Мы будем жить вечно

      Прежде чем вернуться к себе, Богдан завернул в комнату Алика. Тут стоял привычный шум — народ смотрел сериал в ноутбуке, девчонки рисовали еженедельную школьную газету, в углу лапали Яну, она заметила вошедшего и приветливо махнула рукой. Было бы куда приятнее, не приклейся в этот момент к её груди какой-то худосочный тип. Алик привычно сидел на своей кровати, он разложил учебники и что-то решал. Богдана он тоже заметил, поднял глаза.       — Вернул?       А Богдан был уверен, что первое, о чём спросит — это деньги. С другой стороны, народу в комнате опять было не меньше десятка, слишком много посторонних.       — Вернул.       Богдан неуверенно стоял посреди спальни, не зная, куда себя деть — уходить после такого недоприветствия казалось глупым, оставаться среди малознакомых (и с кем общаться не тянуло) ребят хотелось ещё меньше.       — Где он?       — В подвале.       — И что же ты с ним там делал?       Богдан вспомнил — и член заболел не только потому, что его укусили. Алик едко скривил губы, спустил с кровати ноги и встал чуть не впритык к новоприбывшему, молча протянул за деньгами руку.       — Тысячу я потратил.       Алик выгнул бровь.       — Вернёшь две.       Богдан скрипнул зубами.       — Ян, отвлекись, ребятам всё равно пора уходить, тут, кажется, другому клиенту помощь нужна, — главный незаметно спрятал пачку за пазухой и, не глядя в сторону похотливо стонущего угла, толкнул туда Богдана. Яна, как будто это не она пару мгновений назад сладострастно стонала от чьих-то лап под юбкой, с интересом глянула на новый объект, узнала, хмыкнула. У Богдана закружилась голова. От какофонии звуков ли, от смешанного запаха красок, книг, сигарет и потных тел или потому, что ещё вчера лапающаяся с другими девушка ему казалась грязной и неинтересной. Сегодня внизу горело так, что перед глазами искрило. Голова была забита мыслями, как битым стеклом — Кирилл, слежка в постройке, Кирилл, секс с Кириллом, погоня, Кирилл, подвал, Кирилл, Кирилл, Кирилл. И нужно было поскорее вымести весь этот мусор. Как раз замечательно, что здесь куча народу — пускай гудят, чтоб он не заблудился в себе, Богдан сам шагнул к Яне, одурманенный феромонами секса. Она, другая, такая же подстилка или девственница — девушка, этого достаточно, чтобы снять напряжение и остудить мозги, спёкшиеся за последние сутки до запеканки.       Яна сама потянула его на себя, маняще облизнулась, умело прижалась ладошкой к стояку и обвила ногами. Он расстегнул, вытащил и, не отвлекаясь на ласку, лёг сверху. Не было здесь ни огня, ни страсти — только голодная похоть. Он не помнил, сколько прошло времени — огонь всё так же тёк по венам, но разрядка никак не наступала. Он усилил напор, Яна вскрикнула и забила кулачками ему по спине. Пот лил с него градом, Богдан передёрнул плечами, снимая ощущение ударов, но они полетели ещё чаще. И тут Яна открыла глаза, глянула ему за спину и как-то странно подхрюкнула.       — В-вы что творите? — проклацала зубами над самой головой Дина, не прекращая лупить Богдана.       — Блин, ты могла зайти на минуту позже? Мы почти кончили! — скривилась вторая участница действа. С таким трудом нарастающая развязка бесследно растворилась, оставив тянущую пустоту внизу. Богдана, рывком возвращённого в реальность, колотило. Смотреть в глаза Дине не хотелось ни капли, он и так слышал её срывающееся дыхание.       — Ы-гы-гы, вы бы себя видели, — Яна бесцеремонно столкнула с себя горе-любовника, скатилась с дивана за скинутой одеждой. Наготы она не стеснялась, кажется, точно так же, как и ситуации. — Как хозяйка, застукавшая кота на столе мордой в супе… Ну или не мордой… и не в супе…        — Я не… — он всё-таки посмотрел на Дину, она стояла пунцовая от смущения, глаза в пол, пальцы нервно вцепились в юбку.       — Говорила же, держись от нашей принцессы подальше, придурок, Алик не даст свою любимицу такому гиббону, как ты, — беззлобно хмыкнула Яна, добродушно хлопая его по плечу, будто это не они тут минуту назад склеились и выжимали друг из друга пот. И уже к Дине:       — Тебя Алик сюда послал?       — А… да, — всё так же прожигая глазами потёртый линолеум на полу. — Сказал Богдана позвать.       — Ага, и чтобы ты сама увидела, чем таким интересным занят твой новый лучший друг.       — Они на улице распределяют участки с клумбами и газоном на завтрашний субботник, — не отвечая на шпильку ещё тише прошептала Дина. — Его кураторша попросила.       — Это потому тут больше никого не осталось? — Богдан задним числом сообразил, что комната как-то слишком пуста и тиха, осталось их тут всего трое.       — Это потому, что Алик всех вымел отсюда, чтобы ты расслабиться мог, — Яну всё сильнее хотелось придушить за неудобную прямолинейность. — Но он о тебе слишком большого мнения, тебе, кажется, даже нравится на людях.       Воспоминание о прошлой ночи прострелило мозг раскалённой иглой. Оставив позади весело скалящуюся Яну и красную от смущения Дину, он вылетел из здания в вечерний воздух, чтобы остудить хотя бы разгорячённое неудавшимся сексом тело.       Когда он вернулся к себе, в комнате была Дина.       — Что ты здесь делаешь?       Она злобно глянула на хозяина спальни и продолжила рыться в его тумбочке.       — Ключ ищу.       — Какой?       — От подвалов. Алик тебе точно его дал, не мог не дать, он такой всему своему выводку дублирует.       Богдан предпочёл не заметить яд в последней фразе. Достал из кармана побрякушку, прокрутил на пальце, но Дине не дал — зажал ладонь, стоило ей дёрнуться.       — Зачем тебе в подвалы? — спросил он.       — За Кириллом!       — А ты откуда знаешь, следила?       — Да! Туда Игнат спустился и двери за собой закрыл. А ты тут, идиот! Забери его. Игнат любит издеваться.       — Нет. Кирилл там до утра останется.       Дина размахнулась и закатала пощёчину.       — Вчера тебя выворачивало из-за Тотошки, а сегодня ты сам там человека запер? Далеко пойдёшь, понятно, почему Алик так с тобой носится!       Он был взвинчен и зол, хотелось огрызнуться, что далеко сейчас пойдёт именно она. Да его в жизни девчонки не колотили, даже когда расставались! Но Дина вдруг вскинулась, выхватила злополучный предмет спора и бросилась прочь из комнаты. Богдан, чертыхаясь, за ней. Отбоя ещё не было, но в коридорах уже притушили свет и ребята расползлись по спальням, не желая лишний раз попадаться на глаза тем, у кого хватило духу не следовать детдомовским порядкам. Лестничный пролёт, вниз, в подвальный этаж и летящими скачками по коридору к душевой. Здесь ещё стоял гул редких голосов, но Дина лёгкой ланью проскакала вперёд, не собираясь прятаться от гнева Богдана за спинами детдомовцев.       Котельная, чёрный ход, лестница. Здесь девчонка сбавила скорость из-за поворотов и тут же угодила в руки взбешенного Богдана. Он выхватил ключ, но вправить мозги назойливой занозе не успел — от двери под лестницей, той самой, скрашенной со стеной и почти вросшей в неё, послышался короткий приглушенный вопль. Кирилла.       Дверь оказалась заперта, он пободался с ней минуту, прежде чем Дина отобрала ключ назад, отпихнула его в сторону и договорилась с заедающим замком. В коридоре горел свет, хотя Богдан его точно выключал. Он перескочил ступени, неграциозно шлёпнулся вниз, отбив ступни, и дёрнул по коридору вперёд. В печально знакомую комнатёнку парень влетел на всём ходу, едва вписавшись в косяк. Игнат действительно был там — заносил руку с ремнём для очередного удара. А у его ног, обвиснув на верёвках, растёкся Кирилл. Он не орал и не рвался — потерял сознание.       — Ты что здесь делаешь? — даже успел удивиться Игнат, а Богдан уже прыгнул на него, сбил с ног и завалил на пол, молотя кулаками по всему, до чего мог достать. Противник пропустил первую волну, быстро сгруппировался, поставил блок от лица и двинул в ответ по почкам. За спиной завизжала Дина, бросилась на помощь, замолотила своими кулачонками — и по Игнату, и по Богдану. Драчуны откинули её — сами не заметили, девчонка отлетела к стене, ударилась лопатками и сползла вниз.       Они уже дрались, и не раз — оба отлично запомнили слабые места друг друга — и теперь пытались давить не силой, а ловкостью. Удар в лицо — уворот — костяшками по полу — под рёбра — уворот — удар — удар. Скинуть с себя, подмять, улететь через плечо на пол, вывернуться, лягнуть, задохнуться от тисков на шее.       — А ну, придурки, разлетелись в стороны!       В воспалённый дракой мозг едва пробился злой окрик, и в тот же момент на них обрушилась ледяная вода из углового ведра. Игнат шарахнулся в одну сторону, Богдан отгрёб в другую.        — Вы тут что устроили? — над ними стоял злющий Алик, за его спиной топталась перепуганная помятая Дина.       — Этот… — Игнат метнул злой взгляд в сторону Богдана, подбирая слова, — он на меня напал!       Алик прожёг глазами Богдана.       — Он Кирилла бил! — сплюнул воду тот и посмотрел на недруга так же неласково.       — А ты думал, он его пришёл плюшками кормить? — Алик сердито передёрнул плечами, стряхивая руки Дины, и запустил в Богдана пустым ведром. — Ты его сам сюда приволок, привязал, а потом нам сказал. Это приглашение прийти и помочь проучить!       — Он дверь за собой запер, что он там собирался делать?!       — А ты уверен, что если сюда нагрянут все парни, Кир дух не испустит? Его всего лишь нужно приучить к порядку, а не калечить, хватит и Игната.       Богдан перевёл взгляд на тихо застонавшего Кирилла за своей спиной. Дина бросилась к нему распутывать верёвки. Даже в мутном сером свете было видно, как вздулась рубцами кожа, которую исполосовал Игнат. Тот как раз встал, прошёл на выход, по пути пнув Богдана, Богдан не удержался, вцепился ему в ногу, прижал в икре и вывернул. Они опять сцепились. Алик подскочил, отвесил пинок одному, затрещину второму, разогнал.       — Ты как-то странно относишься к Киру, сам приволок сюда и сам же нападаешь теперь за то, что ему шкуру попортили. Он не твоя собственность, если ты не понял. Ты просто должен его трахать, чтоб он стал ласковым и покладистым, как наша Яна. Всё. Выбивать из него дурь может кто угодно из ребят. Даже более того — они и будут выбивать, потому что ты ни черта не умеешь, так ясно? Ещё раз такое отколешь — я тебя самого здесь распну на ночь, усёк?       Богдан мрачно кивнул, про себя злорадно отметив, как тяжело похромал Игнат.       — Твой бугай Кирилла чуть не убил — он едва дышит, так что вовремя я тебя позвала, — тихо напомнила о себе Дина.       — А ты какого чёрта тут забыла?       Подруга упрямо потрошила узлы на верёвке, Кирилл уже упал в её руки.       — Ещё раз его сюда притащите — я полицию вызову, — неуверенно пригрозила она.       На скулах Алика заиграли желваки, он сплюнул какое-то ругательство, но орать на неё не стал, развернулся и вышел.       — Тебе от него потом не влетит? — Богдан смотрел на неё, не зная, помочь с Киром или тоже развернуться и уйти.       — Нет, — она посмотрела в коридор, где уже затихли шаги её парня. — Слышал, как он о Кире говорил?       — Ты о чём?       Дина кое-как оторвала Кирилла от пола и перекинула его руку себе на плечо.       — Алик нормально по имени разве что меня и Игната называет, — туманно ответила она и потащила свою ношу на выход.              — Ты чего делаешь?       Богдан недоумённо уставился на тонкую руку, нахально вцепившуюся в него и дёрнувшую резко в бок — из коридора в железную дверь уже опустевшего предбанника. Он был общим, здесь стояли лавки, несколько тумб и полки, у одной стены женские, у примыкающей — с вещами парней. Дина перекинула свою ношу в руки напарника, наугад смахнула чьё-то полотенце с крючка, погремела по тумбам, нашла незапертую, выудила гель и мочалку и тоже сгрузила на Богдана.       — Его отогреть нужно, — она кивнула на Кирилла, у которого даже губы успели посинеть. — И вообще выпарить после побоев, а то он завтра не встанет.       Богдан мрачно заволок парня в душевую, стащил с него оставшуюся одежду. Как у него вообще на эту глисту встал? Тощий, острый, бледный, как поганка. С девчонкой даже по пьяни не спутаешь. И на пацана не похож — эдакий скелетик, обтянутый кожей. Противно.       — Эй, очнись.       Кир вроде напрягся, но глаз не открыл и на похлопывания не среагировал, только и того, что по стенке не стёк, а остался сидеть, прислонённый. От тёплой воды с кожи сползла поганистая бледность, с губ ушла синева. Богдан долго смотрел в безмятежное лицо. Егору оно действительно нравилось.       Протянул руку и осторожно коснулся высокой скулы, провёл к губам, нажал на вздёрнутую верхнюю. Мягкость и податливость будоражила кровь. Богдан сам не заметил, как втолкнул палец во влажную глубину.       Бирюзовые глаза распахнулись, округлились и тут же сузились. Клац.       — Бляха муха! — взвыл Богдан. Кирилл ещё чувствительнее зажевал пойманный зубами палец и выплюнул. И пока его мучитель матерился в душевой, натянул влажные штаны и выбрался в предбанник.       — Ещё раз что-то в меня всунуть попытаешься — отгрызу, — напоследок выдал клыкастый паршивец и дал дёру.