тепла уходит много сил. Да и прошедшей ночью поспать удалось лишь самую малость. Руки с наслаждением разминали уставшие плечи, веки же наливались тяжестью. Однако, в этой стране темнота отнюдь не означала ночи. Здоровенный орк в распахнутой куртке с рукавом до локтя подошел ко мне, потрепал по плечу и сказал очень низким и приятным басом:
— Браток, давай-ка еще по чарочке, и чуть поможешь нам. Скоро будет пир в честь вашего прибытия, а ребята на лесоповале еще не справились до конца. Слабаки и тут разберутся, а ты, я вижу, не из их числа.
Еще одна добрая чарка обожгла рот, но и прояснила голову. Я шел за орком, который назвался Харвушем и сообщил, что он главный среди дровосеков. По темному лесу мы прошли не менее полумили, освещая себе путь факелами. Дорога была хорошо утоптана, видно было, что по ней каждодневно возили бревна. С нами шли еще двое орков и один из северян — членов нашего отряда, тот, что помоложе. В чем-то для меня было честью, что эти парни не приняли меня за слабака и пригласили помочь в истинно мужском деле. Лес вокруг самого поселения не вырубали, чтобы защитить себя от ветра и снегопадов, поэтому заготовка велась чуть поодаль. Ребята там даже не знали о нашем прибытии. Работать же принято было в полную силу. Дрова стоили много меньше вещей, на которые их обменивали. Поэтому все здесь были заинтересованы в хорошей выработке и охотно задерживались дотемна. Благо, света костра да нескольких факелов, закрепленных на деревьях, было довольно для того, чтобы обрубать с бревен ветки и грузить их на здоровенные сани, служившие транспортом. Именно погрузка бревен нас и ожидала. Не сговариваясь, мы оказались в паре с нордмарцем. Он понял, что мне со своей стороны предстоит поднимать бревна за комель и, наверное, хотел предложить поменяться. Но такого позора не снес бы ни один гном. Когда выделенный нам штабель тяжелых сырых бревен был полностью погружен, воин севера как-то по-особенному кивнул мне и улыбнулся. Обратно мы шли рядом, и неожиданно он заговорил со мной. Наверное, в тот час это казалось лучшей наградой за проделанную работу.
— Ты молодец. Ведь ты впервые в Нордмаре?
— Мы не делали ничего выдающегося, чтобы хвалить друг друга.
— Верно. Но только новички обычно падают с ног, оказавшись в тепле. А ты не такой. Ты не сбежишь обратно в теплые земли.
— Не сбегу. Я давно хотел попасть сюда.
— Как твое имя?
— Торин.
Возможно, он не расслышал из-за порывов ветра, или же мое имя было здесь совершенно необычным для всех.
— Тори. Нордмар сделает тебя еще крепче и сильнее, если ты сам полюбишь его. Заметь, мы здесь единственные морра. Никто кроме нас с тобой не пошел.
Оглядевшись по сторонам, я понял, что он прав. В нашей компании, вызволявшей из леса заработавшихся дровосеков, больше не было людей. И сами рабочие были — орки. Один из них приблизился, и без слов передал северянину большую флягу. Тот без раздумий открыл пробку, сделал два глотка и вручил ее мне.
— А твое имя? Знакомиться везде принято обоюдно!
— Верно! Меня зовут Стейнар. А моего спутника — Рутгар. К слову, он приходится мне родным дядей.
Я успел лишь кивнуть в знак доброго знакомства, выпить и вернуть парню флягу, когда мы оказались в лагере. Двор был хорошо освещен пламенем нескольких костров, орки и люди жарили мясо, оживленно беседовали, перебивая друг друга, ибо каждому хотелось расспросить о многом, и рассказать очень многое. Едва мы вышли на свет, Айрэ буквально врезалась в меня, крепко обняла и тяжело вздохнула. А потом заговорила — быстро и сбивчиво:
— Мы тебя обыскались! Почему ты ушел не предупредив?
Я толком не знал, что ответить. Лишь заметил, как Стейнар улыбнулся от уха до уха, хлебнул из фляги и отошел в сторону.
— Я должен был помочь…
— Торин! Уже ночь, а у тебя во рту с утра не было и крошки!
Она была встревожена. Что же? Ведь Айрэ всегда боялась за меня, оставшись одна. Руки сжали с двух сторон ее голову, взгляды встретились — лишь на миг. А после глаза закрылись. Они всегда закрывались, когда губы находили самое сладкое свое угощение — в поцелуе самой странной на свете любви. Тяжелая работа согрела меня, и вовсе не хотелось покидать двор, где царило веселье. Ведь даже ветер утих, позволяя всем отдыхать и пировать. В языках пламени угли начинали играть цветами, во власти их жара жир закипал и искрился на поверхности отборных кусков мяса. Хвойный шнапс лился в деревянные чарки, аромат наполнил собой весь воздух вокруг, пробуждая звериный аппетит. А душа радовалась тому, что этот парень, рожденный здесь, среди снегов и холода, заговорил со мной, даже похвалил. И сказал — так просто и искренне: «Нордмар сделает тебя еще крепче и сильнее, если ты сам полюбишь его».
Наверное, костры в лагере не погасли до утра, и многие еще долго веселились, предаваясь радости пира и общения. Я же почти не помнил, как перед глазами возникла вожделенная картина. Огонь горел в простом грубо сложенном очаге, озаряя бревенчатые стены маленькой комнатки, оказавшись в которой, стало невыносимо жарко от теплой одежды, рассчитанной на лютые морозы. Но только сил не было даже на то, чтобы поднять руку, ставшую очень тяжелой от обуявшей ее усталости. Голова кружилась, а завязки на шее ослабли, и капюшон упал на спину. Спутанные волосы разметались по лицу, но сразу были отведены в сторону нежной теплой рукой моей любимой. Позади чувствовалось что-то твердое. Но и мягкое одновременно. От огня остались лишь отсветы на обратной стороне сомкнувшихся век. Я понял, что лежу на ложе из шкур. А тонкая, тихая сила тянет прочь кожаный шнур, смыкающий одежды на груди. Дыхание участилось, освободившись от жара теплых облачений. Грудь вздымалась, а маленькая ручка скользнула под покров одеяния, гладила кожу, осторожно освобождала плечи, а потом руки. Горящие губы Айрэ коснулись ключицы, а дальше скользнули к шее. Нос ее нежно гладил щетину под подбородком, а поцелуи становились все сильнее и чувственнее. Она, словно хищная кошка, водила носом по плечам, бокам и шее. Губы терзали мою грудь, от чего по всему телу расходилась сладостная дрожь, и хотелось еще явственнее ощутить силу хищницы. Сладостные укусы и ласки медленно сходили вниз. Открыв глаза, я понял, что Айрэ губами развязывает дальше завязки на меховой одежде. Тело вздохнуло с облегчением, освободившись ото всего, но почти сразу ноги оказались сжатыми — силой ее обнаженных бедер. Крохотная рука с тонкими изящными пальцами зашла под меня, играя складками кожи. Вторая рука сжала предплечье, а губы одним прикосновением заставили стенать от блаженства и счастья, забыв обо всем сущем, отправляя в страну эфира и грез. И главным желанием было — дать разуму хотя бы миг забытья, чтобы вернувшись назад, испытать все вновь, вручить ей себя, подавшись вперед, вложив в это последние силы. И вновь умереть от блаженства — в ее руках. В сильных и теплых лапах благородной кошки-хищницы, каких не сыскать в лесах, доступных каждому. Каких нет даже в недосягаемых дебрях. Встреча с которой убьет, ибо нет на земле хищника смертоноснее. Если не произойдет Великого Чуда — приручить такого зверя…
Полураскрытые глаза ничего не видели, кроме желто-красных отсветов, а губы шептали слова признанья и благодарности. Самым страшным казалось — лишиться ее сейчас, перестать чувствовать ее близость и тепло, передаваемое от тела к телу. Айрэ приблизилась ко мне, гладкие округлые бедра обхватили меня чуть выше, и губы, наконец, встретились. Руки водили по плечам, избавляя их от напряжения и усталости, а игра ее тела не давала уйти блаженству. Силы, влитые в меня — ею, привлекли возлюбленную к себе, дав свершиться Высшему Единению. Позволив вырваться крикам и чувствам, которым нет равных. И без которых — только смерть. Неотвратимая смерть разбитого сердца. Ведь если некому вырвать его из лап этой смерти, все будет кончено. И только во власти дикой опасной хищницы ты под защитой. Ей все подвластно. И только она может обратить смерть — в долгий живительный сон.