Мы будем жить вечно

      Утро началось наперекосяк. Богдан уже привык просыпаться от чужого взгляда — Кир завёл привычку таращиться на него, спящего, как будто боялся, что тот распустит руки даже во сне — но обнаружить перед глазами внимательную крысиную морду оказался не готовым.       — Она просто ищет того, кто шоколадку из мисочки спёр, — злобно продёрнул проснувшийся от забористого мата Кир. — Теперь вот бродит, вынюхивает…       Ничего, конечно, Богдан не ел, чтобы поверить в эту бредятину, но плитку той ночью действительно переполовинил. Денег у него оставалось — кот наплакал, а зарабатывать он не ходил, было не до того. Шоколадку отдал Малявиным и те споро посрывали чёртовы листовки. Левша что-то пырхал, попытался опять нарисовать карикатуры, Богдан его словил и с удовольствием вбил в пасть несколько самолично ободранных рисунков. Один — один. В отместку бандюжки Алика взломали подсобку химика, стащили реактивы и тогда Богдан понял, чем же так полезен банде этот склочный мужик — по школе загрохотали взрывпакеты. Синяк у Сони прошёл, но настроение упало в Марианскую впадину — детдом взбесился. Алик ли подсказал или просто свора сорвалась с поводка в преддверии лета, но вслед за украденными у Константиныча марганцовкой и серебрянкой, приют наводнили самодельные бомбы — пакетики с красным перцем и прикрученными петардами, дымовухи из вымоченных в хозяйственном мыле газет или начинённых пластиком спичечных коробков. В столовой Дина с Кириллом больше не разносили еду — народ старался побыстрее урвать пайку у раздаточного окошка, съесть и убраться подальше — перестрелки съестным тоже стали нормой и не вытравливались даже комендантшами. В довершении всего какой-то дятел откормил дрожжами туалеты по всем этажам и сорвал уроки.       — Алик дегенерат! — Соня угрюмо размазывала по тарелке варево, нечто среднее между жидкой кашей и густым супом. Кулинарный антиталант поварихи сразил даже её закалённый подвальной жизнью желудок. — Приют превратился в психушку.       — Это не Алик. — Всё слышащий и видящий Славик-Стасик снял очки, протёр от ляпнувшего в стекло съедобного снаряда, действительно прилетевшего совершенно от левого стола.       — Это то, что Алик раньше давил, — поддержала его сумрачная Дина.       Сегодня между Яной и Богданом затесался Кирилл, но подошедшая с подносом подруга оттеснила от Богдана уже и Елагина, втиснувшись между парнями. Богдан недоумённо уставился на девушку — вроде же с Яной вечно трещат, а не с ним.       — Да ладно, вы его ещё в святые запишите, — буркнул Кирилл. Алик продолжал звать его «Кирочкой», воришкой и до того задёргал несильными, но колючими приставаниями, что жертва перестала выходить из комнаты без компании. Может, потому и к Богдану под бок притулился. Сам Богдан подозревал, что мелкий прохвост стянул у бывшего авторитета что-то помимо шоколадки, но Кирилл не кололся, а докапываться до сути не хотелось — он не собирался защищать лгунишку, пока тот сам не попросит.       — Алик — гад, я и не думала его защищать. — Дина тоже отставила тарелку, грустно посмотрела в стакан с компотом. И Богдан вдруг вспомнил, как месяц назад он гонял Дину по столовой с точно таким же стаканом и компотом.       …— Замени.       — Что?!       — Ты сюда плюнула.       — Да у нас при Алике никто не плюётся, уже лет пять как!..       — Алик у руля уже пять лет?       — Э, кажется, да.       — И что, за эти пять лет тут действительно не было беспорядков и внезапных смертей?       — Тигр, тебя чего это перемкнуло?       — Он думает, правильно ли мы поступили, что прижали этой крысе хвост, — Соня с ненавистью глянула на неприятельский лагерь. Алик с дружками как раз выходили из столовой. Заику мерзавец так и не отпускал от себя, кроме как на уроки, но мальчик учился в седьмом — из друзей-заговорщиков там был разве что Тотошка, потому пересечься получалось только взглядом. Алик увидел обращённые на себя взгляды из дальнего угла, демонстративно махнул рукой, как хорошим приятелям. Распустил бант с шеи заложника и под хохот дружков вышел в разъехавшиеся двери, ведя питомца «на поводке».              К маёвке воспитатели традиционно закатили субботник. Правда, с прицелом на выгул всего зверинца в город, чтобы народ поактивнее облагораживал территорию. Директор благословил приход на подвиги и самовыкурился куда-то по личным делам, не желая пачкать белых рученек.       Дошколят и младшее звено, как самых ответственных, кинули в бой на выдёргивание травы, соплякам постарше вручили кисти и вёдра с гашёной известью и отправили внушать ужас бордюрам и деревьям. Прополка, копка и обрезка легли на плечи восьмого и девятого классов, уже достаточно сильных, чтобы им можно было доверить лопату или садовый секатор, но слишком наивных, чтобы отвертеться. Десятый и одиннадцатый, как самые старшие, потому ушлые, хитрожопые и наглые, великодушно согласились разбираться с мусором.       Богдан отжал одну из тачек и пристроился помогать девятиклассницам, которые во главе с Яной обрезали те самые розы. Кусты были старыми, задеревенелыми, заросшие розы разлапились по самой земле и нещадно драли тех, кто посягал на их целостность. Трудовик наспех объяснил, какие ветки обрезать, чтобы провентилировать середину, как замазывать срезы варом, а дальше малодушно свинтил к малышне у каштанов, пока те вместе с берёзкой не повыдёргивали барвинок. Богдан полюбовался глубокими кровоточащими рытвинами от локтя до запястья, которыми расписали его вредные шиповничьи плети, и отправился за ножовкой в камору слесаря.       Дело пошло веселее, они прорезали и общипали уже два куста, когда он наконец спохватился, что под ногами слишком много обрезков.       — Где моя тачка?       — Ваша карета подана, сэр! — под колени мягко тюкнулась опора и, подрезанный, Богдан кулём свалился в кузов собственной же тачки. Дина демонически захохотала и под обидный смех товарок покатила-помчала свою ношу, горланя во всё горло:       — Мы помчи-имся-я в заоблачную да-аль, мимо га-аснущих звёзд на небоскло-оне…*       — Дина!       Он попытался выбраться из двухколёсного корыта, но вредная девчонка повелительно нажала на ручки и приподняла задний край кузова, возвращая беглеца на место, и продолжила голосить, а чтобы жертва таки не выбралась, тачка выписывала кривые восьмёрки по двору, привлекая к этому цирку всё больше благодарной публики.       — К нам неслышно опу-устится звезда-а и рома-ашкой останется в ладо-они-и-и…       — Ты труп!!!       — Облака-а-а, белогривые лоша-адки-и, облака-а-а, что вы мчитесь без огля-а-адки-и?..       Даже на адреналине, Дина была худосочной пигалицей, а Богдан ещё и сопротивлялся, поэтому через пять минут тачка всё же сдалась и выплюнула содержимое на площадку возле перепаханной восьмиклашками клумбы. Вокруг заулюлюкали, загоготали, даже воспитатели подхрюкивали в ладони.       — Ну так вот, — Богдан поднялся, отряхнул со штанов ещё подлипающую после прошедших дождей землю. Повернулся к хихикающей подруге. — Тебе кранты.       Сцапал жирного дождевого червяка и бросился на вредительницу. Та от него. Вопль с хохотом взвились над площадкой. Дина серым облачком метнулась к воротам, по случаю выноса мусора — распахнутым.       — Стой, а то хуже будет!       Ещё и язык показать посмела!       За ворота. Вдоль забора. В противоположную от стаскиваемого хвороста сторону. За угол.       И затормозили, как будто в невидимую стену влепились.       С этой стороны каменные блоки отделяли детский дом от постройки. Место здесь было заболочено сиренью и бузиной — отличный схрон от досужих глаз. Богдан даже не удивился, когда заметил Алика и Рому. Вот кого он точно не рассчитывал здесь увидеть — это зажатого между Ромой и забором Кирилла.       Дина открыла было рот, но Богдан проворно прихлопнул его ладонью и потянул девушку за разлапистую сирень. Трое были слишком заняты спором, чтобы обратить внимание на их появление.       — Кир, хватит дурака валять, — без привычной насмешки в голосе сказал Алик.       — Кир, да? — уже Рома. Нависает над пойманной в клещи добычей, цветом лица по серости уже сровнявшейся с бетонной стеной.       — Я Кирилл, — тем не менее, упрямства Елагину не занимать. Злобный взгляд на Алика, — а не Кир, Кирочка или Кирюша.       — Хорошо, Кирилл. Не нужно так нервничать, я просто хочу с тобой поговорить.       — Я знаю, чего ты хочешь. Я не хочу.       Богдан не переживал за него — Кир не боялся выступить один против целой Аликовой своры, когда защищал в душевой Тотошку, а здесь Алик вообще решил обойтись без лишних свидетелей. Да к тому же за месяц утренних пробежек крысёнок подтянулся, оброс начатками мышц, на животе проступил лёгкий рельеф, как у самого Богдана. Он всё ещё был костлявым, но уже не хлюпиком.       — Ты можешь меня просто отпустить? Я занят, у нас уборка территории.       Рома не среагировал на дёрганье плеч, которые пытались стряхнуть цепкие пальцы, Богдан не видел его лица, только то, что он наклонился над Киром низко-низко, а тот предупреждающе оскалился.       — Я тебя отмажу перед класской, — заверил Алик.       — Отлично, — Рома схватил Кирилла за руку и принялся отклеивать от забора. — Пойдём просто погуляем.       — Я никуда с тобой не пойду, я сказал.       Но тот как будто оглох.       — Ал говорил, ты хочешь телефон? Я могу тебе купить. Какой?       — Тут ты опоздал, Ром, наша Кирочка уже свой старый умыкнула. — И знакомое с издёвкой, но беззлобно: — Воришка.       Рома покачал головой.       — Я могу купить лучше. Или планшет? Ноут хочешь? Или договориться с вашим директором, чтобы тебя тоже поставили в очередь на квартиру, или выбить бюджетное место в ССУЗ? Я всё это могу, правда.       Кирилл конвульсивно дёрнул головой. Оставшаяся краска уходила с лица вместе с самообладанием, страх перед психом отобрал все силы, чтобы выдраться из хватки.       — Я же не принуждаю, — пальцы на худом запястье тем не менее сжались, — ты знаешь, я мог бы. Но не хочу быть, как этот ваш Евсеев — насиловать тебя на глазах у кучи парней, ещё и удовольствие получать. Я видел — ему это действительно нравилось.       Кира ощутимо передёрнуло.       — Ты там тоже был! — Богдан вдруг вспомнил, что Елагин упрямее барана и ни за что в жизни не позовёт на помощь. Дина, не ожидавшая, что напарник так бездарно выдаст их укрытие, охнула, вцепилась в него, но парень вышел.       Алик раздул ноздри.       — О, лёгок на помине. Мышка, ты всё-таки с этим дуболомом меня оброгатить решила? Я разочарован.       Приятельница густо залилась краской.       — Проваливай, — даже не взглянув в его сторону, поприветствовал Рома.       — Руки от него убрал.       — У нас тут тоже свидание, — нагло заявил чужак и наконец обернулся. Рожа бледная, как у вампира, под глазами синяки и сами глаза — два бездонных колодца — зрачки до того расширены, что выели всю радужку. Ёлки-палки, торчок.       Кир шагнул к Богдану, Рома молча смыкнул на себя. И, растянув губы в вызывающей улыбке, обнял предмет раздора. Откровенно, по-хозяйски, всем телом. И ладонью по джинсам сзади.       Богдана словно выключило. Он размахнулся и ударил неприятеля в лицо.       Дина завизжала, словно по ней проползла многоножка. Пф, не так страшно, как выглядит, просто разодранная об шиповник рука выпачкала кровью вражескую физиономию. Алик чертыхнулся, бросился разнимать клубок из трёх тел, вытянул из-под сцепившихся помятого Кирилла.       — Я… я за Ириной Николаевной, — промямлила девушка, и действительно развернулась и припустила подальше от взбесившихся до кровавой пены парней.       — Стой, дура, — Алик дёрнул следом.       Рома, к чести золотого мальчика, не скривился и не заныл, что пожалуется папочке. Он пропустил только первый удар, а потом, плевать, что обдолбанный (а, может, и благодаря этому), ухватил Богдана за лямки рабочего комбеза и, жутко скалясь в полуулыбке-полуоскале, рванул на себя и вниз — на встречу с коленом. Удар под дых, фейерверк в глазах. Сцепленным кулаком по пояснице и точечный в почки. Короткий вопль Кирилла. Он прыгнул на Рому сзади, лёгкий и не сбитый драками, Кир только и мог, что обвить ногами за пояс, и собой, как противовесом, попытаться утянуть на землю. Рома кинул на него сердитый взгляд через плечо, но даже симпатия не помешала хлопнуться об бетонный бок забора спиной и присосавшимся к ней Кириллом. Тот стёк на землю, но Богдан вырос на уличных потасовках, ему хватило времени, чтобы выкрутиться из хватки и напасть самому. Замученным червяком в лицо, чтоб противник шарахнулся от неожиданной подлянки. И сразу локтем в живот, и тут же кулаком в нос, и добить ребром ладони по горлу.       Рома свалился, как подрубленный. Кирилл опять закричал — он увидел разбитое в кровь лицо настырного поклонника и его закатившиеся глаза. Богдан тоже увидел, только у него безвольный вид человека, лапавшегося пару минут назад с Кириллом, вызвал ярость. Вычистить эту гниль отсюда! Из жизни Кира, из его жизни, чтобы даже не воняло в пределах его территории. Он размахнулся и ударил снова, опять добавляя своей краски на чужом теле. Кулаком. Ногой. Второй. В замутненный мозг пробивалась только неясная картинка — заляпанное красным бессознательное тело.       А потом он увидел Кирилла. Сильного, гордого Кирилла — с ужасом в своих замечательных павлиньих глазах.       — Ты… — шептал он кукольными губами, бесцветными от того же ужаса. — Ты правда наслаждаешься.       — Кир, я просто хотел защитить…       — Чёрта с два! — он отпрянул от Богдана, потянувшегося к нему. — Тебе нравится мучить, ты от этого кайф ловишь, ты бы себя видел.       — Я тебя спасал! — уже всерьёз разозлился Богдан.       — А почему? — неожиданный вопрос.       И правда, почему? Он парень. Он убийца брата, пускай и невольный. А Богдан, как зачарованный, всматривается в бирюзу глаз и изгибы асимметричных губ.       — Ты же, как всегда, язык в задницу затолкал! — Кирилл явно спрашивал не про то, но более вразумительного ответа Богдан придумать не смог. — Тут через забор куча народа — только крикнуть, но тебе проще было с этим уродом пойти, чем позвать на помощь!       — Я бы от него всё равно удрал — он, в отличие от тебя, не распускает кулаки.       — То есть тебе приятнее общаться с этим извращенцем только потому, что он тебя не бил?       — Да вы мне оба противны, я уже говорил!       Как будто не было этого месяца, как будто это не Кирилл, сонный и пуганый, прятался в его постели от чёртовой крысы или сжимал его ладонь, чтобы не орать при виде Тотошки в шкафу. Всего одна драка — и он опять вспомнил, каким может быть Богдан.       Не слишком соображая, что творит, тот схватил Кира за горло.       — А ну, повтори, ты… неблагодарный… охреневший…       — …неправильный, — подсказал Кирилл.       Богдан даже пальцы разжал от удивления.       — Да, я всё слышал, когда вы с Динкой шушукались за дверью. И каждый день вижу, как переглядываетесь.       — Мы не переглядываемся.       — Ага, и сюда пришли просто воздухом свежим подышать.       — Мы просто дурачились!       — Да, тут сплошная дурка. Но вы правы — я какой-то неправильный. Я не стреляю глазками, не флиртую, ничего не умею, но ко мне липнет всякий сброд. Вокруг тебя Дина, Яна, Соня. А у меня Егор, ты, Алик и Рома. Два гарема, только за твой медаль на грудь, а мне клеймо на ладонь. Держись от меня подальше.       Кирилл покосился на зашевелившегося Рому, зябко запахнулся в отцовскую рубашку и пошёл вдоль забора, собираясь вернуться на территорию детдома через старую расселину у котельной.       Опустошённый дракой и ссорой, Богдан не пошёл за ним и не успел вернуться старым путём — из-за сиреневых кустов, отделявших их прогалину от внешнего мира, послышался рёв мотора. Нырнул в зелень и прижухался. На поле боя вылетел взмыленный Алик, следом Андрей и Семён.       — Нихрена себе.       — Порядок, тут больше крови, чем увечий, — Андрей, в отличие от спутников, не потерял самообладание, присел на корточки и первым делом прощупал пульс. — Но ночевать будет с нами в конюшне, с такой распухшей рожей его матушку удар хватит... да и отчима тоже. Это Евсеев его так?       — Угу, совсем с катушек съехал. Он Ромыча из-за Кира отделал, прикинь.       — Из-за Кира, говоришь? — Андрей улыбнулся каким-то своим мыслям, видать, вспомнил, как советовал подружиться с этой неблагодарной крысой. — Ладно, поднимаем его, ребят. Раз-два…       Вечером, когда Богдан вернулся в спальню, Кирилл уже спал. На его кровати. Внизу нагло начищала острую морду перебравшаяся под новую кровать отожравшаяся бурая соплеменница мальчишки.       =====       * Детская песенка «Облака» из мультика «Трям! Здравствуйте»