Мы будем жить вечно

      Утро началось не с пробежки, не с крысы и даже не с ругни с Кириллом. Затарахтел телефон. Вообще-то, включенный он был только ради будильника, оба вбитые в симку номера, Егора и класски со старой школы, звонить ему больше не могли.       — Если в лифчике нет пятого размера, то я кладу трубку, — на автопилоте пробухтел он.       — Ыгы-гы, совсем как Егор.       Богдан подорвался с кровати, проснувшись быстрее, чем если бы нырнул в ледяную реку.       — Лерка?       — Эм, ну да, — из трубки у Рыжика сифонило и гудело, как будто он стоял в потоке техники, а рядом расквартировался весь их десятиклассный выводок. Металлический женский голос объявлял посадку на автобус. — Ты точно Богдан?       — Егор рассказывал, как вас называет, — отпёрся парень, привычно мрачнея. — Как вы до меня дозвонились?       — Ну, Женёк же у нас Голова. Номера у вас наверняка парные, мы просто набрали номер Егорыча и последние цифры на соседние поменяли. Первый звонок какая-то тётка взяла, прокляла нас за раннюю побудку, на втором номере ты оказался.       Неловкая пауза.       — Слушай, нас тут опять в город везут, обе параллели согнали ни свет, ни заря. Музеи, зоопарк, короче, всякая выездная мутотень. И вечером концерт на центральной площади, так что мы тут с ночёвкой, договорились с технарской общагой.       — Ну?..       — Женька пробил по интернету, недалеко от вас есть конюшня. И рядом в парке пикниковые зоны, мы нашу Леонидовну на шашлыки развести думаем.       Богдан молчал так долго, что подкроватная зверюга успела выбежать к блюдечку, обнаружить там вместо подношения фигу и укоризненно зацокать.       — Слушай, вы не обязаны делать вид, что ничего не случилось и мы с вами друзья навеки.       — Мы просто хотели тебя вытащить, половина ребят из вашего класса, ты же наверняка хочешь узнать, как у народа дела.       Он даже лица их забыл. Даже имя Леонидовны из памяти выветрилось. И как смотреть в глаза этим «одноклассникам», да и зачем они вообще?       — Короче так, — телефон у Лерки захрипел, его с боем отняли и в мембрану толкнулся ещё один знакомый голос, хмурый и не такой музыкальный, — после обеда договорились на шашлыки. За тобой прийти или сам дорогу найдёшь?       — А… э…       Женька только хмыкнул.       — Не одному тебе малой рассказывал про нас, нам он про тебя тоже жужжал, считай, заочно мы уже друзья. Мы просто вместе навернём шашлыков и на лошадях покатаемся, ты их вроде любишь. — И проницательно добавил: — Никто про Егора расспрашивать не станет, я прослежу.       Говоривший отсоединился. Богдан уставился в потухший монитор телефона.       Парные номера на телефоны подарил им Егор.       …Егор ввалился в квартиру, перевозбуждённый и счастливый донельзя.       — Слушай, у нас есть лишняя деньга? Народ гулянку мутит, складываемся по тысяче.       Богдан укоризненно посмотрел на младшего и попытался зарыться под подушку. Сегодня для разнообразия он не пахал на чьём-то участке, и вообще никуда не уходил из дома — прибрал утренний бардак за братом (удивительно, не тыкал в раскиданное шмотьё носом), поколдовал у плиты (пахло с кухни тоже непривычно, чем-то пряным кремовым и сочно-мясным) и заснул, просто сентябрьская жара сморила. Егор с привычной бесцеремонностью плюхнулся сверху, отжал плед, подушку и скорчил жалобную рожу, когда в его сторону взлетел кулак.       — А погнали с нами? — внезапно осенило его. — Вечно ты по тёмным углам жмёшься.       — За двоих вдвое и платить. Денег осталось на электричество и воду.       — Врёшь же, ты запасливый хомяк, я точно в курсе, что где-то лежало пять штук. Где? — и закопошился на близнеце, задрал его футболку, как будто деньги Богдан прятал у тела. Огрёб звонкого леща. Надулся.       — Когда это было. В июле ты прожрал бюджет на Свету с Аней, в августе ваша ВИА-гра девчонок в кафе укатывала. Нету денег, сгинь.       Заснуть не получилось. Егор таскался по квартире потерянным привидением и вместо цепей скрипел половицами. Богдан сам встал, молча выгреб оставшуюся тысячу и отдал брату.       — Вечером чтоб дома был, как штык! — уже с балкона кричал он летящему навстречу выпивке и шашлыку младшему.       Конечно, тот не услышал, конечно, упился пивом, конечно, домой его глубоко за полночь приволокли Женя с Валерой. Богдан не орал, не бил и даже, наверное, не сильно расстроился — привык. Сам переполовинил жаркóе из сковородки, съел своё пирожное.       Когда Егор продрал глаза, было уже предвечерье следующего дня. Остатки жаркое прокисли от сентябрьской духоты, пирожное обветрилось. Но на соседней подушке лежала коробка с телефоном, не слишком дорогим, но хотя бы цветным и с картой памяти, чтобы Егору было куда заливать свою музыку.       Богдан успел вернуться с работы и опять спал. На полу, чтобы спастись от жары и не разбудить домашнего алкоголика. Егор переполз на пол и покаянно тюкнулся близнецу в лопатки.       — С прошедшим, забывчивый придурок, — сквозь сон поздравил старший.       — Не нужно было, — Егор виновато шмыгнул носом.       — Твой старый уже, совсем обшарпался, зарядку еле держит. Я себе заберу, ты же вечно ноешь, что у меня телефона нет. Теперь будет куда звонить.       — Я тебя не досто-о-оин…       — Ага, — Богдан зевнул, перевернулся на спину, прихлопнул брата к себе. — Вот и не забывай, какой я весь из себя лучше всех и какая ты инфузория. А ещё у нас теперь денег на коммуналку нет, месяц на почте потерпят, но в сентябре я тоже на школу забью — не до неё, короче.       — Я тебя по программе подтяну, — тут же вызвался Егор.       Шиш под нос.       — Не тупее тебя, сам в учебники зароюсь, если нужно будет, и вообще начало года, наверстаю ещё. Или ты решил мне такой отсебятиной подарочек вернуть?       Егор привычно надулся. Богдан так же привычно усмехнулся и, не отпуская близняшку, опять провалился в сон. Вечно он спит. Потому Егор так часто удирает к Жеке с Леркой.       Через неделю Егор точно так же вырубался на каждой подвернувшейся плоскости в любую свободную минуту — он подался помогать на стройку. Всего на полмесяца, но успел отбить просроченную коммуналку и принести, пускай и с опозданием, два телефонных пакета с соседними номерами, вложенные в заказную открытку «Больше не забуду».       Тогда им исполнилось шестнадцать…              Кирилла Богдан так и не поднял — пошёл на этаж к девчонкам. Народ уже просыпался и расползался по туалетам-умывальникам. Но Яна отперла дверь стук на десятый и была заспанной кикиморой. Отросшие жёсткие волосы стояли дыбом, как иглы дикобраза. Настроение, судя по всему, было таким же.       — Чего тебе, Тигр? — без привычной радости уставилась на гостя приятельница.       — А… ты чего спишь? Наши же на экскурсию собираются, с самой зорьки двери по этажам хлопают.       — Мы с Соней воспитательницам помогать будем с самыми мелкими, здесь остаёмся. Директор проектор в игровую комнату отжалел — будем мультики смотреть, заодно может поедим чего удобоваримого, а то желудок дохнет столовские помои жрать. Чего хотел? Кирилла у нас, если что, нет, он к нам больше не приходит.       — Э… нет, он со мной. Я просто…       Яна посмотрела на его неуверенные топтания.       — Учти, дружеского секса я тебе не отсыплю. Знаю я вас, утренних бодрячков.       Богдан аж подпрыгнул.       — Я не за тем! Можешь занять денег?       У неё даже глаза на мгновение проснулись.       — Может тебе ещё и спинку почесать? Откуда у меня бабки?       — Ну… ты же у Алика…       — Ну кувыркалась я там с клиентами, и чо? Я же уже давно не с ним, а просто так мне деньги с неба не летят.       — А зачем тебе деньги? — из двери напротив высунулась курносая мордашка Дины. Её он даже спрашивать не собирался, Алик притаскивал ей всё готовое или давал в обрез на что-то, справедливо полагая, что лишняя копейка — лишняя свобода. — Экскурсия в город халявная.       — Друзья приезжают, зовут на шашлыки. И вообще развеяться хочу.       — Я дам, — она глянула на Яну, та понятливо отчалила и захлопнула за собой дверь. — Но с условием.       — ?       — Я иду с тобой.       — Почему?       — По полу, Евсеев.       — А если начистоту?       — Тоже развеяться хочу! — она аж ножкой притопнула. — Ещё вопросы будут?       Хочет и хочет, ему же лучше — привести на встречу девушку всяко нормальнее, чем только этого недоумка.       — Пожалуй, да. У тебя есть свободная большая пластиковая бутылка?       … Бутылка нашлась. С ней Богдан до завтрака пробрался в кабинет труда и ножами-ножницами отпилил верхнюю часть. У оставшейся прорезал прозрачный пластик на острые зубцы и загнул внутрь. Туда рука проходила свободно, но назад клыки впивались в запястье с кровожадностью, недостойной простой газировочной упаковки. В зубастую бутылку пихнул кусок хлеба и как раз примерялся запулить ловушку Кириллу под кровать, когда тот влетел в спальню, злой, как рой пчёл.       — Почему я вычеркнут из списков в город?!       — Потому что я пошёл к Вере Павловне и вычеркнул.       Кир раздул ноздри, сцепил зубы, сжал кулаки. На экскурсию уезжали сразу после завтрака и вписаться назад было невозможно — его место в списке и автобусе уже кто-то занял.       — Да ты совсем охренел?       — Я не поехал, Соня с Яной и Дина тоже остались.       — И что?       — Хочешь опять с Аликом наедине пощебетать? Уверен, он найдёт, как вам с Ромой опять свиданку организовать.       — Я и без вашей помощи справлюсь! Мне она не нужна!       — Как вчера не нужна?       Кирилл побледнел.       — Знаешь, почему я Егору нравился? Ты его опекал сверх меры, у тебя вся жизнь была на нём зациклена — ты ради него бросил школу, работал, защищал, спасал, жил им! А Егор — нет. У Егора была жизнь и без своего старшего братишки — школа, увлечения, друзья, целый отдельный мир. Ему не нужна была твоя опека. И тут появился я, одинокий, но ни от кого не зависимый. Поэтому Егор на меня повёлся, поэтому опять оставил тебя одного. Его больше нет, а ты всё ищешь себе того, кого нужно защищать. Я уже сказал — мне не нужна помощь.       Наверное, сам понял, что хватил через край, попятился к двери и в звенящей тишине выскользнул прочь.              Дина выкопала из недр шкафа хорошо знакомую короткую юбку, навесила на уши огромные кольца-серьги, отвлекающие от едва выросших волос и привлекающие к длинной шейке, и сама зашла за опаздывающим Богданом.       — Нас у ворот уже ждут, ну, — она скептически оглядела спутника. — Ты в этом рванье на выход собрался?       — Чем тебе пайта-то не нравится? — настроение у Богдана было под цвет любимице. Зимняя с начёсом сгинула в руках дядьки-патрульного, когда Кир его с деньгами подставил. Эта была тоньше и с лейблом пумы, но того же нелюбимого Егором цвета.       — Она чёрная.       — И что? Немаркая.       — Ты себя в зеркало видел? Рожа бледная, глаза горят и в чёрном! Мне за осиновым колом идти?       Богдан покладисто стащил вещь с себя и стянул на поясе рукавами, девушка скривилась, но отстала.       Они уже выходили, когда из игровой комнаты донеслись диснеевские песни. Он дал себе слово, что не будет искать засранца и волочь за собой, но тормознул и завернул к малькам, услышав вместе с хрипатым голосом Яны и ехидным Сони смешок своей персональной крыски.       — Что ты здесь делаешь?       Кирилл действительно оказался в детской. Его в жизни не тянуло на мелкоту, чтобы заподозрить, что он остался помогать воспитателям из человеколюбия.       Богдан прищурился на насупленного поганца. Кир ответно оскалился.       Не нужна опека, значит? Когда старший спасал младшего от воровства или когда младший чуть не подставился с дочкой татарки? Или этот… серафим ясноглазый. Помощь ему не нужна… Да он даже с крысой справиться не в состоянии! Хмыри неблагодарные.       Его счастье, что сегодня этому дурачью всё можно простить.       — Идёшь с нами, — и цап за руку, пока крысёнок не удрал.       Взвились и Кирилл, и Дина, но на Богдана внезапно накатило очень хорошее настроение, так что пальцев он не разжал, как крыска ни царапалась.       У ворот действительно ждали. Жека, с зачехлённой гитарой за плечами, немного хмурился, скрестил на груди руки, чтоб не выдавать, как нервно барабанят пальцы. Лерка тоже не знал, чем занять руки — и запустил их в Женькину косицу. Получил пинка. Отвесил в ответ. Тут они заметили троицу. Дина хмурилась, Кирилл шипел рассерженной кошкой, Богдан был спокоен, как сытый удав. Помахал друзьям. Парни воззрились, как Богдан тащит Кира за руку, явно узнали пацана.       — Вы с ним теперь друзья? — Лера удивлённо высунулся вперёд, Жека вернул бесцеремонную морду назад тычком под рёбра.       — Ещё чего! — запальчивый отгавк павлиноглазого.       Зеркальный тычок уже под его рёбра.       — Самые лучшие, — сладко подтвердил Богдан.       Сегодня он себе может позволить капельку весёлого безумства.       — А у вас тут ничего, — кивок в сторону облепленного цветами и зеленью детдома. В расцвётшем мае унылая серость из него правда ушла, а отбитые стены прикрыли вьюны хмеля и розы.       Богдан зацепился взглядом за угол забора — по бетону рыжел след ладони, видимо, Рома хватанулся окровавленной рукой, когда его в машину несли.       — Просто райские кущи…              — Это твоя подружка?       — Просто вместе пришли.       До конюшни они так и не добрались — она была частной, левых раздолбаев туда не пустят, тем более класс уже вовсю румянил сочащееся маринадом мясо, отжав у отдыхающих в парке сразу два мангала. Место, тем не менее, оказалось на окраине пикниковой зоны, ближе к заброшенной части самого парка, где густота деревьев и озверелость комарья отпугивала любителей природы. Скамейками служили обработанные брёвна, которые в землю не врывались, потому со стоянки их укатили те, у кого стащили лишний мангал. Народ не сильно расстроился — натащили из парка хвороста. Кирилл всё ещё отбрыкивался, но среди чужаков уже не бунтовал открыто. Богдан сплавил его Лерке накручивать на шампуры новые порции шашлыка, сам пристроился рядом воевать с луком. Кирилл поливал его мрачным взглядом и на болтовню Валеры отвечал скупо и нерадостно, исподлобья разглядывая шумных чужаков. «Ты невыносимый придурок, — прошипел он, чтобы услышал только Богдан, — я же сказал, чтоб держался от меня подальше!..» «Напомни, когда это ты сказал, а я сделал?..»       — Ха-ха, даже отмазки, как у Егора, — на лапник подсела курчавая фея, фривольно приобняла Дину, непривычную к общению с соплеменницами. Разноцветные глаза, тот самый пятый размер. Света. Да, Егор всегда западал на красивое и необычное.       Дина покосилась на спутника, но решила прощупать границу дозволенного.       — А каким был Егор?       И Кир ушки навострил, украдкой зыркнул на недруга.       — Ну… — Света задумалась, — на Богдана похож.       — Ха-ха, — деревянно оценил шутку предмет разговора.       — Я не про это, — в ответ надулась бывшая одноклассница. — Просто ты… смертью с косой был. Как посмотришь — икота до вечера, брр. Да от тебя даже наши парни шарахались, не то, что девчонки. Леонидовна тоже вашу парту по дуге обходила, когда ты ещё в школу заглядывал.       — Ещё бы, — под нос себе буркнул Кирилл, Богдан предпочёл сделать вид, что не расслышал.       — А сейчас ты вроде как одомашнился, с подружкой вот.       Дина хихикнула.       — Да уж, демонское из него только-только лезть перестало. Представляешь, собирался сюда в своей кошмарной кенгурухе идти! Как раз балахон, только косы не хватает.       Богдан демонстративно отвязал с пояса вещь и надел, мстительно любуясь, как красотки страдальчески шлёпают по открытым рукам жрущих их комаров.       — Точно демон! — девчонки уже сплелись лапками, как лучшие подруги, и дружно хихикнули. Парни смотрели на две ладные фигурки, литые открытые ножки и колышущийся под обтягивающими маечками верх, и пускали слюни. Две обнимающиеся девушки будоражили фантазии. Богдан представил на их месте двух парней… себя и Кира. Помрачнел. — Он вечно бродил где-то там, за горизонтом, но всегда было ясно — он есть, он присматривает.       — За вами? — не поняла Дина. Света расхохоталась.       — За малым своим! Егорка был весёлым и заводилой. И попойки придумывал, и в тир мог вытащить, в соседний район выехать на ставок или песни у костра сбацать. И вечно пивом упивался, а Богдан дома откачивал.       — Девчонки за ним табуном бегали, — подхватила ещё одна рассказчица, бесцветная что волосами, что внешностью. Вроде ютилась такая за угловой партой, Богдан её так и не вспомнил по имени, да и вообще не особо вспомнил.       — Ага, и парни тех девчонок, — хохотнул уже одноклассник, снимая готовые шампуры и сваливая в миску. Первая голодная волна стервятников накинулась на кушанье, её отбили и всех обнесли по кусочку, чтоб не захлебнулись слюной от накатившего аромата.       — А Богдан обычно приходил за своим Егором, уже спящим, и распугивал всех нас. Глаза, знаешь, такие колючие, злые, под ними синяки, лицо бледное, зубами скрипит и на нас волком смотрит. О, ну вот как сейчас…       Светка наконец сообразила, что перегнула палку, и заткнулась шашлыком. Но семя упало в благодатную почву, вспоминать подхватили по цепочке.       — Егор даже как-то табличку на дверь в квартиру приколотил: «Осторожно, злой Богдан», — Лерка. Язык без костей.       — Ага, а Леонидовны сейчас тут нет, потому что она знала, что мы за Богданом пошли, она типа в туалет отошла и смотри — уже час там сидит, видать, провалилась!       — А ещё мы его между собой «Гробом-на-колёсиках» называли.       — Почему? — не сдержался и спросил Кирилл.       — Потому что это из детских страшилок, а меня действительно боялись, — пояснил Богдан, и сконфужено заткнулись уже все. И специально для Кирилла, чтобы точно уяснил, каким был Егор: — Я на подработке выматывался, а потом за этим стрекозлом по всем его попойкам гонял и домой на горбе волок.       — Во-от, говорю же — он теперь просто пушистый зайка, — Света натянуто хихикнула в неловкой тишине, но поперхнулась смешком и только выдавила:       — Как Егор…       — Кстати о Егоре, — Богдан стряхнул налипшее оцепенение, — народ, вы в курсе, что среди нас именинник?       Ребята замерли, даже шашлыком перестали чавкать.       — Кто? — спросило, выдохнуло, заухмылялось и захихикало в едином порыве. Пятнадцать человек из класса и удравший от своих одноклассников Валера — шестнадцать стервятников в предвкушении развлечения уставились на говорившего.       Богдан мерзко осклабился, перевёл взгляд на будущую жертву. Та коротко нервно мотнула головой.       — Только посмей, — одними губами.       Баптисты дни рождения праздновали, но без алкоголя и танцев. А в их приходе даже детей-однолеток не было, и сборище взрослых мужиков и тёток вряд ли доставляло много радости. И да, крысёнок когда-то об этом Егору проболтался, а Егор пообещал показать, как празднуют в его компании…       — Лови его! — первым вычислил умница-Валерка и первым же прыгнул на попятившегося Кирилла.       — Лови!       — Держи!!!       — Хватай…       Многоголосое эхо взорвалось воплями и хохотом, смелó заоравшую жертву, завертело, захватало.       — Аааа!!! — орал Кирилл, когда всё это стадо приложилось к нему, скрутило за руки-ноги и — р-раз, перевернуло ногами кверху. Отцовская рубашка слетела с тощей фигурки и была безжалостно затоптана стадом одноклассников.       — Ыыы!!! — весело подхватили остальные. — Считайте!       — Оди-ин!.. Два-а!.. Три-и!..       У Егора с самого детства голова была забита опилками и глупостями, которые он вирусом разносил по приятелям. В пятом классе прохиндей вычитал, что в Ирландии именинников переворачивают вверх тормашками и бьют головой об пол. Сколько лет — столько хлопков черепушкой, плюс один на счастье. Веселее, конечно, девчонок, они часто в юбках, но приложить головой жертву не прочь были и девочки, так что измывались одинаково над всеми.       Дина визжала не меньше всей этой бессовестной кодлы и тоже прилапилась к другу, только Богдан стоял в стороне и бессовестно выбирал из миски самые сочные кусочки шашлыка.       — А ну, пустите! Аааа!!! На по-омощь!.. Евсеев, гнида, убью тебя…       — Ага, и я тебя, — не особо вслушиваясь согласился Богдан. Он как раз доел и без спросу расчехлил гитару, любовно огладил гриф, умащиваясь поудобнее и пристраивая её на колени.       — Жёстко ты пацана, — подошёл Женя, бдительный хозяин гитары, — он же к нашим закидонам непривычный.       — Ничего, его психикой гвозди заколачивать. Дни рождения у него всегда сплошная нудятина, а тут так удачно совпало.       Не нужна ему помощь, блин… сучонок. За душой ни жизни, ни опыта, зато гонору вагон с тележкой. Егор был точно таким же, тут паршивец прав. И всё же Егор, пускай и удирал из-под опеки, всегда возвращался вечером и тогда они гасили свет, садились рядом и слушали гитару. Он не забыл эти вечера, не забыл и любимую на двоих песню.       Богдан рассеянно провёл ладонью по обечайке, перебрал по струнам, вслушиваясь в тон, удовлетворённо выдохнул, как любимой, сохранившей верность, не глядя на долгую разлуку.       И заговорил-запел:       — Снова вместе, вновь глаза в глаза.       Слёзы словно на траве роса.       Мы воскреснем, не смотри назад.       Глаза в глаза…       Разорвать беды стальную нить       И живой воды сполна испить,       Да родную землю окропить,       Да окропить…       В сердце твоём, в сердце моём,       Ночью и днём жарким огнём       Гонит любовь талую кровь,       Чтобы двоим встретиться вновь.       Пообещал — выход найдём,       Жизни финал переживём.       Память о нём смоем дождём,       Мы не умрём, мы не умрём!..*       Кирилл наконец выдрался из толпы, затихшей во время песни, сам достоял до конца, жадно глотая слова и мелодию, потом шаткой походкой подошёл и навис над обнимающим гитару Богданом.       — Понравилось? — он поднял глаза на подошедшего.       Волосы дыбом, на пыльной макушке листочки от хлопков в землю. Лицо как всегда белое — вся кровь стекла жаром в полыхающие уши.       — А тебе идёт, — брякнул Богдан, — с днём рождения, хмырь неблагодарный.       Кирилл молча сдул нестриженую чёлку и вцепился пальцами в уши уже ему. И неожиданно расхохотался, сухо и ломко, но однозначно счастливо.       =====       * Интонация — «Август. Восьмого».