***
— Ты просто спятил, знаешь? Вот же они. Нотации. Он был уверен, что услышит их, как только согласится работать больше. Особенно теперь, когда Чонгук попросил заменить его. Юнги думал о том, как Намджун злился каждый раз, когда он брал себе лишние часы на работе. И как друг всегда выражал свои мысли, чётко излагая их и показывая своё неодобрение. Эти осуждения были ещё хуже, чем навыки пения Намджуна. — Чонгуку нужна была помощь. — Но когда он попросил твоей помощи, то и подумать не мог, что ты заставишь себя работать каждый божий день. Да ты спятил. — Всё в порядке. — Нет, не в порядке. Чонгук позвонил мне сразу же, как узнал, что ты забрал все его смены. — Я справлюсь. Намджун схватил Юнги за плечи и сильно сжал их, а затем посмотрел на него прожигающим взглядом. — Это никому не под силу, хён. Пожалуйста, прекрати нагружать себя. Сходи, поговори с Хобом хеном о своем графике, скажи ему, что передумал, что хочешь меньше часов. Ты же знаешь, он ждёт от тебя этого. Юнги вздохнул, отворачиваясь от Намджуна и высвобождая плечи от цепкой хватки. — У тебя тридцать секунд. Философские разглагольствования, или о чём там Намджун так распалялся каждую ночь, конечно же, сегодня были посвящены знанию предела собственных возможностей, как не увязнуть в сумбурном и развалившемся современном обществе. И как кому-то нужно прислушиваться к собственным желаниям и заниматься тем, что хочется, а не тем, что ждёт от тебя общество. И после этого человеку станет намного легче. Кому-то. Ага. С тем же успехом проще сразу назвать его имя. Юнги как-то не заботил эфир друга. Он сидел в своём кресле во время всей трансляции, и даже когда Намджун подходил к нему во время перерывов, он не вставал. Принесённые две порции эспрессо на следующий день были ни в знак примирения, ни в качестве извинений. Юнги просто хотел сделать приятное. И точно не попросить прощения.***
Наверно, ему нужно было задуматься о том, какой неловкой может оказаться ситуация без Чонгука под рукой. Например, сейчас. Чимин снова принёс ему кофе, американо. Юнги приехал пораньше и уже успел всё настроить. Звук проверен. Микрофон готов. Чимин попытался начать разговор, но Юнги привычно отвечал в своей отчуждённой манере, отпивая горячий напиток. Резко. Быстро и односложно. С каплей сарказма. Возможно, прямолинейно. Он всегда был таким. Но сегодня нет третьего лица, способного смягчить его колкие ответы, чтобы продолжить разговор в то время, пока он молчит (а это случалось довольно часто). Нет Чонгука, способного захватить внимание Чимина, поддержать более весёлую и интересную беседу. Сегодня рядом с ними не было Чонгука. И не будет в ближайшие пару месяцев. До тех пор, пока тот не закончит семестр. Если, конечно, вечерних занятий не будет в следующем. Черт. Юнги прежде не осознавал, что никогда не оставался наедине с Чимином, что они вдвоём никогда толком-то не разговаривали. Не осознавал, как мало он вообще знал о Чимине, как сам Чимин мало знал о нём. Как мало общего у них было. Юнги больше ничего не знал о нем. Посчитав, сколько раз они оставались вдвоём, Юнги обнаружил, что виделись они только в компании общих друзей, на совместных вылазках, ужинах и небольших посиделках у Сокджина или Хосока, на которые вынуждали приходить всех. В итоге их разговор затих. Чимин отказался поддерживать беседу в одиночку. Довольно интересно, что, несмотря на простиравшееся между ними молчание, Чимин приходил к нему во время пятиминуток. Он стоял рядом с компьютерным креслом, попивая короткими глотками кофе во время перерыва на песни. Юнги чувствовал на себе пристальный взгляд, пока переключал кнопки больше от дискомфорта, чем от надобности. Несмотря на то, что он не был самым разговорчивым человеком, тишина казалась напряженной. Ему необходимо что-нибудь сделать. Юнги пытался улучшить ситуацию и изобразить подобие разговора. Правда. Он пытался сделать так, чтобы Чимин не просто стоял возле него, молча отхлебывая из стаканчика кофе (закроем глаза на одну или две попытки, которые, в конце концов, провалились), а потом возвращался обратно на сидение, когда песня подходила к концу. Юнги дошёл до того, что прибегнул к ужасно типичному разговору о погоде. Он не был уверен, но всё же надеялся, что это сработает. Разговор потянется. Как по цепочке. Сейчас. Но ничего не вышло. Прежде, чем он попробовал, часы пробили два, Чимин попрощался со слушателями своим отвратительно-слащавым голосом, а позже собрал свои вещи в небольшую сумку, выкинул пустой стаканчик в мусорку и пошёл к Юнги. Он остановился рядом, казалось, хотел спросить что-то, и в какой-то момент приоткрыл рот, но тут же закрыл снова. В итоге, Чимин просто улыбнулся. — Хорошая работа. Увидимся завтра, хён, — тихо проговорил он. Юнги наблюдал за спиной Чимина, исчезающей за дверью, проклиная себя за неспособность поддержать разговор. С каких пор он нуждался в услугах Намджуна, Сокджина, Чонгука или кого-либо еще, чтобы общаться?***
Возможно, он слишком зацикливался на мелочах. Да, определённо. Он слишком зацикливался на этом, но… Чимин сегодня не принёс ему кофе, как обычно. Ну, сказать «как обычно» можно было с натяжкой. Чимин приносил его только дважды. Два раза из трёх, но первую встречу можно было назвать неожиданностью. Во всех остальных случаях он угощал его кофе. Чимин, кажется, всегда покупал Чонгуку кофе и даже знал его любимый. Это потому что Юнги вчера был таким неразговорчивым? Размышления прервались Чимином, который ворвался в студию за пару минут до девяти. Быстро поздоровавшись, он подлетел к своему рабочему месту. Он привычно поприветствовал всех своих зрителей с оживлением и сладостью в голосе, слегка неровным голосом. Чимин бегло просматривал некоторые комментарии в Твиттере, конечно же, не забывая любезничать. Особенно на комплиментах. Юнги особо его не слушал. Мысли возвращались к вчерашнему вечеру, воспроизводя короткие фразы из диалога, сопровождавшиеся после неловкой тишиной. Он сделал что-то такое, что вызвало у Чимина отвращение? Люди уже ранее отмечали его грубость. Возможно, и он тоже? Чимин посмотрел в его сторону, смеясь в микрофон и подробно рассказывая историю своим слушателям. В его глазах стояли полумесяцы, а губы растянулись в улыбку. Но это лицо сразу помрачнело, когда он во время перерыва подошёл к Юнги. Улыбка не пропала, но была намного-много меньше, не такая широкая, как раньше. Юнги чувствовал необходимость сказать что-то, попробовать заговорить и не оставить Чимина наедине с неловкой тишиной. — Холодно сегодня, правда? — конечно же, надо было прибегнуть к короткому разговору о погоде. Мило. Отличный ход, ага. И с какой стати сегодня вдруг будет тепло? Господи, ещё даже апрель не наступил. Конечно же, сегодня было холодно. Чимин прогудел в согласие: — Ага, очень. Юнги понял, что разговор снова обречен, как и все остальные ранее, но тут Чимин посмотрел в другой конец комнаты на длинный шарф, висящий на крючке. — Хён, твой? Выглядит больше тебя! — Эй, ты кто такой, чтобы судить о моём росте? — Кто-то такой же невысокий? Юнги фыркнул. — Я не такой коротышка, как ты. — Нет, хён, такой же. Ты не настолько высокий. Юнги спохватился, когда поднялся на ноги, вставая бок о бок с Чимином, касаясь плечами, чтобы помериться ростом. Огорчало, что, по сути, особой разницы не было. Но Юнги точно был выше. Это было очевидно. Его плечи были определённо выше. — Один сантиметр трудно назвать разницей! — Я выше. Прими это. — На один сантиметр! — грозно повторил он, и Юнги бы добавил — чересчур самодовольно. — Прекрати спорить. А теперь иди, у тебя только сорок секунд. Он послушался, скорчив рожицу в ответ. Переход на радио-Чимина был мгновенным, безупречным. Если бы не было этой мини-тирады о разнице в росте, Юнги мог бы сказать, что ему просто привиделся разговор минутами ранее. Последнее, что он услышал от Чимина — воркование в ответ на пришедшие несколько сообщений. Ему писали о том, что его всё ещё любят, несмотря на невысокий рост. Неважно. Юнги всё равно был выше.***
Он точно облажался. Юнги не был уверен, почему он именно так отреагировал. День прошёл так хорошо, так гладко. Наконец, у них двоих появилось некое подобие разговора, не заканчивающегося давящим неловким молчанием. Ночь шла своим чередом. Теперь, когда они по-настоящему болтали, время пролетело быстро. Он не заметил, как часы пробили два ночи и пришло время уходить. Чимин ждал его. Собрался намного быстрее и стоял напротив, пока Юнги убирал свои вещи и наматывал плотный шарф на шею. Чимин слегка засуетился и улыбнулся, когда Юнги повернулся к нему. Они вышли из здания вместе, ветер ударил в их лица, и Чимин заговорил: — Хён, хочешь сходить выпить? Он знал, что не должен был отказываться (особенно, учитывая, как сильно он пожалел об этом в первый раз), но снова произнёс своё жалкое «не умею пить» и «лучше не ходить и не позориться». Но Чимин всё же настаивал. — Всё нормально. Если надо, я отвезу тебя домой. Юнги посмотрел на его лицо для… по правде говоря, хоть для чего-нибудь. Но Чимин только улыбался. — Зачем заморачиваться? — Не знаю… — он замолчал, опустив взгляд. — Ты выглядишь так, словно тебе надо пропустить пару стаканчиков? Он не знал, почему эта мысль так сильно напугала его. Почему это настолько обескуражило. Юнги отреагировал глупо, на автомате. Он отшатнулся от Чимина, бормоча сходное с «я бы лучше пошёл домой», а позже практически добежал до своей квартиры. Находясь в постели, он воспроизводил этот момент снова и снова, понимая, насколько глупо поступил. Юнги даже в голову не пришло, почему он отреагировал подобным образом. Всё, что он делал — продолжал думать об этом снова и снова, и снова, и… Пак Чимин должно быть думал, что Юнги правда ненавидит его.***
Громкий стук и раздражающий дверной звонок вновь заставили его встать с постели. Когда Юнги открыл дверь, то увидел Сокджина, разглядывающего его растрёпанные ото сна волосы и мятую пижаму. Чужой взгляд блуждал по беспорядку в комнате: одежда, какие-то бумаги и другие случайные предметы, разбросанные по полу. Он даже не старался скрыть недовольство. — Похоже, он не шутил, — пробормотал себе под нос Сокджин. — Юнги, ты в порядке? — Я в порядке. — Не похоже. — Стой, хё… — Сокджин оттолкнул его и, несмотря на протесты, вошёл внутрь. Друг снял ботинки и аккуратно поставил их рядом с разбросанной обувью Юнги. — Здесь просто тако… — но Сокджин остановился, краем глаза посмотрев на него. Он пытался улыбнуться, но выглядело натянуто. — Переоденься. Будем прибираться. Хотя бы немного. Юнги повиновался суровому тону, как-никак, это был Ким Сокджин. А ещё потому, что даже ему это место казалось настоящим хаосом. Просто сам Юнги не находил время для уборки. Он замечал весь этот беспорядок. В большинстве случаев. Он успел переодеть безразмерную хлопковую футболку и пижамные штаны на рваные джинсы и белую футболку. Когда Юнги вернулся в гостиную, Сокджин почти сложил все разбросанные бумаги в стопку на его обеденный стол. — Я любезно позабочусь о посуде, а ты поставь стирать машину. Юнги слышал глухие звуки с кухни, пока собирал одежду. Он попытался вспомнить, когда в последний раз видел металлическое дно своей раковины, и мысленно поблагодарил друга за такую жертву. Если подумать, то он не помнил, когда в последний раз видел дно корзины с грязным бельём. Просто удивительно, что у него оставалась чистая одежда. Юнги даже не удивился тому, что всё грязное бельё не влезло в стиральную машину. — Что ты делаешь? — Сокджин заглянул в дверной проём ванны, на его руках красовались резиновые перчатки. — Ты стираешь белое с цветным? — Я надеялся сделать всё разом. — Юнги… — он вздохнул, — выбери один цвет. И постирай оставшееся позже. Юнги простонал, сортируя каждую вещь по цвету. — Я знаю. Я так и собирался сделать, раз всё вместе не влезло. — А ты ещё раньше жаловался на Намджуна. Серьёзно, — произнёс он, закатив глаза. — Не сравнивай меня с этим неря… — правда, он так и не смог закончить начатую фразу. Как и не смог назвать Намджуна неряхой. Не тогда, когда из них двоих он явно выходил победителем. Сокджин уловил запинку, вероятно, заметил перемену на его лице, потому что его собственное выражение лица смягчилось. — Только поторопись. Ты в курсе, я пришёл сюда не просто помочь с уборкой, — ответил Сокджин с улыбкой. — Готов прийти на нашу посиделку? — Ты затащишь меня в любом случае, даже если я откажусь. Сокджин рассмеялся, не пытаясь даже отрицать сказанное.***
— Хён, кто твой идеальный тип? — раздался как всегда громкий голос Тэхёна. Его глаза были широко раскрыты, а взгляд почти невинен, когда он, сидя за столом, обратился с вопросом к Хосоку. — Кто-то вроде тебя, конечно! — Правда? Серьёзно? — реплика сопровождалась нечеловеческими динозавроподобными криками — эти двое общались на языке за пределом человеческого понимания остальных. Эти двое застряли в собственном маленьком мире, пока ему, Намджуну и Сокджину оставалось только неловко переглядываться. — Это у вас двоих так каждая смена проходит? Господи, это должно быть невыносимо. — Совсем нет, Юнги хён, у нас на самом деле всё ещё хуже! — завопил Тэхён, получая в ответ легкий удар от Хосока. Потирая голень со стоном, Тэхён выпятил губу и быстро произнёс. — Как будто тебе это не нравится, хён, — было сказано совсем тихо, шепотом, но Юнги всё равно услышал. А потом он увидел, как окрасились щёки Хосока в лёгкий розоватый оттенок и как тот пытался скрыть это, потянувшись за напитком. — Не удивительно, что вы такие бойкие по утрам, — на этот раз краснеть пришлось Тэхёну, натягивая на лицо серую водолазку, пока она не скрыла его щеки. Никто другой, кажется, не заметил, что неудивительно — Хосок опять сделал что-то глупое, чтобы скрыть своё смущение, рассмешив при этом Сокджина и Намджуна. Юнги думал, возможно, Тэхён скажет что-нибудь, но тот предпочёл промолчать, позволяя этой теме забыться. — Юнги хён, я слышал, ты теперь работаешь каждый день? Обалдеть можно! — Это довольно щепетильная тема, Хосок, — вставил Намджун, поглядывая на Юнги. — Всё окей, — фыркнул он. — Да, работаю. Каждую ночь. Какие-то проблемы? — Хосок и Намджун замахали руками и замотали головами. Юнги был почти уверен, что разговор закончился и наступит гробовая тишина, но тут Сокджин пришёл всем на помощь: — Я заработал 860 очков в Тимбермене! — Ты что? — Юнги забрал телефон, который друг так активно тыкал ему в лицо. — Ты… Побил мой личный рекорд? Тэхён приблизился к нему, всматриваясь в экран. — Хён! Ну вот, есть чем заняться дома. Или ты позволишь Сокджин хёну побить свой лучший рекорд? Сокджин хёну, который пару недель назад начал играть в неё и отказался избавиться от своей розовой раскладушки? — Заткнись. — Хён, что насчёт «Кросс Роад»? — Только Чимин и ты играе… — но Тэхён прервал Хосока. — И Чонгуки тоже! — О, боже, не разрушайте жизнь ребёнку. — Юнги хён, разве это не твоя вина? Ты слишком разбаловал его. — Умолкни, Намджун. — Ничего не могу сказать о Юнги и Чонгуке, — вставил Сокджин. — Но тот, кто ему показал то приложение с заменой голоса, в итоге втянул нас всех. Тэхён расхохотался. — Но это приложение такое крутое! — Потому что ты спамишь нам тоже, Тэ. — Я скрасил ваши скучные будни, и вот как вы благодарите меня? — возмутился он, скрещивая руки на груди. Хосок покачал головой, но продолжал улыбаться, палочками отбирая со стола кусочки еды и кладя Тэхёну на тарелку. — Прекрати болтать и ешь, не то Намджун опять съест самое вкусное. — Эй! — Не пытайся отрицать, Намджун. Ты всегда так делаешь, — добавил Сокджин. И разве он ожидал чего-то другого? Они по-привычному шумные, даже без Чимина и Чонгука. Достаточно шумные, чтобы болтать ни о чём на протяжении четырёх часов, отвлекая от тяжёлых мыслей на весь вечер. Достаточно шумные, чтобы Юнги пребывал в некоем состоянии счастья, последовавшим за ним, когда они покинули дом Сокджина. Оно длилось всю ночную смену с Намджуном. Счастье позволило ему вникнуть в суть монологов друга и улыбнуться, когда тот заговорил о филии, или о дружбе, как он перевёл это для незнающих. Он объяснял, какую важную роль дружба играет для счастья человека. Насколько важна она для собственного здоровья, и как она влечёт за собой взаимовыгодную помощь. Но сейчас, возвращаясь в пустую квартиру, Юнги почувствовал, как это счастье развалилось на куски. Он остро ощутил тишину, наполнявшую его комнату. Или пустоту. Или беспорядок, который всё ещё остался, потому что за такой короткий срок невозможно было вычистить всё. Даже с наушниками в ушах, даже с музыкой на самой максимальной громкости Юнги ощущал, как тишина давила на него, заставляя задыхаться. После такого хорошего дня он чувствовал себя таким эгоистом за желание снова встретиться с друзьями, потому что этого всегда будет недостаточно. И независимо от того, что сделали для него другие или что он сделал для них, это ощущение всегда возвращалось. Каждую ночь оно забирало по частичке его души. Всего было недостаточно, ничего не приносило радости на долгий промежуток времени. Почему он не мог довольствоваться тем, что есть? Почему он не мог быть счастливым с нынешней жизнью? Почему от всего он чувствовал себя неудовлетворённым и таким пустым? Почему он просто не мог быть счастливым? Почему он просто не мог быть в порядке? Какого чёрта он всегда должен чувствовать себя так?