Глава 10. НАСИЛИЕ
4 марта 2016 г. в 15:12
Место, над которым стояли братья, было разрушенным мостом. На месте разрушенного моста была река Флегетон, в которую были воткнуты каменные багровые столбы. Их было очень много, по пальцам не сосчитать.
— Бог Мой, какая большая и обширная река, — промолвил Майкл. — Как нам её переплыть?
— Очень просто, — сказал Габриэль и позвал к себе трёхметрового кентавра по имени Нессус, свистнув ему.
Тот, спускаясь вниз по склону, прискакал к ним быстрым движением своих могучих ног.
— Кто звал меня к себе на помощь? — спросил он. — Я растопчу на месте того, кто не ответит.
— Приветствую, Нессус, — сказал Габриэль и представился ему. — Я — Габриэль МакКейн с моим братом и верным другом. Нам надо пересечь эти багровые воды. Поможешь нам?
— Конечно, — ответил кентавр. — Забирайтесь ко мне на спину и держитесь крепко. Потоки реки коварны.
И неся наших героев на своей спине, он продолжал свой короткий, но понятный рассказ.
— Здесь страдают все тираны, жаждавшие богатства и крови… Александр Великий и Дионисий, нанёсшие большой урон Сицилии. Граф Адзолино, пресловутый человек и Обиццо д’Эсте, убитый собственным сыном во времена раздора.
Нессус перепрыгивал с одного каменного столба на другой такой же столб. За братьями, сидящими на его спине, простёрлись руки реки и стали гоняться за ними, чтобы утянуть к себе и утопить. А перевозчик продолжал.
— А там, в дали Аттила варится в кровавом кипятке, любивший грабежи и убийства. И Пирр и Секст, там все они страдают за свои непростительные грехи.
Так прыгали они до тех пор, пока не перешли на другой берег. Когда братья спустились со спины кентавра, тот пожелал им удачи и вернулся обратно к себе.
И, попрощавшись с ним, Габриэль и Майкл отправились дальше. Они шли долгой дорогой, не зная шага времени и усталости. Долго ли, коротко ли, братья достигли леса, в котором вообще невозможно найти дорогу или любую другую тропинку.
— Что это за лес? — спросил Габриэль.
— А сам как думаешь? — прозвучал вопрос, произнесённый Майклом. — Это лес самоубийц.
В тех деревьях, что есть в нём, есть лишь бурые жухлые листья. Все сучья вьются в узел, плодов у тех деревьев нет, есть только один яд, находящийся в их острых шипах. Габриэль сделал несколько шагов вперёд к лесу и, среди множества стонов обречённых душ, услышал голос, столь нежный, ласковый, заботливый и усталый.
«Габриэль, — тихо звал он воина к себе. — Габриэль».
Воин побежал туда, где был слышен женский голос.
— Нет, брат, вернись! — позвал Майкл брата. Но тот был уже в лесу.
Оборачиваясь, Габриэль нечаянно сломал ветку дерева, росшего за его спиной.
— Не ломай меня, — услышал Габриэль знакомый голос. — Мне больно. Зачем ты делаешь это? Неужели не видишь, что мне и так ужасно больно?
Габриэль обернулся и не поверил своим глазам. У него ёкнуло под сердцем, его душа ушла в пятки.
— Мама, это ты? — испугался он.
— Неужели ты не узнал меня, сыночек? — тихо спросила та. — Да, это я, Габриэль, твоя единственная мать.
— Но… Но… Как ты оказалась здесь? — у него на глазах навернулись слёзы.
— Я больше не смогла жить без вас, мои мальчики, — ответила та, увидев Майкла, прибежавшего вслед за братом. — Я долго мучилась без вас в одиночестве. Вы все куда-то разъехались в повседневных делах… Вскоре умерли и ваши бабушка с дедушкой, а вслед за ними умерла и я… Вы думали только о себе, забыв о тех, кто всю жизнь заботился о вас.
— Прости нас, мама, — взмолился Габриэль, упав на колени. — Прости за то, что были такими эгоистами. Скажи мне, что мне делать?
— Ты должен простить себе свой самый страшный грех, — промолвила их мать, превращённая в дерево. — И ты тоже, Майкл.
— Белла была для меня всем, что я когда-то потерял, — сказал Габриэль. — Она вернула мне всё потерянное, научила любить и быть любимым. Как я мог позволить себе такой просчёт, задержавшись на работе? Уж лучше бы я бросил работу и стал бы жить у тебя вместе с ней.
— Раскаяние очищает твою душу от грехов, — объяснила та.
— А как же ты? — спросил Майкл. — А как же ты, мама? — в слезах повторил он.
— Только при жизни можно искупить их и оказаться в раю, где царствует наш создатель.
— Скажи мне, мама, каким образом ты стала деревом? — осторожно спросил Габриэль.
— Когда человек, ожесточаясь, убьет самого себя, не выдержав невзгод, Минос отправляет его душу в это место. Ей не даётся здесь безграничный срок. Упав в лесу, как зернышко, она растёт, где ей суждено стоять до конца своих дней. Зернышко становится ростком, а тот превращается в дерево.
— Нет, это слишком жестоко для тебя, мама, — твёрдо промолвил Габриэль, встав на ноги. — Я освобожу тебя, — он вытащил тот кулон в виде ангела и озарил его светом деревянное тело женщины, которая была их матерью.
Освободившись от деревянного плена, та взлетела высоко над ними. Её прозрачное тело светилось и сияло. Это была её чистая душа.
— Теперь я принадлежу Богу, мои мальчики, — сказала она и улетела в рай.
Обняв друг друга покрепче, братья пошли дальше.
Они шли по иссохшейся и потрескавшейся дороге, прикрывая глаза от колючего ветра, дувшего на путников своим жаром. Прошло немало времени, и наткнулись они на пустынную землю, обдуваемую знойным ветром. Придя туда, воины увидели целую толпу голых душ в пустыне: те плакали от мучений вечных, обречённые на разную судьбу. Среди них Габриэль нашёл того, кого своим названным братом считал.
Высокий блондин сидел на сухой земле, скорчившись от убогой судьбы. Его одежда была разорвана в клочья, а лицо было страшно изуродовано. Из спины у блондина торчал нож.
— Боже мой! — испугался Габриэль. — Бернард? Ты тоже среди проклятых?
— Да, Габриэль, — сказал тот, повернувшись к нему. — Я тоже здесь оказался.
— Но как? — он не мог поверить этому. — И за что?
— Это всё ты, Габриэль МакКейн! — в сердцах вскричал тот. — Это ты виноват в моей смерти! Именно благодаря тебе я оказался в этой пустыне!
— Что за вздор ты несёшь? — рассердился Габриэль. — Что плохого я сделал для тебя?
— Ты виновен не только в моей смерти, но и в смерти моей любимой сестры! — Бернард не переставал обвинять Габриэля в том, что он не совершал.
— Глупец, — сказал Габриэль. — Не я виновен в ваших смертях. А тот, кто продал душу дьяволу, чьё имя я не желаю произносить.
— Я тебе не верю! — закричал Бернард. Он вытащил из своей спины нож и попытался ранить воина. Но тот отскочил в сторону. — Убийца! Злодей!
— Замолчи! — взревел Габриэль. — Слышать больше не желаю эту чушь!
— Ты оставил мою сестру в беде и предпочёл ей другую!
— Заткнись, идиот! — Габриэль больше не мог терпеть эту ложь. Он замахнулся на обидчика секирой и разрубил бедолагу пополам. Половина тела скатилась вниз, а другая свалилась на землю. — Не вини невиновного понапрасну, — промолвил Габриэль. — И покойся с миром… Милостивый Боже, пусть душа Бернарда окажется в твоих руках.
И вновь Габриэль услышал этот ужасный голос, леденящий душу. Это был голос Маммона. На сей раз он прислал в это место свою тень.
— Лучше помолись о самом себе, МакКейн. Да, и поторопись, скоро твоя драгоценная Белла станет моей королевой.
— Только тронь её, ублюдок! — закричал тот. — И я разрежу тебя на мелкие куски!
— А ведь он прав, — сказал Майкл, подойдя к брату. — Нам надо поспешить.
— Зачем он это делает? — спросил Габриэль.
— Возможно, он хочет заполучить и твою душу тоже, — предположил Майкл.
— У него не получится забрать у меня душу, — сказал Габриэль. — Я — бессмертен с самого рождения… Идём, надо спешить.
Так братья достигли конца седьмого круга. И именно здесь, с этих утёсов, стекали в одну реку все реки Ада. Тут Габриэль позвал к себе другого монстра, чей облик был одновременно прекрасен и ужасен. Тот был гибрид человека и дракона, но без рук и ног, есть лишь человеческая голова и змеиное тело с огромными крыльями.