Ангбанд
Алко-Крепость Мелькора, парадные Ворота которого оплёваны с одной стороны, загажены с другой и даже не спрашивайте, чем именно. Нередко они подвергались акции вандализма нолдорских разведчиков. Эльфы делали подкоп и с тыльной стороны черкали неприличные надписи на этих Воротах. Нашлись, конечно, те, кто очень обиделся на такой низкопробный юмор, а другие, напротив, оценили, чем подняли свой уровень интеллекта с минус пятидесяти. И вообще, некоторым нравится что-нибудь почитать, когда нужду справляют. Над крепостью всегда стоит густой смог. Поначалу можно подумать, что он исходит от трёхглавого вулкана Тангородрим. Но на самом деле, это просто Мелькор привёз с собой спиртовое облако, из которого он черпает нескончаемые запасы своего чудодейственного зелья. Ангбанд является обладателем элитного публичного дома, куда стекаются некоторые представительницы женского пола, дабы поддержать имидж древнейшей профессии. Видимо, по этой самой причине Лючиэнь туда так рьяно рвалась вслед за Береном. Мотивируя свой поступок тем, чтобы её благоверный совсем не скатился на дно социального общества. Правда, бытует миф о том, что дочка Мелиан, чьи способности явно были дохлыми по сравнению с возможностями самого жирного Валы. С лёгкой ноги пришла в Ангбанд и усыпила Мелькора своими чарами, чьё "сопротивление сну" переваливает далеко за 80lvl. Но бывают же в жизни чудеса. И в этом нельзя сомневаться, как и в том, что администраторы пабликов Вконтакте располагают проверенными фактами. Ангбанд населён тёмными майар — фанатами Лося, драконами, занимающиеся главным образом транспортировкой нетрезвого Мелькора и перевозкой товаров, в частности спиртсодержащих, по всему Средиземью. И балроги — огненные демоны — так же личного производства Мелькора, отвечающие за отопление, чтобы холодными зимними вечерами в Ангбанде было тепло и светло. Основное население крепости составляли орки — местная недоразвитая раса, эволюция которой пошла под уклон, благодаря внешнему вмешательству. Очевидно, Эру во время своего созидательного процесса не обратил внимания на то, что по планете уже ползали какие-то аборигены. И впоследствии они попали под пагубное влияние таких маргинальных элементов, как Саурон и ему подобных. Но главное, в Ангбанде всегда рады гостям: одни уходят вместе с хозяином этой крепости в глубокий запой, откуда редко возвращаются, другим открывается пожизненная вакансия на местных рудниках, а тех, кто не хочет ни бухать, ни работать — отпускают служить на благо родине во имя ЧОрного Властелина. Именно благодаря таким военнопленным Ангбанд слывёт своей агентурной сетью по всему Белерианду.Хитлум
Психиатрический филиал Финголфина в Белерианде. Где он в случае неизлечимой травмы головного или спинного мозга прописывает водные процедуры в местном холодном водоёме. Рецепт лечения звучит приблизительно следующим образом: в ночь с седьмого на пятнадцатое привязать к ноге пациента камень и пнуть его в озеро. В считанные секунды болезнь как рукой снимает. И на этот оригинальный способ лечения пока никто не жаловался, ибо некому. Слухи о его кристальной репутации, которые распространяет Турко, лишь подогревают интерес к целебному источнику среди многих дориатских синдар.Химринг
Место, где медитирует Маэдрос. Там скучно и не интересно потому, что никогда ничего не происходит. За исключением тех случаев, когда туда приезжает Карантир. Но и близнецы при посильном участии Турко пытаются хоть как-то расшевелить это застоявшееся болото, скрашивая серое существование местных нолдор и самого Мая своим присутствием.Химлад
Меблированный сверх меры замок, раздавшийся ввысь и вширь, окружённый нолдорскими казармами. Самым ходовым товаром среди эльфов являются ушные затычки. Потому что Карантир там орёт круглые сутки, особенно во время военных учений, которые он проводит каждый день. И с утра до вечера гоняет эльфов по полигону, созданному персонально по его схемам, в чём фантазия Карантира весьма преуспела. А если Карантир не орёт, значит, Маэдросу и всем жителям Химринга можно посочувствовать и порадоваться за себя, так как именно на них Карантир отрабатывает свой несравненный гроул. В эти спокойные и безмятежные для жителей Химлада дни, нолдор устраивают праздники, народные гуляния и прочие мирные мероприятия.Тар Гелион
Святая святых Куруфина и где-то там Кела под боком. Куруфин спустился в шахты, но его ЧСВ покинуло пределы нашей галактики и уверенно стремится в бесконечность. И там, в Тар Гелион, совместными усилиями со своими поклонниками-дворфами, Куруфин воплощает в жизнь идеи своего безудержного и неоспоримого гения. А близнецов взрослые отправили на южный курорт, который те посещают лишь по выходным — там они загорают на пляже или промышляют рыбалкой, разрабатывая всё новые идеи, как пошатнуть чей-то покой бытия. И как испортить существование кому-либо. Особенно Куруфину. А в остальное же время близняшки предпочитают не засиживаться на одном месте, кочуя в основном между Тар Гелион и Химрингом.***
Дориат
Нехилый лесной массив, что подмял под себя Тингол, местный правитель этого живого уголка в Белерианде. Уведя туда в своё время толпу народа, который стал называться синдар, или серые эльфы. И это название явно на что-то намекает. Благодаря своим, не терпящим рамок, амбициям и жене майарской национальности, Тингол уверенно полагал, что Дориат является центром вселенной, а он сам — повелитель всего Белерианда, если не больше. Как этой парочке ужмурков удалось заставить работать на себя гномов, так и осталось тайной. Трюки с зомбированием на гномов не действуют, как на тех же эльфов. Платить, ясное дело, им было нечем — весь синдарский труд заключался в распевании укуренных песен и лазаньем по деревьям. Разве только Тингол запряг своих родственников из Гаваней добывать со дна моря жемчуг — тем и платил. Хорошо устроился — самому ничего делать не надо, знай — греби бабло лопатой. Но что взять с этой чиновничьей рожи? Как бы то ни было, гномы отгрохали в центре Леса для Тингола незаурядные чертоги — Менегрот — в тысячу пещер, где и устроил тот себе своё святилище, коей была сокровищница, забитая до краёв наворованным у честного народа. Как известно, у Тингола и Мелиан была дочь — Лючиэнь. И когда та привела в родной дом Берена — страшного и грязного — оба родителя едва не облысели от шока. Берен сразу не понравился Тинголу и унижал он его долго, пока Мелиан, которая была немного умнее супруга и своей неприязни открыто не демонстрировала, посоветовала муженьку отправить это ходячее недоразумение куда подальше, чтобы избавиться от непрошеного зятя. И тут было только два варианта: послать его в Гондолин или в Ангбанд. Тингол сделал выбор в пользу Ангбанда — пусть Берен валит туда и хоть какими путями добывает для него Феаноров Сильмарилл. Дориатские соправители очень надеялись, что Берен где-нибудь по дороге свалится в ближайший овраг, околеет и избавит тем самым их от проблемы в своём совершенно ненужном лице. Надежды Тингола не сбылись — Берен достал Камень. И уж явно не ножом он его выковыривал. Тут могло не обойтись без Намо, которому уже порядком наскучила слишком спокойная жизнь Белерианда. Подумаешь, парочка баталий разыгралась, Феаноровы Камешки способны и не на такое. Настало время для кульминации событий, что приведёт их к своему логическому завершению. Когда Берен отдал Сильмарилл Тинголу, у того не осталось выбора и, поняв, что от этого субъекта так просто не избавиться, дал добро на брак. И пока новоиспечённая парочка жила тихой-мирной семейной жизнью (правда, не в Менегроте, тут Берен обломался), Тингол внезапно открыл в себе любовь к людям без определённого места жительства, приютив у себя Турина с его спутниками. Именно здесь, в Дориате, жизнь Турина — хотя, быть может, мы чего-то не знаем — начала сопровождаться серией случайных смертей. К примеру, Саэроса, советника Тингола, Турин раздел догола (возможно, очередной приступ невменяемости) и погнал через Лес, а тот, якобы поскользнувшись, сиганул с обрыва. Теперь уж никто не скажет, сам он сорвался или помог кто… Турин не очень любивший отвечать за свои поступки перед кем-либо, сбежал из Дориата с чувством несправедливо обвинённого и оскорблённого, хотя повода ему для того никто не давал. Белег, числившийся его ближайшим корефаном, отправился искать Турина. А найдя, обнаружил его орудующим вместе с бандой каких-то уголовников (как Робин Гуд, только наоборот) и недолго думая, Белег присоединился к ним. Впоследствии Турин грохнул своего дружка, опять-таки, по случайному стечению обстоятельств. Во что несколько слабо верится. Это, каким лохом надо быть, чтоб так подставиться, учитывая опытность, выучку и габариты Белега. Да кто ж теперь докажет…***
Что Тинголу какой-то Турин, когда он был счастливым обладателем целого Сильмарилла. И всё думал, куда бы вставить этот Камень, чтоб всем видно было. И тут ему достаётся очередная несчастливая реликвия — ожерелье Наугламир, которое принёс ему отец Турина (возможно, здесь кроется какой-то подвох), от чего Тингол пришёл в неописуемый восторг. Он отдал Камень вместе с ожерельем гномам, чтоб те вставили его в Наугламир. Ну, они ему и вставили. По полной. Тингол не давал гномам покоя, всё время следил за их работой — банально стоял над душой, сопел и раздражал. Гномы, вполне на законных основаниях, предъявили Тинголу права на ожерелье, сделанное их сородичами. А поскольку в него уже был вправлен Сильмарилл, и Камень мог успеть пагубно повлиять на мастеров, они не пожелали отдавать Наугламир в его нынешнем виде. Тингола, разумеется, от подобного заявления бомбануло, и он дал себе волю выразиться самыми красочными эпитетами в адрес дворфов и задрал нос, чего те в свою очередь не стерпели, грохнув Тингола прямо на месте. Возможно, то было помутнение рассудка, а может Тинголу следовало быть сдержанней в выражениях. Или и то и другое. Каким образом Камень вновь оказался у Берена и Лючиэнь, можно лишь догадываться. Разумеется, оба узнали о гибели Тингола и захотели разобраться. Но как Зелёные эльфы, среди которых и жила семейная чета, могли победить со своими игрушечными на вид луками и доисторическими копьями тяжеловооруженных и с ног до головы облачённых в не менее тяжёлый доспех гномов, представить — фантазии не хватает.Гондолин
Место, куда Тургона завели его галлюцинации. Не понятна в крайней степени суть существования этого города. С одной стороны, он напоминает эпических размеров бункер, говоря о чванстве и безосновательном самомнении его правителя. А с другой — на закрытую психушку, куда впускали только по личному приглашению Тургона и откуда уже никогда не выпускали. И так сам Тургон сидел за семью замками, в прямом смысле, потому что каждый день ожидал нападения извне. Не понимая, что он нахрен никому не сдался. А задница, по обыкновению, приходит оттуда, откуда не ждали. Сестрица Тургона, Арэдель, вытьём и нытьём уломала брата выпустить её из дурдома, чем достала того весьма и, разумеется, добилась своего. Отбившись от охраны, она потерялась в "трёх соснах". Эльфы её поискали для порядка, и ушли домой. Да на фиг им надо по лесам шататься, разыскивая полоумную бабу. Аредель в свою очередь времени даром зря не теряла, наткнувшись в лесу на психа-одиночку с гномофильными наклонностями, выскочила за него замуж, разродилась отпрыском и начала скучать по родным пенатам. Решив, что прогулка несколько затянулась, она, прихватив с собой сыночка, бежала от своего благоверного, в котором спустя столько лет совместной жизни вдруг разглядела расиста-социопата с манией величия да пристрастием к садизму. И случилась такая неожиданность, что слиняв из Гондолина, Аредель благополучно заблудилась, зато очень быстро нашла обратную дорогу домой и даже не споткнулась ни разу. Тургон на радостях прикрыл глаза на подобное непотребство, приняв с почестями сестру и новоявленного племянника, который, не успев переступить порог, уже положил глаз свой непристойный на дочку Тургона, но та сразу дала понять, что не приветствует меж родственные браки. Но Маэглин не счёл этот довод за сколь-нибудь весомый аргумент. И, как показало будущее, напрасно. А тем временем охрана поймала и арестовала нарушителя границ этой семивратной психушки, коим оказался Эол — тот самый благоверный Аредель. Тут тоже любопытно, как же он нашёл подступы к потаённому городу, местонахождение которого не знал никто… В жопу логику, как говорится. Тургон встретил Эола с распростёртыми объятиями (он вообще, видимо, питал слабость ко всякого рода психам, но Карантира почему-то не любил, может, скрывал, чтобы себя не скомпрометировать), и предложил остаться в Гондолине на ПМЖ. Эол глянул на богатство, режущее и раздражающее собственное самолюбие так, словно Тургон лично обокрал его, и мысленно послал правителя к ангбандским балрогам. Вслух заявив о своих правах на жену и сына. Между тем жена и сын чувств своих скрывать не стали, а прямо и недвусмысленно выразили общее мнение об Эоле и его правах. Эол в свою очередь начал брызгать слюной и швыряться ножами в своего сына. Мать, как можно догадаться, приняла удар на себя, после чего скоропостижно скончалась. А Тургон, охреневший от такого поворота событий, стал учредителем первой в истории нолдор смертной казни — с воплем: "Это Спарта!", он сбросил Эола с городской стены. Впоследствии Тургон очень привязался к своему племяннику и души в нём не чаял, но как показало будущее… И вот почти сотню лет спустя доставили Тургону человека, облачённого в его же поношенные и ржавые доспехи, которые сам Тургон оставил в Неврасте — раннем своём обиталище — опять же таки, по наущению приглючевшегося ему в то время Ульмо. Туор, так звали человека, рассказал Тургону удивительную историю о том, как на свалке старых развалин откопал он сие обмундирование, а "белые лебедя" довели его до Гондолина. Красивая и поэтичная версия о том, как белая горячка доводит человека до психушки. И не поспоришь. Тут можно увидеть, как роль Ульмо в жизни нолдор приобретает некий определённый оборот. Наверняка работает в паре с Ирмо. Один галлюцинации насылает, а второй направляет их в нужное русло. Тургон, услышав сей рассказ, признаёт в Туоре родственную душу, и не только оставляет его жить в городе, но и отдаёт в жёны свою дочь, которую смущали межродственные браки. Но, по-видимому, Идриль ничего не имела против педофилии, учитывая разницу в возрасте между ней и Туором. И всё это к крайнему неудовольствию Маэглина — ведь он, как положил глаз на Идриль, так и не забирал его оттуда. Туор передаёт послание от Ульмо, что надо бы валить из Гондолина — зачем, правда, не объясняет. Тут опять с логикой происходит какая-то метаморфоза: сначала Ульмо гонит Тургона город строить потаённый, потом говорит: сваливай — непонятно. Тургон плюнул на это, а Туор не стал настаивать, потом у него Эарендил родился, и как-то не до того уже было. Тем временем Маэглин готовил диверсию. Его планы жениться на Идриль и подвинуть с трона тургоновское седалище — полетели ко всем чертям. И тут во время его очередной вылазки (альпинизмом Маэглин занимался или чем там ещё), несомненно, по велению высшего провидения, он сталкивается с орками, шпионами Саурона, которые шастали по местным горам, наверное, вход в Гондолин искали. Не иначе. А тут так подфартило. Совершенно случайно оказались в нужном месте и в нужное время. Сама Судьба свела их. Значит, орки захватили Маэглина в плен и доставили Саурону, и тот живо взял его в оборот. А племянничек Тургона, с отчаянным воплем «Я всех сдам!», сделал Саурону предложение к обоюдной выгоде обоих. В общем, заключили они промеж собой сделку века: Маэглину — баба, а Саурону — всё, что останется. А поскольку главный Тёмный майа был охоч до всякого рода бижутерии — то почему бы и нет? А может, его достали жалобы и он просто пожалел убогого: бабу увели, а от эльфа, попробуй, дождись престола в наследство — не помрёт ведь сам, если не помочь. Саурон собрал армию, даже уломал Мелькора одолжить ему балрога. А Мелькор не жадный, выделил одного, и вовсе не дефектного, на первый взгляд. И Саурон повёл своё войско на приступ города. В чём Маэглин оказал ему значимое содействие, открыв потайные ходы. Тем самым исполнив обещание, сдать Гондолин со всеми потрохами. Тургон со своими домочадцами проводил время в праздности, и так его ослепляла красота собственного города, не желая замечать, что пригрел на груди змею в лице Маэглина. Тургон настолько расслабился, что в момент, когда началось разрушение его Гондолина, потолок упал прямо на его голову, пока тот сидел на троне и релаксировал. Туор при виде хаоса произвёл попытку спасения себя, жены и сына, может, даже нолдор каких. А Маэглина он сбросил со стены Города, откуда когда-то швырнули Эола, продолжив тем самым славную традицию, заложенную Тургоном. Уцелевшие эльфы — кому удалось выжить — бежали из разрушенного города, переселившись в какие-нибудь Гавани или ещё куда. Непосредственно главной ударной силой Гондолина был Глорфиндел. Так что, можно полагать, уцелело немало. Орки, завидев Глора, обделывались и притворялись мёртвыми. А тем, кто утверждает, что он погиб в борьбе с балрогом — не верьте: если балроги заикались при виде бешеной физиономии Карантира, то Глор внушал им неподдельный ужас. Они съёживались, ссыхались, тухли и дохли. Одного такого Глор пнул со скалы. А всё почему? А потому, что сохранение древних традиций является залогом поддержания культуры всех великих народов. И если сам местный Геракл после падения Гондолина внезапно пропал из поля зрения (правда, при его габаритах, не представляю, как тому удался такой трюк), это вовсе не значит, что Глор полетел вслед за балрогом и умер. Хотя до Третьей Эпохи о нём ничего не было слышно, и где Глор пропадал всё это время, пока неизвестно. Саурону никаких трофеев добыть так и не удалось, оставалось лишь радоваться, что ещё одной нолдорской резиденцией стало меньше. Но за балрога ему влетело.Нарготронд
А это жилплощадь арфингов, до которой Ульмо довёл Финрода, опять же, посредством внушения. Говоря об этом, несомненно, неординарном субъекте, обитель пресвятого (впоследствии мученика) Финрода нельзя представить не иначе как храмом. А эльфы, живущие там — паствой, что денно и нощно молятся на него. И ничто не омрачало их бытия, пока не явился Берен, как уже упоминалось ранее, и не заставил Финрода на добровольных началах совершить паломничество до Ангбанда. Финрод пошёл, но не дошёл, потому что умер.***
Было у Феанора три персональных Сильмарилла, которые, по всей видимости, оказались с радиоактивным излучением, раз все с ума посходили, когда Берен, благодаря своей корыстной человеческой натуре не нытьём так катаньем, вытащил на свет Илуватарский один из этих Сильмариллов. Чем и поставил из-за бабы под удар весь Белерианд, обитатели которого начали грызться и пикироваться, доходя до массового мочилова за право обладания Камнем. Но Берена это не волновало. Он благополучно женился на Лючиэнь, совместными усилиями настругали они потомство своё, а как сынок их Диор вырос и остепенился, то свалил со своей семьёй в Дориат почти сразу, как только дед и бабка освободили там трон. Берен с Лючиэнь тоже вскоре умерли. От радиации. А Камешек отправился к Диору. В подарок. Нашли, орки их дери, себе наследство. Что в итоге не привело ни к чему хорошему. Потому что Диор недолго правил Дориатом и умер насильственной смертью — вообще, имеющие разум, увидят, чем кончают те, кто присваивают себе предметы, которые им не принадлежат да ещё с такой скверной репутацией. Но история снова ничему не учит. После смерти Финрода — вероятно его останки были перенесены в Нарготронд, где верующие эльфы могли молиться святым мощам мученика рода эльфийского, первого и последнего — место управления обителью занял его брат, Ородрет. И думаю, нет смысла повторяться: как показало будущее, напрасно.***
И вот в одну из пресных нарготрондских будней местный эльф по имени Гвиндор приводит в дом какого-то мужика. Неизвестно на какой помойке Гвиндор его нашёл: грязный, патлатый, как Берен, только страшнее, морда — бандитская, протокольная, явный уголовник, проведший долгие годы на исправительных работах. Не иначе как угрозами принудил он несчастного эльфа привести его в замок. И Турин Турамбар — трижды судимый бомж — рассказал свою версию о том, как Гвиндор был пленён, но чудом бежал, а он, Турин, преисполненный благородства, нашёл эту бедняжку, накормил, обогрел и едва ли не на своих собственных руках принёс его домой. А все попытки Гвиндора возразить и опровергнуть откровенный поклёп были тщетными. Наивный Ородрет отчего-то поверил первому встречному бомжу, рассыпался в благодарностях за спасение сородича, а Турин, не дожидаясь официального приглашения, уверенно расположился в Нарготронде. И тут понеслось. Турин стал, поначалу незаметно и даже советуясь с Ородретом, наводить новые порядки, и тот не возражал, ведь в делах правления он разбирался приблизительно так же как суслик в математических уравнениях. А потом Турин и вовсе осмелел, сдвинул Ородрета с трона, что было не сложно, и развернулся на полную катушку. Начал преобразование замка, якобы для укрепления, даром, что замок всё-таки, был в горах, организовал из святош-арфингов регулярную армию, отправляя на защиту и оборону границ, на которые до этого никто особо не нападал. Ведь город, по сути, подобно Гондолину, был сокрыт. А также начал наводить мосты. В том смысле, что Турин заставил эльфов перекинуть мост через реку. Ну, правильно, чтобы противнику было проще подступиться к Главным Воротам. И арфинги, то ли зомбированные военным промыслом Турина, то ли совсем настолько отупели, что ничего не понимали, во всём слушали ненормального бомжа. Тем временем Гвиндор начал понимать, что Турин не кто иной, как подсадной — какой-нибудь ангбандской твари. Тогда Гвиндор послал все эти его реформы куда подальше. Решив, что ему терять уже нечего — ведь невесту увёл всё тот же урод — Турин, а вся его и прочих эльфов жизнь приобрела форму шара и покатилась ко всем ебеням, — Гвиндор в одиночку произвёл хилую попытку к сопротивлению. Но это оказалось не только напрасным, но и запоздалым усилием. А между тем в Нарготронде появилась парочка мутных послов, к слову сказать, от Ульмо. Они предостерегали от войны с Севером и убеждали в необходимости снести мост. Но, как и следовало ожидать, послов отправили на фиг. Странным образом советы Ульмо всем боком выходят. Может, на то и расчёт. А возможно, местный водяной и впрямь хотел, чтобы всем было хорошо, но получилось, как всегда. Валар, по сути, не должны вмешиваться в жизнь воплощённых, но не до всех доходит эта простая истина. Но не следует исключать вариант, что пришлые эльфы к Ульмо не имели ровным счётом никакого отношения. Как знать... Ородрет в последний момент включил крохи разума, кои ещё у него оставались, и даже подумывал разрушить этот мост. На что Турин сунул ему шиш под нос и категорически отказался ломать такой важный, по его мнению, стратегический объект. Ородрет в Нарготронде больше ничего не решал. Турин собрал армию во главе с Ородретом (а он был ещё тем бравым полководцем) и отправил всех воевать с Ангбандом. И не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать. Потому что после этого с Севера поступили жалобы: "Это шо же такое твориться! Какие-то белобрысые засранцы вылезли из своего Эльфятника, атаковали наши Ворота и загадили лужайку прямо перед Андгбандом! Куда катится ваше эльфячье общество! А ещё боремся за почётное звание дома высокой культуры быта!.. "* Короче, Ородрету не повезло. Впрочем, ему перестало везти ещё с тех пор, как Турин пришёл в Нарготронд. А если подумать, то ещё раньше. Конкретные действия Турамбара в ходе сражения так и остались неясны, и создавалось впечатление, что Турин и вовсе не принимал участия в этой мясорубке. После логического завершения сего предприятия ангбандское войско при посильной помощи нехилого дракона Глаурунга прошло по мосту, столь заботливо предоставленному Турином, захватив Нарготронд. Что же касается остатков его жителей, они были угнаны в плен, либо убиты. А Глаурунг благополучно залёг на награбленных сокровищах. Турин же, покинув сей гостеприимный край, отправился искать новых жертв своего произвола. И одной из последних стала его единоутробная сестра, которую Турин по случайности (ну, с кем не бывает) обрюхатил. Как говорят, тому послужил зомбо-ящер — Глаурунг. Не лежалось ему в Нарготронде, наверно, собрал необходимую инфу — нашёл Турина, потом сестру его, да и лишил обоих памяти посредством гипноза, решив: да свершится инцест во славу ЧОрного Властелина… Короче, все умерли.***
О многом можно было бы ещё рассказать, но о том уже в другом месте и в другое время. Из всех вышеуказанных эльфийских владений не уцелело ни одно. Другие раньше или позже были разрушены, захвачены и разграблены. Так же, как и Химринг после неудачно проведённой кампании в Пятой Битве. А всё потому, что Маэдрос пустил на порог неблагодарных людишек, которые в ответственный момент повернулись своей задницей, хотя скорее, дождались пока сами эльфы повернуться к ним спиной, чтобы ударить в незащищённый тыл. И total epic fail был им обеспечен, после которого нолдор ещё долго отходили. Конец Первой эпохи возвестили обрушившиеся на территории Белерианда по воле валар катаклизмы. Возможно, причиной тому послужило полное помутнение разума Мелькора, доносы и жалобы на которого валар получали со всех концов и изо всех доступных им щелей, каковых было большинство. Да и радиоактивные Камешки Феанора им всё покоя не давали, и не придумали ничего лучше, кроме как отправить из Амана целый флот валароугодных арфингов во главе с Финарфином. Вообще, не понятен смысл появления недееспособных эльфов, даже не сошедших на берег. У Финарфина, скорее всего, нашлись дела поважнее, например, делать педикюр. И тогда валар развернули боевые действия, пафосно окрестив их: "Война Гнева". Вытащили из Ангбанда Моргота, неспособного к тому времени сопротивляться, повергнув обессиленного Врага. Так и победили. А Белерианд, что для Айнур стал как в горле кость, был фактически полностью затоплен всё тем же рачительным Ульмо.