***
Нельзя было затихнуть, не двигаться. Это самое страшное, если ты — в Нордмаре. За это Нордмар убивает. И нужно было, во что бы то ни стало, вернуться наверх, преодолеть подъем. Пологая часть не страшна. Добраться туда будет не сложно. Но дальше… Самое страшное, что мне было не встать. Приходилось разогреваться, перемещаясь ползком. Я даже рад был трудностям, благодаря которым внутри зажегся огонь, сердце билось часто, в теле не было чувства холода. Лишь раненная нога подводила. И сильное кровотечение. Сперва лишь изредка картина вокруг меркла в глазах, ненадолго, на мгновение. Потом началось головокружение, и ледяной холод, исходящий отовсюду: из земли и от воздуха, пронизал насквозь. Я видел, как за мной тянется алая кровавая дорожка. Первая попытка подняться по склону не привела ни к чему. Силы рук не хватало, веревки не было. Лежа на снегу и ощущая тяжесть в голове, я старался не смотреть на рану, не видеть, как изнутри меня исходит кровь. Очень важно было понять, каким путем этот склон позволит покорить себя даже раненому. Причем, времени на это тоже было очень не много. Ясно было одно: теперь и сейчас придется напрячь все силы, забыть про боль. Иначе место вокруг меня станет моей могилой. Руки, облаченные лишь тонкими перчатками, нащупывали и держали каждый выступ льда и породы. Плечи напряжены были так, как никогда раньше не приходилось. Всех гномов учат скалолазанию. Но только — здоровых. И держать вес в этом приходится не только рукам, но и ногам. Крохотный выступ, позволивший задержаться на нем немного и передохнуть, стал спасительным. Мне даже хотелось дать ему имя. Ему — небольшому едва заметному, словно лишь легкому огреху в замысле бога, создавшего эту скалу. Но он спас меня. Он не позволил сорваться вниз тогда, когда цель была уже рядом. Тогда я не имел прав думать об иной цели — дальней и конечной. Мне нужно было выбраться на плато, обрести свои вещи, перетянуть чем-нибудь ногу и надеть капюшон и варежки. Только вот флакон целебного зелья, которое всегда просила носить с собою Айрэ, я оставил там, в нашей избушке. И теперь мне до нее — очень далеко. Я тогда опрометчиво и в рассерженных чувствах шел просто на охоту… Но даже ближняя цель — выход на плато — была труднодосягаемой. Хватит ли силы рук? Если сейчас я сорвусь вниз, все будет кончено. Глаза глядели в небо с мольбой и грустью. Неужели все наше путешествие сюда было напрасным? Нет, так не может быть! Пальцы рук сковал холод, мышцы и чувства были напряжены до отказа. Внутрь тела входил уже не воздух, а сущий лед. Он резал горло и грудь. Один последний рывок… Ради всего. Ради Айрэ, ради жизни, ради победы — теперь уже над собой. Хотелось кричать, когда ледяная твердь плато была уже осязаема, но только для рук. Покалеченная нога тянула вниз. Хвататься можно было лишь за Надежду… Я искал, я верил в каждый крохотный выступ породы или льда. Руки обратились в камень и — выдержали! Вновь оказавшись на месте поединка, я не верил в содеянное. Сознание уходило прочь, но нужно было идти! Впрочем, идти я не мог. Только продвигаться на руках — сперва к своему мешку и брошенным вещам. И верить, что это придаст мне силы для дальнейших действий. Хотя бы выпить глоток воды, перевязать рану и попытаться уберечь тело от царящего кругом холода. Вечер уже наступил, сумерки сгустились, а вместе с ними крепчал и мороз, нещадно терзавший разгоряченное боем и подъемом тело. Мне удалось чуть согреть руки. Но некуда было спрятать лицо, открытое ветру и холоду. Между тем, щеки уже нестерпимо болели. Мороз щипал их своими ледяными щипцами, и капюшон мало помогал. Голова клонилась к земле. Не было иного желания, кроме как упасть и забыться. Но именно это — верная смерть. Нет! До дома, где враг, около мили. До нашей стоянки еще чуть более. Так мало для сильного и здорового воина! Но смогу ли я преодолеть это расстояние сейчас? Смогу. Должен. Нельзя сдаваться и ослабить усилия даже на миг. В ушах шумело. Мне показалось, что там, вдали, слышатся голоса. Хотелось кричать, ответить, дать себе шанс — быть найденным. Но изнутри вместо крика выходили лишь хриплые стоны. Воздух входил внутрь — ледяными ножами. Никто на земле не может — не дышать. Но даже дышать было тогда нестерпимо больно. Губы шевелились, тщетно пытаясь издать какой-нибудь призывный звук. Щеки горели, даже дотронуться до них было невыносимо. Я почти не чувствовал раненную ногу, у меня не было больше сил ползти. Ресницы обмерзли, и глаза вот-вот должны были сомкнуться. Горло и грудь терзал и резал в кровь ледяной воздух. Сколько еще я смогу проползти? Два фута? Три? Пальцы рук уже тоже немеют и отказываются двигаться. Все, что осталось от меня — это мои мысли. Не сраженная пока голова, осознающая близость смерти. Ведь мне удалось преодолеть ползком по снегу чуть более полумили. Только лишь пол пути, или чуть дальше. Сознание заволакивал туман. Я ощущал, как ухожу оттуда прочь, куда-то вверх. И там, куда меня уносит, будет тепло, уютно и не станет никакой боли. Лишь скажи: «Да!», отпусти эту землю, что только терзает… Ресницы тяжело опускались, и глаза различали на них крупные белесые льдинки. Нет! Нужно двигаться дальше, найти на это силы, собрать воедино всю жизненную энергию, которая еще есть. Я верил, что меня уже ищут. Те голоса, что доносились издали: ведь они не пригрезились мне! Нужно звать, сделать так, чтобы меня обнаружили. И я звал, хотя вряд ли меня мог услышать кто-то, находящийся даже за сотню футов. Ходить по этому лесу могут и люди Вентцеля. Но даже такая встреча подарит крохотный шанс выжить. Много ли носит земля столь бесчестных подонков, как их предводитель? Возможно, не все они такие, как он сам, и не станут добивать беззащитного и беспомощного. Фут за футом, мне пока удавалось двигаться дальше. До дома оставалось уже не много. Все же я сумел преодолеть большую часть пути. Но теперь уже силы окончательно закончились. Протянутая вперед рука упала на промерзшую землю, сердце сжалось. Я понимал, что это конец. Бесславная смерть всего в четверти мили от дома. В тот миг я даже не понял, что спасло меня. Лишь потом Айрэ рассказала обо всем. Я слышал незнакомый голос, голос мужчины. Но только не мог понять, хочет он убить меня, или мне помочь. Благодаря ему, наконец, удалось сделать несколько глотков спасительного теплого воздуха. Однако, почти сразу он причинил мне сильную боль, растирая замерзшие щеки и пальцы. Потом все звуки слились в гул. Та история горьким образом научила меня тому, что значит биться со стихией. В отличие от простого противника, она наносит удары и снаружи и изнутри. И она не может проиграть. Она убьет, если только не счастливая случайность или вовремя пришедшая помощь. В груди все горело огнем, на щеках открылись раны. Пальцы рук и ног не гнулись, но без движения боли не причиняли. Я не мог пошевелиться, не мог даже видеть Айрэ. А мне так хотелось ее увидеть! Бальзам, приложенный к щекам, ужасно жег, глаза было не открыть. — Тише! Потерпи немного, иначе останутся шрамы. Ее голос и ее руки. Она рядом, но мне нельзя увидеть ее, нельзя с ней поговорить. Нужно ждать, когда недуг отступит. А сказать хотелось столь многое! Так длилось несколько дней. В воздухе витал запах смолы и хвойного шнапса. Картина перед глазами расплывалась из-за жестокой лихорадки. Сильная боль в горле и тяжесть в груди не позволяли говорить. Полученная в битве рана давала о себе знать пульсирующей ноющей болью. Было ужасно холодно, лишь любимые руки успокаивали и согревали. Главное, что она была рядом. Женщины необъяснимы в том, что их любовь и нежность возрастают в разы как раз тогда, когда впору испытывать отвращение. Когда хочется провалиться сквозь землю, чтобы тебя не видели таким. Но только их участие и их забота исцеляют лучше любых зелий и снадобий. Она не должна видеть меня столь жалким и беспомощным. Но если она сейчас уйдет, это будет равносильно смерти. — Спи. И не думай ни о чем. Вам неведомы людские болезни, и поэтому тебе очень тяжело сейчас. Но холоду все равно, человек перед ним, или гном. Холод одинаково убивает всех, но ты теперь в безопасности. Минуло несколько дней, прежде чем сознание прояснилось, вернулись голос и возможность понемногу двигаться. Айрэ и Энья были за стеной, их лиц было не видно, но я хорошо слышал их разговор. — Маркус прав — Вентцель не остановится. Но только я не боюсь Вентцеля. Ко мне он не сунется. Но уходить нужно, и как можно скорее. — Она была очень встревожена, но говорила решительно. Голос ничем не выдавал нескольких бессонных ночей в хлопотах и переживаниях. — Мне не выходить Ниашу без зелий и снадобий. Нужны ингредиенты: травы, цветы, порошки и жидкости. Все это не достанешь в ледяной пустыне. И не приготовишь. Между тем, у нас скоро закончатся даже дрова. Тебе тоже нужно следовать к намеченной цели, ты не должна отказываться от нее из-за нас. Да и я уже все решила. Телепортируюсь в Сильден, займу на первое время денег у Умбрака, сниму дом. А когда любимый будет здоров, верну все сполна, выполнив для орка парочку заданий. Телепортов ближе к Варранту у меня нет. — Считай, что есть. После этой реплики Эньи воцарилась пауза. Потом наша попутчица продолжила. — Когда я пришла сюда, мне нужно было жилье. И я не стала ютиться в харчевнях, не стала иметь дело с незнакомыми дельцами. Я просто купила дом. Он на юге Срединной Земли, совсем рядом с границей Миртаны и Варранта. Там есть город, маленький город. Но очень уютный и милый, утопающий в зелени, цветах и ароматах фруктов. Я не хотела лишних глаз. Да и в самом городишке не продавалось ничего. А вот неподалеку один торговец предлагал снять или купить деревянный дом. Увидев, что он даже ближе к реке, чем город, я согласилась. Камень телепортации ведет прямо во двор. Он у меня один, но я все равно должна сейчас покинуть вас. Бери, он твой. — Я не могу принять столь ценного подарка. Как же ты сама? — Я пойду в монастырь с паладинами. Думаю, проведу там немало времени, да и сумею отвлечь их от вашего следа. Сейчас так нужно, ты недооцениваешь опасность. А потом я найду вас! Даже не мысли иного: все равно найду! Тогда и вернешь подарок. Сейчас дом брошен. Да и алхимия в тех местах процветает. Достанешь все, что нужно, у торговцев, или соберешь сама. Бери! Это то, что вам сейчас нужно. И еще: отправляйтесь прямо сейчас! Утром здесь могут оказаться гости, которым вы не будете рады. Подруги еще с четверть часа обсуждали что-то. Мне же стало вдруг чудовищно неловко, ведь это все из-за меня! Энья уйдет с паладинами, мы же, выходит, окажемся на другом конце света, в незнакомом месте без гроша в кармане… Моей радости обретения Эль Бастардо настолько не было предела, что я все эти дни вовсе не помнил: золота у нас больше нет. Оно было не нужно. Но в новых землях… Сколько же бед я причиняю! Когда Айрэ подошла ко мне, хотелось задать ей уйму вопросов. И самый первый из них породило имя, прозвучавшее в разговоре девушек. — Маркус. Кто такой Маркус? О ком вы говорили? — Это человек, который нашел тебя и спас. — Как ему это удалось? Почему он искал меня? — Просто он видел вашу ссору. И когда Вентцель вернулся, Маркус понял, что тебя нужно выручать. — Тогда мы не можем уходить! Я должен отблагодарить его. — Торин… Ему это не нужно. А уж если судьба распорядится, то еще отблагодаришь. Сейчас моя очередь спасать нас обоих. Положение у нас незавидное. И это большая удача — оказаться совсем рядом к пустыне, а не в Сильдене. — Но как же?.. Внутри все сжалось при мысли, что я больше не увижу Нордмар, не встречу этих отчаянных охотников, так и не узнаю лучших на свете кузнецов и не прикоснусь к их секретам. Страна Белого Вожака за один миг окажется очень далеко. — Как же Нордмар? — Не переживай! Мы еще вернемся сюда! — Айрэ подошла к своей сумке и достала оттуда небольшой сверток. В нем покоился камень, украшенный рунами. — Вот. Это подарок Грима. Теперь мы когда угодно сможем вернуться в клан Волка. Но мы ведь шли сюда ради твоего меча. А меч должен принести победу на главной арене Варранта. Только сперва мы тебя вылечим. А после ты увидишь и узнаешь еще одну новую для себя страну. Она не такая, как Нордмар. Она много больше, и живет по другим законам. И люди там совсем не такие, как здесь. Но мы должны побывать там. Таков путь туда, куда мы идем. — Значит, мы сможем вернуться? — Конечно же, да! Трудно было представить, что мы больше не выйдем на снег из нашей избушки, не увидим перед собой белую гладь северной равнины. Даже наши меховые одежды будут нам не нужны. Варрант — совсем другой. И там не холод, а солнце выжигает землю, обращая ее в бесплодный песок. Вряд ли я смогу полюбить его. Но таков наш путь. /Конец третьей части/Часть 3, глава 8 "Крещение Эль Бастардо" - 2
29 октября 2016 г. в 16:35
Я не ждал быстрой победы, в отличие от паладина, рассчитывающего именно на это. Его меч был длиннее моего и мастерски проворачивался в руке, делая опасные выпады. Высокий рост и ловкость были преимуществами Вентцеля. Но не сила. Эль Бастардо уводил от меня смертоносные удары. Изначально с легкостью, но с каждой минутой все сложнее. Нет такого гнома, что не умел бы драться с врагом, превосходящим его в росте. Тактика такого противостояния хорошо известна каждому сыну Махала. Я знал наверняка: мой враг устанет быстрее. Торопиться нельзя, нужно дать противнику утомиться, и в первое время лишь обороняться. На исходе сил все преимущества исчезнут, а вот тогда и настанет момент нанести победный удар. Время шло, но момент этот не наставал. Вентцель всячески старался разозлить меня, вывести из себя, лишить, таким образом, бдительности. Он все время говорил разные вещи, за каждую из которых следовало проткнуть его мечом. Но цель противника была столь очевидна, что лучшим и единственным выходом оставался один: не идти на поводу, хранить безмолвие и хладнокровие. К тому же я надеялся узнать: что же именно связывало их с Айрэ десять лет назад? Было ли в том знакомстве единение мужчины и женщины?
Наконец красноречие паладина иссякло — первый признак усталости. Но, кажется, он понял и мою слабость: неспособность быстро перемещаться по снегу. Драться на твердой земле было бы в разы легче. Внушительные доспехи не скрывали его стройности, Вентцель был гибок и ловок. Поединок затянулся. Прошло довольно много времени, но оба мы были невредимы. Все приемы один за другим парировались, хладнокровие начало покидать меня. Скользящие удары не причиняли ему никакого вреда. Доспехи защитили паладина даже от нескольких прямых попаданий. Нужен был очень сильный удар. И мне удалось понять, что удар этот должен приходится по стыку металлических пластин, между ними. Неспроста такие латы считались лучшими в мире и доступными лишь избранным. Тому, кто знает толк не только в ношении доспехов, но и в их изготовлении, всегда откроются слабые места, точки уязвимости.
Вентцель тоже изменил свое отношение к бою. Он перестал дерзить и саркастически улыбаться. Глаза его теперь наполняла сущая безмолвная ненависть. Он устал, но терять бдительность было нельзя. Напротив, ведь ситуация становилась все более опасной. Когда исход боя не решается сразу, каждый противник готовит свои козырные уловки и при первой же возможности пустит их в ход. Что я знал о нем? Ничего! Лишь то, что однажды моя Айрэ спасла его из плена, лечила от ран, сидела рядом, держа за руку… Еще и преподнесла ему дорогой и редкий меч. Внутри все перевернулось от охватившей душу ревности. И он до сих пор охотится за ней, строит козни у нас за спиной, ищет встречи с чужой супругой и мечтает убить ее законного мужа. Или даже не верит в чистоту и истинность нашего союза. В глазах мутнело от негодования и сильного напряжения. Я отдавал себе отчет, что тоже очень утомлен этим поединком, и это противостояние не сможет затянутся еще надолго. Глаза кропотливо изучали движение металлических пластин на теле противника. Я уже видел, куда и как нужно ударить. Осталось решить, как обмануть его, заставить раскрыться для удара. Он уже очень хорошо понял, что недооценивал меня. Я, в свою очередь, помнил о том, что мой враг — глава когорты лучших воинов среди людей. И каким бы ублюдком он не был, сражаться он умеет. Да и Айрэ бы на него не посмотрела, если б не умел… Перед глазами опять встала сцена, где они вместе. И она держит его за руку, нежно смотрит в глаза, что-то молвит ему тихим нежным шепотом… Кровь ударила в голову, ярости и желанию отомстить не было предела.
Паладин высоко занес над собой меч, ожидая удара справа. И в тот миг оба мы, странным необъяснимым образом, прибегли к одной и той же хитрости. Направление выпадов наших мечей мгновенно и неожиданно изменилось. Эль Бастардо с размаха вошел в щель между боковыми пластинами лат. Я слышал и чувствовал, как он, наконец, оросился вражеской кровью. Свершилось то, чего великолепный клинок ждал много лет. Но в тот же миг меч Вентцеля, ушедший вниз одновременно с моим, рассек одежду над моим правым коленом. Так мне казалось изначально, ведь разум был затуманен радостью первого успеха в этой битве. Время почти остановилось, шло очень медленно. Глаза видели, и разум осознал каждый миг, когда стальное лезвие вражеского клинка двигалось справа налево, и вдруг с силой уперлось в кость, процарапало ее и вышло наружу окровавленным.
Мы отпрянули друг от друга и ощетинились, как дикие звери. Боль дошла до сознания, а глаза остановились на окровавленных концах лезвий мечей. Красные капли оросили утоптанный снег. Вместе с ранением на меня вмиг обрушилась вся тяжесть почти бессонной ночи, тревожного дня, проведенного в скитаниях по лесу и завершившегося долгой изнуряющей битвой. Вентцель тоже получил отнюдь не царапину. Но и не смертельную рану. И он сейчас удержится на ногах, а я этого не смогу. Глубокое рассечение обессилит ногу, даже если не замечать боли. Уже через несколько мгновений полученная рана повалит меня на землю, и тогда… Я начал отступать назад. Он же хорошо понял, в чем теперь его тактика. Но выход был: когда противник, дождавшись моего падения, обрушится на меня сверху, клинки скрестятся, и исход решится силой рук. А я чувствовал, что в этом я его сильнее…
Надежда на победу, на задуманную тактику овладела всем моим сознанием, подарила столь нужные тогда силы. Я уводил его за собой, он преследовал. Резкий взгляд назад через плечо дал мне понять, что совсем рядом обрыв, который в любом случае остановит нас обоих. Еще пара шагов, не более. Дальше и опасно, и уже не выдержать. Кровь пульсирующими толчками выходила сквозь пальцы руки, зажимающей рану. Но, отбивая очередной выпад противника, суждено было оказаться на самом краю. Падая, я хорошо видел, что вниз до дна ущелья не менее шестидесяти футов: почти отвесная стена, за нею пологий спуск, устланный снегом. Пару минут мы сражались на месте, вкладывая последние силы в свои удары. Паладин рассчитывал воспользоваться моей неспособностью перемещаться, но у него ничего не вышло. Наконец мечи скрестились в последнем напряженном противостоянии.
Крест из окровавленных мечей перед глазами поочередно то отдалялся от лица, то приближался. Но расчет был верен: гном сильнее и выносливее человека. Я дожимал его, сопротивление вот-вот должно было закончиться. Еще немного…
— Лучше бы ты забыл ее тогда!
Руки почувствовали превосходство. Но внезапно сильный удар сапога прямо по ране затуманил рассудок. Земля уходила из-под меня. Голова запрокинулась, а еще один толчок скинул меня вниз. Падая, я видел, как Вентцель по инерции пошатнулся, но удержался на ногах, сделал шаг назад, потом вновь приблизился к краю — лицезреть свой триумф. Сильный удар, и все завертелось. Я кубарем скатывался по пологой части горы. Вновь удар. Последний миг сознания, в котором запечатлелась фигура моего врага, стоящего там, наверху.
— Теперь забуду тебя!
Голос его донесся уже далеким и искаженным. А потом — тьма. Но почти сразу чувства вернулись. Едва моих глаз вновь достиг свет, я понял, что беспамятство было недолгим. Кровь на руке не успела застыть, и продолжала пульсировать из раны. Только там, наверху, никого уже не было. Лучший воин, наследник короля спихнул меня в это ущелье и ушел, оставив умирать либо от потери крови, либо от царящего вокруг холода.
«Даже самая легкая рана там может стать смертельной. Остановишься, свалишься в снег без сил — значит замерзнешь меньше, чем через час. Или звери прибегут на запах крови».
Настал миг понять истинность слов старого воина, провожавшего меня в эти земли. Если бы я был там, наверху… Оттуда меня теперь отделяли шестьдесят футов крутого подъема. А я не мог даже встать на ноги. Мне нечем было даже перевязать рану. Вместе с кровью уйдет и сила, и жизнь. Еще несколько минут назад я твердо верил в свою победу. А теперь холод этой страны убьет меня — очень скоро! И эта первая кровь Эль Бастардо станет последней. Первой и последней, вкушенной им в моих руках… Я дал ему эту первую кровь. И теперь он уйдет — либо в лед, либо прочь от меня, к тому, кто его правда достоин… И Айрэ уйдет — в лед. Лед своего сердца. Может быть, потом, когда-нибудь появится тот, кто ее достоин. Но не он — не этот паладин, не знающий чести! Только бы свершилось так! Но я — гном из рода Дурина. И даже зная наперед, что ждет меня, я еще поборюсь за жизнь! Я до последнего вздоха не отдам никому свой меч и свою женщину!
Примечания:
Традиционная картинка, за которые мы благодарны нашему другу и преданному читателю:
http://hostingkartinok.com/show-image.php?id=66409855efe6eaffcc57fa6fa4d016d5