***
Они сидели на краю обрыва, укрываясь среди можжевеловых кустов. В низине гремел бой. Неравный, заведомо проигранный бой. Наёмники против хорошо обученной регулярной армии Нильфгаарда. Очередная бойня, которой теперь никого не удивишь. Лютик разжевал сухарь, внимательно наблюдая за происходящим внизу. Геральт и Мильва, устроившись рядом, окинули взглядами горизонт, объятый густым дымом горящих лесов. Ведьмак чертыхнулся, бессильно наблюдая за тем, как обстоятельства перечёркивают все его планы. — Ты хотела мне что-то рассказать, Мильва, — подал голос Геральт, продолжая вглядываться в горизонт. — Что-то про Цири? — Нет. Про твоего второго подопечного. — Кирилла? — навострил уши трубадур, бросив мимолётный взгляд на ведьмака. — Угу. Ты ведь и про него разузнать просил, — пожала плечами лучница. — Ну так вот: парень твой, впрочем, как и деваха твоя, исчез сразу же после чародейского бунта. Но мы ведь знаем, где находится твоя Циря, а вот о мальчишке ни слуху ни духу. Будто в землю провалился. Ты слушай, не перебивай, — шикнула Мильва, когда ведьмак открыл было рот, чтобы что-то сказать. — Неделю спустя после бунта по эльфским бригадам разнёсся слух, будто бы императорские прихвостни ищут мальца, который сбёг с Цирей твоей. Мол, укокошил он немало эльфов во время бунта и похерил планы по захвату враждебных Нильфгаарду чародеев. Геральт и Лютик переглянулись. Трубадур не нашёлся, что ответить, посчитав, что молчание сейчас лучшее решение. Белоголовый, чьё лицо и до этого не отличалось здоровым румянцем, побледнел ещё больше, словно перепил своих ведьмачьих эликсиров. — Ходит слух, будто мальчонка этот перешёл дорогу кому-то очень могущественному во время событий на Таннеде. И этот кто-то не жалеет средств на поиски твоих подопечных. Хотя, теперь-то ищет он, скорее всего, только паренька. Раз Циря твоя уже нашлась. Ну, какие мысли у тебя теперь, ведьмак? Куда решишься путь держать? Всё ещё намереваешься к императору в гости заглянуть? Надеешься, что встретит он тебя как старого приятеля? — Я так решил, — буркнул ведьмак, не желая больше слушать ехидные слова Мильвы. — А как же Кирилл? — поэт закашлялся, когда дым горящих хат повернулся в сторону оврага, окутывая низину едким смрадом. Конники нильфов одержали верх и добивали пленников, оставляя трупы на милость огня. — Ты ведь не забыл, что ваш последний разговор не задался? — Я всё помню, Лютик, — зашипел ведьмак, поднимаясь на ноги. — Цири… — он замешкался, словно обдумывая свои слова. — Кирилл сильнее, он справится. Я уверен в этом. — И с чего такой вывод, что он сильнее? — Да потому что она девка! — всплеснула руками Мильва. — Вот смотрю я на тебя, виршеплёт, вроде и образованный, а соображаешь… Наш доблестный ведьмак боится, что девчушка его нуждается в большей защите только потому, что она не мужик. — Ааа, — нашелся наконец трубадур. — Но Цири ведь не хуже Кирилла за себя постоять может. — Может, — кивнул ведьмак, вскочив на свою Плотву, которая сразу же заплясала на месте, чем вызвала у белоголового отборную порцию очередных ругательств. — Кирилла ищет кое-кто другой. Я же следую за Цири. Точка. — И кто же это? — Вспомни про Новиград. — С каких это пор ты начал доверять типам вроде него? — Я видел, что он не врёт. Видел, к чему приведет появление в нашем мире Кирилла. Он должен вернуться, — ведьмак невидящим взглядом уставился на объятое огнём и смертью село, — как бы горько от этого ни было. — Дурак ты, — пробормотал Лютик, — раз поверил в слова того чародея. Ты вечно ворчал, что никому не доверяешь, а теперь-то что изменилось? — Всё, — глухо бросил Геральт. — Изменится многое, если парень не вернётся в свой мир. — К чему ты мне всё это показал, чародей? — Сны не врут, Геральт. Ты видел всё в точности так, как было и как будет, если мальчишка останется с вами. Твоё будущее мне известно. Отголоски его известны и тебе из-за предсказания Цириллы. — И что с того? Забиться в угол и причитать о своей горькой судьбинушке? — Выглядело бы это жалко, согласись, — чародей рассмеялся. — Совсем не обязательно изображать из себя обиженную на весь мир барышню. Теперь ответь мне на вопрос, ведьмак. Будет ли Кирилл стоять в сторонке, пока ты корчишься в последней агонии? Сможет ли он спокойно принять неизбежное — твою смерть? Сомневаешься? Вот и я о том же. Ты умрёшь, Геральт из Ривии, как и те, кто будет рядом с тобой в час нужды. И этого нельзя изменить. Если Кирилл вмешается… что же, последствия ему точно не понравятся, впрочем, как и всем остальным. Либо он умрёт, либо всю оставшуюся жизнь будет расплачиваться за свой выбор. Ты ведь не хочешь этого? По глазам вижу, что нет. Только от тебя зависит, как именно ты распорядишься этой информацией. Моё дело — предупредить и предостеречь. — Лютик бы позавидовал твоей мрачной сказочке, — ведьмак скривился, отвёл взгляд. — Я всё ещё не верю тебе. Почему ты так рьяно хочешь затащить Кирилла в его мир? Пресловутая защита или известная только тебе одному выгода? — Сны не врут, Геральт. Не веришь мне? Поверишь, когда всё своими глазами увидишь. Только как бы потом пожалеть не пришлось. — Нет, Мильва, у него явно с головой не всё в порядке после Таннеда, — донёсся до ведьмака раздражённый голос Лютика, спорившего с лучницей. — Я уверяюсь в этом снова и снова. — Да тише ты, — шикнула девушка, сдвинув брови к переносице. — Не видишь, милсдарь ведьмак думу думает. Вон, аж жила на лбу показалась, сейчас лопнет от натуги-то. — Заканчивайте свой словесный трёп, — ощерился ведьмак, всё сильнее выходя из себя. — Повторять не буду. Нам в дорогу пора. Лютик картинно закатил глаза и махнул рукой, не желая больше спорить с твердолобым ведьмаком. Вскочил на коня и забормотал себе под нос ругательства, которые ведьмак явно услышал, судя по взгляду, каким он одарил трубадура. Но Лютику было всё равно. Даже спустя годы, что он знаком с ведьмаком, характер товарища не изменился, а как будто стал только хуже. Последние события, потери и предательство нанесли по нему сокрушительный удар, выбив почву из-под ног. Лютик понимал, что даже такие как Геральт способны сломаться и измениться. Увы, не в самую лучшую сторону. И скверный характер был тому ярким примером.***
Тёплые лучи закатного солнца пробивались сквозь листву деревьев, под которыми притаился отряд Крыс. Ветер дул со стороны тракта, поднимая над землёй клубы пыли и песка, маленькими вихрями кружившие среди придорожных кустов. Кони фыркали и нетерпеливо перебирали копытами, словно желая поскорее двинуться в путь. Шелест листьев и травы успокаивал напряжённые нервы, помогая немного расслабиться. Уже битый час они торчали в лесу, выискивая отряд Цепкого. — Ты уверен, что кузнец не ошибся? — Мистле вопросительно взглянула на Гиселера. — Вдруг они свернули на большак? — Не видать нам золотишка и камней от богатеньких и пухлых дамочек, — разочарованно вздохнул Кайлей, хищным взглядом продолжая наблюдать за дорогой. — Обманул всё-таки, гнида. — Не обманул. Он знает, чем ему будет грозить его ложь. — Мне бы твою уверенность, Гиселер, — Искра навострила ушки, вслушиваясь в малейшие шорохи. — Сколько ждать-то будем? — Столько, сколько потребуется. Из страха смерти он бы не стал мне врать. Не впервые мы с ним такое проворачиваем. Треск сухих веток, ломаемых под копытами коней, привлёк внимание Крыс, и те обернулись в сёдлах. Кирилл и Цири показались на тропе, выехав из густых зарослей можжевельника. Пепельноволосая бурчала себе под нос, отчаянно стряхивая с курточки колючие иголки и листья вперемешку с липкой паутиной. Беспокойные стайки птиц слетели с веток рябины и взмыли в небо, исчезнув с глаз долой. Кирилл издал тихий смешок, в ту же секунду уловив на себе недовольный взгляд Цири. Она нахмурилась и пробормотала себе под нос неприличное словцо. Она не любила, когда над ней смеялись. Кирилл знал это, но ничего не мог с собой поделать. — Только гляньте, — ехидно протянул Кайлей, и губы его растянулись в наглой ухмылке, — кто к нам пожаловать изволили. Небось по кустам прятались, а? — Да иди ты, — прошипела Цири, одарив его гневным взглядом. — Брось, Фалька. Твой румянец говорит об обратном, — протянул Кайлей с губ которого не сходила всё та же ухмылочка. — Всех по себе меришь? — Кирилл подъехал ближе, прожигая светловолосого холодным взглядом. — Гиселер, через несколько минут они будут уже здесь. — И сколько их? — Пять всадников для охраны. Один возница и лакей. Не разглядел, кто в карете сидел. Кирилл развернул коня и остановился позади остальных Крыс, бросив задумчивый взгляд на Цири. Пепельноволосая вопросительно посмотрела на него, смахнув с рукава курточки очередную можжевеловую иголку. Сомнения разрывали его изнутри. Он остался ради неё. Добровольно согласился грабить и убивать. В очередной раз пошёл на поводу её желаний и не смог уйти? Никто бы не сказал, что никогда прежде его меч не напивался чужой кровью. Да и не отрицал он этого. Он убивал, но каждый раз лишь защищая свою жизнь. Чужая смерть не приносила ему радости, в отличие от Крыс. А Цири? Банда изменит её. Она уже меняет её. Разбойничья жизнь пришлась ей по вкусу, и с каждым днем она меняется всё больше и больше. Не будь его рядом — процесс перевоплощения пошёл бы быстрее? Смогла бы она так долго подавлять в себе желание быть такой же, как знаменитая банда Крыс? — А вот и каретка наша, — Кайлей осклабился, тихонько присвистнул, ожидая команду для атаки. Кирилл похлопал коня по шелковистой шее, успокаивая животное, которое нетерпеливо заплясало на месте. Карета была уже перед ними, когда Гиселер засвистел, закричал во всё горло, и Крысы сорвались с места, вырвавшись из засады. Цири рванула за ними, и Кирилл увидел, как двое верховых пустили коней в разные стороны, совершив фатальную ошибку. Рееф и Искра кинулись им наперерез. Гиселер налетел на одного со спины, ударил острием меча. Конник глухо вскрикнул, повалился спиной на круп лошади и на скаку свалился со своего коня, заливая кровью пыльный тракт. Двое других стражников, что не пожелали бросить карету, рванули к Ассе, Кайлею и Мистле и сошлись с ними в короткой схватке. Кирилл осадил коня в нескольких метрах от побоища рядом с Цири, которая злобно зашипела, понимая, что ей никого не дали убить. — Нильфгаардские ублюдки, — презрительно выплюнула пепельноволосая. — Их было пятеро! Где пятый? Она лихорадочно завертела головой и восторженно заулюлюкала, когда из-за поворота дороги вылетел верховой, глупо решивший проверить причину долгого отсутствия сопровождаемой кареты. Кирилл пнул коня пятками, но Цири уже неслась вперёд, остервенело сжимая меч в стиснутой от злости ладони. Верховой мчался к ней. Она не увела коня в сторону, даже немного сдержала его, подпустив врага ближе. Нильфгаардец взмахнул рукой, ударил, но Цири была быстрее. Она ловко свесилась с седла и сталь меча вспорола воздух над её головой. Верховой ударил снова. Цири парировала, отвела удар и взмахнула мечом в обманном выпаде. Кирилл видел, как всадник машинально заслонил лицо рукой, открываясь для смертельного и точного удара, которому Цири обучили ведьмаки. Нильфгаардец свалился с седла и поднялся на ноги. Его дикий вой резанул слух, и Кирилл сглотнул, ужаснувшись страданиям, которые тот испытывал, резкими и отрывистыми движениями стараясь сдержать хлынувшую из разрубленных артерий кровь. Цири не отвернулась, не закончила агонию коротким укусом меча. Она лишь смотрела, как человек корчится под копытами её лошади, отчаянно цепляясь за жизнь. Но для неё он был всего лишь ненавистным нильфгаардцем, который вырезал всю её семью. Было ли это основной причиной её ненависти и злобы, что сейчас кипели в ней? Жажда убийства оправдана стремлением отомстить? Когда нильфгаардец затих окончательно, Цири отъехала, даже не обернувшись. Эскорт был перебит. Кирилл стиснул зубы, гневным взглядом уставившись на пепельноволосую. В ушах всё ещё звенел вопль убитого. — Что? — Цири хмыкнула, сверкнув глазами. — Обиделся, что я тебе добычи не оставила? Чёрных ещё много. Хватит нам обоим. — Ты могла бы прикончить его сразу же. Какого чёрта ты таращилась, пока он кровью истекал и выл на всю округу? Насладилась зрелищем?! — Чего ты так разошёлся? Это всего лишь нильф! — Цири фыркнула. — Они мою бабушку убили, ты это прекрасно знаешь! — И ты вбила себе в голову, что сможешь спрятаться за местью? Что она оправдает твою кровожадность? — Кирилл отвернулся. — Надо было уехать, пока была возможность. — Пфф, и сдохнуть где-нибудь у обочины. Они помогли нам! — Ты сама себя слышишь? Ради этого, — Кирилл указал пальцем на трупы верховых и карету, возле которой уже крутились остальные Крысы, — Геральт спас тебя? Или ради них твоя любимая чародейка подставила меня, защищая тебя?! Приди в себя, наконец! — Их здесь нет! — крикнула Цири, всё ещё сжимая в руке меч, на котором уже сворачивалась темно-красная кровь. Губы её дрогнули, и Кирилл не мог понять от злости или от воспоминаний лицо пепельноволосой скорчилось в гримасе. — Они бросили нас! — И не надоест тебе постоянно это твердить?! — рявкнул Кирилл, сжимая в руках поводья коня. — Ты меняешься, даже сама этого не замечая. — Зато ты всё ещё корчишь из себя непонятно кого и читаешь мне мораль на каждый мой шаг! Хватит! Я сама смогу постоять за себя! — Я вижу, как ты стараешься, — едва слышно пробормотал Кирилл, и Цири прикусила губу, увидев, как в глубине голубых глаз заплескалась печаль и…разочарование? — Я думала, что хотя бы ты меня поймёшь. — Знаешь что? Забудь, — его губ коснулась горькая усмешка. — Ты вольна выбирать сама и права хотя бы в том, что я привык тебя опекать. Я это признаю. — Кирилл… — Никогда моя забота о тебе ничем хорошим для меня не заканчивалась. Ты постоянно показывала свой характер, считая, что тебя оберегают по-дурости, лишая такой желанной для тебя свободы. С меня хватит. Хочешь независимости от моих надоедливых моральных принципов? — он развернул коня. Слишком резко натянул поводья, и животное взвилось на дыбы, протяжно заржав. — С этого момента поступай так, как твоей душе угодно. Он пнул коня пятками, пустил того рысью, совершив круг вокруг кареты. Увидел, как из неё вышли женщина и молоденькая девица, которую полная матрона прятала у себя за спиной, словно стараясь спрятать от разбойничьих взглядов. Заметил, как Цири подошла к ним, злобно что-то выкрикнув, когда остальная банда распрягала лошадей. Мистле восторженно охала, оценив красоту нильфских скакунов. Цири вновь что-то злобно прошипела хозяйке кареты, и та отшатнулась, увидев ненависть в глазах пепельноволосой бандитки.***
Полная луна величаво выплыла из-за гор, разливая свой мягкий серебряный свет на лес, убаюканный ночным пением сверчков и одиноким уханьем совы. Листва шелестела над головой, купаясь в порывах игривого ветерка. Пожелтевший листок, вестник скорой осени, сорвался с ветки молодой берёзы, закружившись в причудливом вальсе. Где-то вдали у прудов завыли волки, посвящая свою грустную песнь той, что светила сейчас на небе, окружённая мириадами сверкающих звёзд. Шаги раздались за спиной, приближаясь, но Кирилл не отреагировал, продолжая бездумно смотреть на небо. Шаги замерли, когда девушка молча присела рядом с ним. — На звёзды любуешься? — Мистле ткнула его локтем в бок, издав тихий смешок. — Все празднуют, а ты тут горюешь. Поссорились? — Что-то вроде. Не хочу об этом говорить. Зачем ты пришла? — На звёзды глянуть. Нельзя? — Она тебя прислала? — С чего ты решил, — хмыкнула Мистле. — Она просто рассказала мне, а пришла я сама. Девочка явно сожалеет о сказанном. — Ты бы знала, сколько раз я уже такое слышал, — скривился Кирилл, откинувшись спиной на валун, всё ещё хранивший в себе тепло солнечных лучей. — Пора было бы уже привыкнуть. Кстати, есть новости о банде Цепкого? — Меняешь тему, да? Ну, твоё право. Новости есть, да. Хотспорн донёс до прихвостней Цепкого новости про нашу маленькую облаву. Остаётся только сигнала ждать. Эта гнида пожалеет, что нам дорогу перешёл. — И когда встреча с вашим Хотспорном? — Завтра ночью. Сразу после, как с Цепким покончим. — Ты так уверена в победе? — Иначе никак, — Мистле вальяжно потянулась и зевнула, изящно выгнув спину. — И в этот раз советую тебе, всё-таки, кого-то да и прикончить. — С великой радостью. — Знаешь, это даже как-то очаровательно. Ты боишься замарать руки в крови невинной, но без сожаления убьёшь, защищаясь. Ты вообще из этого мира? — Откуда же ещё, — он поднялся на ноги, бросив взгляд на луну, что плыла среди редких ночных облаков. — Может, с неё свалился? — Вполне возможно, — девушка подбоченилась, сверкнув глазами. — Но с Фалькой поговори обязательно. — Ага, спасибо за совет, — Кирилл отвернулся, вглядываясь в очертания деревьев у просеки. — Ну, будь. Пойду горькой утоплюсь и спать, — мурлыкнула Мистле, облизнув пухлые губки. — Угу, — рассеяно бросил он, даже не взглянув на неё. — Утром свидимся. Через мгновение шаги девушки утонули в монотонном шелесте листьев и травы. Кирилл зажмурился, посылая ментальный призыв. Через несколько долгих мгновений в голове зазвенел хрустальный и переливающийся голос Арэйона. Парень облегчённо выдохнул, мысленно приветствуя товарища. — Весь в делах, да? — Кирилл улыбнулся, услышав недовольное фырканье. — Знаю, знаю, ты злишься, что тебе приходится от всех прятаться. «Я не злюсь. Но мои собратья — да. Я гарантия того, что ты не злоупотребишь своей силой». — Что-то вроде наблюдателя? Или няньки? «В моём мире нет таких понятий. Я просто присматриваю за тобой. Взаимовыгодное соглашение, не так ли?» — Да так, так, — Кирилл вздохнул, понимая, что Арэйон прав и его сородичи лишь хотят быть уверенны, что человека не занесет на кривую дорожку. — А если они всё-таки посчитают меня опасным и захотят избавиться? «Они и так считают, что ты опасен. Но всё ещё присматриваются». — Я понял. Ничего не изменилось. «Ты всё ещё против моего возвращения?» — Ты прекрасно знаешь, что это опасно. Мне не уберечь тебя от стрелы или арбалетного болта, прилетевшего из-за угла. «Воля твоя. Позови, когда буду нужен». — Будто мне нужно будет звать, — улыбка тронула губы. — Ладно, Арэйон, пойду спать. У Крыс завтра трудный день. Арэйон не ответил. Кирилл лишь почувствовал, что ментальная связь исчезла, оставив в голове лёгкое гудение и звон. Парень в последний раз взглянул на луну. Волки вновь завыли уже совсем рядом. Ухнула сова, внимательно наблюдая за человеком, который тенью проскользнул под своды пещеры, исчезнув во мраке холодных стен.***
Всадник влетел на пригорок, сдержал и развернул коня, схватившись рукой о ветку дерева. В селе, что растянулось под песчаной грядой обрыва, выли и надрывались собаки, хриплыми от страха и ярости голосами вторя музыке, что лилась по деревне из набитой людьми корчмы. Он прищурился, всматриваясь в тени, что плясали вокруг уличных факелов. Банда гуляет — в этом не было сомнений. Конь всхрапнул и ударил копытом, нетерпеливо мотнув головой. Наездник удовлетворённо присвистнул, пустив лошадь вдоль края обрыва. Перешёл на галоп, помчавшись в сторону темнеющего за пригорком леса. Через несколько минут верховой влетел в рощу, осадив коня возле атамана. — Они там, как и было обещано. Гуляют вовсю, словно и не боятся ничего. Совсем ошалели видать от водки-то и фисштеха. — Вот и настал час расплаты, — едва ли не прорычал атаман, развернувшись к своей ганзе. — Нас больше. Возьмём их числом! Всей бандой навалимся и отвоюем наконец свою территорию! Пусть всем остальным это будет примером. Громкое улюлюканье эхом прошлось по лесу, когда банда сорвала коней с места, выскочив из объятий лесной тьмы. Ветер выл. Выли собаки, словно почуяв неладное. Кони вылетели из-за пригорка, на полном скаку грудью вспороли речной брод, ворвались в село. Копыта зазвенели в ночи, и музыка, всё это время доносившаяся из корчмы, захлебнулась в фальшивой ноте, мгновенно затихнув. Атаман соскочил с коня и схватил факел, прикреплённый к частоколу деревянной изгороди. Короткий взмах руки — и факел упал на крышу корчмы. Язычки пламени лизнули сухую солому, взметнулись в стороны, раздуваемые порывами ветра. Черный дым взвился вверх, проник в помещение. Банда вновь торжествующе закричала, гремя мечами о мечи. — Выходите, вы! И лучше по-одному, чтобы сразу на пороге вам кишки пустить! — во всё горло заорал атаман. — Сейчас будем Крыс изничтожать! — вторил ему другой бандит, улыбаясь во все свои двадцать гнилых зуба. — Дааа! Девок оставим на потом. А после забавы пустим кровь, чтобы по своим хахалям не тосковали, — гадко рассмеялся третий, и вся банда захохотала в голос. Из корчмы донёсся надрывный кашель и хрип. Упали стулья, разбилась глиняная посуда, которую смахнули со стола. — Не убивайтееее! — запричитала бабка, кубарем выскочив наружу. За ней, всё так же хрипя и потирая глаза от дыма, выбежали еще с десяток кметов, ошалелыми от ужаса глазами уставившись на своих мучителей. — Спаситееее! Пощадитееее! Убиваююююют! — Заткни хайло, старая ведьма! — рявкнул атаман и пнул бабку носком сапога, вызвав у той ещё большую волну криков и причитаний. — Где они?! Где вы их спрятали?! Я вас всех сейчас на куски изрублю и вашим же псам скормлю. Где они! По банде прошёлся возмущённый ропот и разочарование. Никто из них не ожидал, что банды Крыс не окажется там, где её планировалось перехватить. Атаман схватил одного из кметов за грудки, потащил по земле и перекинул через изгородь. Тот свалился на пыльную дорогу и глухо застонал, схватившись за вывихнутую руку. Кинжал, приставленный к горлу, не вселил в его душу ничего, кроме боязни близкой смерти. — Начну с него! — обратился атаман к трясущимся в страхе кметам. — Где вы их спрятали?! Но никто так и не успел ничего ответить. Крестьяне бросились врассыпную, когда на краю деревни раздался громкий клич. Стрела, со свистом разрезавшая воздух и насквозь прошившая горло одного из подручных Цепкого, словно послужила сигналом к бегству. И крестьяне не стали испытывать судьбу, бросившись наутёк. Прочь от корчмы, которая уже вовсю полыхала, окутывая округу смрадом горящего дерева. Прочь от смерти, которая уже кружила между двумя бандами, выискивая новую жертву. Очередная стрела вспорола воздух, выбив из седла ещё одного бандита. Но третьей никто не услышал. Искра уже гнала коня вперёд, когда Гиселер, Ассе и Мистле и Цири ворвались в деревню со стороны реки. Кайлей, осыпая Цепкого не самыми лицеприятными словами, влетел в село с другой стороны. Рееф и Кирилл гнали коней вслед за ним. Некуда было бежать. Атаман понял это слишком поздно. Слишком поздно осознал, что ловушка захлопнулась. Узкая дорога, с двух сторон окружённая одними лишь домами, не позволила всадникам развернуться вволю. Их зажали с двух сторон, отрезая пути к отступлению. Гиселер налетел на крайнего, ударил мечом, вышиб из седла. Бандит захрипел, вспорол сапогом землю. Вскрикнул. Крик оборвался, когда копыто одурманенной битвой лошади раскроило ему череп. Кирилл и Рееф ударили почти одновременно, прикрывая друг другу спины. Кровь брызнула из разрубленной руки бандита, когда Кирилл, выгнувшись к крупу лошади, уклонился от удара и ударил сам, с хирургической точностью полоснув кончиком меча под локтем атаковавшего. Человеческий вой смешался с завыванием собак. Несколько прихвостней Цепкого соскочили со своих лошадей, перепрыгнули через изгородь, бросившись в спасительные щели между домами. Их нагнали уже спешившиеся Рееф и Ассе. Кирилл увидел, как два атамана сошлись один на один. Видел, как Кайлей налетел на убегающего бандита. Мольбы не спасли его от смерти, и последнее, что видел в мгновение конца несчастный подручный Цепкого — пылающие лютой злобой и ненавистью глаза светловолосого чудовища, которое улыбалось ему в лицо. — Ты считал себя самым умным? — прошипел Гиселер, парировав удар Цепкого. — Ты забыл, чья банда вселяла страх в людей ещё до твоего здесь появления?! — Нет, стой, — Рееф схватил Кирилла за плечо, когда тот сделал было шаг в сторону дерущихся. — Это только между ними. Мы своё дело сделали — перебили банду. Гиселер справится сам. И он справился, не оставив даже малейшего шанса своему противнику. Видимо, ярости и опыта у Гиселера было больше, нежели безрассудной бравады и кровожадности, которой был знаменит его противник. Крысы победоносно закричали и через несколько минут уже наспех перевязывали раны друг друга, и ловили своих коней, желая поскорее умчаться прочь. Едва ли не спятившие от страха кметы видели, как в мареве корчмы, объятой огнём, диким пламенем горели глаза Крыс. Вой собак смешался с воем ветра. Кони захрапели во тьме, протяжно заржали. Звон копыт и мечей было последнее, что видели крестьяне перед тем, как банда исчезла в густом дыме, который клубился со стороны горящей корчмы.***
Лютик вскочил, вцепился рукой в край плаща Мильвы, когда сквозь сон услышал крик, сорвавшийся с губ ведьмака. Лучница возмущенно ругнулась, когда поняла причину сего переполоха. Геральт сел, запустив пятерню в волосы. Лютик невольно вздрогнул, когда в отблеске костра сверкнули ведьмачьи зрачки. — Меня чуть удар не хватил, — выдохнул поэт, плотнее укутавшись в дорожный эльфийский плащ. — Кошмары? — поинтересовалась Мильва, взглянув на ведьмака с какие-то сочувствием. — Да, скверно это. — Что тебе снилось? — встрепенулся Лютик и громко зевнул, вздрогнув от холода. — Снова Цири? Если ты сейчас в очередной раз отмахнешься от меня, я тебя просто прибью. После такого отрезвляющего пробуждения ты просто обязан мне всё рассказать! — Отстань от него, мастер, — вступилась за ведьмака лучница. — Ну уж нет! Я же не смогу заснуть теперь, не узнав правды. Он никогда раньше не кричал во сне. Уж я знаю, Мильва. — Твоё любопытство тебя когда-нибудь точно погубит, — пробормотал Геральт, подсев ближе к костру. Он подбросил несколько поленьев в огонь и уставился в темноту ночи перед собой. — Мне снились они оба. — И Кирилл тоже? — Лютик притих, когда услышал недовольное фырканье Мильвы. — Да. Он был вместе с Цири. Образы мелькали слишком быстро. Они поссорились. Потом был огонь, небольшая схватка между двумя бандами и погибшие. А затем… Лютику показалось, что на мгновение у него перехватило дыхание, когда голос товарища надломился от бушующих в душе эмоций. Мильва не шевельнулась, словно не хотела нарушить молчание ведьмака даже малейшим вздохом или шуршанием одежды. — Он всех убил. Юнцов, у которых ещё молоко на губах не обсохло. Мелькали ведьмачьи медальоны, но тот, кто учинил кровавую бойню, был охотником совсем другой масти. Цири… она вырывалась, тянула к кому-то руки. Убийца лишь смеялся ей в лицо, унижал. А Кирилл… — Геральт вновь затих, стиснул зубы. — Выжила только Цири. Лютик, я не верю в такого рода сны, так почему меня всего колотит? — Тебе они снились и раньше. Как в ночь перед бунтом, — глухо бросил поэт, присев ближе к ведьмачьему боку. Мильва последовала его примеру, с головы до ног укутавшись в плащ. — Может, это и есть — предзнаменование? — Глупо не верить в подобного рода сны, — мурлыкнула лучница, ощутив на лице волны жара, исходившие от костра. — Тем более, если тебе уже такое раньше виделось. — Не знаю, — с трудом ответил ведьмак. — Но чувствую, что смерть следует за ними по пятам.***
Музыка гремела на всю округу и дошла до них раньше, чем они подъехали. Глухой ритм барабанов взбудоражил кровь, заставляя невольно раскачиваться в сёдлах лошадей, медленно бредущих по пыльной дороге. Овин, растянувшийся на краю села, был окружён мягким светом, вырывавшимся из щелей неплотно забитых деревянных досок. Из ворот вырывался гул и свет, мерцающий от теней пляшущих пар. Кирилл, устало прильнувший к конской шее, заинтересованно вытянулся в стременах, заметив на лицах Крыс довольные улыбки. Даже Цири, до этого мирно дремавшая в седле, протёрла глаза и вслушалась в безумный ритм музыки. — Вслушайся, Фалька! — восторженно закричала Искра, нетерпеливо пришпорив свою лошадь. — Вот где жизнь бьёт ключом! Кирилл заметил, как Цири посмотрела на него и тут же отвернулась, встретившись взглядами. Несколько дней прошло с момента их ссоры, но ни он, ни она не сделали шаг навстречу, не желая признавать свои ошибки и забрать назад слова, так опрометчиво брошенные в порыве злобы. Когда Крысы спешились и гурьбой вошли в овин, музыка оборвалась, замолкнув унылым аккордом. Кметы, разгорячённые пляской, расступились, освободили глинобитный пол, собравшись вдоль стен и столбов, которые подпирали крышу. Кирилл, невольно оказавшийся рядом с Цири и Мистле, видел страх, что плескался в глазах девушек. Видел решимость и настороженность в глазах парней, готовых в любую минуту броситься на защиту односельчан. Едва слышный ропот прошёлся по овину, потому как кметы знали, кто заглянул на их праздник жизни. — Оставьте страх, — громко обратился Гиселер к музыкантам, бросая им плотно набитый мешочек звонких монет. — Мы веселиться приехали. Разве смех и танцы не для всех?! — Хочу пиво, — стукнул по краю стола Кайлей. — И где же ваше хвалёное гостеприимство? Разве так встречают атамана Крыс? — Почему здесь так тихо? — Искра обвела присутствующих задорным взглядом. — Мы не на поминки ехали, а на гулянье! Гиселер, которому наконец поднесли пенящийся глиняный кувшин, поклонился и выпил. Поблагодарил, как того требовали местные обычаи. Кирилл, Кайлей и Ассе приняли кувшин, каждый сделав несколько больших глотков. — Эй, — вновь крикнула Искра. — Плясать хочу! Кайлей, будто прочитав выражение её взгляда, брошенного на стоявший в углу стол, подскочил к нему и одним махом скинул всю посуду на пол. Рееф, предвкушая зрелище, помог товарищу утянуть стол в середину. Искра, будто и не надо было ее просить дважды, вскочила на столешницу, тряхнув волосами. Музыканты подхватили стук каблучков эльфийки, которая легко и грациозно меняла ритм, словно бабочка, порхающая над цветком дикой розы. — Фалька! — крикнула Искра, протянув к пепельноволосой руку. — Поддержи меня в пляске! И Цири не заставила себя долго ждать, в мгновение ока оказавшись рядом с эльфийкой. Крысы и кметы захлопали в унисон, засвистели, подбадривая. От громкой музыки заложило уши, и Кирилл невольно улыбнулся, наблюдая за дикой пляской двух разбойниц. Мистле вновь игриво толкнула его, подмигнула, взглядом указывая на Цири. — На твоём месте я бы стащила её со стола и до смерти бы закружила! Стриженная заливисто рассмеялась, увидев недоуменное выражение на лице парня. Колкое словцо так и не сорвалось с его губ. Чьи-то руки мягко, но настойчиво утянули его в толпу танцующих. За спиной вновь раздался заливистый смех Мистле, утонувший в глухих барабанных ударах. Мелькнула девичья коса с вплетёнными в неё полевыми цветами. Глаза оттенка весенней листвы, обрамлённые густыми ресницами, яркими изумрудами блеснули на загорелом личике молодой кметки, когда та закружила вокруг него, отбивая каблучками барабанный ритм. Кирилл и сам не понял, как окунулся в безумие вокруг, как музыка заполнила сознание, оставив лишь непреодолимое желание двигаться ей в унисон. Дурманящий запах цветов опьянил, когда зеленоглазая прильнула к нему. Кокетливо сверкнула глазами, когда чужие руки обвились вокруг её талии, прижали к себе, в следующее мгновение закружив в новом безумном ритме. Овин гудел. Бесновалась толпа в сумасшедшей пляске. Свист и крики. Пение гуслей, барабанная дробь, протяжный стон дудок и вновь барабан, вносящий новую порцию безумия. Кирилл бросил мимолётный взгляд туда, где на столе плясали Искра и Цири. Стол под ними трясётся. Толпа колеблется. Пляшет, пляшет. Зелёные глаза молодой кметки тянут его в омут, окуная с головой в жар и пыл безумной пляски. Крысы орут. Мистле хохочет, исступленно хлопает в ладоши. Мир кружится в безумном танце. Растворяется в веселье, от которого трясутся стены деревянного овина. Зеленоглазая улыбается, обвивает руками его шею. На губах горит её лёгкий поцелуй, обжигает разгорячённое пляской дыхание. Выбившиеся из косы рыжие пряди щекочут скулы, тонкие пальчики сжимают его руку, отпускают. Безумие льётся вместе с музыкой. Безумие проникает в кровь, будоражит, гулким эхом отзывается в висках. Он тянет кметку за руку и на секунду забывает как дышать, когда омут до боли знакомых глаз манит к себе, тянет на дно, завлекая в глубину диким огнём, пляшущим в них. Ни он ни она не отшатнулись в стороны, не разорвали крепко сцепленных рук. Сейчас им не было дела до былых ссор и обид. Музыка на мгновение стёрла всё, оставив место лишь безумной пляске. Пепельноволосая мелькнула в толпе. Их обоих утянули обратно. Заставили разорвать мимолётное объятие. Дурманящий запах всё тех же полевых цветов вновь вскружил голову. Горячее дыхание обожгло кожу. Мягкие девичьи губы дразнят, играют, оставляя невесомые поцелуи. Музыка гремит. Крысы кричат, хохочут. Овин дрожит от криков, вибрирует диким ритмом и мелодией. Сегодня ночь плясок. Ночь безудержного веселья и счастья.***
Раннее утро встретило его моросящим дождём и сыростью. Туман проникал сквозь щели сеновала, холодными щупальцами проникая под небрежно накинутую на тело шкуру. Кирилл открыл глаза и сел, пальцами вцепившись в голову, что готова была расколоться надвое. В ушах звенело и вибрировало, ноющей болью отзываясь у висков. Что-то тёплое шевельнулось рядом, и парень невольно вздрогнул, увидев рыжие волосы, разметавшиеся по лежанке. Воспоминания ночной пляски кольнули разум, осознанием хлынули в мозг. Он лихорадочно завертел головой, заметив разбросанные у лежанки вещи. Он быстро оделся и поднял с тюка сена свой меч, когда за спиной раздался язвительный и протяжный свист. Мистле захохотала, Кайлей вновь присвистнул. — Вот вам и тихоня, — ехидно бросил светловолосый, когда за его спиной раздался удивлённый голос Цири, явно заинтересованной происходящим. Двери сеновала распахнулись шире, и пепельноволосая, улыбаясь во все зубы, замерла на входе. Кирилл перекинул меч за спину, закрепил ремешки, стараясь не смотреть в глаза Цири. Рыжая за спиной зевнула и вытянулась, прикрывая наготу от любопытных глаз. Улыбка сползла с лица Цири, когда та поняла, чем вчера закончилась их пьяная пляска. Щёки её зарделись, но в глазах мелькнула злость. — Ладно, пойдём отсюда, малявка, — Кайлей подтолкнул Цири к выходу. Мистле вновь хохотнула. — Эй, разбойничек ты наш, через пять минут выходим в дорогу, — стриженная обернулась, сверкнула глазами, растянув губы в ехидной усмешке. — Если ты не решишь здесь остаться. Кирилл злобно зыркнул на неё, не желая вступать в перепалку. Зеленоглазая позади него пожала плечами, явно позабавленная подобным поведением разбойников. Зашуршали одежды. — Я даже имени твоего не знаю, — мурлыкнула зеленоглазая, упершись подбородком о его плечо. — Впрочем, понимаю твою осторожность. Я и сама тебе своего не говорила. — Слушай, — замялся Кирилл, взъерошив волосы. — Как-то всё совсем неожиданно обернулось. Я, видимо, перебрал с выпивкой, да и всё остальное взбудоражило не на шутку. — Не волнуйся. Я не удивлена, что наше веселье вскружило тебе голову, — её глаза сверкнули задорным огоньком. — Может, свидимся ещё, — бросил он через плечо и на мгновение застыл у выхода. Улыбнулся. — Если не сгину где-нибудь. — Не сгинешь, — загадочно ответила зеленоглазая. — Но больше мы никогда не увидимся. Кирилл непонимающе взглянул на неё, но ничего не сказал. Лишь кивнул, скрывшись за дверью. Полной грудью вдохнул холодный утренний воздух, очищая разум и мысли от дурмана прошедшей ночи. Крысы уже ждали его у овина, готовые отправиться в путь.***
У окна, дающего немного света, стоял стол. На нём, опираясь локтями о край, полулежала Мистле, нескромно раздвинув ноги перед худым и длинноволосым типом по имени Альмавер. Искусник татуировки был занят тем, что выкалывал на ляжке разбойницы разноцветную картинку. — Присядь, Хотспорн, — кивком головы пригласил Гиселер вошедшего в хату, указав на табурет рядом с собой у дальнего стола, за которым уже сидели Искра, Кайлей, Кирилл и Рееф. Высокий и статный, появившийся в банде в одно время с Фалькой, подозрительно сверкнул ледышками голубых глаз, не сводя с гостя нахмуренного взгляда из-под сведённых у переносицы бровей. — Вижу, что получил ты нашу записочку. Так с чем пожаловал? — Для начала прикажи своему парню перестать буравить меня взглядом. — А, Кирилл, — хохотнул Гиселер, хлопнув того по спине. — Ты смущаешь нашего дорого гостя. Ты лучше на Мистле смотри и придумай уже, какую татуировку себе намалюешь. Голубоглазый лишь безразлично хмыкнул, пожав плечами. Но взгляда не отвёл. «Наглый сукин сын», — пронеслось в голове Хотспорна, когда он уловил на лице Крыса кривую и едва заметную улыбочку. — Преследуют вас, Крысята. — И что? Хотспорн выругался про себя, поражаясь глупости спятивших мальцов. — А то, что ополчились на вас не только префект из Амарильо, Варнхагены и барон Касадей. — А ему с этого что? — скривился Гиселер. — А то, мой милый Крыс, что доченьку вы его едва в гроб не загнали. Говорят, что до сих пор в горячке мечется. — Ааа, так ты про каретку и лошадок в яблоках? Неужели та самая? — Именно, — Хотспорн взглянул на Кайлея. — До сих пор в кошмарах его видит. Вас барон повесить велел, а с мазель Фальки собственноручно обещал шкуру содрать. Точно так, как она содрала брошь с груди его доченьки. — Брось, Хотспорн, пустые разговоры, — махнул рукой Гиселер. — Ты с более важной новостью сюда пожаловал. И плевать я хотел на префектов, баронов и их дочек вместе взятых. — Бонарт идёт по вашему следу. Нависла гробовая тишина. Несколько долгих минут никто не вымолвил ни слова. Кирилл вопросительно качнул головой, но Ассе и Рееф лишь недоуменно пожали плечами. — Холера, — задумчиво протянул Гиселер. — Это кому же мы так дорогу перешли? — И кто он такой? — задал вопрос Кирилл. — Охотник за головами. Не перечесть, скольких он на тот свет отправил. Сам бы император Эмгыр позавидовал. — Мы и не с такими справлялись, — крикнул Кайлей, насыпая между пальцами порошок фисштеха. — Справимся и с этим старым воякой! Крысы загудели, заспорили, перекрикивая друг друга. Хотспорн скривился, наблюдая. Он знал, что им плевать на всех и вся. Плевать на себя в том числе. Глупые сопливые щенки, возомнившие, будто знают о жизни всё. Хорохорятся, орут и хохочут, считая, что Бонарт очередное приключение на их пути. Но мужчина понимал, что крысы не могут соперничать с волками. А охотник за головами знал, как остудить пыл разгорячённой юностью ребятни. Кровью и мечом. — У меня ещё одна новость для вас. Амнистия от императора. Хотспорн принялся рассказывать, но Крысы не были бы Крысами, если бы молча слушали и наматывали на ус. Мужчина злился и ругался про себя, когда в том или ином моменте беседы кто-нибудь да и вскакивал с места, бросая гневное словцо. Но больше всех возмущалась Фалька. Хотспорн заметил гневный блеск её зелёных глаз, когда речь дошла до марьяжа императора. Видел, как высокий и статный бросал в её сторону гневные взгляды, тянул её за руку, призывал успокоиться. Но дьяволицу было не удержать. — Всё это вранье, чёртовы сплетни и идиотство! Род Калантэ не сгинул! Ты всё врешь! — разоралась Фалька и упала на стул, когда Кирилл резко утянул её вниз. Зашипел ей на ухо, крепко держа под локоть. Дьяволица вырвалась, зашипела в ответ, зыркнув на товарища испепеляющим взглядом. — Советую вам подумать над амнистией. Очень советую. И помните, что Бонарт может захотеть нагнать вас раньше, нежели императорское помилование, — Хотспорн встал. — Мне пора. Переночую в селе, а завтра прямиком в Форгехам, где меня уже будут ждать те, кому амнистия единственный выход. Бонарт не будет гнаться за вами месяц или неделю. Он в одном дне пути от вас. В Ревности. На постоялом дворе «Под головой химеры». И он явно не намерен бежать от вас сломя голову. Крысы дружно фыркнули, презрительно скривившись. И в очередной раз мужчина удостоверился в своих мыслях. Крысам не тягаться с волками. Почтовая станция погрузилась в долгую тишину, когда за Хотспорном закрылась дверь. Крысы собрались вокруг стола, наклонились, едва ли не соприкасаясь головами. Гиселер молчал. Молчали и остальные. Свет свечи дрогнул. По потолку расплылись чёрные тени. — В дне пути отсюда. Что думаете? — Едем и кончаем его, — осклабился Кайлей, стукнув кулаком по столу. Шкатулка с фисштехом подпрыгнула, перевернулась. Белая наркотическая пыль взметнулась над столешницей, осела на посуду. — Поехали, — вторил ему Ассе. — Мы не справимся с ним? Он всего лишь старый стервятник, — подхватил Рееф. — Отрубим голову змее, и все сразу поймут, что с Крысами тягаться не следует! — Выпьем! — крикнул Гиселер, поднимая кружку медовухи. — Бонарту на погибель! А теперь всем спать. Отдохнуть надобно, потому как до зари двинемся. Цири села в углу, спряталась от посторонних глаз в тени, задумчиво наблюдая за пламенем догорающей свечи. Кирилл подсел ближе, устало откинул голову назад, вслушиваясь в тихие голоса остальных Крыс. Молча протянул к ней сжатую в кулак руку, разжал пальцы. На серебряной цепочке повис и качнулся плоский рунный камень, изготовленный умелым мастером. Кропотливо вырезанный символ вспыхнул мягким оранжевым пламенем, когда Цири протянула к нему руку. — Я не сам его сделал, если ты об этом хочешь спросить, — ответил Кирилл, увидев вопросительный взгляд пепельноволосой. — У одного старца на ярмарке прикупил. Он, кстати, сказал, что это очень мощный оберег. Не знаю, какая часть его долгого разговора была враньём, а какая полным бредом. — И от чего же он оберегает? — Цири продолжила вертеть в руке подарок. — От злых духов? — Скорее даёт власть над временем, — пожал он плечами. — Не знаю, была ли часть про защиту не вымыслом. Ну, в любом случае, он теперь твой. Кирилл поднялся на ноги, когда Цири удержала его за руку и благодарно кивнула. — Спасибо, — прошептала она, сжимая в ладони подарок. — Я буду беречь его. Он кивнул в ответ, отвернулся, нервно взъерошив непослушные волосы. Предчувствие нависло над ним черной грозовой тучей сразу после, как Цири узнала новости от Хотспорна. Кириллу не понравилась её реакция, когда речь зашла о фальшивой Цирилле, готовой вступить на трон. Слишком бурно она показывала эмоции, слишком яростно отрицала слова информатора. Неужели решится сбежать? Эта мысль пугала и не давала покоя. Она сломя голову ринется туда, откуда сбежала, наплевав, что её ищут не только друзья, но и враги, которые точно не будут стоять в сторонке, пока своевольная девчонка в очередной раз решится похерить их далеко идущие планы.***
Очередной кошмар ворвался в сознание, стоило лишь провалиться в беспамятство. Кроваво-красное марево озарило небо над горизонтом. Чёрные выжженные склоны холмов протянулись вдоль деревеньки, словно напоминание о былых несчастьях. Он видел, как Крысы замирают у двери. Окликают кого-то. И этот кто-то не заставляет себя ждать. Лицо убийцы. Оскал хищника, бросившегося на добычу. А затем были кровь и крики. Лязг мечей. Искры, летящие во все стороны. Ярость, страх и боль. Кровь. Повсюду кровь и тела, бесформенными куклами раскинутые под ногами охотника. Крысы не могут тягаться с волками. Последнее, что он слышит перед тем, как кошмар выталкивает его обратно в реальность.***
Цири вздрогнула, почувствовав чьё-то присутствие. Полоса света протянулась у горизонта, но станция всё ещё была погружена во мрак. Туман стелился по земле, и накрапывал моросящий дождь, пропитывая холодный воздух влагой и сыростью. — Предчувствие не обмануло, — раздался у неё за спиной голос Кирилла. Он стоял, прислонившись к деревянному столбу, скрестив руки на груди. — Далеко собралась? — Мне это нужно, — бросила Цири, стараясь унять волнение и дрожь по всему телу. — Я не могу здесь сидеть, когда самозванка прибирает к рукам то, что принадлежит мне по праву. — И всё? Уязвлённое самолюбие и желание доказать миру, будто та Цири и не ты вовсе? Именно это тебя толкает на столь безрассудный побег? Хорошо, — он кивнул, нахмурился, — ты найдешь императора. И что потом? Выйдешь за него замуж? Будешь жить во дворце, наплевав на тех, кто всё это время был с тобой рядом? На Геральта, чародейку, меня? — Ты не понимаешь! У меня появятся возможности. Появится власть. Я смогу спасти Мистле и остальных. Спасу тебя! Больше не нужно будет прятаться, — она яростно жестикулировала руками, а в глазах пылал зелёный огонь предвкушения. — Я многое смогу поменять и изменить. А здесь я слишком слаба, слишком беспомощна. У меня связаны руки! — То есть да, замужество тебя не смущает, — он расхохотался, горько усмехнувшись. — Тебя будет лапать какой-то старик, а тебе хоть бы хны? Тебе самой от этих мыслей не противно? Не коробит от предательства, которое совершаешь? Нет?! — Тебе-то что? Не всё ли равно, за кого мне придётся выйти замуж? — рассвет занялся, светлело. — Не тебе мне говорить, с кем мне быть. И не предаю я никого. Я стараюсь всё изменить! — Тебя просто разрывает изнутри обида и ярость, что тебя, настоящую внучку королевы Цинтры, все забыли. Тебе не нужна власть, не нужны дворцы и замки. Ты всего лишь хочешь унять свою злость, восстановить свою справедливость и доказать жестокому миру, что ты и есть настоящая Цирилла из Цинтры. — Ты не удержишь меня, — просипела Цири, схватив поводья. — Я и не собирался, — холодно бросил Кирилл, даже не взглянув на неё. Его внезапный отрывистый и злорадный смех напугал её, заставив мурашки пробежаться по спине. — И снова я пожинаю плоды своих решений. Это никогда не закончится. Пора привыкнуть быть самому по себе, не оглядываясь назад. — Пойдём со мной, — она схватила его за руку, с мольбой взглянула в полыхавшие холодным пламенем глаза. — Тебя не тронут, наградят. Никто больше не будет тебя преследовать! Он как-то странно дёрнулся, словно прикоснулся к раскалённым добела углям. «Наградят меня, видите ли. Да гори оно всё!» Вырвал руку из её руки, ощутил мимолётное прикосновение к щеке холодной ладошки. Горячее дыхание обожгло, когда пепельноволосая, поднявшись на носочки, отрывисто поцеловала его. — Просто пойми. Я не могу иначе, — прошептала она уже в седле. Развернула коня. — Я вернусь, обещаю. Вот увидишь, как всё изменится. — Тебя убьют, — так же холодно ответил Кирилл, неотрывно смотря на неё. — Когда ты вернёшься, меня уже здесь не будет. Каждый из нас делает свой выбор. Когда-то я сделал его. Теперь делаешь его и ты. Не вини себя за тех, кого спасти не сумеешь. Цири пнула коня пятками, пустила галопом и выехала на тракт, окончательно исчезнув в густом тумане. Кирилл сжал и разжал кулаки, стараясь проглотить ком, застрявший в горле. Все его попытки образумить её никогда ничем хорошим не заканчивались. Она всегда делала по-своему и наперекор всем, и здравому смыслу. Всегда жалела, слишком поздно понимая, что все были правы. Он пнул носком сапога камень, отлетевший в грязную лужу. Злости не было. Лишь очередное из многих разочарований, к которым уже стоило бы привыкнуть. Мистле понуро стояла у него за спиной, когда он обернулся. Разбойница грустно улыбнулась. — Улетела, соколица наша. Я всё слышала, можешь не пересказывать. Жаль, что всё так обернулось. Надеюсь, что малышка найдёт то, что ищет. — Я тоже на это надеюсь. — Гиселер и остальные уже седлают коней. Нам тоже пора, — губы девушки дрогнули. — Или ты тоже поскачешь вслед за ней? — Нет, не поскачу, — в груди кольнуло, когда картинки из кошмара вновь заплясали перед глазами. Предчувствие вновь сдавило горло тисками. — Слушай, Мистле… Нам не справиться с Бонартом. Я видел сон… впрочем, неважно. Глупости, да и только. Не хватало, чтобы меня Гиселер на смех поднял. — Это в тебе трясущиеся поджилки говорят, — хмыкнула Мистле. — Выше нос! Уж всемером мы одолеем этого старого поганца. Ну, веселей и в путь. Грустить потом будем.***
По улице Ревности ехали Крысы. Тяжёлые тучи, переполненные дождём, затянули небо, нависая над головой. Ветер дул в лицо, проникал под полы курток, развевал волосы, оставляя на лицах водяную пыль. Люди попрятались кто-куда, а те, кому посчастливилось оказаться в доме, спешно закрывали ставни и двери. Крысы никуда не спешили. Ехали ровным шагом, как на параде. Гиселер внимательно смотрел по сторонам. Кайлей презрительно ухмылялся. Кирилл, ехавший рядом с Мистле, задумчиво смотрел в пустоту перед собой. Он уже при въезде заметил почерневшие от былого пожара холмы, словно очередное напоминание о ночном кошмаре. — Если хоть один из вас до арбалета руку протянет, — громко закричал Гиселер, предостерегая. — Хоть малейшее подозрение или щелчок тетивы — начнётся кровавое веселье! Атаман махнул рукой, отдавая сигнал спешиться. Расстояние, отделявшее их от постоялого двора, банда прошла пешком, демонстративно звеня шпорами и оружием. Гиселер поднял с земли камень и с размаху запустил в дверь корчмы. — Покажись, Бонарт! — крикнул он. — Вылезай из своей норы, грязный червь! — вторила Искра. В помещении послышались шаги. Медленные и тяжёлые. Кирилл сглотнул, явственнее ощущая холодок, пробежавший по спине. Предчувствие забилось в истерике. Картинка из сна стала реальностью, когда в дверях появился Бонарт. Кирилл смотрел в лицо смерти, которая, улыбаясь, смотрела на него. Бонарт медленно обвёл присутствующих взглядом, так же медленно и нарочито небрежно откусил кусок хлеба в руке. Крошки посыпались с усов, ветер сдул их на ворот кожаной куртки. — А где же Фалька? И с чего это вы меня убить захотели? Аль что худое вам сделал? — Кирилл поразился спокойствию, исходившему от охотника за головами. Он словно дразнил, издевался, корча из себя непонятливого. — Ради забавы! — крикнула Искра. — Чтобы по ночам кошмары не снились, — поддакнул Рееф. — А если я изволю вас в покое оставить, не будете меня убивать? — Всё равно будем. Ты нам житья не дашь, пёс паршивый, — улыбнулась Мистле, сжимая рукоять меча. — Мистле, — Кирилл зашипел, дёрнул её за рукав. — Помнишь сон? Именно он и был. Он вас всех убьёт. — Не пори ерунды, — стриженная сверкнула глазами. — Бегите к коням, мы ещё сможем. Но снежный ком уже полетел с горы, превращаясь в лавину. Крысы не желали слушать, не желали бежать, опьянённые бравадой. — Предлагаю два варианта на выбор, — Бонарт оскалился, натянул перчатки. Сталь запела, когда меч с шипением вырвался из ножен. — Быстрая смерть или мучительная? Крысы выхватили оружие, вытянулись поперёк улицы. Кирилл замер возле Мистле и Гиселера, стиснул меч в руке, зажмурился. Магия кольнула пальцы, волной жара разлилась по венам, впиталась в кровь. Он выдохнул, бросил взгляд на Ассе, который стоял напротив Бонарта. — Идиоты. Какие же вы все идиоты, — прошептал Кирилл, оказавшись на шаг впереди Мистле. — Хотя бы Цири здесь нет. — Ну, воля ваша, Крыси, — Бонарт поднял меч. — Коль сами решили на танец пригласить. Танцуем! Они ринулись друг на друга, словно дикие и опьянённые убийством звери. Молниеносно, без лишних слов. Зазвенели, запели в холодном воздухе клинки, заполнив улицу протяжным воем стали. Никто не хотел уступать другому. Клубок рассыпался, когда Крысы начали умирать. Кирилл увидел, как первым отлетел в сторону Рееф, впечатался спиной о стену, разбрызгивая кровью, хлеставшей из рассечённой груди. За ним, спотыкаясь и падая, выкатился Ассе. Судорожно схватил ртом воздух и согнулся пополам, завалившись боком на разбухшую от дождя землю. Крысы наседали, рубили, нападали снова и снова. Бонарт был быстрее. Кирилл никогда прежде не видел, чтобы кто-то, помимо ведьмаков, сражался так отчаянно и дико, словно заведённый бесконечный механизм, не знающий ни боли, ни усталости. Крысы отскочили назад, тяжело задышали. Бонарт осклабился, сделал шаг в сторону, словно продолжая свой кровавый танец. Кайлей прыгнул вперед, ударил молниеносно. Но убийца был быстрее. Свистнула сталь, и Кирилл мог бы поклясться, что услышал, как хрустнули человеческие кости. Охотник ударил, рассекая тело Крыса от ключицы до бедра. Искра, Мистле и Гиселер закричали, бросились в новую атаку. Кирилл метнулся к Кайлею, стараясь отвести от него очередной взмах меча. Не успел. Светловолосый качнулся вперёд, упал, тщетно стараясь удержать поток крови, хлынувший из ран. «Нет, нет, нет… Так не должно было случится. Я ведь предупреждал. Почему вы не послушали? Почему?!» Кирилл закричал. Закричала Мистле. Ярость захлестнула обоих с головой. Новая пауза. Глаза охотника сверкнули торжествующим ликованием. Крысам не дано тягаться с волками. Кирилл метнулся вперёд, застыл перед бандой. — Сольный танец, мальчишка? — протянул Бонарт, улыбнувшись. Мистле прыгнула вперед. Из лёгких выбило воздух, когда ударная волна сбила оставшихся Крыс с ног. Они ошалело хватались за головы, когда Кирилл метнулся вперёд, взмахнул мечом, ударил, заметив на лице охотника гнусавую ухмылку. Сталь вгрызлась в сталь. Искры метнулись в стороны, растворившись в дождевых каплях. Бонарт завертелся, заплясал, увлекая Кирилла в свой смертельный танец. Охотник крутанулся, взмахнул мечом в обманном финте. Кирилл выгнулся, присел, молниеносно ударил в ответ, прочертив сталью лишь пропахший кровью воздух. Бонарт не давал передышки. Ни секунды на размышления. Удар, выпад. Удар, парирование. Финт, пируэт, выпад и вновь пируэт. Свист и звон мечей. Две стихии, сошедшиеся в смертельной схватке. Удар и сноп искр от скрещённых мечей. Он закричал, когда Крысы рванули к ним. Крутанулся, отводя оружие, и ударил Знаком, не позволяя разбойникам подойти ближе. — Нет! Бегите, идиоты! Мистле, ты знаешь, чем это кончится! В глазах Бонарта мелькнуло удивление, мгновенно сменившееся любопытством. Кирилл сплюнул кровью, ощутив во рту противный привкус железа. — И кто же у нас здесь? — охотник улыбнулся. Тонких губ коснулась кривая усмешка. — Какой танец, какие движения! Бонарт вытянул руку, плавно ведя мечом по воздуху. Кирилл обошёл его полукругом, сжимая оружие в руках. Внутри всё кипело, бурлило от ненависти и адреналина, гулко стучавшего в висках. Страх никуда не ушёл. Сводил горло, перехватывая дыхание. Сердце зашлось, отбивая ритм под рёбрами. Конское ржание и топот раздались где-то за спиной. Никто из них не обернулся. Не отвёл взгляд от глаз друг друга. Тройка лошадей галопом пронеслась позади постоялого двора, и Кирилл облегчённо выдохнул, когда среди деревьев мелькнула стриженная макушка Мистле. — Ты лишил меня награды, — ощерился Бонарт. Передышка закончилась, уступив место очередной пляске мечей. Дождь заливал глаза, заливал одежду, стекал под воротник, холодными струйками расползаясь по спине. Кирилл бил мечом снова и снова, обманывал, крутился и снова бил. Бонарт наседал, уворачивался и парировал. Мечи укусили одновременно, словно зеркально отразились друг от друга. Кирилл ощутил обжигающую боль в руке, когда горячая кровь потекла по рукаву куртки, пропитывая ткань рубахи. Охотник сверкнул глазами, но будто и не заметил пореза, полоской протянувшегося вдоль собственного плеча. Кметы высыпали наружу, опасливо прижимаясь к углам своих хат. Кирилл не видел, как в спину ему смотрели арбалетные болты, в любую секунду готовые пуститься в смертельный полёт. Не видел, разгорячённый боем, как к Бонарту бежала подмога с вилами и дубинами наперевес. — Мне надоела эта пляска, мальчишка, — мрачно плюнул Бонарт. — А медальон твой я заберу себе. Жаль, что не узнаю, откуда ты таким выкрутасам с мечом научился. — Пошёл ты, — зашипел Кирилл, прожигая противника ненавидящим взглядом. — Время умирать. Бонарт взмахнул мечом. Финт, пируэт, выпад и парирование. Кирилл крутанулся в сальто назад, упал в полуприсест и ударил Аардом, отталкивая от себя метнувшегося в атаку охотника, который отлетел назад, почти мгновенно вскочив на ноги. — Да сдохни же ты наконец! — ярость выплеснулась наружу, зудящей болью отозвавшись в онемевших ладонях. Загудело пламя, взметнулся сноп искр, расползаясь по мокрой земле. Но Бонарт, выгнувшись, словно дикий кот, отскочил в сторону, когда языки пламени с шипением столкнулись с водой в луже. Слишком поздно он заметил сигнал, слишком поздно увидел взмах руки и улыбку, застывшую в рыбьих глазах охотника за головами. Рука отозвалась ноющей болью, когда пальцы сложились в знак. Слишком поздно, чтобы Квеном защититься от железного болта, вгрызающегося в спину. Цири влетела в посёлок. Заорала дурным голосом. — Прочь! Прочь, чёртовы псы! — кметы кинулись врассыпную, когда чёрная бестия в облике лошади галопом промчалась по улице, едва не задавив несколько сельчан копытами. — Прочь! Расступись! Чёрное чудовище влетело на площадь перед корчмой. Цири с ходу соскочила с неё, завертелась, упав на одно колено. Закричала, яростно и дико. Взвыла, словно раненный зверь. — Кирилл! Бонарт, наклонившийся над «экземпляром», вскинул голову, усмехнулся. — Фалька, — протянул он, схватив Кирилла за ворот куртки. Рывком протащил его вперёд и вцепился пальцами в волосы, удерживая голову ровно. — Гляди, мальчишка. Смотри внимательно, Крыс. — Убийца! — прошипела Цири сквозь стиснутые зубы, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Метнулась вперёд и замерла в нескольких шагах, увидев лезвие меча, прижатое к горлу. — Не тронь его. Мразь. Убийца. Бонарт осклабился, проследил за движением её глаз, застывших на лице парня. — Неужели амуры, а? Смотри, как она смотрит на тебя, как тянет к тебе руки, так отчаянно пытается спасти. Выбирай, Крыс. Либо ты, либо она. Подарим даме жизнь? Кирилл дёрнулся, вырвался из ослабленного захвата на мгновение, ощутив ментальный призыв. Боли не было. Лишь странная пустота, сковавшее всё тело. Тяжесть сдавила веки. «Ты должен прыгнуть! Сконцентрируйся! Не теряй сознание. Я помогу!» «Только с ней. Арэйон. Помоги ей. Ты должен помочь!» Они встретились взглядами. Кирилл слабо дёрнул губами, закашлялся кровью. — Она или ты? Ты или она?! Отвечай! — Бонарт дёрнул рукой, встряхнул, вновь вцепившись в пропитавшуюся кровью куртку. — Нет! Оставь его! — Цири метнулась вперёд, закружилась, заплясала, набросившись на охотника с дьявольской яростью. Кирилл упал в лужу, скорчился, тщетно пытаясь встать на ноги. Дождь хлестал по щекам. Ветер выл. «Ты умрёшь. Ты должен прыгнуть!» Ему не нужно было отвечать. Арэйон и без ответа ясно понимал, что Кирилл не бросит Цири. Не оставит ту, за которую всю свою сознательную жизнь был в ответе. Кирилл закричал и выгнулся, когда по телу прошла ментальная волна чудовищной силы, словно ломая тело изнутри. Магия завибрировал в каплях дождя, падавших с неба, запела в земле, эхом оседая в сыром и промозглом воздухе. Сила хлынула ураганной волной, выбила воздух из лёгких, прошлась по всему телу. Сознание неумолимо потемнело, проваливаясь во мрак, утопая в сплошном водовороте боли. «Домой… Хочу домой…» Последнее, что сорвалось с губ перед тем, как сознание окончательно кануло во тьму.***
Машина реанимации неслась по ночному городу, оглашая улицы воем сирен. Дождь крупными каплями хлестал по лобовому стеклу автомобиля. Ветер выл и бесновался, едва не срывая с корнем деревья, растущие по обочине городской улицы. — Держи рану, зажми её! — суетился врач, отдавая указания помощнику. — Ты связался с операционной? Они готовы? — Да, — прерывисто ответил худощавый молодой парень, бросив взгляд на раненого. — Кто его так? Думаешь выкарабкается? — Меньше болтовни, больше дела, — врач ввёл очередную порцию инъекции в капельницу, наклонился, более тщательно осматривая пострадавшего. — Мы подъезжаем. Зажимай рану, не ослабляй давление! Машина с рёвом въехала во двор больницы, затормозила, окончательно застыв на месте. — Держи голову, прижимай рану! — командовал врач, когда другая бригада подбежала к машине. — Нужно срочно остановить кровотечение. Потом уже проведем все анализы. — Откуда его к нам? Документов нет? — Нет, ничего не было. Запиши как неизвестного. Сестра! Срочно мне анализ крови. В первую очередь группу! Живей, живей. В операционную его! В полумраке комнаты завибрировал телефон, сиротливо брошенный на край рабочего стола. Мужчина наклонился вперёд, отвечая на звонок. — Ты на часы смотрел? — хрипло поинтересовался он, протянув руку к стакану с алкоголем. — Что? Говори медленней. Ты уверен? Где? В какой именно? — повисла гнетущая тишина, разбавляемая лишь оглушительным тиканьем настенных часов. — Нет. Проследите за его состоянием. Нет. Запрещаю крутиться возле него. Это вызовет ненужные подозрения, так как вы, идиоты, не умеете работать на совесть. Да. Проследи за этим. Сделай всё, чтобы он выжил. Это приказ. Никаких полумер. Звонок оборвался, отозвавшись протяжными гудками. Мужчина прошёл к окну, задумчиво вглядываясь в огни ночного города. Залпом осушил содержимое стакана, усмехнулся. Дождь барабанил по оконным стёклам, разливая по комнате причудливую песнь. — Вот ты и дома, парень, — прошелестел голос мужчины. — Вот ты и дома…