Часть 4, глава 1 "Запертое ущелье" - 2
19 июля 2017 г. в 01:51
Походная одежда и доспехи для меня были готовы — кожаный нагрудник, наручи и наколенники. Далеко уже не новые, но в нашем положении и это была большая удача. Спину закрывала лишь простая толстая кожа. Бедра и плечи оставались вовсе обнаженными. Но следует признать, что эта защита была довольно эффективной. Я не пошел бы в ней через лес. Однако, лесов тут и не было.
— Я понимаю, тебе не нравится. Но, поверь, мое солнце — в металле тут не выдержал бы никто. А уж в Варранте тем более. Любой металл на палящем солнце становится просто убийцей. А твой нагрудник способен сдержать арбалетную стрелу.
Арбалет. Ее оружие. Да, с тех пор, как мы пришли в этот мир и взяли в руки просто дубины, мы стали много богаче, хотя и сейчас не имели средств даже на пропитание. Но — оружие есть главная ценность. Я не понимал ее арбалета. Во многом он похож был на лук, но — лук живой в руках и срастается со стрельцом.
— Я надеялась, ты поймешь. Обучить стрельбе из него много проще, нежели из лука.
— Чтобы изготовить лук, нужны месяцы упорного труда, что сроднят с материалом. Что покажут каждую тонкость и грань — как держать его! Лучник в руках с чужим луком — беспомощен, почти как мечник с чужим мечом.
— Бесспорно! Но только лишь те, кто обучен сугубо ремеслу, говорят о нескольких месяцах. А истинные мастера говорят о 15 годах на то, чтобы создать совершенный лук. Ведь сперва нужно посадить и самому правильно вырастить деревце. Убить его, и возродить в жизнях тех, кого ты защитил от врагов с этим оружием в руках.
— Ты сейчас говоришь словами эльфов.
— Я говорю, как есть. А еще после создания самого лука стрелец из него должен годы учиться, прежде чем станет хорошим воином. Арбалету научить проще. Орки изобрели его, изначально лишь они могли использовать это оружие, ибо лишь в их руках есть такая сила. Много позднее противостоящие им люди усовершенствовали механизм. Теперь даже ребенок сможет стрелять.
— Это не для меня. Впрочем, я рад, что у тебя есть оружие, которым ты способна защититься.
— Уже завтра будет готова и моя одежда. Мы сможем продолжить путь.
— Надеюсь, это не такая одежда, что каждый мужик, увидевший тебя, потеряет разум? — Айрэ рассмеялась и обняла меня.
— Любимый, мы идем в военный поход. По пустыне. Да, это глупо мне сейчас говорить такие слова. Ты ведь и моря раньше не видел. Так вот: когда в пустыне встречают путника — это просто счастье для всех! И все, что нужно этому путнику — просто доброе общение и глоток воды! Уж никак не арбалетчица, сопровождаемая и неразлучная со своим мужем!
В тот миг она взяла из вазы и раскусила бархатный желто-красный фрукт. Ароматная струйка сока брызнула во все стороны. Крупные капли осели и потекли по ее груди. Сознание на миг затуманилось. И лишь единая мысль так и осталась не сказанной:
«Тому, кто долгое время не видел даже людей, будь ты хоть арбалетчица, хоть лучница, и будь с тобой хоть отряд воинов — ты будешь желанна!»
Губы прильнули к орошенным сладким соком выпуклостям, дурман любви изгнал прочь все то, что минуту назад было рядом, но вдруг стало столь далеким! Ее руки поднесли ко мне бархат райского плода, и сок его оросил и мои грудь и плечи. А дальше уже — вплоть до сладкого забвения — были только мы вдвоем…
Утром Айрэ опять ушла. Ее дела в городе еще не были завершены, мы еще не были готовы к тому, чтобы продолжить свой путь. Положа руку на сердце, я даже не знал тогда, которым из своих умений она сейчас добывает деньги нам на пропитание и снаряжение. Все, что я знал — она сильна в способности убеждать, торговаться. А именно это очень ценилось в южных краях. Ждать ее в бездействии целый день не было ни сил, ни желания. Из окна нашего дома было видно горное ущелье — наша цель, путь в страну, именуемую Варрантом. Горы там расступались, образуя естественный проход. Наш путь лежал туда, и покамест мы не были до конца готовы, я должен был исследовать это место. Последствия ранения еще давали о себе знать. Но, соорудив себе палку, я мог добраться туда. Новые кожаные доспехи правда позволяли телу дышать, палящее солнце, кажется, тоже опасалось их, обжигая лишь открытые ему лицо и плечи, привычные ко всему. А главное — там были горы! Они манили, звали. И я отправился туда: изведать свои силы после ранения, изучить окрестности, узнать грядущий нам путь.
От перевала нас отделяли не более трех миль. Горы начинались и того раньше. Следуя по почти заросшей тропке через луг, я не встретил никого. Поднятая моими сапогами пыль — и та словно звенела в этой тишине и пустоте безлюдного, опаленного жарким светилом места. Тропа вела дальше — на юго-запад. Туда, где владения подгорных владык этого мира прерывались на считанные десятки футов: так, словно некий их враг опустил свой молот Гнева на эту горную гряду и создал проход для людей и всех, кому чужды красоты недр гор.
От предков я всегда знал — горы не рушат в тех местах, где ничего нет. Но и сокровища гор не уничтожить, разрушая сами горы. Мои далекие предки, деды моих прадедов, даже мой дед Трор — всегда возвращались на поля гнева богов и беснований порожденных ими чудовищ. Едва тропа подошла совсем близко к горам, мои ноги сами пошли по густой траве — в сторону места, где на скальных отлогах виднелись сколы, позволяющие подняться выше. Когда я достиг горы, и моя рука коснулась ее камня, все существо словно пронзили звуки волшебной песни. Гора говорила, дышала, жила! А, значит, внутри нее есть струны, на которых горы играют свою, никому кроме гномов не слышимую песню — рудные жилы! Карабкаться с клюкой в руках было тяжеловато, но я шел туда — к вершине, невдалеке под которой виден был вход в пещеру. И в те минуты я чувствовал себя живым и счастливым, как никогда! Если бы рядом со мной была моя Айрэ, счастье было бы просто полным!
Там были жилы — я уже твердо это знал. Железные точно, но и более ценные, сотворенные Творцом Мира из других металлов, что встречаются реже. Каменные склоны нещадно ранили ладони, но я шел туда, кверху, чтобы воочию увидеть сокровища, спрятанные в этой горе. Они там есть. И как же глуп народ, живущий рядом, что промышляет только фруктами и сушеными травами! Первый шаг на площадку, за которой был вход внутрь горы, в грот — ведущий к ее сокровищам — он был первым во всем. Первым — к зову играющих струн, к той мелодии недр, что только гномам суждено слышать!
Чистая, нетронутая жила проходила сквозь гору от ее основания до самой вершины, нежно, любовно соприкасаясь со второй, идущей с другой стороны. Дальше, уже в стенах темного прохода, сходились на потолке еще две. А там, в открывшемся взору высоком гроте, виднелась главная — не железная, а золотая. Столь сильная и богатая, как были лишь в Эреборе в славные его времена. Руки тянулись к ней. А она искрилась нежно-желтым переливом, звала своим главным в этом аккорде звучанием! Все естество исполнилось радости. Теперь, приди я сюда с киркой, я решу все наши проблемы с деньгами, и никогда больше Айрэ не придется работать и целыми днями пропадать в городе, чтобы добыть нам еду и одежду. Она ведь не знает, как щедра и богата горная жила по сравнению со всеми в мире торговцами и теми, кто покупает их товары. Золотая жила дает сразу то, к чему стремится каждое сердце, знающее — что есть самый ценный и вечный металл! Она дает все без торговых сделок, без кропотливых работ, без изнуряющих терзаний и прозябания на рынках и базарах. Я шел к этой жиле, протянув руки. Я уже видел в сознании улыбку и радость супруги, я уже обещал подарить ей самое изысканное золотое украшение, я слышал ее голос, но не мог разобрать ее слов. Ибо этому помешали. Помешал странный, но знакомый уже звук. Скорее — треск. Очень рядом, сзади меня. Рука тронула рукоять Эль Бастардо. И рукоять эта была просто горячей. Вынув меч, я повернулся и увидел в нескольких шагах от себя огромного ползуна. Монстр уже расправил щупальца и готов был атаковать.
«Никогда не бей сразу, не атакуй сам. Отступай. Заставь его раскрыться. Их слабое место — брюхо!»
Я слышал в голове ее слова, и они спасли мою жизнь. Новый клинок вновь отозвался насмешливым кличем и с первым прикосновением к врагу лишил его одной из когтистых конечностей. Но ползун гнал меня назад не к выходу, откуда я попал в гору, а дальше вглубь, под своды гротов, унизанных сплетениями рудных жил. Недолгий бой избавил меня от противника. Но на смену ему встали еще несколько. Мне постоянно приходилось отступать, ибо подпустить к себе двоих означало верную смерть. Я не знал — иду ли я к выходу из туннеля, или к собственной гибели. Еще трое чудовищ пали от ударов Эль Бастардо, прежде чем глаза различили свет, исходящий сзади, из-за спины. Там был выход. Но за атакующим меня монстром стояли еще несколько.
Бессмысленность атаки с твоей стороны — вот преимущество пещерных ползунов. Спасительный свет вывел наружу. Но даже беглый взгляд дал понять — подо мной тридцать футов отвесной скалы. И отступать некуда. Горный проход вывел меня в само ущелье, напротив видны были склоны гор. А внизу — тропка, по которой мы пройдем вместе с Айрэ, если только я сейчас выживу…
Когти ползунов оставили несколько кровавых отметин на моих плечах и попортили новый кожаный нагрудник. Но с последним выпадом меча, распоровшим брюхо нападавшему, нога ступила никуда, и пара секунд головокружения дали понять, что я падаю. Труп пещерного монстра падал рядом, я видел тропу. Сильный удар пришелся на едва зажившую правую ногу, а после на плечо и голову. Темнота сперва, но почти сразу потом — тупая сильная боль и осознание того, что бой не закончен. Я был со всех сторон окружен людьми — вооруженными, переговаривающимися между собой на языке, которого я не знал, и отнюдь не проявляющих по отношению ко мне ничего, кроме тех эмоций, что выражаются выставленным вперед оружием.
Вскочив на ноги, я чуть пошатнулся и выдал свою слабину. Кольцо сомкнулось ближе. Клинки почти касались меня со всех сторон, и интуитивно выставленный вперед Эль Бастардо жег руку и готов был к последнему бою. Глаза метали взоры вокруг, и каждый такой взор выдавал в собравшихся вокруг меня — просто головорезов, разбойников, убийц. Ждать было нечего. Один из них выдвинулся вперед и сказал:
— Брось оружие. Кто ты? И что здесь делаешь?
— Я не знаю ни тебя, ни твоих товарищей. Я был в горе. Просто хотел пройти.
— Просто пройти?
При этих словах все собравшиеся вокруг, и уже примкнувшие к ним в голос рассмеялись. Рука сильнее сжала рукоять меча. Но глаза явственно говорили о том, что сражаться мне придется с очень большим перевесом со стороны противника. Бандиты все прибывали, кольцо обрастало вновь прибывшими.
— Брось меч! И заруби себе на своем длинном носу: просто пройти тут никому нельзя! Сладкая жизнь там, а тут — плати хозяину ущелья, и тогда иди хоть на все четыре стороны!
Оглядевшись, я понял, что по всей длине ущелья стояли шалаши и палатки, в очагах, устроенных прямо под небом, горел огонь. Расщелина между горами была густо населена до зубов вооруженными людьми. И теперь я был в их руках.
— Брось меч, коротышка! Не заставляй повторять приказы!
Я готов был убить его одним выпадом, и после расстаться со своим клинком — очень дорогой для всех их ценой. Я бы не смог победить. Но я бы дрался. Все изменил внезапно раздавшийся стальной и очень спокойный голос:
-Уберите оружие. Что тут у нас? О! Почти в лохмотьях, но с клинком из магической руды в руках? Похвально!
Я хорошо видел говорившего, прошедшего вперед через толпу, безмолвно расступившуюся перед ним. Он сиял на солнце, как факел. И я ни с чем бы не перепутал теперь одетые на нем доспехи паладина.
— Опусти меч, парень. Сила не на твоей стороне. Кстати, что это за ползун? — взор паладина остановился на валяющемся рядом мертвом теле чудовища.
— Ползуны напали на меня в пещерах горы. Я сорвался и упал здесь. И твои люди меня окружили.
Эль Бастардо опустился острием к земле. Но я ни на миг не выпускал его.
— Так тебе не нужно в Варрант? Хотя, для чего тогда ты рыскал по пещерам?
— Мне нужно в Варрант, но не сейчас. Через несколько дней.
— Очень хорошо! К слову, пути через горы нет. Так что, заготовь плату и ступай себе хоть до Иштара! Если нет денег, мы с радостью примем твой меч в качестве платы за проход!
— Забудь думать об этом! Ты получишь этот меч, только если убьешь меня!
Паладин в голос рассмеялся.
— Думаешь, не справлюсь?
— Один твой приятель уже не справился, хоть и зовет себя первым и лучшим. Впрочем, я не удивлюсь, если ты уйдешь от честного боя. Мне уже достаточно известно о вас-паладинах.
Мой собеседник замолчал и задумался. Ватага разбойников вокруг меня чуть отступила, все они о чем-то шептались и переглядывались.
— Оставьте нас! — скомандовал главный. А после добавил: — Пойдем-ка поговорим.
Все это выглядело очень странно. Но у меня не было выбора. Почему-то меня не лишили оружия, а в шатре главарь этой шайки предложил мне сесть и даже налил вина.
— Как твое имя?
— Торин, сын Трайна.
— Меня зовут Курт. Так значит, ты дрался с Вентцелем? И остался жив?
Я тихо кивнул ему в ответ, продолжая искать причины столь неожиданного оборота событий.
— Это он тебя покалечил? Поэтому ты и не любишь паладинов?
— Не поэтому. У меня много причин мечтать о том дне, когда в поединке с ним мне повезет больше, чем просто остаться в живых.
— Понимаю. Выходит, вы оба остались живы. А жаль! За весть о гибели этого подонка я выкатил бы бадью отменного вина.
С каждым словом Курта все запутывалось дальше. Я уже ничего не понимал.
— Ты желаешь смерти товарищу? Вы ведь оба…
— Расслабься и отдохни. Да, на мне доспехи паладина. Но я не паладин. И у меня тоже предостаточно причин ненавидеть всех их.
Признаться, я ни за что не ожидал услышать нечто подобное. В душе зародилась надежда выбраться отсюда живым. Курт продолжал:
— Я был одним из двенадцати. Но они изгнали меня из ордена, просто так, ни за что. На деле, вся их святая вера — лишь показуха. И мне не хотелось скрывать этого. Возможно, кто-то сочтет меня разбойником. Но мой промысел здесь в разы честнее и благороднее того, чем занимаются светлые воины Инноса.
— Выходит, ты контролируешь ущелье?
— Да. И скромно живу на вырученную плату за проход. Кому не нравится, может идти в Варрант восточным путем.
Курт вновь рассмеялся в голос и выпил залпом кубок вина. В тот миг я разглядел этот кубок получше и вдруг понял, что он как две капли воды похож на тот, что я нашел в подземельях под Гельдерном. Это тот самый кубок, что нужны Айрэ. Огненная чаша паладинов.
— И далеко ли отсюда восточный проход в Варрант?
— Если постараешься, через месяц доберешься. Хотя, возможно, и там попросят заплатить.
— Сколько же ты берешь с путников, желающих пройти через это ущелье?
— Сущую малость. Три тысячи золотых.
— С каждого?
— Разумеется. Поверь, эти караванщики получают барышами в разы больше. А мне, честному разбойнику, тоже нужно на что-то жить. И ребятам моим тоже.
Выходит, на двоих нам с Айрэ придется платить целых шесть тысяч — огромная сумма для нас по тем временам! В те минуты я и представить не мог, где мы возьмем такие деньги. Но почти сразу вспомнил про золотую жилу. В сердцах мне хотелось высказать ему в лицо, все что я думаю про этот грабеж средь бела дня. Но я даже не знал — кто я сейчас? Гость или пленник? У нас был общий враг, меня не обезоружили. Но положение мое продолжало быть шатким и неопределенным. И, конечно, огромную ценность для Айрэ представляет этот золотой кубок. Его нужно заполучить. Не важно, какой ценой. Между тем, Курт продолжал вести себя со мною двояко.
— Ты необычный. Не видел таких раньше. Идешь в пустыню сражаться на аренах? Променяешь на золото собственную кровь?
— С чего ты взял?
— По опыту, по твоему виду. Что еще может манить туда парня, скованного из мускулов и заполучившего дорогой меч? Ты ведь без гроша, признай!
— Что же? Признаю. Я иду драться. И мне нечем заплатить тебе. Но я добуду деньги: и за себя, и за супругу.
— Так ты женат? — хохот подвыпившего разбойника начинал уже раздражать.
— Я женат. И сейчас должен идти к супруге. Она уже ищет меня.
— Брось. Верная дождется. А гуляка и не нужна. Останься пока тут. Да ты и идти толком не можешь. Попьем вина, пожарим мяса. Ночи тут — просто наслаждение! Расскажешь мне про Вентцеля. А я тебе — свое.
Золотой кубок вновь блеснул в руках Курта. Я же не знал, что делать дальше. Сопротивление было невозможным, вокруг в пещерах и палатках жили не меньше четырех десятков воинов. Солнце садилось, а значит Айрэ уже не находит себе места. И я, похоже, пленник, а не гость в этом логове разбойников. Паладин-изгнанник лег отдохнуть, попивая вино, мне оставалось сделать то же самое. Было уже совсем темно, когда снаружи донеслись голоса стражников.
— Ваша светлость! Вставайте! Дурные вести от разведчиков!
Оба мы выскочили тогда на улицу, и со слов парня, почти загнавшего свою лошадь, добираясь сюда, я понял, что на подходах к ущелью стоит большой отряд вооруженных орков.
— Что за черт? Сколько их? Не менее двух сотен? — Курт нахмурился и сплюнул на песок. — Нам не выдержать. Надо уходить.
Я не знал — радоваться, или опасаться еще худшего, чем есть сейчас. Орки-воины, конечно же, не станут платить разбойникам за проход через ущелье. Но сейчас я для них — просто один из этих головорезов. Да и вид у меня соответствующий.
Бывший паладин отдал команду собрать все ценное и жестом вызвал на совет нескольких своих приближенных. Не раздумывая, я пошел за ним. Выхода не было. Я погибну здесь — из-за простой жадности — если не выдам только что найденную золотую жилу.
— Курт, я знаю, где вы можете скрыться. Там еще оставались ползуны. Но ведь это не великая преграда для сорока вооруженных людей!
— Не время думать о каких-то ползунах. У нас есть лишь несколько часов до рассвета. Орки не пойдут ночью. Нужно уходить прямо сейчас.
— Я покажу укромное пристанище всего в нескольких минутах ходу отсюда. Но ты должен отпустить меня. Я пойду за своей женой.
— Пристанище? Где?
— В горах. В их недрах. И там не только спасение от врага. Там есть то, что позволит тебе и твоим людям дальше не разбойничать.
Мой утренний поход оказался правда знаковым. Разбойникам некуда было идти. Они привыкли жить здесь — в глуши, никем не тронутые. Там, еще в Миртане, уже стояла армия орков. А в пустыне никому нет возможности скрыться. Никто не понимал, что привело в эти земли орочьи отряды. Уже через четверть часа мы достигли подножия горы и карабкались наверх — туда, где был вход в естественные гроты, пронизанные рудными жилами. Все, кто оставался в лагере, уничтожали следы своего присутствия там. Но душа моя была не на месте. Я должен был идти за Айрэ. Но Курт не отпускал меня.
— Теперь ты в безопасности. Так отпусти! Я должен забрать ее оттуда.
— И выдать нас всех? Думаешь, у орков нет лазутчиков? И с чего вообще я должен тебе доверять? Я знаю тебя каких-то несколько часов!
— Кажется, это я открыл тебе убежище? И, если хочешь, сполна теперь рассчитаюсь за проход, если таковому суждено будет случиться.
— Чем же?
— Вот этим. — Я подвел его к золотой жиле, рука благоговейно провела по пронзающей гору драгоценной реке. Бывший паладин впился в нее глазами, как зачарованный.
— Это золото?
— Именно так. И здесь его много больше, чем ты даже можешь себе представить. Столько не даст ни один караван, ни даже все караваны в течение года.
Он молчал, а значит, настало время действовать решительно.
— Так я в расчете перед тобой? Я дал тебе убежище, а теперь и золото.
— Ты благородный воин, достойный своего оружия. Я рад, что встретил тебя.
— Я тоже рад встрече с врагом своего врага. Мы пока еще не друзья. Но я думаю, что вправе просить тебя об ответной услуге.
Последний отряд разбойников Курта уже вошел в гору. Там, в ущелье, догорали костры, ночная мгла укрывала своей черной пеленой все следы их пребывания.
— Проси. Я дам тебе, что хочешь.
— Для начала — свободу. Я уйду незамеченным и просто заберу оттуда свою жену. Ну, а в память о нашей встрече — отдай мне свой золотой кубок!
Предводитель разбойников склонил голову и чуть улыбнулся.
— Я любил его. Отнял у Вентцеля однажды. Но я никогда не бился с ним. Тебе повезло больше меня. Держи. Он твой! Только отпустить тебя я сейчас не могу. Останешься с нами до тех пор, пока через перевал не пройдет ватага этих орков.
— Но там моя жена.
— И там, кажется, нет никакой войны, правда ведь? Орки не тронут мирных жителей. С твоей женой ничего не случится. Я же не могу рисковать всеми.
Как военачальник, Курт был прав. И та ночь, проведенная в чертогах гор, стала бессонной не только для меня. Орки оказались на редкость неторопливыми молодцами, и на рассвете дозорные не увидели никого, кто ступил бы ногой на тропу через ущелье. Я же упрямо вглядывался в просторы луга с другой стороны — туда, где был город и наш с Айрэ дом, приютивший нас накануне. И я увидел ее. И никто уже не мог меня удержать. Мы встретились посреди трав, под лучами утреннего солнца. И ни у кого не было слов, чтобы выразить радость этой встречи. Она сбивчиво вопрошала, я сбивчиво пояснял. Айрэ знала про гарнизон орков, заполонивших в тот час маленький городишко. Но, равно как и все здесь, не понимала, зачем они явились сюда. По ее словам, ответ нужно было искать там — за перевалом, в пустыне.
Достигнув ущелья, я остановился и вручил ей кубок.
— Я видел вещий сон. Где я дарю тебе золотую вещь, подарок.
Ее руки коснулись чаши, и на глаза моей красавицы навернулись слезы.
— Это лучшее, что ты мог мне подарить в этом мире! Я люблю тебя! Я страстно, безумно, всем естеством своего тела и души люблю тебя!
Я чувствовал на своей спине взгляд Курта — паладина изменника, покинувшего орден, или, по его словам, изгнанного оттуда за пошатнувшуюся веру. Но путь был свободен. И уже через четверть часа нашим взорам открылась бескрайняя, воистину непостижимая картина — песков, озаренных ярким полуденным солнцем. У нас не было ничего кроме старых кожаных доспехов, скромных припасов еды и воды в заплечных мешках, кроме лучшего в этом мире оружия и самой крепкой и самой нужной руки — в руке. А впереди лежал таинственный и непознанный Варрант.