The loner.

***

      Кихён провёл весь вечер в гробовой тишине, сидя на том же месте, всё так же не понимая, постоянно спрашивая себя, «и …что теперь?». Он не знал, куда себя деть. Ответ Вонхо буквально отрезвил его и вернул ясность мыслей, поэтому парень понимал, что обретя любимого человека, он потерял голову. Он знал, возможно ему разобьют сердце, возможно растопчут гордость, быть может, даже чувства собственного достоинства у него не останется. Он знал, на что шёл. И рискнул. «– Как же всё это похоже на игру..», – сказали бы люди со стороны… Забрать то, что у тебя есть и уйти, не думая о том, что что-либо из этого могло уже не быть твоим, что этого могло не быть и вовсе, или же продолжить бороться за желаемое, несмотря на то, что в любой момент можешь оступиться, не страшась шанса в итоге остаться ни с чем. Он умел достойно проигрывать, но ощущая насмешки за спиной и превосходство Хосока над собой в такие моменты, достойно уже не получалось. Кихён чувствовал себя так, словно был хрупким муравьем, раздавленным пальцем маленького ребёнка. — Больнее уже не будет…– успокаивал себя Ю, но безрезультатно. Утром, увидя в зеркало свои синие круги под глазами, он не стал искать никакой чудо-тональник, просто  написал сообщение с несколько странным содержанием своему другу (в тексте сего сообщения подразумевалось, что парень не придет на занятия по каким-то непонятным причинам, которые он решил не раскрывать, но выглядело это слегка иначе), выключил телефон, решив, что сегодня ему некуда торопиться и внушал себе, что он «ещё не протрезвел». Он даже почти сам себе поверил. Это было похоже на его оценки в девятом классе — «три ставим, два в уме», так как Ки вообще не было дела до своего «состояния алкогольного опьянения» (т.е. так же, как не было дела до оценок).Он просто понимал — у него душевная травма. Разбитое вдребезги сердце. Он не представляет, как будет склеивать этот миллион осколков. И вряд ли кто-нибудь в этом ему поможет. Он не может представить человека, который теряет голову именно от него. Который с нетерпением ждет сообщение и улыбается экрану телефона, когда оно появляется. Которому нравится его улыбка, его грустные красивые глаза, да и вообще весь он, целиком и полностью. Такого, которому небезразлично то, что происходит у Кихёна в жизни, которому важно все, до малейших деталей. Он не может даже вообразить, что кто-то весь день думает о нем, вспоминает перед сном и видит в своих красочных снах. Человека, который будет его безумно любить. Всегда. Вонхо был для Кихёна звездой, которая блестела ночью, как самый дорогой бриллиант, и не гасла днём, сияя ещё ярче. Он помог Кихёну начать новую жизнь, которую потом сам же и сломал. Их чувства были взаимными до последних месяцев. После началась игра. Жестокая игра, в которой до тла сгорали оба. Но Хосок, в свою очередь, возрождался из пепла как феникс и хотел ещё. Кихён же не чувствовал ничего этого,  был до невозможности наивным, доверчивым. Если бы он знал правила, то, возможно, смог бы выбраться из золотой клетки, в которую сейчас сам себя и загнал. Спустя несколько часов подобных умозаключений и терзаний совести, он решил включить телефон, внезапно загоревшись желанием перечитать всё то, что писали они друг другу каждую ночь, каждый день, что не могли провести вместе, наедине. Разблокировав телефон, парень лицезрел огромное количество пропущенных, их было не менее тридцати. Не успев посмотреть, от кого были все эти звонки, он услышал несколько громких звонков в дверь, интервалом, казалось бы, в долю секунды. — Ну и кому так не терпится увидеть меня…? — спросил сам себя Кихён прежде, чем открыть дверь. Он был немного в шоке, увидев там тяжело дышащего, явно уставшего друга. Тот, в свою очередь, облегченно выдохнул, заметив Кихёна и прошёл в квартиру. Скинув с плеча сумку и небрежно отпихнув её подальше, он крепко обнял страдальца, но все так же не мог отдышаться. — Кихён… Твою мать… — хрипло проговорил он, не жалея своё больное горло, которое болело ещё сильнее, чем утром, от пробежки через полгорода по холоду. — М-Минхёк… что случилось? — дрожащим голосом спрашивал парень, видя беспокойство и нервозность в поведении Ли. Оторвавшись от тушки Кихёна, Минхёк серьёзно посмотрел ему в глаза, давая понять, что провинился он сам, — Что случилось?! Что случилось?! Ты меня спрашиваешь? Тридца.. — Мин закашлялся и положил руку себе на шею, будто это что-то исправит, — Тридцать семь раз я тебе звонил! Ровно тридцать семь! Знаешь, как меня трясло весь этот час? –начав хрипеть, он скривился. — Из-за чего…? — Сообщение своё перечитай, ты так пишешь,  будто на тот свет собрался! Не знаю, что ты имел в виду, но показалось мне так не одному. –Я… Прости… — тихо выдал Кихён, как-то виновато смотря в пол. Минхёк уже было хотел открыть свой (и без того незакрывающийся) рот и снова что-то возразить, но у второго мгновенно проснулась внутренняя мамочка, которая заткнула старшего и потащила на кухню, – Хён, несколько дней назад ты сказал мне, что собрался вытягивать на другой уровень свой вокал. Дурак, поберег бы связки, сидел бы дома и пил чай, какой чёрт тебя с больным горлом понес на пары? — Айщ, да не делай ты из этого трагедию, из мухи слона раздуваешь, –снова хрипит Ли, на этот раз закашливаясь. Кихён просто молча налил ему горячего чая, дав понять, что пререкаться бесполезно. Порывшись в шкафчиках на кухне и в спальне,  он притащил какие-то таблетки в коробочке. — Горло сильно болит? — обеспокоенно спросил младший, смотря на бледного парня с чашкой чая в руках. Тот лишь кивнул в ответ, сейчас ему даже глотать было больно, — Плохо… Потом выпей таблетку, должно стать полегче… — погладив Минхёка по голове, сел напротив и сложил руки на столе. «– И всё же, он хороший друг…», — пронеслось в мыслях Ки, «– Даже лучше, чем должен быть…». — Кихён-а… — тихо позвал старший, — ты… Всё ещё не забыл…? — Нет… Я не могу вот так просто забыть … Слишком большой след и много шрамов на сердце оставил он мне… Вчера я звонил, но он дал от ворот поворот, сказав, что это был финиш… — Кончай убиваться, придурок… Отпусти. На прошлом будущего не построишь. –  Минхёк тяжело вздыхает, понимая, что два с лишним месяца своей жизни Ю просто гробит воспоминаниями и мыслями о Вонхо, которому уже давным-давно не до него… — Я … Я не могу забыть. Совсем недавно я был счастлив, но сейчас моё сердце разбито. Мне невыносимо больно, я не могу без Вонхо… — парень опустил взгляд, боясь встретиться с Ли глазами. — Знаешь, даже если наша любовь и была моей иллюзией, или нашей общей  ошибкой.. То я не жалею. Если это действительно так, то он был моей лучшей ошибкой… И… — эту мысль он решил не продолжать и оставить при себе, — Тебе, возможно, кажется, что все это легко решить, но мы разные, для меня это более чем  невозможно сейчас.  — Он дурак, раз так обошёлся с тобой. Не думаю, что он найдёт лучше… А тебе надо бы. Попробуй хотя бы отвлечься. — от боли Минхёк стал говорить тише, — Я помогу тебе с этим. Не могу смотреть как ты страдаешь… — Хён, ты легкомысленный, — закатывает глаза Ю. — Неа, это ты помешан. В твоей жизни слишком много Хосока, Кихён-а. — Я зависим… Я влюблен в сказку… Хоть это и больно, мне всё равно, потеряю ли я рассудок. Всё напоминает о нем… Я уже. схожу. с ума… Он как наркотик для меня… У меня ломка… — Я понимаю твои чувства… — еле слышно выдаёт старший, но Кихён решил не затрагивать еще и эту тему и промолчать. Совсем поникнув, он стал думать над словами Минхёка, в конечном итоге понимая, что тот прав, надо оставить прошлое в покое… «–Видимо, правильнее правда будет отпустить,»— думал он, «– Но я не могу.».