Девять шансов для Черного Кота

— Отец, я… Я никуда не поеду! — Поедешь. Раз ты не соизволил провести ночь дома, я попросил Натали собрать тебе все необходимое. У тебя есть полчаса до выезда в аэропорт, можешь еще успеть собрать что-то, что тебе еще понадобится, — Габриэль отобрал у сына свой мобильник и, сев за кухонный стол, принялся листать какой-то журнал, оставивший отзыв о его дизайнах. — Отец, ты не понимаешь! Я не могу и не хочу никуда ехать! Какого черта вообще? Я имею право провести лето там, где я хочу, пап… Кажется, Габриэля немного задело это «пап». Адриан обычно называл его официально, «отец», а когда злился, вообще мог называть мужчину по имени и фамилии и обращаться к нему на «вы». И это очень бесило старшего Агреста. Он сам порой не понимал, как хотел бы после смерти жены получить поддержку и внимание сына. Но вместо того, чтобы заставить парня сблизиться с ним, Габриэль лишь сам начал отдаляться, уезжая в бесконечные командировки. — Ладно. Объясни, зачем тебе нужен был мой рабочий телефон? — как можно спокойнее спросил мужчина, взглянув на сына. Адриан прикусил губу и вжал голову в плечи. — Ни за что не говори ему. Если он служит Моли, и если он узнает, что ты шестерка, то плевать ему будет, что ты единственный сынуля. Как муху прихлопнет. Ну, или из жалости просто запрет тебя дома навсегда, в клетке, к примеру, - Плагг. — Прости, пап… Я могу лишь… — Достаточно. Иди наверх и собирай вещи, разговор окончен, — Габриэль был зол. Очень зол. Ему очень хотелось, чтобы сын доверял ему. Пусть сам старший Агрест ничего не сделал для достижения этой цели, ему все равно этого не хватало. Им обоим не хватало. Доверия. Адриан молча взглянул на отца, но в его взгляде не нашлось ничего кроме решимости и упрямства, посему блондин, сморщив от злости нос, ушел наверх, громко хлопнув дверью. Где-то полторы минуты Габриэль сидел в гордом одиночестве, делая вид, что читает уже наскучивший ему журнал, а затем на кухню зашла Натали. Женщина молча сварила начальнику кофе и, поставив чашку около него, присела напротив. — Я знаю, что ты хочешь сказать, — отхлебнув горячего напитка, спокойно произнес Габриэль и отложил журнал в сторону. Натали действительно было, что сказать, но она упорно молчала. — Он подросток, у него переходный возраст, ему сейчас тоже сложно, он все равно не поймет… Все это я уже слышал миллион раз. Но я не собираюсь менять решение. Он нарушил правило, он знал, что будет, когда брал мой телефон, тем не менее, он взял его. Поэтому, я считаю, что ему стоит научиться отвечать за свои поступки, тем более, летом он будет не в безопасности здесь. Папи готовит грандиозный план, а я не хочу, чтобы Адриан пострадал. — Вообще-то, я хотела спросить, не слишком ли сладкий кофе, но я тронута вашей заботой о сыне.

***

За своими собственными криками и истериками Маринетт даже не почувствовала, как тоненькая иголочка впилась в руку. А когда брюнетка проснулась на больничной койке и с капельницей, она решила все хорошенько обдумать. И обдумала. Зачем ей прицепили эту ерунду, Маринетт спрашивать не собиралась. Девушка резко выдернула из руки иглу и встала. Голова поначалу закружилась, да и нога загудела от боли, но брюнетка не обращала на это внимания. Хорошо, что когда-то она провела в этой больнице много времени. Побывав в каждой палате, Маринетт сумела выучить каждую и знала, как их различать. Сейчас она была на третьем этаже. А это означало, что до кабинета Чейва всего лишь пара лестничных пролетов. Ну ничего, не сломается она оттого, что поднимется на пятый этаж со сломанной ногой и ужасным головокружением. И действительно, ничего не произошло. Она вломилась в его кабинет, когда он засовывал на верхнюю полку стеллажа какие-то бумаги. — Ох, Маринетт… Ты проснулась? Как ты себя чувствуешь? — мужчина сделал притворно грустное лицо и положил девушке на плечо руку. Но брюнетка резко скинула ее. — Очень польщена вашей заботой, доктор, но у меня тут появилась парочка вопросов, — девушка сама удивилась своей холодности, но стараясь не подавать виду, продолжила, — Во-первых, сколько я проспала? — Ох, совсем немного… Ты пришла где-то в полдень, а сейчас уже почти шесть вечера, но я все понима… — Второй вопрос. Вы ведь тоже в курсе, да? — спросила Маринетт и немного вздрогнула. Тикки связалась с ней. — Что ты делаешь, Маринетт?! Не слушай его, просто успокойся! — В курсе чего, милая? — мужчина усмехнулся и изогнул бровь. — Отличное решение — строить из себя дурачка. Но оставьте, вам идет, я и так уже все поняла, пока лежала, мне просто было интересно, как скоро вы расколетесь, — Маринетт почувствовала, что вся робость, которую она испытывала при общении со взрослыми незнакомцами, улетучилась, уступив место лишь ненависти. — Маринетт, дорогая моя, я… — А теперь последнее: как вы собирались все это провернуть? Ну, допустим, я поверила, что папа… — она запнулась и почувствовала, как слезы снова готовятся побежать по щекам. Сильно прокусив губу, она заставила себя сдержаться. — Что папа мертв. Поверила я. Мы позвонили бы маме, она бы приехала, но что дальше? Трупа-то у вас нет. Отец жив, и мы оба это знаем. Чейв скривил губы в злобном оскале. Его лицо уже было далеко не таким насмешливым, как минутой ранее. — Маленькая суч… — доктор замахнулся, чтобы ударить Маринетт, но та оказалась проворней. Вспомнив, что некогда она с легкостью поднимала железные стулья на кухне Адриана, девушка почувствовала себя необычайно сильной и могущественной. Чейв был хилым и тощим. Даже несмотря на то, что он мужчина, а у Маринетт сломана нога, и кружится голова, девушка все равно превосходила его, и ей это нравилось. Она перехватила его руку и выкрутила ту так неестественно, что кость хрустнула, а доктор взвыл от боли. Маринетт глазами нашла канцелярский нож в подставке на столе и, схватив его, чтобы позже использовать, как хоть какое-то средство самообороны, выбежала из кабинета, почти не ощущая боли в ноге. — Молодчина, Маринетт, ты показала этому козлу, что не все женщины слабые! — раздавался радостный голос Тикки в голове. — Но, Тик, что это было? Откуда я все это знала? Что это за холодность и уверенность в правоте? Я понятия не имею, что с папой сейчас! — девушка оказалась на первом этаже и выбежала из больницы. — Это я. Понимаешь ли, я вроде уже говорила, мы с тобой связаны. Как шестерка и хозяин. Я вундеркинд, хакер, гений… называй как хочешь, но я очень умна. Когда ты надела серьги, ты соединилась своими мыслями с моими. Мы с тобой связаны, как и Нуар связан с Плаггом. Поверь мне, этот малый может оказаться совершенно другим человеком в обычной жизни, как и ты совершенно другая, когда сережек нет на тебе. Маринетт быстро заскочила в первый остановившийся автобус. — То есть, все благодаря тебе? У меня теперь будут хорошие оценки в школе? — усмехнулась Маринетт. — Да уж… Шутки у тебя точно не от меня, — Тикки улыбнулась. — Что будешь теперь делать? — Сначала позвоню Адриану. Я думаю, нам с ним стоит поговорить… А потом попробую связаться с Нуаром или с Плаггом. Мне понравилось общаться с Нуаром… То есть, не в том смысле, конечно! — вскрикнула девушка, и две бабушки странно взглянули на нее. Маринетт тут же дотронулась пальцем до уха, делая вид, что там есть наушник или что-то похожее. — Я понимаю. Тебя тянет к нему, потому что меня тянет к… Плаггу. Хотя, может, это и личный интерес, кто знает… Ладно, давай до связи, я сейчас немного занята. — Да, пока, — Маринетт хило улыбнулась, и шум в голове стих.

***

«Привет, приходи к детской площадке за старым спортзалом, есть небольшой разговор.» — И это все, что она написала? — Все. — Чувак, ты через час уже должен быть в аэропорту, а чтобы быть там через час, ты должен выезжать через семь-восемь минут. Ты пойдешь к ней? — тихо спросил Плагг. — Естественно, я же не идиот какой-то! — крикнул блондин и, швырнув собранный портфель на кровать, вылез через окно. Отцу он написал, что поедет в аэропорт своим ходом, мол, ему не хочется видеть отца из-за обиды. Когда он пришел, Маринетт уже сидела там. На старой, скрипящей качельке. Но в отличие от ее обычного, радостного и яркого состояния, похожего на солнце, он увидел грустную, потускневшую луну. На секунду в голову забралась мысль, что она могла узнать о Нуаре и теперь обиделась на него за обман, но он тут же отбросил этот бред, когда увидел ее улыбку. Маринетт робко подняла взгляд и случайно увидела его, и теперь уже девушка помахала ему рукой, а он, не теряя ни секунды, побежал к ней. Вроде бы они виделись еще вчера, причем виделись не один раз. Сначала он поцеловал ее, будучи Адрианом, а потом спас, Нуаром, однако сейчас, увидев брюнетку снова, он подумал, что они не виделись вечность. Она встала и быстро пошла ему навстречу, протянула руку, чтобы он пожал ее, но Адриан крепко обхватил девушку за талию и, притянув к себе, поднял и закружил, а когда она засмеялась и шутливо попросила его перестать, он правда перестал и больше не крутил ее. Аккуратно поставив Маринетт, на песок, блондин притянул ее к себе и поцеловал. Уже не так, как тогда в переходе, уже более уверенно и страстно. Маринетт залилась краской и поначалу немного опешила, но когда его руки начали нежно поглаживать ее хрупкую спину, она не смогла противиться желанию и ответила на поцелуй.