J.R.R. Tolkien
Эльфы, обитавшие в Валиноре, говорили, что прекраснейшие из великих Валар обладают ростом больше, нежели у самых высоких эльфов, а исполняя какое-нибудь великое дело, или же отдавая великие повеления, принимают рост, внушающий почтительный ужас.Дж.Р.Р. Толкин
Финголфин, сжимая в руке меч, которым Мелькор только что отрубил голову своему любимому помощнику, спустился из башни. Огромный входной двор был пуст, врата в Ангбанд распахнуты. — Ноломэ! — воскликнул стоявший на пороге Кирдан, увидев Финголфина. Его голос дрогнул. — Ты… что с тобой? Ты ранен? Чья это кровь?! Кирдан подбежал к нему и положил руки ему на плечи. Финголфин с ног до головы был покрыт кровью Майрона, и лицо его было наполовину алым. — Я — нет, — ответил он. — Но Майрона больше нет. Он убил его. — За что? Почему? У меня всё-таки оставалась надежда, что… Мне так жаль. Финголфин покачал головой. — Мелькор был в бешенстве, Кирдан. Из-за того, что Майрон сделал что-то без его приказа. Что он осмелился что-то создавать сам. Что он исцелил меня. И главное — что Майрон раскрыл свою тайну, узнав, кем был он сам, и узнал его тайну, что не он убил Финвэ. Этого нельзя было ему говорить. — И где он теперь? — требовательно спросил Кирдан. — Почему Мелькор отпустил тебя? — Он сломал мне спину. Снова, — ответил ровным голосом Финголфин. — Я не успел даже шевельнуться. Он думал, что я не смогу сдвинуться с места, и поэтому бросил меня там. В последние мгновения своего существования Майрон исцелил меня. Да, и он сказал — «решётку можно убрать сейчас, штифты — через полгода». Я думаю, это про… — Да, понятно, — ответил Кирдан. — Если что, это сделаю я. — Кирдан, я должен снова сразиться с ним, — сказал Финголфин. — Да конечно, дедушка, как скажешь, — встрял Маэглин. Он неожиданно высунулся из-за колонны. Теперь Финголфину Маэглин показался совсем похожим на него самого в юности — только он был одет во всё чёрное, и волосы у него были всего лишь до плеч. В руках он держал меч в лёгких, тонких золотых ножнах. — Чем он убил его? — спросил Маэглин. — Твоим мечом. Мечом, что зовётся Англахель, — сказал Финголфин и пристально посмотрел на Маэглина. — Я отдаю тебе, Кирдан, меч Ангуирэль, — сказал Маэглин. — Англахель, видно, выполнил своё предназначение. Вы не взяли их тогда, и Тингол оставил Англахель себе. Говорили, что дурные мысли моего отца, вложенные в этот меч, заставили Турина Турамбара совершить всё то зло, вольное или невольное, что он оставил после себя. Всё это ложь. Мой отец сковал эти мечи из звёздного железа, из камня, что упал откуда-то из-за пределов Арды рядом с его домом. В них нет зла. И Маэглин протянул Кирдану меч в золотых ножнах. Кирдан после минутного колебания протянул руки и взял его. — Хорошо, сейчас я могу принять дар Эола, — ответил он. — Не ходи со мной, Кирдан, — сказал Финголфин умоляюще. — Беги отсюда. Это только моё дело. Мелькор погубил моего брата. Двух моих братьев, — поправился он. — И Феанора, и Финарфина. А ты ничего не сможешь сделать. Отправляйся домой… — Ты не мой король, Финголфин, — сказал Кирдан. — Ты не можешь мне приказывать. — Вот именно, Кирдан, — сказал Маэглин. Его голос, к удивлению Финголфина, слегка дрожал и срывался, как у подростка. — Вот именно… И если ты думаешь, что тебя так уж любят и ценят… если… Да ты прикинь вообще… Сопоставь факты. — Что? — сказал Кирдан, с неприязнью глядя на Маэглина. — Я когда услышал, как отец с Татой и Татиэ о тебе говорили, мне всё стало ясно: что это тебя благодарить надо, и за дядю, и вообще, а больше никто пальцем не пошевелил, — злобно сказал Маэглин. — Ведь на самом деле все Перворожденные знают. В общем, тебе спасибо, как бы оно ни было. Кирдан промолчал. Финголфин не стал спрашивать Маэглина, что тот имел в виду. Так в молчании они дошли до зала. *** Мелькор сошёл со своего трона. Без сияющего венца он выглядел ещё юнее: на вид ему, казалось, было лет пятнадцать. — Ты живуч, как крыса, Ноломэ, — с искренним отвращением сказал Мелькор. Финголфину показалось, что его голос дрожит и ломается, как у настоящего подростка. — Ты добиваешься, чтобы тебе сломали позвоночник в третий раз? Тебе не надоело умирать? Неужели это Майрон смог вернуть тебе силы? Может быть, я и поторопился, убив его. Было время, — Мелькор вдруг заговорил совсем тихим, низким, другим голосом, — было время, Ноломэ, я, как и Финарфин, хотел тебя. Хотел, чтобы ты целиком принадлежал мне. Вместе со всем остальным. Но эту возможность ты упустил. — Я не умру, пока не уничтожу тебя! — воскликнул Финголфин. Финголфин поднял свой меч. Он понимал, что сейчас на нём нет ни доспехов, ни шлема, что сражаться с Мелькором возможностей у него ещё меньше, чем в тот раз, но он не мог иначе. «Майрон спас меня, — думал он. — Он надеялся на меня. Не знаю, почему. Но я должен ещё раз попробовать». И он бросился на Мелькора, яростно и ни о чём не думая. Раньше, в покоях Майрона, он нарочно заставлял себя переключиться на что-то иное, когда ловил себя на том, что начинает обдумывать будущий поединок. Задуманное никогда не получается в точности, говорил он себе, а раздумья и попытки осуществить заготовленный план могут отнять драгоценные мгновения. Мелькор замахнулся своим молотом, но Финголфин успел увернуться — и ударил мечом, метя в глаза. Светлая, бело-розовая половина лица Мелькора, на которой не было шрамов, окрасилась кровью: Финголфин разрубил ему щёку. Реакция его была совсем не такой, как ожидал Финголфин — она заставила его растеряться. Мелькор опустил меч, достал из-за пояса зелёный платочек и вытер щёку. Он теперь не ярился, как во время их прошлого поединка: он смотрел на Финголфина с холодным любопытством, как на упавшую в бочку мышь. — Жаль, что Эол не сковал мне меч, — сказал Мелькор. — Очень жаль. Попробую обойтись без него. Но это нарушило мои планы. — Так ты из наших мечей хотел сковать себе меч? — насмешливо спросил Кирдан, взявшись за рукоять Ангуирэля. Он медленно подошёл к Мелькору. — Прочь, Кирдан, — отмахнулся Мелькор. — Это почему? — спросил тот. — Прочь, я сказал. Или ты хочешь, чтобы я раздробил тебе череп сразу? Его уже никто не соберёт. — Мелькор махнул в его сторону молотом. Кирдан встал между Мелькором и Финголфином. — Кирдан, ты не… — начал было Финголфин. — Отойди, Ноломэ, — сказал вдруг Кирдан так резко, что Финголфин действительно отшатнулся. — Ты уже сражался с ним. Снова действительно не стоит начинать. — О, это эльфийское великодушие! — воскликнул Мелькор. Он подбросил молот к крыше зала и легко поймал его тремя пальцами — левой рукой. — К сожалению, у меня нет времени на ваши мелодрамы. Майрон, наверно, повеселился бы над всем этим, но я устал от тебя, Финголфин. Ты — никому не нужное, жалкое дитя этого мира. Как ты смеешь не то что мешать мне — как смеешь иметь даже суждение о моих замыслах? — Дедушка, а ты бы правда отошёл подальше, — сказал тихо из-за колонны Маэглин. — Пожалуйста… Кирдан медленно достал из ножен Ангуирэль. Железо, из которого был скован этот клинок, имело странный красно-чёрный оттенок: оно было тёмным, но в то же время иногда загоралось зеркальными всполохами. — Кирдан, по-моему, тебе ведь уже много лет, — сказал Мелькор. — Неужели ты действительно решил отдать свою жизнь именно сейчас? — Да, — ответил Кирдан. — Лет мне и вправду очень много, повод действительно не слишком уместный, и думать надо было раньше. Но когда-то нужно было это сделать. — Ты пожалеешь, что Финголфин в последний момент всё-таки позвал тебя, — сказал Мелькор. — Не Финголфин в последний момент позвал меня, — ровным голосом ответил Кирдан. Он со звоном отбросил ножны; они покатились по полу, и Маэглин подобрал их. Мелькор перехватил молот обеими руками. Финголфину показалось, что Мелькор стал выше ростом — как во время их поединка. Но как это могло быть? — ведь Майрона, который придавал ему грозный облик, уже не было… Вдруг Финголфин понял, что задыхается — ему не хватало воздуха, ноги стали подкашиваться, сердце колотилось, как будто он пробежал бегом несколько миль. Поднять свой меч он не смог бы; сил хватало только на то, чтобы, не упав, пройти два шага, которые отделяли его от Кирдана и встать по левую руку от него. Что же это?.. — Что может сделать мне старый бородатый эльф! — закричал своим высоким, мальчишеским голосом Мелькор и замахнулся своим молотом. Мелькор ударил; поднятый меч Кирдана не шелохнулся; вылетело несколько алых искр, а сам Мелькор от отдачи прокатился назад по гладкому чёрному полу. — Идиот, — презрительно сказал Кирдан. — Идиот, — голос Кирдана изменился. Изменился на мгновение раньше, чем его внешний вид. На мгновение раньше, чем крыша тронного зала с чудовищным грохотом разломилась надвое и полетела вверх. — Мелько, ты разве не знаешь, что у эльфов не бывает бород? Исчезли пурпурный плащ Кирдана, его седые волосы и борода. Растаяло без следа лицо, к которому так давно привык Финголфин и остальные жители Средиземья. Ни доспехов, ни тяжёлых сапог, ни рукавиц. Огромную рукоятку Ангуирэля легко держали тонкие девичьи руки. Руки высокой девушки в тёмно-сером платье с красным поясом, которая когда-то, давным-давно, разговаривала с Финголфином, сидя на заборе у его родного дома. Её чёрные волосы были коротко острижены и смешно торчали в стороны. Варда, Королева Звёзд. — Что ты тут делаешь?! — завизжал Мелькор. Наверное, ему не случалось кричать громче с тех пор, как на него напала Унголианта. Она не ответила. Звёзды загорались над её головой в стремительно черневшем небе. — Я же догадался, что это ты попросила тогда, после нашего поединка, послать орла, чтобы тот вытащил его останки, чтобы изуродовал мне лицо! И его сына и сына Феанора тоже вытащила отсюда ты! — с отвращением выплюнул Мелькор. — За что?! Почему? Зачем они тебе сдались?! Уйди! Не хочу ничего слушать! — Мэлько, ты прости меня, пожалуйста. — Ничто и никогда так не поражало Финголфина, как этот виноватый тон. — Извини. Я сделала большую ошибку, когда выбрала твоего брата Манвэ. Я поторопилась. Надо было подождать и не связывать себя с ним. Понимаешь, на самом деле я люблю Нолофинвэ. Финголфину показалось, что он сейчас провалится сквозь землю. — Ну ты меня теперь понимаешь, дедушка, — Маэглин робко дёрнул Финголфина за плечо, — вот так мы с Мелькором и подружились. Его тоже не полюбили… — Ты ну хотя бы с Даэроном на этой почве не мог подружиться?.. — выговорил ошеломлённый Финголфин. Мелькор с ужасным криком вновь замахнулся своим молотом. — Мне надо было убить тебя! Мне давно надо было убить тебя, а не Майрона! Как только я понял, что Валар можно убить, как только мы потеряли Макара, я должен был убить тебя! Мерзкие эльфы передохли бы, не родившись, без твоего звёздного света! — Не получится, к сожалению, — сказала она. — Брось меч! Ты не сможешь управиться с ним! — Отчего же? — сказала она. — Эти мечи, Ангуирэль и Англахель, Эол создал для меня и Манвэ. Тингол преподнёс их нам во время посольства эльфов в Валинор. Но Манвэ отказался их взять: ему, мол, не подобает править силой оружия. Теперь я думаю, что он поступил неправильно. — Дедушка, пойдём отсюда! — в ужасе закричал Маэглин и потащил Финголфина назад с такой силой, что Финголфин какую-то долю секунды не мог сопротивляться. И когда Финголфин бросился обратно, перед ним словно встала стена; Финголфин осознал — это воздух, воздух, ставший твёрдым, как железо. А за воздушной стеной внешний мир ворвался в пределы Эа — он увидел там, наверху, чёрное небо — не ночное, а абсолютно чёрное, на котором горело в несколько раз больше звёзд, чем он привык. Не было больше синего неба, не было менель, не было тёплого покрова, который она, Варда, заботливо держала над просторами Арды. Над головой Мелькора и Варды было лишь беспредельное пространство, из которого они оба пришли. То место, где они стояли, у входа в зал — осталось нетронутым, но воздушная стена покатилась дальше, на юг, на север, на запад, снося стены и колонны. Меч вознёсся в небо — и Финголфин не мог понять, как такое может быть: ведь, казалось, Эол сделал обычный меч, который мог бы поднять он сам или Тургон, но теперь Финголфин одновременно видел обоих Валар перед собой, рядом, так же, как он несколько мгновений назад стоял рядом с Кирданом — и одновременно он видел, что оба они стали вровень с одной оставшейся колонной зала, что оба стали выше исчезнувшей крыши и шпилей, что их поединок видят за многие мили и что даже через воздушную стену Ангуирэль посылает вокруг удары, от которых рушится последняя вершина Тангородрима. И сейчас Финголфину было страшнее смотреть вперёд, чем во время его собственного поединка с Мелькором, ибо теперь Мелькор был в своём истинном облике — высокий, стройный зеленоглазый подросток, и его тонкие руки крутили и перебрасывали чудовищный молот — и видно было, что Мелькор не земное творение Илуватара, а предвечный дух, способный переворачивать материки и заставлять океаны выплеснуть своё дно наружу. А лезвие Ангуирэля изогнулось, сверкая миллионами розовых, жёлтых, бриллиантовых искр, и стало похоже на огромный серп, — на серп Валакирки; пространство над залом пронизывал яростный свет; звёздные лучи опускались в тело меча, они, пылая ярко, как солнце, вливались в её волосы и руки. — Наш отец в последний миг призвал меня, дабы дать мне свет, который не от этого мира, который нельзя вместить ни в один камень, ни в одно дерево, ни в одну звезду! — так сказала она ему. И Мелькор закричал, когда от удара изогнутого лезвия Ангуирэля его молот рассыпался в раскалённый прах. И один удар серпа отсек его ноги. Другой перерубил его стройный стан напополам. Третий перерезал шею. Меч горел невероятно ярким, неземным светом — ничто земное не выдержало бы такого жара — когда она пронзила им грудь своего брата, разрушая его земное тело. Случилось всё это так быстро, что тело его не успело рассыпаться: он лёг к её ногам на каменные плиты, слегка свернувшись, будто засыпая. Меч стал чернеть. Она опустилась на колени возле тела Мелькора, и Финголфин почувствовал, как стена воздуха под его пальцами стала подаваться — неужели он до крови стёр пальцы об воздух?! — возвращая тёплое небесное сияние над их головами. Финголфин смотрел и вдруг осознал — врата в бесконечную пустоту сжимаются вокруг них обоих, вокруг Мелькора и её, стоящей около него на коленях, заботливо положив руку на лоб ему, словно спящему злому черноволосому подростку. Финголфин сейчас только понял странные слова в одном из трактатов о Валар: …дар Всеотца ей имеет две стороны, как и все его бескорыстные дары… И он словно на мгновение вернулся в классную комнату в Тирионе; его рука тянулась к лежавшей под столом лютне, подарку отца, на которой ему так хотелось поиграть; он погладил гладкое, ароматное дерево и услышал голос Румиля: «…и хотя некоторые Валар в силу своей божественной природы могут, если желают того, путешествовать с великой и внезапной скоростью по Вильне и нижнему воздуху, однако никому даже из Валар, и самому Мелькору — никому другому, кроме Манвэ и Варды и их слуг, не позволено продвинуться далее…» Только Она — и Манвэ — могли, поднявшись над воздушным покровом, над Внешним Океаном в саму Пустоту, устранить из этого мира Мелькора. И сейчас Она могла сделать это только вместе с Собой. Финголфин почувствовал ветер на своём лице и руках; ветер пролетел по разрушенному полу с выломанными плитами, и бесцветный кусок Пустоты с Ней и Мелькором стал подниматься вверх. — Нет! Нет!!! — закричал изо всех сил Финголфин и бросился к ним. Нет, Она не может уйти, он, Финголфин не может Её отпустить! — Дедушка! — заорал отброшенный им в сторону, ударившийся об колонну Маэглин, утирая кровь со лба. — Дедушка, в Пустоте же воздуха нет! Там никто из нас дышать не может! В воздухе же тепло! Там холоднее, чем… Дедушка! Ноло! Она не поняла, откуда у обезумевшего от отчаяния Финголфина взялись силы проломить окружавшую их с Мелькором стену. Маэглин мог только смотреть, как Элберет исчезла, унося с собой бездыханного Мелькора — и Финголфина. --------------------------- P.S. На всякий случай: первый бета-ридер просил передать, что хотел увидеть ЭТОТ гендерсвитч (об этом сказано в аннотации к первой части), а не то, что вы подумали:))