The Annals of Aman
Но смерти никто не может причинить никому из племени Валар, и никто — кроме одного лишь Эру — не может устранить их из Эа, то есть из Мира — хотят они этого или нет.«Анналы Амана»
Все цитаты в этой главе взяты из "Утраченных сказаний" (том 1 "Истории Средиземья"). Гватрен сидел за письменным столом и вчитывался в письмо Белемира. Положение дел в Химринге и вообще на северо-востоке должно было устроить Майрона. Поэтому он удивлённо поднял брови, когда Майрон подошёл к нему и вдруг резко ударил кулаком по столу, выхватил у него письмо и бросил в ларец с бумагами. Затем Майрон взял с полки чистые листы пергамента и швырнул на стол перед Гватреном. — В чём дело? — спросил Гватрен. — Бери перо и пиши, — выплюнул тот. — Писать что? — Гватрен откинул назад белокурые локоны и постучал ногтями по столу. — Что знаешь, — сказал Майрон. — Запиши-ка мне, мой любезный Квеннар, твои «Анналы Амана». В том виде, пока их не прочёл и не испоганил твой учитель Румиль. На лице Гватрена ничего не отразилось. Он откинулся назад и несколько раз нервно щёлкнул пальцами. — Мы так не договаривались, Майрон. Я не буду ничего тебе писать. Ты обещал, что я не должен буду давать тебе ни о ком никаких сведений. — Я обещал не это, — Майрон сел напротив него и пододвинул к нему письменный прибор с длинными чёрными перьями и с чернилами трёх разных цветов — лиловыми, розово-алыми и зелёными. — Вспомни, что именно я обещал. — Ты обещал, что я не буду давать никаких сведений для картотеки, — сказал Гватрен. — Вот именно, мой милый Квеннар, — сказал Майрон. — А про кого у меня картотека? Правильно, про других эльфов, людей и гномов. Я обещал тебя не спрашивать ничего об айнур? Было такое? — Нет, — ответил эльф, — но… — Пиши, — сказал Майрон. — Мне нужна та часть, где рассказывается о веках до пленения Мелькора. Там про эльфов не должно быть почти ничего. Если было — можешь опустить. — Я не очень хорошо помню, — отозвался Гватрен. — И не называй меня больше «Квеннар», если можно. Мне это имя перестало нравиться. Майрон рассмеялся. — Почему-то я не удивлён. И да, я думаю, ты быстро всё вспомнишь. У меня есть для тебя помощник. Который уже переписывал твою книжку раза три. Он тебе всё напомнит. Майрон подошёл к двери, распахнул её и пригласил Пенлода. — Здравствуй, Гватрен, — хмуро поздоровался тот. — Ах, какой же ты недогадливый, Пенлод, — Майрон похлопал его по плечу. — Тургон, конечно, поумнее, но тоже не сообразил. Разве ты его не узнаёшь? Ведь это же твой старый друг ещё со времён Амана — Квеннар Исчислитель собственной персоной. Может быть, он похорошел и поправился с тех пор, как ты его видел в последний раз? В моём обществе это неудивительно. Ладно, Пенлод, хватит столбом стоять. Садитесь, у меня мало времени. — Мало времени? — насмешливо спросил Гватрен. — Может, мне посчитать ещё раз для тебя, сколько времени прошло с появления Деревьев? Или с пленения Мелькора? Тебя, Майрон, интересует только то, что важно для тебя сегодня и то место, где находишься ты сам. Мне всегда казалось, что создание Столпов, Валинора и Двух Деревьев очень важно для всей Арды, хотя это и случилось века назад. Тебе давно следовало об этом подумать. — Ладно. — Майрон не стал возражать. — Но я хотел бы, чтобы к вечеру вы оба всё вспомнили. — Тебе удалось поймать убийцу Финвэ? — помолчав, спросил Гватрен. — Разумеется, — Майрон небрежно пожал плечами. — После того, что мы с тобой узнали от Финголфина после последнего допроса, всё стало совершенно очевидным. Гватрен ничего не ответил. Ему всегда было страшно и неприятно видеть, как Саурон допрашивает Финголфина подобным образом. Но выбора не было: в конце концов, всё могло быть ещё хуже. Саурон в двух словах рассказал Гватрену обо всём, в том числе о прибытии Финрода и гибели Финарфина. Он положил перед ним рукопись, которую Финрод привёз из Амана. — Вот, загляни сюда, посмотри картинки, — усмехнулся Саурон. — Может быть, это поможет тебе вспомнить. Хотя от твоего текста тут мало что осталось. Честно говоря, я не очень жалею, что этот урод Арафинвэ (урод моральный, разумеется: выглядел он в прозрачной рубашечке очень привлекательно) — лишился головы, да ещё и по частям. Если бы удалось заполучить его сюда, это могло бы, пожалуй, подтолкнуть Мелькора к необдуманным действиям. Знаешь, мне чем дальше, тем меньше нравится эта ситуация и чем дальше, тем больше я ценю осторожность Тургона… *** — Значит, это всё-таки ты, Квеннар, — выговорил с трудом Пенлод. — Гортауру удалось отвести мне глаза. И почему ты сейчас стал так похож на Гвайрена, хотел бы я знать? — Гортаур никак не мог узнать, кто такой Гвайрен, и боялся пытать его слишком сильно, — ответил тот, кого в Ангбанде называли Гватреном. — Он решил, что если я буду ездить по его поручениям в этом облике, то кто-нибудь обратится ко мне, как к Гвайрену, и тогда он узнает, кто он такой и откуда. Я встречался со многими синдар и авари; меня несколько раз узнавали те, кто когда-то видел Гвайрена в Нарготронде, но больше никто. Всё это было бесполезно. Потом Гортаур пришёл к выводу, что тех, кто знает правду о нём, всё-таки надо искать среди нолдор, и, в частности — среди потомков Финвэ. Сначала он было хотел послать к ним меня, но потом всё-таки решил рискнуть настоящим Гвайреном, и, как ты теперь знаешь, расчёт оправдался. — Это так ты решил? — Гватрен понял, что Пенлод имеет в виду не то, что произошло с Гвайреном, а его пребывание на службе у Гортаура в целом. — Это твой выбор? — Да, это мой выбор. Ты же видишь. — Квеннар, я не осуждаю тебя, но… — Я предпочёл бы, чтобы меня называли тем именем, которое я ношу здесь, — ответил тот. Он положил перед собой тетрадку чистых, уже сшитых листков пергамента и взялся за перо. — Даже если Гортаур пожелал, чтобы вернулся тот Квеннар Исчислитель, который ни с кем не любил беседовать о своей любви к древним временам, но записывал всё, что услышал от Валар, майар и Перворожденных эльфов — это лишь на сегодня, Пенлод. — Ни с кем, кроме Феанора, — покачал головой Пенлод. — Странно, правда? — Феанору было интересно всё на свете, — Гватрен слегка улыбнулся. — Я даже начинал ревновать, хотя всегда не особенно любил его. Боюсь, что самый последний вариант моих записей остался у него, он перечитывал его много раз, и я его плохо помню. Я сейчас попробую восстановить предпоследний, тот что переписал тогда у меня ты — тот, что был в библиотеке Тургона. Прости, но я многого уже не помню. Ты правда мне поможешь? Гватрен стал писать, иногда обращаясь к Пенлоду с вопросами: «Fumellar? Ты не помнишь, в этом слове одно l должно быть?», «Точно крюк? Не секира?» и тому подобное. — Слушай, — сказал Пенлод, — а я ведь самого начала этих «Анналов» на самом деле раньше целиком не видел. — Как это? — спросил Гватрен. — В той нашей книге, что была в Гондолине, отдельные страницы переписал у тебя сам Тургон, а мне и другим он не стал это показывать, — пояснил Пенлод. — Откуда ты вообще всё это взял? Ты пишешь, что Ниэнна была женой Намо! И кто такие Магрон и Магринта?! В «Анналах Амана» Румиля всё было совсем не так. А ведь говорят, что ему обо всём рассказал сам Манвэ… — Мне поведала об этом Вейсура, — ответил Квеннар. Пенлод вздрогнул: в ранней юности он слышал валаринское имя Варды, но сам никогда не осмелился бы повторить его*. *** — Как я и думал, — усмехнулся Майрон, прочтя написанное Гватреном; на это у него ушло всего две-три минуты. — Мне очень интересно, почему по наущению Манвэ эта история исчезла из всех книг, написанных Румилем. Смотрите, что сказано о приходе Валар в Арду: «Однако когда все они пересекли пределы мира, и Вильна звенела от их полёта, пришли поспешно и поздно Макар и свирепая его сестра Меассэ; и лучше бы они не нашли этот мир, но остались бы вечно с айнур меж Вайтьей и звёздами, ибо оба были духами, склонными к раздору и вместе с некоторыми другими, меньшими, что пришли с ними, был первый и главный, что присоединился к раздорам Мелько и помогал ему распространять его музыку». Тут же есть примечание о том, что их другие имена — Магрон, «Убийца» и Магринта, «Кровавая рука», а также Рамандор, «Гремящий» и Равенни, «Львица». Итак, если не считать этого текста, вы что-нибудь слыхали о таких Валар? Где они сейчас? И в какой момент они исчезли? — Сейчас, когда я переписывал это, я серьёзно задумался над тем же, что и ты — когда именно они пропали, — сказал Гватрен. — Судя по всему, это произошло одновременно с пленением Мелькора. На момент пленения Мелькора оба они были в Валиноре, ибо, отправляясь к вратам Утумно, чтобы выманить оттуда Мелькора, Валар «облачились в оружие, которое они получили от Макара». — И почему они исчезли?.. — спросил Пенлод. — Почему — вполне очевидно: они были если не друзьями, то союзниками Мелькора, — ответил Майрон. — Похоже на то, — сказал Гватрен. — Я раньше считал, что они ушли куда-нибудь, где им никто не мешал пользоваться оружием — ведь Макар, как у меня тут говорится, любил «наносить удары без причины». Мир велик, думал я тогда: они могут обитать где-нибудь среди льдов или, наоборот, на дальнем юге Эндорэ и перестать посещать советы Валар. Потом я удивлялся тому, что их не видели в Хэлькараксэ… — Вот послушай-ка, Гватрен, — Майрон взял новую страницу и резко провёл по ней ногтем: — «Все Валар были злы на Мелько, и один лишь Макар противоречил Манвэ». Очевидно, что Макар был против захвата и заточения Мелькора: «Макар всё же говорил в его пользу, хотя и не слишком тепло, ибо он сказал: „Дурно было бы, если бы мир царил всегда: уже не слышно эха боя в вечном покое Валинора; и если мы не сможем увидеть ни боевых деяний, ни бурного ликования даже во внешнем мире, как это было бы досадно! — так что не хочу я, чтобы наступили такие времена“». — И если бы Макар и Меассэ остались, они могли бы помочь Мелькору до срока бежать из плена или даже захватить власть в Валиноре? — спросил Пенлод. — Безусловно, — ответил Майрон. — Тем более, что они оба — и брат, и сестра, — не выносили эльфов, для которых, собственно, всё это и делалось. Вот, здесь: «Макар сказал, что Валинор построен для Валар — „И уже он стал садом, где растут розы для прекрасных дев, а не жилищем мужей. Зачем вы хотите заполнить его детьми этого мира?“. В этом Меассэ поддержала его, и Мандос, и Фуи — то есть Ниэнна — были холодны к Эльдар». Словом, когда Мелькора взяли в плен, другие Валар не могли потерпеть того, что в Валиноре имеются те, кто стоит на его стороне. Я на месте Манвэ и его приятелей тоже убрал бы их куда-нибудь или до пленения Мелькора, или, скорее, во время его, чтобы никто не помешал. — Это звучит разумно; тогда можно было бы особенно подозревать тех, кто не принимал участие в пленении Мелькора. Итак, — Гватрен ещё раз посмотрел на страницу, — кроме Манвэ, там были почти все Валар, которых мы считаем мужчинами, а именно Аулэ, который сковал для Мелькора цепь, Оромэ, Тулкас, Мандос и Лориэн, Эонвэ, ещё несколько майар, в том числе глашатай Манвэ, Норнорэ; им помогали Ульмо и Оссэ. Следовательно, Майрон, все валиэр, в том числе сама Варда, Йаванна с Ваной, которые с самого начала ненавидели Мелькора за то, что он уничтожал милые им деревья и цветы, а также Ниэнна и Эстэ — остались в Валиноре. Несса тоже вряд ли сопровождала своего супруга Тулкаса, я думаю. — Я не Финрод и могу поверить в то, что один из Валар способен поднять руку на брата, но неужели женщина, тем более одна из айнур, могла пойти на такое злодейство? — недоверчиво спросил Пенлод. — Пенлод, ты забываешь, что внешние признаки пола у Валар — это чистая условность: Валар просто пытаются быть похожими на детей Илуватара, — сказал Гватрен-Квеннар, — и при этом хотят, чтобы пары, которые они образовывают, с точки зрения людей и эльфов выглядели бы, как обычные супружеские пары — союз мужчины и женщины. Стоит только вспомнить о том, — он говорил теперь, обращаясь к обоим, и к Пенлоду, и к Майрону, — как отчаянно все Валар хотели, чтобы Аман был полностью свободен от всякого зла. Та же Йаванна или Ниэнна могли из самых добрых побуждений захотеть устранить Макара и Меассэ. Я не считаю это невероятным. К тому же учтите: Меассэ ведь почему-то выглядела и вела себя, как женщина — хотя Макар считался её братом, а не мужем, и ей, одной из Валар, не обязательно было принимать женский облик! Почему она решила быть женщиной? Очень возможно, что другие валиэр имели какие-то свои основания ненавидеть её, и убрать хотели именно её, а не Макара… Хотя, конечно, всё это могло произойти и до того, как Валар отправились в Средиземье. Например, Тулкас часто посещал Макара и Меассэ в их жилище и вступал с Макаром в учебные поединки. И находилось их жилище на дальнем севере Амана. Вот послушай: Гватрен стал читать вслух. Колдовство исказило его облик, но сейчас, когда он читал собственный текст, Пенлод всё больше и больше слышал привычный ему голос Квеннара: — «Макар и его свирепая сестра Меассэ построили жилище для себя: им помогал только их собственный народ, и мрачное это было жилище. Стояло оно у пределов Внешних Земель, неподалёку от Мандоса. Сделано оно было из железа и ничем не украшено. Здесь сражались слуги Макара, облачённые в доспехи, и здесь раздавался звон, и крики, и завывания труб, и Меассэ ступала между воинов, и побуждала их наносить новые удары, или же пробуждала ослабевших крепким вином, чтобы они могли продолжать сражаться, и руки её были по локоть красны от крови. И битва в покоях Макара продолжалась беспрестанно, если только слуги его не собирались в залах для пира или в то время, когда Макар и Меассэ отправлялись на охоту на волков и медведей в чёрные горы. Однако дом был полон боевого оружия и воинских уборов, и огромных щитов, и сверкание стали было на стенах. Он был озарён факелами, и пели здесь свирепые песни победы, захвата и разрушения, и алый свет факелов отражался в лезвиях обнажённых мечей. Здесь часто сидели Макар и сестра его, слушая те песни, и у Макара на коленях лежал огромный крюк, а у Меассэ — копьё». — Обрати внимание, Квеннар, на местоположение дома. Мы к этому ещё вернёмся, — сказал Саурон. — Смотри-ка, — он наклонился над листом и ткнул в него ногтем, — наш приятель Румиль попытался исправить текст: «Однако в дни перед сокрытием Валинора эти оба в основном бродили по земле и часто были далеко от той земли, ибо они любили ничем не скованные бури, которые Мелько поднимал по всему миру». — Да, я сам услышал от Румиля именно такое объяснение тому, что Макар и Меассэ не посещают собрания Валар — когда я узнал от Варды об их существовании, — подтвердил Гватрен. — Тогда я в это поверил. — Тут даже было сказано, — заметил Саурон, — что Макар преследовал Мелькора в Хелькараксэ. Но, видимо, потом Румиль и сам понял, что это уже несусветная глупость, и решил написать всё заново. — Но Майрон, почему ты так уверен, что их в тот момент не было — и нет — в Валиноре? — спросил Пенлод. — Может быть, они существуют, но действительно просто не любят Валар и эльфов, и поэтому нигде не появляются? — Видишь ли, Пенлод, тут мало что сказано о Макаре, но можно себе составить какое-то представление об его характере, — задумчиво сказал Майрон. — Вспомни обстоятельства первого пленения Мелькора — не так, как вам рассказывал об этом Манвэ, а так, как они описаны здесь. Валар сначала притворно изъявили Мелькору покорность, а потом сковали цепью. И когда они обманывали его, то говорили, что Аулэ построит ему в Валиноре огромный дворец, башни которого будут стоять выше вершин Таникветиля, — «а если тебе угодно, поживи пока во дворце Макара». То есть Мелькору обещали, что он будет жить в доме Макара, которому он полностью доверял. Пенлод, вот ты как думаешь: могли ли Валар без разрешения воспользоваться именем Макара, чтобы обмануть Мелькора? Стал ли бы Макар обманывать так Мелькора, которого он всё-таки считал своим другом — и ради чего? Что бы он сделал, если бы узнал, что Мелькору обещали гостеприимство в его доме, а потом заковали в цепь? И Макар, и Меассэ, судя по всему, что тебе удалось узнать от Варды, свободно странствовали по всему миру: они могли предупредить Мелькора о готовящейся против него ловушке, но не сделали этого. Я практически убеждён, что когда Валар обещали Мелькору убежище в доме Макара, ни самого Макара, ни, скорее всего, его дома и его сестры в Валиноре уже не было. — Вообще-то в этих преданиях его сестра вообще не произносит ни слова, — сказал Пенлод. — Меассэ только несколько раз выразила согласие с братом… — Да, — кивнул задумчиво Майрон, — но её всё равно устранили, и копьё ей не помогло. Вообще мне очень интересно, как именно они это сделали: ведь оба они — и Макар, и Меассэ — были постоянно вооружены. Они всё время упражнялись в военном искусстве, и, думаю, владели им лучше, чем Тулкас, а, может быть, и сам Мелькор. Кто в таком случае… — Я думаю, ответ на этот вопрос очевиден, — сказал Гватрен. — Они оба спали. И спрашивать об этом нужно всё-таки либо Ирмо Лориэна, либо его супругу Эстэ. Только Эстэ почему-то сама всё время спит. Хотя её муж и повелевает снами и грёзами, это странновато. — Ты прав, Квеннар, — ответил Майрон. — Мне нужен тот, кто может проникнуть в обитель Эстэ. Сейчас как раз самое время… Пенлод, побудь здесь, завтра-послезавтра я тебя заберу и доставлю обратно. *** — Гватрен, почему Варда вообще стала говорить с тобой об этом? — недоверчиво поинтересовался Пенлод. Квеннар пожал плечами. — Все любят говорить с теми, кто их слушает, — улыбнулся он. — Ты же помнишь, я с детства любил слушать рассказы о прошлом… ах, да, ты же младше меня. Всегда забываю, Пенлод — мне кажется, ты был всегда. Так вот, я всё время расспрашивал старших родственников, тех Перворождённых, что пришли в Аман, и, конечно, Валар и майар. Она прямо говорила мне, что не рассказывает всего, но я узнал довольно много. О чём-то я догадывался. Что-то… Пенлод, а почему это сейчас стало важно для него? Неужели он надеялся привлечь Макара и Меассэ на сторону Мелькора? — Потому что Тургон ему объяснил, что Сильмариллы сделаны из костей одного из айнур, — мрачно ответил Пенлод. — Что?! — Гватрен выронил перо. — Каких… каких костей? Чьих?! Но неужели?.. Тургону-то откуда про это известно? А ты об этом знал? Ты ведь работал в мастерской Феанора?!.. — Нет, я не знал, — сказал Пенлод. — Но Тургон, как я понимаю, догадывался — или знал — об этом всегда. Просто решил это использовать только сейчас. — Но всё-таки — откуда?! Наверно, Ульмо ему сказал, они же друзья? Да, это похоже на Тургона… Может быть, это было какое-то существо вроде дракона? Есть же айнур, которые облачены в звероподобные тела, как Унголианта или Тхурингветиль. — Тургон считает, что это было существо, похожее по облику на детей Илуватара, поскольку эти кости выглядят так же, как кости самого Майрона. В этом он смог убедиться, ибо ему там между делом отхватили палец, — пояснил Пенлод. — У Унголианты, например, кости вряд ли есть… — Да, и я видел череп Тхурингветиль, — кивнул Гватрен. — Он лежит тут, внизу, в хранилище. Он желтовато-коричневый, полупрозрачный, но не испускает света — в отличие от оболочки Сильмариллов. Пенлод… мне что-то не по себе от всего этого. Неужели Феанор использовал… я даже не могу подумать — использовал кости Макара и Меассэ?.. — Тургон при мне спросил Майрона: «может быть, ты помнишь, чтобы кто-то из вас пропал? Долго не подавал о себе вестей? Какие-то подозрительные ссоры?». Тургон определённо думает именно это, Гватрен. Он очень хорошо помнит твою книгу. — Да, — сказал Гватрен. — Видимо, и Майрон, прочитав это, подумал то же самое. — Понимаешь… — сказал Пенлод, — я могу представить, что Феанор использовал кости, черепа, могу представить, как он сделал из них сосуды, вместилища для света, но почему вообще свет Деревьев смог войти в эту оболочку? — Боюсь, что мы знаем ответ, — сказал мрачно Гватрен. — Скорее это лишь подозрения, но мне кажется, что я прав. Смотри: согласно рассказу Варды, Аулэ и Ульмо собрали свет, оставшийся после падения Светильников Иллуина и Ормала в два котла — Кулуллин и Силиндрин. Из этого описания, Пенлод, явствует, что это была жидкость или что-то подобное. И потом, было сказано, «они выкопали две огромные ямы»: «в одну Ульмо вложил семь золотых скал, которые пришли из самых безмолвных глубин моря, и туда бросили осколок светильника, что горел на Хелькаре на Юге», а в другую яму «бросили три огромные жемчужины, что Оссэ нашёл в Великом море, и после них Варда бросила маленькую звезду, и они покрыли его пеной, белыми туманами, и чуть присыпали землёю». Ну словом… ты же говоришь, что видел Майрона раненым, кажется? — Квеннар, ты же не хочешь сказать?.. — Хочу, — кивнул тот. — Варда описала мне то, что видела: светящуюся жидкость в котлах и какие-то предметы, которые в них бросили. В том числе и что-то, что бросила она сама. Или что дали бросить туда ей. Ты же понимаешь, Пенлод — айнур сами не знают, как они устроены: во всяком случае, как устроены самые могущественные из них, а именно те, что предпочли облик детей Илуватара: Валар и приближённые к ним майар. Даже Майрон не догадался, что имеет дело с фрагментами костей, пока ему этого не сказал Тургон. Даже она могла не осознавать, что видит. Что-то из того, что было брошено в ямы, откуда позднее выросли Деревья, представляло собой остальные фрагменты тела. Или тел. Если свечение Деревьев представляло собой заключённую в них в виде сока кровь, то вполне естественно, что эта кровь смогла органически соединиться с оболочкой, слиться с ней в единое целое. Тебе ведь Майрон рассказывал, что Сильмариллы показались ему какими-то мягкими, незаконченными, когда попали к нему в руки? И даже при этом свет не вылился из оболочки. — Если свет не выливается оттуда, — сказал Пенлод, — то… то их, может быть, можно было разрезать? Кстати, Гватрен, а ты знаешь, что Сильмарилл, который унёс отсюда Берен Эрхамион, был поддельным? — Нет, — поражённо ответил тот. Пенлод объяснил, как он догадался об этом, увидев в мастерской Майрона корону и отверстия для камней в ней. — Ты сам как думаешь, Мелькор или Майрон могли распилить их? — спросил Пенлод. — Сделать новые? — Нет, Пенлод, я думаю, что распилить их никто не мог, не выпустив — не разлив — Свет. Особенно учитывая, что этот Свет, как я тебе уже сказал, собой представляет. Дело в другом. Вот это вот, — Гватрен постучал по странице, — объясняет, откуда взялся ещё один Сильмарилл. А может быть, и не один. — Каким образом? Ведь в этих главах нет ни слова о Сильмариллах… — ответил Пенлод. — Пенлод, очнись. Ты же говорил, что Тургон показывал, как Феанор выкроил Сильмариллы из черепа. Было двое пропавших Валар — Макар и Меассэ. Значит, было два черепа. Из двух черепов можно было сделать шесть камней. Как минимум. Значит, весьма вероятно, что второй комплект камней существует. — Но… Квеннар, как же тогда? Что теперь думать — по поводу чего Феанор и его сыновья дали клятву? Это же с ума можно сойти! — Пенлод начал нервно ходить по кабинету. — Они имели в виду все камни? Что с другими тремя? Или четырьмя? Ведь можно предположить, что если использовался череп Макара, он мог быть больше, чем череп его сестры, ведь он же был мужчиной?.. Ох, что я говорю! — Пенлод, ты же читал мой словарь вроде бы, — горько усмехнулся Гватрен. — Я же ещё там говорил, что Клятва — довольно бессмысленная штука. И дело не только в том, сколько вообще существует камней и какие из них можно считать «сильмариллами». Кто вообще может считаться хранящим их? Как они попали к Мелькору, если он не убивал Финвэ, а Финарфин, как ты говоришь, их ему передать не смог? — Если в этом деле принимают участие Валар, — сказал Пенлод совсем тихо, — и мы подозреваем, что Валар убивают друг друга, то открывается гораздо больше возможностей. Становится отнюдь не обязательно искать похитителя Сильмариллов в доме Финвэ. Ведь тот же Ирмо или Эстэ могли усыпить всех и войти в дом так, что никто потом ничего бы не вспомнил… — И самым подозрительным, — сказал Гватрен, — это всё делает Феанора. — Но почему? Ведь всё равно получается, что Феанор пострадал больше всех! Финарфин убил его отца, и ему пришлось покинуть Аман в поисках Сильмариллов — кто бы их ни похитил! Он погиб первым из нас… — Я не знаю, что думать, Пенлод, — покачал головой Гватрен. — Мы сейчас перестали понимать Феанора, вот в чём дело. Мы не знаем, почему он решил сделать эти камни из этого материала. Мы не понимаем, какую игру он вёл с Валар. Неужели никто из Валар или из их прислужников-майар, за всё это время не попробовал хотя бы побеседовать с ним о камнях и о том, из чего они сделаны? Что ему сказали? Что он сам думал по этому поводу? Почему он сам так дорожил Сильмариллами? И в конце концов, Пенлод, ты помнишь, с чего началось всё это расследование? С того, что Майрон зашёл в покои Тургона здесь, в Ангбанде, и сказал Тургону, что ему было неприятно убивать Феанора. Феанора, эльфа, который родился в Амане и которого он вроде бы раньше никогда не видел. Почему?