Где теперь будет ее дом — об этом совещались с глубокой печалью и серьезностью. Джейн Остен. Мэнсфилд-парк
— Значит, поэтому, — сказал Майтимо. — Поэтому. Поэтому он стал слугой Моргота… не из-за болезни… Потому что он убил Финвэ… ты так думаешь? Самому Майтимо думать так было бы гораздо легче — он до сих пор часто вспоминал, как ударил ногой лежавшего на полу беззащитного Келегорма. — Посмотри… посмотри, Майтимо, — Амрод опустился на колени около сундука. — Как… как мы могли не замечать раньше… Майтимо, посмотри на его кольчугу, — он достал кольчугу из сундука. — Ты видишь, тут под гербом следы другого, снятого герба. И эти золотые кольца на подоле — он вынужден был надставить их, потому что раньше кольчуга была короче. Это кольчуга Финвэ. Помнишь, что сказал Пенлод? Дедушка был одет в длинную рубашку, ту, в которой он завтракал, и в длинную кольчугу. Он убил его этим ножом и одел в свою кольчугу, чтобы замести следы. Ты понял? — Но… — ответил Майтимо, — но… но всё-таки… Майтимо выбежал из дома, выбежал за ворота, — хотя ещё было холодно, а он был в одной рубашке и штанах; он держал в руках только нож Келегорма, стоя перед отрядом Маэглина. — Тьелко, — сказал он, — Тьелко… скажи, скажи пожалуйста… почему? Аргон подошёл к Майтимо и накинул ему на плечи кафтан; Майтимо был благодарен ему за поддержку. Келегорм посмотрел на него и сказал: — Понимаешь, Майтимо… — он улыбнулся, и эта улыбка была робкой, застенчивой; такую старший брат видел у него только в детстве и ранней молодости. — Понимаешь… Можно… Можно кого-то любить просто так. Не хотеть, не желать, нет — просто любить. Просто любить и желать добра. Желать счастья. Желать, чтобы не было зла в жизни того, кого любишь. Вот так. Не думай обо мне больше, Майтимо. Считай, что меня никогда не было. Майтимо отошёл к воротам; он увидел, как Келегорм, окружённый чужими людьми в чёрном, ещё раз обернулся, посмотрел на него; потом сел на коня, которого подвели ему, и уже не оборачивался. Майтимо хотелось кричать; ему казалось, что его собственное тело разрывается на части от отчаяния, безысходности, непонимания. Он пережил уже многое, и ему предстояло пережить страшное, невероятное и совершенно невозможное, но в его жизни не произошло ничего более жуткого, чем тот момент, когда от них уводили Келегорма. Маэглин как-то собственнически похлопал по шее коня Келегорма, видимо, не решаясь прикоснуться к нему самому. — Ну вот, — довольно сказал он, — вот можете же по-нормальному, дядя Маэдрос. По-честному. А в Ангбанде дяде Келегорму будет хорошо. — Да что там хорошего? — сказал Аргон. Майтимо от всей души желал, чтобы он замолчал — он надеялся, что Аргон всё-таки не знает и не понимает, кто такой Маэглин и что он не поймёт этого ещё долго. — Его место там, у нас, — сказал Маэглин. — Ведь у него там всё-таки жена и ребёнок, — Майтимо ошарашил даже не смысл его слов, а слащаво-умилительный тон, которым он это сказал. - Ну, поехали! — сказал он. Келегорм поехал рядом с ним. Майтимо закрыл глаза и уперся лбом в столб ворот, чтобы не видеть, как удаляется Келегорм, как блестит весеннее солнце на его серебристых волосах. Лалайт высунулась из чердачного окна и заорала: — Жене привет передавай!***
Маэглин вывалил к подножию трона Мелькора голову истерлингского жреца; на ней осталась длинная борода и длинная рыжая коса. Маэглин даже удивился, как Келегорму удалось так аккуратно его обезглавить. Такой расклад устраивал обоих: Келегорму не хотелось лишний раз видеть Мелькора, а Маэглин любил похвалиться, хотя к деяниям Келегорма имел косвенное отношение — он лишь передавал приказы. — Мне сказали, что Келегорм приехал с тобой, — сказал Мелькор. — Почему? — А, — Маэглин небрежно махнул рукой. — Его братья выгнали. — Почему? — спросил Мелькор. — Да он пытался зарезать девицу, с которой его младший брат живёт, и брата чуть не убил, — ответил Маэглин, пожав плечами. — Ну они его и выгнали. — Разве такой приказ был? — Мелькор пристально посмотрел на Маэглина. — Да он меня спросил, что за девица эльфийская к ним прибилась вдруг, наша ли, и как ему с ней себя вести, — охотно объяснил Маэглин. — Я ему сказал, что не наша, мол, никто её к ним не посылал, и пусть с ней делает, что хочет. А Келегорм, видно, приревновал к ней брата, что ли — они все влюблены друг в друга. — Стало быть, теперь они знают, что Келегорм служит мне, — Мелькор недовольно постучал кончиками ногтей по подлокотнику трона. — Слишком рано… Хотя теперь, когда нет ни Гондолина, ни Нарготронда, это не имеет особого значения. Маэглин, возьми его к себе и объясни, что к чему. Новое поручение для него скоро найдётся.***
— А он вот какой, блондин, женатый, оказывается, — ныла Лалайт за завтраком. — Ну надо же. Небось, и ваш второй брат женатый и к жене поехал. — Послушай, Лалайт, он не женат, уж я знал бы, — сказал Маэдрос, понимая, что на фоне всего случившегося с Келегормом это выглядит не очень убедительно. — Маглор привёл бы к нам свою жену… — Да чего бы ты знал, и никого бы он не привёл к вам; разве приличная женщина у вас жить будет, только такая оторва — отрезанный ломоть, как я, — Лалайт шмыгнула носом. — Сидит ваш Маглор сейчас небось у жены и смеётся над вами. Все вы, эльфы, на самом деле женатые, только никому ничего не говорите. — Лалайт, он поехал на развалины Гондолина со своим другом Нариэндилом, чтобы найти одну вещь, — Маэдрос сам не понимал, почему он рассказывает всё это надоедливой особе. — Ну тогда где-нибудь со своим другом в кустах валяется, — сказала Лалайт. — Все вы, эльфы, извращенцы. — Лалайт, ты уж определись, — на лице Финдуилас за это время впервые появилась улыбка. — Или все извращенцы, или все женатые. — Все вы женатые извращенцы, — ответила Лалайт, выразительно глядя на Маэдроса, и хлопнула дверью. Маэдрос невольно залился краской. Он подумал, что надо бы всё-таки предложить ей убраться восвояси — тем более сейчас, после того, как Аргон пришёл в себя. Он уже собрался попросить Финдуилас вежливо поговорить с Лалайт, как девушка с девушкой (ничего более неприятного для Финдуилас в данный момент быть не могло), но тут он услышал шаги на крыльце, и в дом зашли Маглор и Нариэндил. — Вот, — сказал Маглор, — я дома! Я так рад. Но я сначала… Нариэндил радостно улыбнулся Майтимо и Амроду, встряхнул узелок, из которого торчали перья и лапы подстреленного по дороге тетерева; потом, увидев, как мрачны все присутствующие, подвесил свой плащ и лук на крючок у входа (он был больше чем на голову выше Маглора) и хотел было уже извиниться и выйти. Маглор распахнул дверь в комнату Келегорма и увидел, что она опустела. Там больше не было кровати; стоявший посреди комнаты раскрытый сундук был почти пуст (накануне Келебримбор перебрал вещи и навёл порядок в комнате). Он обернулся. Майтимо заметил, что Маглор держит в руках свёрток с чем-то, чем он, видимо, собирался порадовать больного брата. — Где… — спросил Маглор. Майтимо осознал, что они не успели решить, что именно и как сказать Маглору, вообще не успели поговорить об этом. — Он… он… Он где вообще? Ему ведь лучше, да? Только не… — Прости, — сказал Майтимо. — Он больше не с нами, — он подошёл к Маглору, который рухнул на колени на пол, и обнял его. — Наш брат… — Как же? Ну как?.. — выговорил, наконец, Маглор. — Ему бывало хуже… тогда, осенью, после падения Гондолина, мне казалось, что его вот-вот не станет… Но почему… почему сейчас?.. Хоть проститься… — Мы с ним смогли проститься, — сказал Амрод, подойдя к Маглору, — но тебе при этом прощании лучше было не присутствовать. Майтимо выразительно посмотрел на младшего, и тот замолчал. — Говорят, вы уезжали куда-то… это случилось, пока вас не было? — спросил Маглор. — Нет, — ответил Маэдрос. — Через пару дней. Маглор уронил голову на колени, сжавшись в комочек. Майтимо почувствовал, что всё-таки должен что-то сказать ему, объяснить — но ведь до сих пор он не обсуждал гибель Финвэ с Маглором. Не говорил он ему ничего и о попытке узнать о судьбе Тургона (в ходе которой они освободили его младшего брата Аргона), — ведь когда Финдуилас вспомнила, что видела Тургона в плену, Маглор уже уехал. — Видишь ли, Кано, — обратился он к Маглору, — всё сложнее, чем ты думаешь. Я должен был сказать тебе раньше. — О чём сказать? — спросил Маглор. — Сказать, что… Мы с Питьо не просто так ездили тогда в Гондолин. После падения города нашлись кое-какие… документы, и кое-что привёз Келебримбор… Я тебе не показывал… — Не показывал? — Маглор встал. — Я же вижу, что что-то неладно. Нельо, пожалуйста. Что происходит? — Есть свидетельства того, что Моргот не убивал Финвэ; конечно, он похитил Сильмариллы, но дедушку, скорее всего, убил один из квенди. Финвэ не пал в поединке с Морготом — его убили ножом. Мы нашли этот нож в вещах Тьелкормо, и там была ещё дедушкина кольчуга… — выдохнул Майтимо. — Может быть… Майтимо ожидал чего угодно — слёз, гнева, буйства, недоверия; он сжался, готовясь к любым словам Маглора. Но только не к тем, которые он сказал на самом деле. — Да нет же! Это не он! Это я! Я во всём виноват! Я! — закричал Маглор. — Это я сделал! Это всё из-за меня, понимаешь? Всё, что мы здесь пережили — это всё из-за меня! — Кано… — выговорил Майтимо одними губами. — Ты сделал? — спросил Амрод. — Ты сделал? Что ты сделал, Кано? Что - это? — Я смывал кровь с этого ножа, Питьо, — сказал Маглор. — Я надевал на него эту кольчугу, я отнёс его к сокровищнице, я его там положил… я убийца. Это я. Майтимо прислонился к стене. Это было уже слишком. Если бы Келегорм по-прежнему был здесь, в этой комнате, то можно было бы подумать, что Маглор защищает его — но нет, Келегорма не было и они позволили Маглору считать, что он мёртв. Нариэндил, посеревший, испуганный, не отводил глаз от Маглора; на его лице уже не было ни следа юной свежести и веселья. — Я… я требую, чтобы меня наказали. Казнили. Чтобы меня казнили за это убийство. Я не хочу больше жить, — сказал он, обращаясь к Майтимо, но не глядя на него. — Я не смогу поднять на тебя руку, Кано, — ответил Майтимо. — Не смогу поднять руку на брата, даже если ты виноват. Я… — он вспомнил, как мысленно обещал Келегорму не оставлять его; как Келегорм уходил от них, и сказал: — Я могу тебя простить. Пусть кто угодно говорит что угодно, но я прощу. Только не оставляй нас. — Нет… — сказал Маглор. — Нельзя жить такому как я. В конце концов, Нельо, это не тебе решать. Мы отправимся к Гил-Галаду, пусть он осудит меня, раз у него есть право поднять жезл судьбы, и пусть он приговорит меня к смерти. Ведь должна же быть справедливость. — Нет! — воскликнул Нариэндил. — Нет… Кано… Макалаурэ… ты не можешь! Ты не можешь себя так губить! Я же знаю, что ты не мог сделать ничего подобного! Просто не мог! Прекрати! Он схватил Маглора за плечи; казалось, ему хочется схватить Маглора за шиворот, поднять в воздух и потрясти. — Прости, — ответил Маглор. — Я просто больше не могу. Это сделал я. Я хочу, чтобы всё кончилось. Оставь меня, пожалуйста. Оставь. — Нет уж! — сказал Нариэндил. — Я тебя не оставлю. Никогда! И с этими словами он содрал с крюка свой плащ, швырнул узел с птицей на пол и выбежал наружу. Он вскочил на коня и поехал; он даже не раскрыл ворота — распахнул их ударом копья и ускакал. Только тут Маглор осознал, что его герольд бежал; он встал, выбежал на крыльцо и закричал: — Нариэндил! Вернись! Не надо, пожалуйста! Только не это! Я тебе не разрешаю! Майтимо втащил его обратно в дом. — Успокойся, Кано, — сказал он с грустью, — теперь уже поздно об этом говорить… — Ты не понимаешь… — ответил Маглор. — Не понимаешь… я так старался… — он бросил на братьев отчаянный взгляд. — Тэльво понял бы… — Прекрати! — воскликнул Амрод и ушёл, хлопнул дверью. — Хорошо, — сказал Маглор. — Завтра утром я уеду туда, куда я сказал. Хочешь — поезжай со мной, хочешь - нет. А сейчас уйдите все, пожалуйста. Майтимо вышел из комнаты, оставив брата сидеть на полу в комнате Келегорма. Он надеялся, что завтра утром Маглор опомнится; но на всякий случай он решил остаться в прихожей, на той же лежанке, где в ту страшную ночь спала Финдуилас.***
Амрод увидел, что старший брат сидит в темноте; он не стал вносить свет в комнату и сел рядом с ним. — Послушай, Питьо, — сказал Майтимо. — Я не знаю, что и думать. Может, мы действительно ошиблись насчёт Тьелко. Я понимаю - нож, кольчуга, но… Ну хорошо, у Тьелкормо была кольчуга Финвэ. Но это же не значит, что именно он надел на Финвэ свою. — Да, — вздохнул Амрод. - Да. Тьелкормо всегда последним заканчивал тренировку. Его доспехи всегда висели сразу у входа. Если бы я вошёл в оружейную и схватил первую попавшуюся кольчугу, то это как раз была бы его. — И главное — как же ларец? Если он убил дедушку этим ножом, то зачем было разбивать ему голову ларцом? — спросил Майтимо. — Чтобы изобразить нападение — в надежде, что из-за раздробленной головы никто не заметит раны на шее. Она же была совсем небольшой. Ты вообще её заметил? — Нет, — ответил Майтимо. — Я видел, но не придал значения — где уж там, если у него голова разбита вдребезги, — мрачно заметил Амрод. — Ужасно, если так, — сказал Майтимо. — Издеваться над погибшим… Это хуже убийства. — Кстати, Майтимо, заметь, что Макалаурэ ни слова ни сказал о ларце, — заметил Амрод. — Да, ты прав, — согласился Майтимо. — Если он признался нам в том, что надел на Финвэ свою кольчугу, что вымыл нож — почему не сказать, что он разбил ларец, если действительно всё это сделал он? Он вообще знает о ларце? — Я не уверен, — ответил Амрод. — Мне кажется, он тогда вообще к двери сокровищницы не подходил, когда мы все вернулись туда. Когда Тьелко сказал, что Финвэ действительно умер, Макалаурэ стало дурно. Потом Тьелко его ещё подсадил на коня; он был такой бледный, что мы с братом даже испугались, что он свалится. — И ведь если Тьелко служил и служит Мелькору, то понятно, что он мог убить дедушку по его приказу. Но если Макалаурэ, то… зачем? — тихо спросил Майтимо.***
Наутро Майтимо увидел, что Маглор действительно собирает вещи, готовясь к отъезду; но делал он это как-то рассеянно, то и дело останавливаясь и глядя в никуда. — Кано, — спросил Майтимо, — а вам удалось добраться до руин Гондолина? — Да, — ответил Маглор. — В общем, сам не понимаю, зачем я туда поехал. Ужасно. От гробницы дяди Ноло отодвинута плита, но сама она заперта. Как ни странно, мы нашли пещеру, где прятался Келебримбор и, видимо, там действительно жили не один год. Так что, скорее всего, он говорит правду. — Маглор покопался в дорожной сумке. — Вот я взял… на память, не знаю, зачем. Висело близ входа в город в каком-то странном месте. Маглор достал небольшой круглый хрустальный светильник-фонарь, оплетённый золотой сеткой с узором в виде раковин и морских звёзд. — Это же фонарь Элеммакила, — сказал Майтимо. — Наверно, он-то погиб одним из первых… я надеюсь. — Фонарь кого? — спросил Маглор. — Элеммакила, командующего внешней стражи, — недоуменно ответил Майтимо. — Ты же должен его помнить. — Нет, — ответил Маглор, — совсем не помню, а кто это? .. Тут в комнату заглянул Аргон; он смотрел то на Маэдроса, то на Маглора. — Кано, может быть, вы поздороваетесь? — Майтимо обратился к брату. — Мы с Питьо и Фаэливрин побывали в Химринге, и… оказалось, что Аракано всё это время был в плену у Врага. Аргон пожал руку кузена; Маглор пристально, недоверчиво смотрел на него. — Ты не похож на квенди, пробывшего несколько столетий в Ангбанде, — сказал Маглор. — Майтимо выглядел совсем иначе. — Я всё это время спал… я был без сознания, — ответил Аргон. — Зачем, интересно, ты без сознания им был нужен, — сказал Маглор, оглядывая Аргона. — Хотя, конечно, да, они могли бы шантажировать тобой дядю Ноло, Турукано или Финьо. Да может быть, они это и делали, просто мы об этом не знаем. Аргон несколько успокоился, но последние слова Маглора Майтимо не понравились. — Что ты имеешь в виду? — Я хочу сказать, что Финьо при своей безумной любви к тебе, Аракано, мог бы пойти и на какую-нибудь небольшую сделку с Врагом, — сказал Маглор. Поскольку Аргон пока знал только, что его родные умерли, но не знал, как именно и вообще почти не представлял себе историю нолдор в Средиземье (в конце концов, все эти пять веков он проспал), то слова Маглора его обидели и расстроили, но не возмутили. Маэдрос, напротив, побледнел от гнева так, что на его белой коже показались веснушки, которые обычно были незаметны. Он пытался подобрать в ответ Маглору хоть какие-то слова, но не мог. Что на это можно отвечать, он просто не понимал: любого — не Маглора — кто сказал бы такое, Маэдрос мог только убить на месте. — Мы ни на какие сделки с Морготом не пошли, хотя ты, Нельо, и был у него, — продолжил Маглор, — нам стыдиться нечего, мы с ним никак не связаны. — Вот это новости так новости, — Лалайт спустилась в прихожую и встряла в разговор. — Надо же, после того, как Келегорм заявил, что Мелькор — его владыка и торжественно выехал в Ангбанд под чёрными знамёнами, конечно, сыновья Феанора с Мелькором никак не связаны. Так скоро окажется, что и Гортаур с Мелькором никак не связан - так, на огонёк заглянул. Маглор выронил сумку, которую держал в руках, подобрал её, при этом с него упал шарф и он со звоном уронил ящичек с набором дорожных принадлежностей, который прижимал локтем. Ложечки, ножи и ножницы разлетелись по полу. — Ты… о чём? — спросил он Лалайт. — Какие знамёна? Келегорма же нет в живых… Ты вообще кто и что ты тут делаешь? — Да, конечно, при том, какие тут дела творятся, мне тут просто совершенно нечего делать, — ответила Лалайт. — Твой братец-блондин, который говорил, что «не встаёт», вскочил среди ночи, пытался прирезать мою подружку Финдуилас, потом целился вот этому, безрукому, ножом в глаз. При этом он говорил, что у него всё прекрасно и что Мелькор его вылечил. При таких раскладах ему, конечно, пришлось отсюда съехать. Говорят, он ещё и дедушку родного зарезал. — Почему это?.. — с трудом выговорил Маглор. — Я не понимаю. — Ну, видимо, потому что иначе наследства не получишь, эльф же сам не умрёт, — объяснила Лалайт — хотя Маглор, конечно, спрашивал о другом. — Ещё говорят, у вас якобы бабушка ни с того ни с сего сама умерла. Надо бы, кстати, выяснить, от чего. — Он действительно… действительно уехал в Ангбанд? Действительно перешёл к… нему? — спросил Маглор, обращаясь к обоим братьям. — Вы его выгнали? Вы выгнали нашего брата Тьелкормо из-за этой проклятой дряни, которая называет себя Финдуилас? — Знаешь что… — начал Амрод. Аргон собрался с силами, поняв, что ни Маэдрос, ни Амрод просто не в состоянии вести разговор с Маглором. — Послушай, Кано, — сказал Аргон, обращаясь к Маглору. — Дело не в девушке и не в том, что он пытался её убить. Ты подумай вот о чём. Насколько я понял, Тьелко несколько лет лежал в постели и говорил вам, что у него не ходят ноги и он не может встать. Тем не менее, все прекрасно видели — и Нельо, и Питьо, — как он ходил, взял нож, замахнулся ножом на Нельо и мне он тоже оцарапал руку, пока я его связывал, — Аргон показал на свою руку. — Как ты это объяснишь? Маглор обессиленно опустился на стул. — Что вы с ним сделали? — спросил он почти беззвучно. — Где он на самом деле?.. — За ним приехал с отрядом какой-то квенди… прислужник Мелькора и забрал его с собой, — ответил Аргон. — Я раньше видел его там, у них… кажется. — Маэглин, — тихо пояснил Амрод. Маглор понял, что братья так и не решились рассказать Аргону историю его сестры Аредэль. — Ах так, — воскликнул Маглор, — значит ты, Аракано, считаешь, что мы тут все связаны с Врагом, да? — Я этого не говорил, Кано, — сказал Аргон, — это говорила эта женщина. Я никого ни в чём не обвинял. — Ты не обвинял! Ты взялся неизвестно откуда, пробыл у Врага пятьсот лет и ты нас ни в чём не обвиняешь! А кто знает, чем заплатили твой отец и братья за то, что ты там якобы спокойно спал! — заорал Маглор. — Вы ещё смеете обвинять Тьелко… он болел… ему было больно, его больше некому было исцелить… да, это не Валинор, тут нет добрых майар и Валар, никто не бросится залечивать наши раны, мы мучаемся неделями, Тьелко — годами… Он тут лежал и умирал у меня на руках от боли, пока твой племянник убивал и насиловал! — Кто? .. — спросил недоуменно Аргон. — Гил-Галад? .. — Имя сына Фингона он уже знал. — Нет, сынок твоей сестры, который приезжал за Тьелко! — Маглор уже не мог остановиться. — У неё не может… она не могла… — Аргон растерянно обернулся к Майтимо, но тот, конечно, не мог опровергнуть слова Маглора — ведь это была правда. — Его зовут Маэглин — ведь это же он приезжал за Тьелко, он, да? — спросил Маглор. — Это он! Яблочко от яблони недалеко падает! Сын Аредэль — предатель, который погубил тысячи нолдор и синдар, в том числе и твоего среднего брата! — Нет… нет… — Аргон потерял сознание и рухнул на пол. Вот сейчас Майтимо действительно был готов убить Маглора. — С меня хватит! — крикнул он и бросился на брата. — Прекрати это! — Как ты мог отпустить Келегорма! — ответил Маглор. — Как ты мог… Он же ни в чём не виноват… Не виноват… — Да, он не виноват. Виноват я. В дверях, закутанный в длинный чёрный плащ с капюшоном, стоял Карантир. Рядом с ним возвышался хмурый, промокший под весенним дождём Нариэндил. — Макалаурэ, хватит. Хватит всех обманывать. Не надо. Я приехал… — Я же говорил тебе, чтобы ты не приезжал! — закричал Маглор. — Чтобы никогда… Нет… всё напрасно. Я не хочу… всё зря… больше не могу… я хочу умереть, вы мне не даёте… Маглор схватил нож из дорожного набора и попытался воткнуть его себе в шею. Майтимо бросился на него, выкрутил ему руку и бросил на пол; тот вскрикнул, дёрнулся и полоснул ножом по руке старшего. — Да будь ты проклят! — закричал Майтимо. — Эй-эй, потише, — Лалайт схватила Майтимо за плечи. — Потише, Нельяфинвэ. Эльфом больше, эльфом меньше… Майтимо подумал, что он сошёл с ума окончательно. Потому что через секунду его держали уже не мягкие девичьи ручки, а уже знакомые ему стальные, будто лишённые плоти, длинные пальцы Гортаура.