Век спустя
5 мая 2016 г. в 17:28
Наступил XVI век по летоисчислению смертных.
Лорд Виктор погрузился в сон; пробудилась и заняла место правящего Старейшины леди Амелия. Выгадав подходящий момент, я имел смелость предложить ей на прочтение эти записки. Госпожа проявила интерес и изволила ознакомилась с моими трудами. Произошедшее передалось ей через память крови лорда Виктора, но всё же весьма надеюсь, что Старейшина узнала из вышедших из-под моего пера бумаг немало нового и полезного о начале до сих пор продолжающегося конфликта, доставшегося ей от предшественника. Высоко оценив мой труд, она рекомендовала мне хранить эти безусловно занимательные материалы со всем тщанием, ибо их ценность велика, но для обычной публики, пожалуй, они покажутся суховатыми и малоинтересными.
Как же. «Тебе, писец, верно, вены жмут, — сказала она, немало смеясь. — Как в хрониках написано, так оно и было, есть и будет вовек. А всё прочее, коли сжечь жалко, спрячь подальше, чтобы ничей любопытный глаз не видел». И снова рассмеялась своим серебристым смехом, от которого у любого мужчины перехватывает дыхание, а услышавшие его смертные и вовсе порабощаются навек.
Вены мне совсем не жали. Амелия ведь лично придумала наказание для нарушителей Закона — медленно разрезать вены на всём теле повдоль, чтобы раны успевали затягиваться, и так снова и снова. Пока вся кровь у вампира таким образом не истечёт, много времени проходит. Подвергшийся такой пытке бессмертный иссыхает, как мумия, и это вовсе не благостный сон отдыхающего Старейшины.
Куда большее внимание леди Амелия уделяет доходящим до нас слухам об открытых людьми огромных терра инкогнита на западе, за океаном. Старейшину влекут неизведанные земли, куда не ступала нога вампира. Похоже, что ей тесно и скучно в рамках устоявшихся порядков и уклада жизни в Европе, и частая смена места резиденции главы клана не помогает. Отсутствие новых впечатлений, усталость от мира — одна из проблем бессмертного существования.
Старейшинам ещё хорошо, они двести лет спят. Просыпаются — а мир совсем другой, обновлённый. Впрочем, так только в последние века, раньше жизнь не менялась столь стремительно.
Большой успех имел барельеф «Битва при Пеште», украсивший собой поместье клана в Праге. Умелая работа настоящего мастера, хотя и не совсем соответствующая правде — глядя на изображение, не вполне ясно, кто кого атакует — ликаны и оборотни вампиров или наоборот, да и количество зверей явно преувеличено. Во всяком случае, достославный воевода Томас, командующий тем штурмом города и высеченный на барельефе на первом плане, посмотрев на него, лишь снисходительно усмехнулся. Но почтенная публика довольна.
Что касается войны — открытая фаза её закончилась Великим Огнём. Уцелевшие восставшие, коих оказалось немало, те, что просочились сквозь кольца нашей блокады и те, что покинули театр военных действий в самом их начале, более не решались на открытое организованное сопротивление, им не хватало сил, чтобы собираться в крупные стаи. В то военное лето, чтобы окончательно очистить наши земли от ликанов и оборотней, мы при поддержке людей поджигали огромные лесные массивы, чтобы лишить врагов убежища. Если б можно было оглядеть край с птичьего полёта, видно было бы один огонь и дым, застилающий небо, луну и солнце, да гарь и пепел там, где огня уже не было. Чернота ковром покрывала землю, казалось, тогда почернели даже шапки снегов на вершинах гор.
Оборотни вильгельмовские в результате таких решительных мер, а также в силу своей несдержанности и неосторожности, в ближайшие годы были истреблены целиком. Долгие века сражались мы с их заразой, а одолеть её окончательно нас подтолкнуло восстание ликанов! Последнее нападение оборотня было зафиксировано более восьмидесяти лет назад.
Подозреваю, что борьба с оборотнями до восстания велась не в полную силу, потому что хоть они были нам и злейшим врагом, но при этом необходимым — нужным для поддержания страха в смертных вассалах, которые должны были понимать, что только вампиры могут их защитить. Поработить целые народы в открытую хлопотно и ненадёжно, а вот заставить их самих принести к твоим ногам свою свободу и серебро — это совсем другое дело.
Люцианово же племя, ликаны, повели себя более разумно — они растворились среди людей, в городах, стремительно расширяющихся, с десятками и сотнями тысяч жителей. Гораздо проще оказалось быть ближе к источнику питания, стать похожим на него. В крестьянской общине, на миру, скрыть свою сущность невозможно, все на виду у всех, а в городе никто тебя не знает и знать не хочет. Ликаны оказались не так просты — планы по их быстрому истреблению успеха не имели. Мало того, что многие из них обучились обращаться в звериную форму в любое время независимо от фаз луны; ликаны к тому же в совершенстве овладели искусством тайного сосуществования с людьми, не показывая своей сущности — иначе постепенно крепнущее и сбрасывающее груз суеверий человечество непременно заинтересовалось бы ими.
Война продолжается, но в скрытой форме. За ликанами в города последовали Вестники Смерти. Провозглашённая лордом Виктором доктрина скрытности от людей (об этом ниже) повлекла за собой изменения не только в методах ведения войны, но и в самих наших солдатах.
Раньше каждый вампир был воином; иначе было нельзя, тот, кто не умел держать оружие в руках, нашим крайне милитаризированным обществом рассматривался с откровенным презрением. И имел невеликие шансы на выживание при встрече с оборотнем в тёмном лесу. Теперь же бойцовские навыки требуются только Вестникам Смерти, удельный вес которых среди нас сокращался по мере снижения надобности в них. Признаться, наше общество без войны и ощущения нависшей угрозы оборотней успокоилось и, как любой водоём без встрясок и притока свежей воды, стало превращаться в болото. Думаю, так будет продолжаться и дальше, если нас что-то основательно не встряхнёт.
Ещё как продолжалось и продолжается. Престижность профессии Вестников Смерти падала, их корпус превратился в отстойник, куда сбрасываются те, которых порядок вещей и устройство нашего общества по разным причинам не устраивает или же отторгает само. Хотя среди воинов много именитых и благородных лиц, имеющих определённое влияние в свете и Совете, но в основном это — озлобленные одиночки, не нашедшие своего места в мире; личности, склонные к чрезмерной даже для вампиров жестокости; или же прекраснодушные мечтатели, полные иллюзий о романтике ратных подвигов. Столкнувшись с неприглядной реальностью солдатских будней, такие либо быстро вылетают из рядов Вестников, либо черствеют и становятся такими же, как остальные. В любом случае, какой нормальный вампир станет тратить бессмертие на выслеживание ликанов в грязных переулках?
Противостояние порождает влияние врагов друг на друга. С кем борешься — у того учишься, набираешься опыта, перенимаешь повадки. Чтобы поймать ликана, нужно думать как ликан. Вестники Смерти живут войной и не видят ничего, кроме войны, в то время как для большинства вампиров война, конечно, есть, но где-то так далеко, что её едва-едва видно и слышно, и тем более она не требует их внимания и времени. За это Вестники открыто их презирают, считая сибаритами, гедонистами, нелепыми беззащитными телятами и так далее. Те в ответ относятся к Вестникам полубрезгливо-полупренебрежительно, как, к примеру, к уборщикам, ассенизаторам — занятиям, безусловно, необходимым, но вид которых взора не услаждает.
По сути, правы и те, и те. Незримая аура отчуждения отделяет Вестников Смерти от остального вампирского общества; появление их чёрных плащей, покрытых воинскими узорами, вне мест их базирования, в «свете», крайне редко.
Не знаю, с умыслом или без (разумеется, с ним) действовал лорд Виктор, ставя в генеральном сражении в центр силы нашего войска, неподготовленные к фронтальному удару врага, но почти все высокие лорды вампиров в том бою погибли.
И оставшиеся годы своего векового правления лорд Виктор ломал рога им, ослабшим, добивал самостоятельность и вольности знати, одновременно, как я вижу сейчас, преследуя несколько целей, первой из которых было увеличение самовластия Старейшин.
Совет, опиравшийся на родовое дворянство, в результате потерял силу и довольно быстро превратился в чисто декоративный, ничего не решающий орган, делом которого было вовремя поддакивать правящему Старейшине. Словно мстил Виктор Совету за решения, которые вынужден был когда-то принимать с оглядкой на него…
При этом Виктор готовил почву для изоляции вампирского народа от людей, нашего ухода в тень. А именно таинственные лорды, живущие в своих зловещих замках и показывающиеся только по ночам, чтобы творить зло, были основным источником страшных историй о кровопийцах и массы реальных безобразий, выкорчевать людскую память о которых нам так до конца и не удалось, несмотря на все предпринимаемые меры.
Вскоре никто уже не платил нам даней напрямую, всё реже и реже мы упоминались как властители, предпочитая «своих» людей-посредников, а потом и эти посредники перестали понимать, с кем в действительности имеют дело. Не прошло и полувека, как на Балканы хлынули турки-османы, и смертным вовсе стало не до нас. С новыми хозяевами мы налаживали уже новые связи.
Амелия одобрила политику Виктора и продолжила её, (к людскому обществу, а точнее… кхм, она всегда питала слабость, и новшества в виде близости к смертным пришлись ей в прямом смысле по вкусу), Маркус же… что о нём говорить.
Вот так, уйдя от людей в тень, но сохраняя с ними крепкие связи, практически живя среди них, вплетясь в их структуры, продолжая наблюдение и беря на вооружение последние достижения их расы, мы замкнулись в себе.
«Крепкие связи, наблюдение, достижения»… Да что у нас вообще теперь есть своего? Даже, казалось бы, лежащее на поверхности — передача памяти через кровь. Известно, что кровь содержит воспоминания, которые при определённом умении и навыках можно, испив, частично разобрать. Старейшины способны сознательно передавать огромные объёмы информации друг другу. Как? Нет ответа. Всё так, потому что так было всегда. А между тем умение читать кровь — нетронутое поле для исследований. Или другой вопрос, не менее важный — вампиры рождённые, а не обращённые, взрослеют так же, как люди, и останавливаются в росте, «консервируются» в возрасте от двадцати до сорока, редко старше, и живут дальше в таком виде всю отведённую им вечность. Опять же, почему? Можно ли повлиять на этот процесс, ускорить или замедлить по желанию бессмертного? Делается ли что-нибудь вампирами, чтобы познать все свои возможности? Нет. Мы лишь заимствуем у людей то, что нам полезно, но сами создать своего давно уже не способны. Вот так, мы плетёмся в хвосте человечества! А ведь когда-то даже стиль готики был ими заимствован у нас, таинственных и грозных ночных покровителей. Что же теперь у людей есть, взятого у вампиров? Ни-че-го.
То же самое касается воздействия солнечного света на вампирский организм. Эту проблему сейчас изучаю я — я, книжный червь! И, разумеется, я знаю, на какие цели пойдёт создаваемая технология. А плевать! Что мои собратья сделали мне хорошего? Я вампир, и ничто вампирское мне не чуждо. В том числе и здоровый эгоизм, и готовность поставить себя и свои интересы выше интересов и жизней других вампиров. Здесь, признаться, ликаны гораздо сплочённее нас.
К добру ли, к худу мы самоизолировались? Пожалуй, иначе было нельзя в условиях быстро развивающегося человечества, а столь открыто, как раньше, пастись на его лугу, пожалуй, было бы просто опасно. Ведь щит и меч нашего общества, Вестники Смерти, никогда даже теоретически не рассматривали возможность войны с людской расой.