***
Следующая неделя выдалась довольно неприятной. Гербология и астрономия были мне неинтересны. Трансфигурация единственным предмет, на котором мы колдовали. Так что, продолжая плести интриги, занимаюсь тем, что превращаю спичку в иголку и обратно. Биннс нас даже не замечал, Флитвик отстал от меня после того, как я ответил на все его вопросы, а Квирелл… Ну, Квирелл был проблемой сам по себе. Если бы я не знал правды, обязательно поверил в его игру. Он был просто жалким. Я знал, что должен быть осторожен рядом с ним, но это не так-то просто. Волдеморт сильный легиллимент, и я не мог дать ему понять, что умею защищать свой разум. Поэтому перед ним я ослаблял свои щиты. Мой план заключался в сосредоточении на домашних заданиях и практике заклинаний в заброшенных классах. Но его вторжения я все еще был способен обнаружить, в таких случаях я включал второй круг защиты, разве что меняя тяжелый рок на объятия и поцелуи, мне кажется, они были более уместны, чтобы отпугнуть Темного Лорда. Было непросто сосредоточиться только на учебе, но в этом были и свои прелести — после я смог вплести это состояние в свою защиту разума. Ну и конечно, имелся и другой эффект: осваивая заклинания в первой половине дня, я тратил меньше времени на домашнюю работу. Другим раздражителем (ну, помимо Филча, он был ожидаем) стал сам замок. Это настоящий лабиринт, в котором и лестницы, и коридоры меняли свое направление, а еще портреты, доспехи и некоторые статуи периодически переходили с места на место. Уже к концу недели я начал серьезно задумываться, как бы пробраться в гостиную Гриффиндора, чтобы украсть у близнецов Уизли карту Мародеров. Но оказалось, это было излишним, потому что вечером в среду я получил помощь от совершенно неожиданного человека.***
Я сидел в гостиной поздно вечером, заканчивал эссе по гербологии. Кроме меня, здесь было только несколько третьекурсников, сидящих на другом конце комнаты. Я размышлял, как бы приманить к себе чернильницу при помощи Вингардиум Левиосы, когда почувствовал, что вместо тепла от камина ощущаю холод. Я поднял голову и увидел парящую передо мной жемчужно-белую фигуру. Кровавый Барон, сложив руки на окровавленной груди, внимательно следил за мной. — Могу ли я чем-либо помочь вам? — вежливо спросил я призрака. Он продолжал смотреть на меня своим холодным взглядом немного не от мира сего, будто искал что-то в самой глубине моей души. И, когда я уже собирался отвести взгляд, сказал: — Вы презираете их. — Простите? — вопросительно поднял бровь я. — Вы можете шутить, можете играть, но на самом деле вы презираете их всех. Даже собственный факультет. Нет… не «даже», «особенно». — Ну что вы, дорогой Барон, неужели вы все еще злитесь, что я упомянул Елену при всех? Признайте, она долгое время была вашей навязчивой идеей. — Кто вы на самом деле? — перебил он меня. — Откуда вы знаете обо мне и Елене? — Разве я уже не говорил вам? Призрак покачал головой, но я видел отблески сомнения в его глазах: — Вы… во многом похожи. Но вы не можете быть им. Он мертв! Я уверен в этом. Я наклонился к Барону, даря ему свою лучшую злобную ухмылку: — Я, может быть, не оригинален… Я… Ну, полагаю вы могли бы сказать, что во мне сосредоточено все то, что должно быть в истинном слизеринце. В первоначальном значении этих слов. Этот факультет прогнил, но даже я не смогу исправить этого, ни в нынешней политической ситуации, ни в то время, пока я студент. Однако другие факультеты еще хуже, здесь хотя бы принимают Магию такой, какая она есть, не деля ее и не запрещая. — Вы знаете, люди часто говорят, что кот жесток, ведь он играет с мышью перед тем как съесть ее. Но что тогда насчет вас? Вы ведь не собираетесь выпускать свою добычу из рук. Вы не собираетесь ее есть и просто наслаждаетесь страданиями, так кто вы? — В соответствии со стандартам этого века — слизеринец, — холодно ответил я. — Относись к людям так, как хочешь, чтобы отнеслись к тебе, верно? Я знаю, что мне нужно и использую всё себе на пользу. Вороны должны помогать студентам других факультетов в учебе, но вместо этого они всегда держатся в стороне. Барсуки предполагаемо должны сглаживать конфликты, но, когда они видят драку между слизеринцами и гриффиндорцами, бегут в страхе. Гриффы должны стеной встать против коррупции и несправедливости, но они совершенно ничего не делают, даже видя, что ЗОТИ и история не более, чем глупая шутка, а преподаватели некомпетентны. Зельевар срывает злость на маленьких детях и, как декан Слизерина, позволяет себе отвратительный фаворитизм. Гриффиндор должен бастовать против всего этого, сообщать директору о подобных случаях. Но все, что они делают — это радуются легкой домашней работе. И Слизерин… Тот Слизерин, что должен использовать свои связи с Попечительским Советом и следить за исполнением всех этих требований. Он должен заткнуть всех тех смутьянов и хулиганов, которых нельзя просто наказать. Он должен быть незаметной тенью, защищающей школу, избавляя ее от всей той грязи, что накопилась в ней. Нет, я не говорю о грязнокровках. В старые времена они были проблемой, но больше ею не являются, — я говорил все это без страха глядя призраку в глаза. — Это то, чем изначально должен был быть Слизерин. И я не уверен, что когда-нибудь он сможет стать таким снова. Вот поэтому я решил, что если я не могу возродить свой факультет, я отомщу за него. Кажется, я сумел убедить его. Мой взгляд потяжелел, и я добавил: — Поверьте, мне нет дела до ваших грязных тайн… Но поверьте, когда я хочу что-то получить, лучше мне не мешать. Они заслужили все то, что я приготовил. Поверьте, я видел свое прошлое… И видел свое будущее. — Сущность Слизерина, — повторил Барон. — Забавно, когда-то Слизерин использовал те же самые слова, чтобы описать одного человека, но это несомненно не вы. — Ах, я удивлен, что вы знаете этот секрет. Он незаменимый союзник, это несомненно. Вы, может, и не желаете этого признавать, но мы оба сейчас очень злы. В конце концов, эта сила может навредить даже кому-то вроде вас. Являюсь ли я злобным ублюдком? На мой взгляд да. Я не знаю, как много Барон знает о Тайной комнате. Быть может, он просто блефует (как я). Но, в любом случае, он сразу понял, о чем именно я говорю. От этого понимания он слегка побледнел, а я догадался, что это была проверка. Ведь, если у меня действительно есть какая-то необъяснимая связь с основателем, я должен знать о василиске. Правильно? Глаза Кровавого Барона на секунду расширились от изумления, а после он уважительно склонил голову. — Я понимаю. Ну что ж, тогда не стану пытаться раскрыть ваших секретов. Прошу простить мое неуважение, я просто любопытствую. Если вы — это действительно вы, и у вас, видимо, проблемы с ориентированием в замке, так как он слегка изменился… со временем, почему бы вам не использовать вашу старую систему, чтобы решить это затруднение. Я посмотрел на него, потом перевел взгляд на камин. На каждом из камней были вырезаны десятки маленьких змей. Возможно ли…? — Мерлин! Я совсем забыл о них! — воскликнул я. — Конечно же, вы правы. Порой, я дерева в лесу заметить не могу. Мне нужно идти, — я быстро собрал перья и пергамент. — И не надо пытаться меня подловить. Ведь лучший способ солгать — это сказать правду. Важно то, что другие никогда не поймут, какая из правд реальна. Окончательно запутав призрака, я вылетел из гостиной. Рядом, насколько я знал, была картина с изображением большой Черной Мамбы. Уверенно подойдя к ней и оглянувшись, проверяя, есть ли кто вокруг, я прошептал: — Эй, Сладкая, ты здесь? Змея подняла голову и уставилась на меня. — Слушай, я, кажется, последний живой наследник Слизерина. И мне интересно, есть ли портреты старого доброго Салазара где-нибудь поблизости. Поможешь мне? Змея снова моргнула. А после огляделась, словно убеждаясь что я разговариваю именно с ней. — Вы говорите со мной? — спросила она, чтобы убедиться. — Ты видишь здесь кого-то еще? — вопросом на вопрос ответил я. — Ну так что, здесь есть портреты, которые могли бы говорить с тобой? — Сожалею, — поспешно извинился змей. — Я не привык беседовать с людьми и не знаю ни одного портрета, который бы так мог. — Ну ведь должно быть немало картин с изображением змей, — сказал я. — В конце концов, это животное — символ одного из основателей. Не могли бы вы сделать мне одолжение и опросить других о таком портрете? — Да, конечно. — Чудесно. Встретимся в гостиной Слизерина, когда ты закончишь, хорошо? — Что? Я вздохнул: — Это прямо здесь, за поворотом. Тут немало змей, так что ты всегда сможешь уточнить дорогу. Но дело в том, что говорить нужно только со мной, так что приходи на пустую картину над моей кроватью, это в спальне для первых курсов. Оттуда ты сможешь поговорить со мной, понимаешь? — А, хорошо, — змея казалась несколько шокированной. — Отлично! Буду должен, Блэки! Я пошел дальше. Остаток вечера я потратил на поиски пустой картины. Той ночью я лежал в своей кровати, общаясь с деревянными змейками вокруг меня. Я узнал, что они на самом деле не очень разумны. Скорее, они напоминали роботов: могли понимать человеческую речь и повторять ее, но только то, что слышали не больше трех часов назад. Еще они могли ненадолго покидать свои места, но выполнять сложные команды, вроде «Сообщать мне все что будет сказано через десять минут после первого упоминания Чарльза Поттера», они уже не могли. В общежитии и гостиной таких змеек было очень много, снаружи было несколько статуй и картин, украшенных ими. Они были очень полезны, чтобы шпионить за кем-то в комнатах и еще паре мест. Еще они не могли обнаружить человека, если он двигался, они не могли помочь мне ориентироваться в замке. Так что оставалось только ждать возвращение новонареченной Блэки.