Мы будем жить вечно

      — Слушай, я помню, ты — терминатор, — Дина опасливо тронула Богдана за плечо, тот упрямо выпрямился, — но ты уверен, что всё в порядке?       Конечно не в порядке! Едва Богдан собрал в кучу мысли, они выбрались из детского дома на поиски Кирилла. Дина была плохой помощницей, детдомовский выкормыш, на фоне домашнего напарника она была ужасно неуклюжей и шумной. А в темноте ещё и спотыкалась на каждом шагу, даже когда они были на знакомой территории детдома. Он бы её оставил, вот только Дина собралась идти докладываться коммендам, сразу обеим — по случаю вывоза всего зверинца (и халявного отдыха на озёрах) ведьмы вышли на дежурство вдвоём. Найти Кира они всё равно не помогут, зато вполне могут за нарушение режима закинуть их не в утренний автобус, а в сарай. Сиди потом два дня без озёр, только в компании медсестры и пропитого сторожа.       — Как ты вообще через забор перебралась, когда за мной бежала? — поморщился Богдан. Элегантная женственная подруга повисла на котельной трубе мешком с картошкой, еле-еле находя опоры, чтобы не свалиться на землю.       — Алик через ворота выпустил.       — То есть?       — Угу. И он же меня к тебе пнул. Прибежал, сказал, что на Кира напали, потому что его сторожевой пёс выбрался в магазин.       Отставить истерику! Психовать из-за заботливой душки Алика, окольными путями защищающего Кирилла, некогда. Психовать из-за его заботы — тем более. Богдан злопамятный, он потом время найдёт.       — Как он тебя через ворота выпустил, когда ключи только у администрации? Даже у сторожа нету.       Дина пожала плечами, кое-как выбралась по трубе на крышу. По верёвке на акации Богдан подругу просто спустил сам, нещадно обдираясь в ветках. Через полчаса уколы колючек начнут чесаться, но пока что взвинченный адреналином, Богдан чувствовал только пульс в раскалывающихся тупой болью висках, который отсчитывал время.       — Машины ещё нет, — Дина кивнула на забитую травой площадку перед постройкой, где обычно стоял автомобиль приезжающих — не у него одного время в голове тикало.       — Спасибо.       — За что?       — Что не послала нас к чёрту.       — Ну, тебя я бы послала, Тигр. И на могилке бы станцевала. Но мне больше не с кем общаться, вот и терплю вас под боком. И вообще я собиралась тебя завтра утопить. А Кирилл — мой друг, даже если он и ты… ну…       — Спасибо.       Дина фыркнула и первой зашла в выжженное изнутри здание. Богдан мрачно передёрнул плечами — ни разу ещё не выходил отсюда без передряг.       — Слушай, они скорее всего на верхнем, но, может, ты меня подождёшь — я быстренько по этажам гляну? Раз машина не подкатила, значит, время терпит.       А заодно не будет путаться под ногами, когда он Кира с Аликом найдёт.       — Если они не на первом, то могут быть только на четвёртом, — уверенно заявила Дина. — Алик остальные развалины знает не дальше лестницы, его здесь когда-то чуть не пришибло плитой — вот и не бродит.       — Откуда ты знаешь?       — Я вообще-то с ним почти пять лет встречалась.       — Опять эти пять лет, — с досадой пробурчал Богдан, поднимаясь.       — Ну да. Он пять лет у нас тут правит. А до этого мой брат всем лещей раздавал. Димка удрал, Андрей через неделю выпустился, и остался Алик.       Через полчаса стало ясно, что в построе никого нет. Они прошлись по открытой площадке, Богдан даже запустил в анфиладу достроенных комнат камнем, но спугнул только птиц.       — Я же говорил, что нужно остальные этажи глянуть, — с досадой заметил он. Адреналиновое опьянение начинало отпускать и тело, помятое в потасовке и обкусанное акацией, ныло.       — Нет, — Дина покачала головой. — Или здесь, или нигде.       — Но где-то же они должны быть?       В ударенной голове щёлкнуло. Сюда Алик обычно приводил давалок. Но Кирилл не был давалкой, и обычным он тоже не был, его выбирали не по фотографии в телефоне. И Рома, кажется, тоже отличался от прочей клиентуры — Андрей сам говорил, что возится с ним и слова поперёк сказать не может.       — Я знаю, где они, — сам себя не слыша, выдал Богдан. Главное, чтобы Алик не рискнул укатить в город. Да нет, не укатит — здесь есть удобное место для встречи, а в город ещё ехать, время тратить, да и утром обязательно на перекличку перед отъездом на турбазу быть нужно. — В конюшне.              Зря он боялся (или надеялся), что Дина отстанет. К въездной арке с нарисованной перепрыгивающей барьер лошадью она прибежала позже него и хваталась за бок, но из виду не потеряла и по дороге не ныла, хотя до парка Богдан летел не тормозя. Уже когда грунтовая наезженная дорога нырнула под деревья и обвешалась кустарниками, он сбавил темп, и всё равно за его быстрыми шагами коротконогая подружка должна была бежать.       С начала весны конюшня, как и детдом, заросла цветами и плющом. Умирающие от дневной жары, ночью цветы ожили, распушились и затянули округу пряным запахом, немножко прочистившим Богдану плывущие мозги. Он быстро прикинул, что на частную территорию среди ночи его просто так не пустят, пошёл вдоль ограды, прощупывать лазы, а заодно незаметно от напарницы поискал какую-нибудь стеклянную бутылку для пырки. Пусто. Конюшня стояла подальше от миграционных путей среднестатистических пивоманов, которые бы могли допить и выбросить тару в кусты. Дина замяла резь в боку, наклонилась к земле, подобрала пару камней поувесистее, чтобы долетели до ближайших за забором окон. Никто из них так и не сказал вслух, что времени прошло уже почти два часа и Кир, даже если упёртый сукин сын, успеет десять раз выбиться из сил и сдаться. Камень полетел за декоративный частокол и вмазался в окно сторожки. Получилось даже громче ожидаемого — где-то из стойл заржала растревоженная лошадь. Богдан, чертыхаясь, подбежал к разбуянившейся Дине.       — Там по-любому мужик за сторожа, я его отвлеку, — девчонка округлила глазки, надула губки, проворно подтянула на грудь топик, оголяя живот на радость комарью, и приспустила по бёдрам спортивки — эдакая девственно-развратная ванилька из мужских фантазий. Богдан не успел восхититься и ужаснуться женскому искусству перевоплощения: за воротами зажёгся свет и Дина пихнула его в заросли мальвы.       Ворота действительно растворились.       — Ты кто? — неприязненно буркнул сторож, светя Дине в лицо фонариком.       Богдан расслабленно выдохнул и вышел из кустов — в проёме стоял Андрей.       — Оп-па, кого среди ночи принесло, — только и выдал тот. Луч фонаря опять метнулся в девушку. — Твоя подруга? Лицо знакомое.       — Ещё бы. Она сестра Димы. Вы вроде дружили?       Андрей удивленно глянул на обсуждаемую, даже рот приоткрылся. Дина насупилась.       — Ну да, — немного неуверенно выдал он, явно вспоминая, — но рядом с ним всегда другая мелкая крутилась, такая… чернявая пацанка… Аня.       — Яна.       — Ага, только она Аня, это Димка дурачился, имя наизнанку ей выворачивал, издеваться над малой любил. Я, почему-то, её сестрой считал — он мне когда-то даже руку за неё сломал, я того… пошутил неудачно. Ну ты и выросла, — выдал он, восхищенно разглядывая. — С братом одно лицо! Только он светлый был.       — Дрюх, не заговаривай нам зубы. Мы за Кириллом, он здесь. И я знаю, что ты знаешь, что он здесь, — Богдан демонстративно потёр виски — Андрей, хоть и был общительным, не сильно грешил левым трёпом. Зато он грешил тем, что прикрывал Ромкины развлечения.       — Его здесь нет, — Андрей помрачнел.       — Хорош заливать.       — Нету! — сторож демонстративно отступил и взмахнул рукой, указывая на открытую лужайку. Стоянка для машины была, самой машины — нет. — Он позвонил два часа назад, сказал, его Алик позвал, заставил Сёму свалить за ним в город и привезти к детдому. Дальше всё, я тут один, они не появлялись, ещё и без колёс меня оставили.       — Машины возле детдома не было.       Упустили. Упустили. Упустили…       — Слушай, почему я тебя не видел всё это время? — тут же подкатил к красивой собеседнице Андрей. — Аня вот в апреле не появлялась, теперь опять ходит.       Видать, сам сообразил, что ляпнул, занервничал, закусил губу. Даже в темноте было видно, как побагровела Дина.       — Я встречаюсь с Аликом, — звенящим срывающимся голосом выдала она, — так что фигу вам, а не «свидания» со мной!       — Я не это хотел сказать…       — Едут! — втиснулся в намечающийся скандал Богдан.       Свет фар прорезал ночь — автомобиль катил по дороге. Значит всё, значит не успели, не догнали, не спасли. Андрей кинул на Богдана короткий взгляд, явно просчитывая, сунется тот в мордобой или можно расслабиться.       Машина остановилась перед комитетом по встрече, Андрей кинулся раскрывать ворота, Богдан даже не сдвинулся с места, преграждая въезд. Водитель в неосвещённом салоне нервно взмахнул рукой. Богдан остался стоять. Из-за его спины вышла и нахохленным воробьём встала рядом сердитая Динка.       Пассажирская дверца открылась, из неё выскочил Алик.       — Вы какого чёрта здесь делаете? А ну вон пошли!       Открылась задняя, появился Рома. Побои Богдана с него давно сошли, но он точно запомнил их яркую встречу.       — Полюбоваться пришёл? Как раз на пробу сладенького явился! — нырнул в салон и вытащил виновника торжества.       Богдан ожидал многое: измученного Кирилла, голого Кирилла, Кирилла в засосах, прячущего взгляд, сопротивляющегося, покорного, залитого слезами, которых не видел у упрямца даже после того, как сам брал его силой. Вот чего он не ожидал, так это улыбчивую физиономию и проворно убираемые в карман крабовые палочки! Одну он спешно дожёвывал, хомячина.       — Вы что там делали?! — быстрое ощупывание взглядом: все вещи на месте, не помятые, не порванные.       — На свидание ходили, — в ответ сощурилась, по идее, жертва.       — Мы уходим, — процедил Богдан, и мог поклясться — Кирилл, крыса зловредная, довольно улыбнулся. Специально, что ли, стравил?       — Ну нет, — отозвался Рома, вызывающе прихватывая Кира за плечи. — Ты проваливаешь, а у нас ещё дела.       — И ты проваливаешь, — Алик цапнул за локоть Дину и грубо толкнул от ворот.       — Да я здесь и сама не останусь!       — Кир, ко мне. Мы уходим, я сказал.       — Он тебе что, собачка?       — А ты не скалься, а то зубы выбью, раз тебе прошлого раза мало было. Ко мне!       — Заткнулись! Все! — Андрей вернулся из сторожки, волоча за собой какую-то чёрную, блестящую металлом палку. Сощурился на галдящее собрание. — Лошадей мне запугаете, идиоты. — Крутанул в руках, вскинул на плечо, щёлкнул затвором.       Богдан ещё успел вспомнить, что Андрей ненавидит ружья, а потом затылок взорвался болью и сознание, без того потрепанное, почти схлопнулось в пустоту. Заорал Кирилл, завизжала схваченная за волосы Дина, ругался Андрей, Семён, последний участник, забытый на водительском месте, размял гудящий после Богданового затылка кулак, подхватил полуобморочную жертву и поволок в ворота.              Богдан хватался за утекающие мысли, чтобы его не затянуло в темноту без дна и опор. Его приволокли и бросили на запорошенный опилками пол. Знакомое место. С одной стороны десять стойл с лошадьми, с другой три денника. Раньше лошадей загоняли в них, там больше места и животину не нужно прикручивать к спальному месту поводом. Сейчас в денниках высились тюки с сеном. Богдан лежал и вяло размышлял о том, что это глупо, когда есть сарай, но дальше мысли не шли — мало ли чего он там не понимает в коневодстве. Попытался подняться.       — Лучше полежи, — донёсся голос. Богдан выкрутил к нему шею.       Стойло с белохвостой лошадиной задницей. Семён с охотничьим ружьём в обнимку.       Богдан плохо разбирался в оружии, но отлично помнил, как Андрей застрелил из такого собаку.       — Где Кирилл?       Семён зевнул.       — Где Дина?       Ещё зевок.       — Где Андрей?       — Ты угомонишься вообще?       Богдан прикинул риск и завопил, вызывая единственного, кто мог тут помочь.       — Андре-е-ей!       Семён чертыхнулся, бросился к нему. Спящая в своём отделении белохвостая кобыла дёрнулась от человека, нервно загарцевала по стойлу, перебирая тонкими песочными ногами. Что-то знакомое всколыхнулось сквозь туман мыслей. Жёлтая лошадь, белый хвост. Ласка. Не потому что ласковая, а потому что норовливая вредная тварь.       — Всё-всё, я больше не буду! — Богдан увернулся от ноги, вскинул руки, сдаваясь, даже откатился под денник. Дождался, пока Семён вернётся на прежнее место. Хорошо встал, прямо напротив стойла… Это в денниках, коробках из четырёх стен, были двери, в стойлах сзади не было ничего.       И свистнул.       Лошадиная нога в белом носочке нервно согнулась и разогнулась, безошибочно влепившись копытом в стоящего рядом человека. В десятку!       Семён взвыл, падая на подломившуюся ногу. Оружие выпало и покатилось по полу. Богдан не стал тратить время и подниматься — оторвался от пола на четвереньках, подгрёб к орущему и сшиб его со второй ноги. Ласка заржала и брыкнулась опять, избавляясь от этих странных мерзких людишек. Едва успел тюкнуться носом в опилки, копыто вспороло воздух. А пока Семён приходил в себя, Богдан дотянулся до ружья и мстительно двинул вражеский затылок прикладом. Сомлевшее тело послушно отяжелело и затихло.       — Ты демон, ты в курсе?       Он обернулся. От двери шёл Андрей. Лицо его было расцарапано, но шёл он вполне бодро.       — Кто бы говорил.       Андрей болезненно поморщился. Проверил пульс у неудачливого дружка, поднял оружие.       — Ну ваша банда и наделала шума, Николаич меня со свету сживёт. Пошли.       — У тебя кровь по лицу, тебе точно не больно?       Богдан смотрел на глубокую острую роспись на щеке; в детском доме он увидел столько крови, сколько за всю жизнь не встречал, и его мутило, почти качало от этих кровавых лунок. Кирилл обожал драть Богдану спину или руки, даже до крови, но никогда не впахивался по самое мясо, снимая только кожу. И борозды оставались широкими, красились красным, но не кровоточили. Хотя этим вечером он уже видел такие раны: цепной крысюк постарался. Тот самый, который оставался у Кирилла, если только он не выкинул свою подкроватную зверушку из окна автомобиля, что вряд ли.       Андрей тронул пухнущее увечье, увидел испачкавшуюся в крови ладонь.       — Сукаблядь!..       Тошнота горчила на языке, приправленная настоянным на сене духом. Может, будь он свеж и полон сил, он бы и не вспомнил. Но голова была пуста и необычное ругательство вклинилось острым осколком. Он уже слышал его. От Алика, когда Кирилла у директорской обклеивали перьями. Но ещё раньше всё-таки был Андрей, который матерился в постройке, на проклятом третьем этаже. Алик подхватил необычное словцо у него, как Дина переняла «Тигра» у Яны. Мысли звено за звеном навешивались на логическую цепочку. Их вдруг стало слишком много, голова просто взорвалась болью. Богдан был так уверен, что во всём виноват зарвавшийся божок Алик, что совсем забыл — это Андрея он видел в самую первую ночь в постройке над восьмиклашкой, от Андрея потом удирал сквозь дым и пожар, это Андрей знал постройку, как свои пять пальцев. А Алик почему-то от него даже сестру общего друга скрыл.       Знает постройку. Знает постройку. Знает постройку.       — Евсеев, тебе плохо? Чего кулаки сжал?       Андрей улыбнулся и Богдан обнаружил ещё одну правду: от оружия знакомец не спешил ни блевать, ни хотя бы просто нервничать. Так просто. Так глупо.       Куда подевалось то наплевательское «лишь бы отомстить, даже если не своими руками»? Только сам! Чтобы глаза в глаза, чтобы словить последний вздох и выплюнуть его назад в мерзкое лицо убийцы.       Богдан вскинул кулак. Андрей, словно ждал, отпрянул, подсёк ногой и добавил толчком в плечо, сбивая наземь, точно неуклюжего слётка. И ногой сверху придавил, как таракана.       — Ну надо же, а я думал, никогда не догадаешься.