Мы будем жить вечно

      В детдом компания вернулась уже к ужину. Алик покривился, но сделал, как велел Андрей — отдал заработанное Богданом ему в руки.       — Не лыбься, — мрачно буркнул он, — любимчики у Андрея не задерживаются.       Но сам же кивнул в столовой, чтобы Богдан сел за столик с его бандой. Дина при разносе еды обнаружила его на новом месте и брякнула поднос перед носом так, что суп выплеснулся аж на стол.       — Как интересно, — Алик проводил подругу змеиным взглядом, — и давно вы так близки с ней?       — Всё не так, — Богдан всмотрелся в толпу у раздаточного окна, но Кира так и не увидел. — Она злится на меня из-за Кирилла.       — Злится? У неё духу не хватает злиться.       Удивление и недовольство Алика он пропустил мимо ушей. В голове щёлкали тумблеры, он едва высидел несколько минут, чтобы не показалось, что удирает от ядовитых выпадов белобрысого, потом встал из-за стола и вышел из столовой. В коридоре, стоило закрыться двери, Богдан сорвался на бег, взлетел по лестнице на третий этаж, к девчонкам. Здесь он бессовестно вломился во все подряд двери, благо, постоялицы ещё торчали внизу. Комната Дины по примеру Аликовой была в конце коридора, где гул голосов рассеивался. Вот только Алик, хоть и терпел под боком кучу народа, жить, и уж тем более спать, в спальне предпочитал один. Дина же приволокла к себе парня и нагло поселила на соседней со своей кроватью. Богдан с минуту полюбовался сладко спящим типом. За неделю он обносился до неузнаваемости, нахватался ссадин, будто перезнакомился с каждой ступенькой на лестнице, лицо с правой стороны — сплошной синяк, и губа, красивая приоткрытая губа, как перезрелая синяя слива.       Видимо, голодранец почувствовал его тяжёлый взгляд — вздрогнул и открыл глаза. Даже в накрывших спальню сумерках было видно, как выцвел яркий павлиний цвет в радужке.       — Ну привет, — мрачно поприветствовал Богдан, когда Кирилл понял, что за ночной кошмар стоит перед ним, и подорвался с кровати. — Кто это тебе так кулаком засветил?       Вместо ответной любезности Елагин выхватил из-под подушки неприятно бликующее нечто — хищное, острое и с рукояткой — набычился и кинулся на Богдана.       Тот оцепенел только в первую минуту, сбитый с толку внезапным выпадом. Рукой закрыться успел — и запястье обожгло почище, чем лопнувшая когда-то гитарная струна. Вот же паскуда! А Кир, как почуявшая кровь крыска, только азартнее наскочил и полоснул ещё раз — уже по груди. Хорошо, Богдан ещё от прошлого удара пришёл в себя и отшатнулся, только по одежде чиркнуло.       — Моя пайта! — третьего наскока он ждать не стал, выкинул вперёд руки, снизу и вверх, ребром ладони ломая удар. Нож полетел в одну сторону, Кирилл в другую. Шлёпнулся на пол и уже привычно вкатился под кровать. Не тут-то было. Это раньше Богдан позволял ему прятаться, сейчас же, выучив подкроватный фокус заклятого соседушки, наклонился, сцапал за лодыжку и выволок по линолеуму назад. Припечатал с ноги под рёбра, чтоб гадёныш не вздумал отползти, пока он будет искать нож.       Кирилл скрючился на полу, и даже когда Богдан сел сверху, не разогнулся. Много чего хотелось ему сказать — и конкретно, и вообще. За неделю Богдан успел несколько раз простить его за укус в подвале и столько же пожелать выпороть вновь. Но Андрей был прав — от одиночества ехали мозги. Бывали дни, когда говорил он только на уроке, если спрашивал учитель. Если так пойдёт и дальше, он вообще разучится говорить.       — Опасная игрушка, — парень взвесил на ладони нож. Цельнолитой, ручка тяжёлая, лезвие волнистое — десертная побрякушка. Баланс паршивый, не заточенное — наверняка стащил из кухни, пока помогал стряпухе. Всех достоинств — маленький, как раз в рукав спрятать. Царапину от запястья до локтя, тем не менее, уже налило огнём и дёргало.       — Специально для тебя готовил, — не удержался и отгавкнулся Кир.       Богдан ответил мрачным взглядом. Вот же нехристь непуганая, Богдан его бил, насиловал, а этот прожигает в ответ глазами и хоть бы капля страха мелькнула перед заведомо сильнейшим противником — только чистая ответная ненависть.       — Не боюсь я тебя, не надейся, — словно прочитал его мысли парень. И губы скривились в непривычной ухмылке.       — Ну и зря. — Богдан перехватил нож, прижал сварливому собеседнику руку ладонью вверх. — Кажется, я тебе клеймо обещал. Это за моего брата.       И резанул тупым лезвием по открытой ладони. Кирилл вскрикнул, рванулся, Богдан хлестнул по лицу, возвращая на исходную под собой, вернул покалеченную руку на место, разжал уже окрасившиеся кровью пальцы. И полоснул ещё раз, накрест. Ладонь залило, густая тёмная кровь хлынула из порезов, пачкая кожу, одежду и пол.       — Два брата — два пореза. Как раз на долгую память.       — Вы что в моей спальне устроили?       Дина только на первый взгляд казалась милой и невесомой феей, залетевшей в это жуткое место попутным ветром. Она открыла дверь, увидела на своём полу двух сцепившихся парней и вместо того, чтобы целомудренно бухнуться в обморок, подскочила к драчунам.       — Оставь Кира в покое! — и кто здесь главный нехороший она тоже отлично просекла. Поднос с едой звучно съездил Богдану по голове, на плечи и спину противно чавкнулся давешний суп, вперемешку с компотом. Тарелка обижено дзенькнула по полу черепками, следом за ней хлопнулась кружка, отбросила ручку, как ящерица хвост, и укатилась под кровать, пока эти сумасшедшие не разбили ещё и её.       — Больная, кыш от меня! — Богдан плечом откинул взбесившуюся хозяйку комнаты от себя, но она мячиком скакнула назад и вцепилась коготками ему в волосы. Снизу наподдал Кир, выкарабкиваясь из тисков рук и ног.       — Как ты вообще его нашёл, шпионил?       — Больно надо! — он сильнее стиснул ноги, чувствуя, как по-змеиному выкручивается из-под него беглец. — Ему просто идти некуда, а рядом только ты и вертишься. Но блин, вы целую неделю вдвоём жили?       — Да! Завидуй!!!       — Было бы чему, он боится мышей и от любого шороха в стене подскакивает.       Богдан запоздало сообразил, что завидовать предлагалось Киру, который жил с девушкой, а не наоборот. Первая красавица детдома злобной кошкой закогтила воздух, но до лица не достала. Кирилл таки выбрался из хватки, попытался сложить пальцы в кулак, но порванная ножом ладонь не позволила. Дина увидела рану и рассвирепела окончательно, Богдан, не осмелившийся поднять на девчонку руку, едва успел поставить блок, чтоб ему не выкололи глаза.       — Эт-то ещё что такое? — тихо и впервые на памяти Богдана удивлённо, спросил от двери четвёртый участник этой дурки.       Алик окинул цепким взглядом замерших в комнате ребят. Увидел он и кровь, и остатки супа на одежде Богдана, и пыль с паутиной в тёмных медовых волосах Кирилла. В руках он держал шоколадку и шёл сюда явно на свидание.       — Я… я просто…       Шоколадка сломалась в сжавшемся кулаке и перекрыла Динин лепет.       — Мало того, что ты таскаешь сюда отлёживаться Тотошку, так теперь решила вообще открыть приют для бездомных?       — Между прочим, твои придурки ему в последний раз руку вывихнули, — неуверенно огрызнулась она.       — Они же её и вставили, — жёстко обрубил Алик. — Это больно, но недолго, а ты, добрая душа, продержала его у себя двое суток. Уверена, что он не симулировал?       — Кирилл тоже симулировал, когда местные отморозки ему почки за сараем отбивали? — Дина всё же рискнула отмереть, достала из ящика носовой платок и перевязала порезанную ладонь Кириллу. — Из-за вас двоих его теперь любая шушера избить пытается!       Богдан вгляделся в потемневшее лицо своего соседа.       — Дин, угомонись, — сквозь зубы процедил тот, явно не желая, чтобы Богдан и Алик были в курсе, откуда у него лишние синяки.       Алик перевёл взгляд в его сторону.       — Кто тебя избил?       — Богдан, — насмешливо и с явным вызовом выдал пацан, как будто он бессмертный. — Накажешь его?       Кирилл стоял перед ними прямой, гордый, вызывающий. Он не собирался ломаться по прихоти своих мучителей, он уже что-то такое говорил когда-то у церкви, Богдану придётся здорово попотеть, чтоб вырвать из него стержень.       Парень мог поклясться, что губы Алика покривила улыбка — он тоже уловил вызов и это ему понравилось.       — Выметайтесь, — разрешил он. — И чтобы здесь духу вашего больше не было. — Взгляд скальпелем скользнул по Богдану — и ядовитая улыбка стала ещё острее и ехиднее, так что зарвавшегося крысёнка захотелось размазать прямо на глазах главного, чтоб не смел насмешничать.       Уже в закрывающуюся дверь Богдан увидел, как Дина оседает на пол от пощёчины.              — Не будешь бить? — Кир побарахтался в коридоре, но быстро сдался и позволил притащить себя в старую спальню, где Богдан молча плюхнул его на кровать и закопался в шкаф за полотенцем. Жертва недоверчиво разлепила глаза, не дождавшись колотушек.       — А ты так этого хочешь?       Кирилл только громче засопел, осторожно перематывая изрезанную ладонь в насквозь пропитавшийся кровью платок. Он и до этого не был сильно разговорчивым, а сейчас губы от побоев налились и начинали кровить, если он сильно ими шевелил.       — Кто тебя побил?       Парень хмыкнул.       — Кроме меня.       — Твоё какое дело? Просто кучка придурков, которые решили поразвлечься.       — В каком смысле?       Кирилл зло прищурился.       — В том самом, угу. Не рассматривай, ничего у них не вышло, там же твоих новых дружков не было, чтоб меня держать. Эй, лапы от меня убери!       — Ты так вольно треплешься, не боишься мне такое говорить один на один, в закрытой спальне?       — И что ты мне сделаешь? — так спокойно и бесстрашно спросил Кир, что ему тут же захотелось всё выдать в подробностях.       — А ты думаешь, у меня кишка тонка ещё раз с тобой поразвлечься?       Кир вытянул шею под лёгшими на неё пальцами, сглотнул и вдруг расплылся в улыбке. Из-за рукава скользнул давешний нож, поднятый в суматохе с пола Дининой комнаты. Вот же чёрт хитрозадый.       — Ты однажды заснёшь, — Богдан неохотно разжал хватку и отступил назад.       — Ничего, я чутко сплю.       — Ну и хрен с тобой, — подхватил полотенце и вышел в душевую, решив, что пока согласен и на нож в рукаве, лишь бы этот чокнутый больше не удирал.              В предбанник уже напрессовалась куча народу, но вокруг Богдана оставался вакуум — заляпанный кровью мрачный тип вызывал нервный тик даже у прожжённых детдомовцев.       — А где своего зверёныша потерял?       Алик, как и полагается королю, ввалился в окружении свиты. Хватило взгляда, чтобы понять, что он зол. Той опасной весёлостью, которая заставляет цепляться к окружающим и злиться ещё сильнее, если они не разделяют веселья. Народ, мигом учуяв настроение, рассосался по углам, а кто не сильно горел, то и вовсе собрал манатки и удрал — лучше помыться в остывшей душевой, чем с кипятящимся Аликом.       Ссора с Диной требовала выхода. Зелёные змеиные глаза прошлись по ребятам, выщелкнули одного-единственного и счастливо заблестели. Тотошка был очень невезучим — в ожидании своей очереди он умудрился заснуть на плече соседа и просто не заметить приход своего мучителя.       У Богдана не было настроения смотреть, как издеваются над невезучим мальком, он попытался встать с лавки, и так неудобной из-за давящего в спину огнетушителя, но Алик жёстко перехватил его за руку.       — Оставайся, заодно поучишься, как прищучить Елагина.       И прежде, чем Богдан успел вывернуться и уйти, схватил Тотошку и толкнул обоих к душевым. Половина дружков всосалась следом, повыгоняла из ближайших кабинок моющихся и только тогда, по визгу и хихиканью, стало ясно, что завалились они в женскую часть. Сквозь густой пар попроступали девчачьи фигуры — парочка мелких, костлявых и неаппетитных, на этих глаз не задерживался, кто-то уже приятно округлый.       — Тигр, да ты меня преследуешь, — весело отозвалась из дальней кабинки Яна, одетая только в мыльную пену, но увидела Алика с Тотошкой и тут же забурилась назад.       — Удачно зашли, — хищное веселье белобрысого маньяка набирало обороты, он толкнул скулящего мальца перед собой, грубо двинул сзади по ногам, заставил упасть на колени. — Чего ж ты так разнервничался? Тебя же вроде потянуло недавно на девчонок, у Дины вот двое суток гостил безвылазно.       Малец ляпнулся на четвереньки и попытался удрать хотя бы на четырёх, отчаянно жмурясь от девчачьей наготы. Обступившие его парни с гоготом отпинали беглеца на исходную. Алик присел над скулящим Тотошкой, подцепил пальцем подборок.       — Глаза открой, — обманчиво спокойно потребовал он. Тотошка зажмурился ещё сильнее. — Открой, я сказал. Или если это не Дина, то смотреть ты не хочешь?       — Я… я на неё не смотрел, — тихо пискнул допрашиваемый.       — Да что ты, а в спальне её торчал, потому что вывихнутая рука ныла? Ты кому лапшу на уши вешаешь, говнюк?       Головастик рванул на выход, но его опять забили ногами и пригвоздили к кафелю, стащили свитер, стянули футболку. По кабинкам тихо испугано жались девчонки.       — Ты куда? — Алик опять перехватил Богдана, которого от увиденного начало подташнивать. — Веселье только начинается. Я же обещал научить тебя ставить на место милашку Кира.       — Мне это не нужно.        Но Алик его не слушал.       — Ну где они там, за смертью только посылать.       Душевая открылась с той стороны и внутрь вломилась оставшаяся часть банды. И распятый между ними, всё ещё пыльный и в окровавленной тряпке, Кирилл.