Loving Longest 2

At dawn the shadows of the Mountains of Defence lay heavy on the Blessed Realm. The Silmarillion В час рассвета тени Защитных гор тяжело ложатся на Благословенные земли. «Сильмариллион»

Молодой эльф проснулся посреди ночи. Окно было открыто. Ему казалось, что он закрыл окно: с гор Пелори стало тянуть холодным восточным ветром. Спать не хотелось. Он сел на подоконник и посмотрел на небо. Может быть, почитать?.. Он открыл книгу, которая лежала на ночном столике и вздохнул. Конечно, мать или отец могли читать при лунном свете, но его зрение оставляло желать лучшего. Он потянулся за очками. Бело-золотистое пятно на странице сложилось в стройную фигуру короля ваньяр Ингвэ; за спиной его высилась огромная белая башня. Король держал за руку другого эльфа, поменьше ростом, хрупкого и темноволосого; имя его было не подписано. Он задумался: как же всё-таки странно, что для чтения ему нужны очки. Обычно у эльдар не бывало никаких проблем со зрением. Было два или три таких случая: как правило, из-за длительной и тяжёлой работы в кузнице или за шитьём, когда эльф, слишком увлекшись, не соблюдал положенных часов для отдыха и сна, или же из-за случайных травм и ожогов. Но он был совсем молод, и родители никогда не позволяли ему слишком утомляться или подвергать себя опасности. От друзей он слышал как-то, что такое бывает с теми, кто уже прожил одну жизнь и возродился вновь. У таких эльдар иногда бывали особые приметы — в том числе приметы, связанные с тем, как они умерли — например, лёгкий белый след-шрам от смертельной раны. Он видел нескольких тэлери, про которых ему сказали, что некогда они утонули: их лица были бледны, а ногти казались синими. Но что случилось с ним самим? Никто не мог ему сказать. У него был друг, который вспомнил то, что было с ним раньше — но они даже не успели переговорить: он почти сразу уехал из Валимара куда-то на север. Ему очень хотелось узнать, что произошло с эльдар, которые лишились жизни и родились снова. Как вообще можно было умереть? Погибнуть? От чего? Здесь, в Благословенной земле, никто не умирал. Он знал, что можно отправиться в обитель Ниэнны и попросить, чтобы ему помогли вернуть память, но родители с негодованием отвергли такое предположение. Нет, говорили они, он никак не мог быть одним из возрождённых. Ему не о чем и не о ком вспоминать. Позавчера утром король Ингвэ оказал им великую честь, посетив их дом. Он поцеловал его холодную руку, унизанную серебряными перстнями; Ингвэ усадил его рядом с собой. Только что прошёл дождь; за дверью, в саду от земли поднимался тёплый пар, пахло белыми и розовыми магнолиями. Ингвэ передёрнул плечами и сказал: — Здесь холодно. Всё этот восточный ветер. Вам нужно перебраться поближе ко мне, на западный склон Таникветиль. И я видел у дорожки какие-то странные цветы. — Это ойолоссэ, — удивился отец. — Они растут по всей Арде. — Всё равно, — сказал Ингвэ. — Кто знает, что может сюда прилететь из-за гор. — Государь, - он, наконец, осмелился обратиться к Ингвэ, — а там за горами… Там действительно земля, которую называют «Эндорэ»? Земля, откуда мы пришли в Аман? — Да, — кивнул Ингвэ, — так мы говорим. — Государь, — он постарался скромно сложить руки на коленях, но дрожь в пальцах всё никак не унималась. — Государь… есть ведь эльдар, которые там умирают… гибнут и возрождаются здесь. Хорошо ли, что там… погибают? Да, они возрождаются здесь, но ведь, наверное, это очень страшно? Больно? Почему мы не поможем им? — И как же, по-твоему, там погибают? — спросил Ингвэ. — Я слышал, что там обитают драконы… огромные чудовища. Волки-оборотни. Младшие дети Илуватара, одержимые тёмными страстями… Орки… — Милый, — Ингвэ ласково обнял его за плечи. — Это всё только смутные воспоминания. Может ли это всё быть правдой? Драконы, волки, разумные существа, охваченные жаждой убийства… Можем ли мы верить воспоминаниям тех, кто якобы возродился? Это всё скорее похоже на кошмарные сны. В любом случае здесь ничего такого нет. После ухода Ингвэ он не мог найти себе покоя. Ему хотелось поговорить с кем-то; он был смущён и расстроен. Мать, как обычно, вышивала на крыльце; дождевая капля упала с цветка на её работу и она недовольно поморщилась. — Матушка, — сказал он, — король не захотел мне ничего сказать… Я всё думаю… может быть, другие… Если спросить других королей… — Каких других королей? — неожиданно резко отозвалась мать. — Твой король — Ингвэ. Никаких других эльфийских королей нет. Кроме Манвэ — короля Арды. — Дитя, — вмешался отец, — твоя матушка хочет сказать, что другие короли не должны тебя интересовать, даже если они есть. Мы любим тебя, сыночек. Ты слишком много читаешь и смотришь картинки; лучше тебе прогуляться. Он вышел из дома и пошёл вниз, по дороге. Соседский мальчик совсем близко к их дому, у дороги, раскопал зелёную лужайку и навалил высокую стену из торфа, за которой он, несмотря на свой высокий рост, уже почти полностью скрылся. Хотя стенка появилась только утром, от жары и влажности на ней уже успели вырасти тонкие травинки. — Ну что ты тут делаешь? — спросил он у соседа. — Ты всю лужайку испортил. — Идём играть ко мне, — сказал мальчик. — Я уже взрослый, — сказал он рассудительно. — Почти. Мне уже двадцать семь лет. — Ну и дурак, — фыркнул мальчик. — Разве тебе не хочется построить город? Я сейчас вырою ещё на всякий случай подземный ход. Если драконы нападут. Как в Средиземье. — Драконов не бывает, — сказал он. — Это сказки. И неизвестно, что там на самом деле в этом Средиземье… И есть ли оно вообще. — Тебе это кто сказал? — спросил мальчик — теперь уже серьёзно, как взрослый. — Наш король Ингвэ. — Ничего себе, — ответил мальчик. — Ты бы хоть съездил в Тирион, поговорил с королём Финарфином. — С кем?.. — С Финарфином, — сказал мальчик. — С Арафинвэ Инголдо, если так тебе понятнее. — Я, наверное, не должен… — ответил он, потирая лоб. — А Тирион — это где? .. Арафинвэ… Финвэ… Инголдо… что-то знакомое… Подожди, с королём? .. Матушка говорит, что никаких других эльфийских королей не существует… Мальчик вышел из-за земляной стены и внимательно посмотрел на него. — А ты вообще ничего не помнишь?.. — Я и не должен, — ответил он и побежал в дом. Но с каждым шагом его уверенность таяла. На следующий день он уже решился поговорить с соседом ещё раз, но тот не показывался. Свежевырытая земля позеленела от травы и плесени. И сейчас он смотрел на луну — и вдруг луна стала казаться ему всё больше и больше; лунный свет становился тяжёлым и осязаемым; ему казалось, что он обливает его тело холодными металлическими волнами; звёзды вокруг луны задрожали и словно бы отступили. В глаза ему повеяло таким холодом, что он зажмурился. Белые цветы за окном застыли и почернели. Он встал, отступил от подоконника, и тут же увидел, что на окне сидит кто-то другой — высокая, искрящаяся фигура. Белое лицо было полупрозрачным, как мраморная статуя; ему казалось, что под мрамором он видит странные прожилки серебристой крови. Руки унизаны серебряными кольцами, на предплечьях — широкие браслеты, за спиной — серебряный лук. В его комнату вошёл майа Тилион, кормчий лунного корабля, повелитель серебряного острова в небесах. — Здравствуй, — сказал Тилион. — Ты совсем не изменился с тех пор, как я видел тебя в последний раз. В Средиземье многие скорбят по тебе. — А разве Средиземье вообще есть? — задал он глупейший вопрос. — То есть… — Наверное, мне виднее, — насмешливо ответил Тилион. — Конечно, есть. Я видел обгорелые тела, видел изгрызенные трупы и видел место, где лежат твои кости. — Мои?.. Как вообще там можно было жить? — спросил он. — Как я мог там оказаться?! Если там можно погибнуть… если там и вправду волки… драконы… Если можно жить тут, в Амане… — Не всем можно жить в Амане, — ответил Тилион. — Рухнули колонны светильников валар и повержена Лаурелин. Теперь Аман — просто ещё одна земля под лучами Солнца и Луны, хотя и защищённая морем и горами Пелори. И даже здесь, в Амане, есть место злу и лжи. Именно поэтому я согласился прийти к тебе, хотя эта просьба и исходит от того, кому я не хочу подчиняться. Но я ложь ненавижу и ненавижу насилие. Поэтому я прошу тебя: вернись в Средиземье. Вернись и приди на помощь своему брату. — Брату?.. — он в растерянности выронил очки; они не разбились, упав на книгу. Он подобрал их и снова надел, вглядываясь в переливчатые, бело-серые глаза Тилиона. — У меня есть брат? Мой брат в опасности? — Помоги своему брату, — повторил Тилион. — Прошу тебя. Хотя я и не везде и не всегда могу заглянуть, но я видел его муки, видел дни и месяцы страданий, которые он не заслужил. И теперь с ним может случиться самое страшное. — Что же? — Он стал представлять себе разные ужасы: драконов, орков, горящие корабли, огненных духов с светящимися бичами, каменные ямы-темницы, озлобленных эльдар, которые поднимают мечи и топоры друг на друга, воронов и летучих мышей… Что-то из этого стало чёрными силуэтами вспыхивать в его мозгу: это был уже не страх, а настоящее припоминание… — Что с моим братом? — Если ты не поможешь, — повторил Тилион, — с ним может случиться самое страшное. Его схватят и вернут сюда. В Валинор.