Aedd Ginvael

      Яркий свет резанул по зрачкам, когда он открыл глаза, мгновенно соединив веки вместе от боли и неожиданности. Дёрнул руками, ощущая во всём теле странную и одуряющую пустоту. Сощурился, бросая взгляд на кисти рук и замечая на них тугие и сдерживающие повязки, перетянутые по железным подлокотникам стального кресла.       — Очнулся, да? — чародей возник перед ним, словно материализовался из самого воздуха. — Не волнуйся. Ты потерял сознание всего лишь на какие-то десять минут. Эй, вы там, приведите девчонку! — грозно крикнул мужчина, слегка наклонившись к лицу Кирилла. — Мне бы хотелось получить ответы на некоторые вопросы, ты ведь не против на них ответить? Впрочем, я уверен, что уговорами до тебя не достучаться. Поэтому мы сделаем совсем по-другому. Я и без твоей помощи узнаю всё, что мне нужно.       Когда в помещение ввели уже очнувшуюся, орущую и вырывающуюся Цири — Кирилл дёрнулся вперёд, яростно стиснув зубы. В глазах потемнело, когда стальные челюсти держателя стиснули виски, крепко перехватывая голову юноши и лишая его возможности двинуться. Он лишь видел перед собой лицо Цири, перекошенное гримасой страха и отвращения. Запах спирта, формалина и осязаемой магии дурманил, ядом впитываясь под кожу. Проникал в лёгкие. Игла кольнула кожу, когда одним ловким, отточенным явной практикой движением, Вильгефорц ввел её в вену Кирилла, впрыскивая в кровь бесцветный раствор неизвестной дряни.       — Не тронь его! — Цири дёрнулась, заорала вновь, пнув ногой одного из стражников.       — Я убью его на твоих же глазах, если ты сейчас же не прекратишь устраивать никчемную по драматическому накалу сцену, — почти ласково проговорил Вильгефорц, буравя пепельноволосую тяжёлым взглядом. — Вот и умница. Некрасиво и неправильно будет, если его драгоценная память разлетится по стенам вместе с серым веществом его черепной коробки. Ты ведь согласна со мной?       — Отвали от неё, — зашипел Кирилл, ощущая, как очередные иглы впиваются в кожу рук и головы, впрыскивая в кровь свой яд. Дурнота подкатила к горлу, и, не будь желудок пуст, его наверняка бы вывернуло наизнанку. Он увидел, как глаза Цири подозрительного заблестели, увидел, как задрожали её губы, упрямо и злобно стиснутые в тонкую полоску.       — Прости… — шепнула она одними лишь губами.       — Что-то есть в том, что невежественные и пустоголовые людишки называют слащавой любовью, — произнёс Вильгефорц, переводя взгляд с Цири на Кирилла. — Первая влюблённость всегда такая… наивная. Не испорченная пока еще реалиями нашей грязной жизни. Но знаете, что? — лицо чародея исказилось гримасой отвращения. — Никакой любви нет и никогда не было. Влечение и ваши юношеские желания — это лишь примитивные и животные гормоны. Да и обыденная привязанность — всего лишь никчемная эмоциональная зависимость. Но знаете, что выжигает в нас весь этот мусор и ненужный багаж? Боль. Именно она лепит из человека нечто новое, — чародей придвинул к себе экран и мегаскоп. В руке его сверкнула сталь хирургического скальпеля. — И сейчас мы увидим, что слепит из тебя она.       — Не смотри… Отвернись… — прохрипел Кирилл, столкнувшись взглядом с глазами Цири, переполненными слезами, прежде, чем тугой кляп заглушил внятную речь, а через мгновение боль скрутила его тело пополам, заставив взвыть и конвульсивно дёрнуться в стальном кресле.       Оглушающая боль разлилась по венам. Кровь застучала в висках, отбивая барабанный бой. Холод медленно растёкся под кожей, поднимаясь от кончиков пальцев на судорожно сжатых в кулаки ладонях. Он заорал. Вжался головой в сдерживающие тиски стального механизма, вперившись ненавистным взглядом в изуродованное лицо чародея. Цири уже не кричала. Она выла загнанным волком и яростно дёргалась в стальной хватке двух стражников, прижимающих её к напротив стоящему стальному креслу, пока аколит пытался перехватить её руки удерживающими креплениями.       — Не сопротивляйся, — успокаивающе прошептал Вильгефорц, наклоняясь к искаженному судорогой боли лицу Кирилла. — Позволь мне заглянуть в твою память, в твоё прошлое. Я всего лишь хочу понять, кто ты такой. Разве стоит это всё твоей боли? Обещаю, что всё это закончится, как только я получу нужные мне ответы.       Кирилл ощутил, как заскрежетали стиснутые от боли зубы. Словно сквозь плотно закрытую дверь до него донёсся чей-то воющий крик, и затухающим сознанием он понадеялся, что кричал не он сам или Цири. На экране мелькнули расплывчатые образы, быстро сменяющие друг друга.       — Глупый мальчишка! — чародей яростно метнулся к Кириллу. — Мне не нужна Цирилла! Она уже здесь, со мной! Покажи мне свои воспоминания! — а затем добавил чуть мягче: — Ты ведь понимаешь, что подобную боль я могу причинить и ей?       Кирилл зашёлся хриплым смехом, и на мгновение чародей непонимающе вскинул бровь, опасаясь, что пленник перед ним тронулся рассудком. Юноша дёрнулся, сдерживающие повязки на руках затрещали. Он что-то неразборчиво сказал сквозь кляп и снова зашёлся хриплым, лающим смехом. Когда очередная порция боли затмила разум, он лишь сильнее впился зубами в ненавистный кляп, но грудь всё еще сотрясалась спазмами удушающего смеха.       — Думаешь, что я в самом деле не причиню ей вреда? — зашипел чародей, и скальпель в его руке замер в опасной близости от горла Кирилла. — Наивно полагаешь, что для моего плана нужна Цири без синяков и ссадин? Я знаю множество способов причинить боль, не калеча при этом внутренние органы или же внешнюю, никчемную оболочку. Эй-эй, не смей отключаться. Не смей… Да что ж ты будешь делать…       Вильгефорц сокрушенно покачал головой, бросив взгляд на Цири, которую тщетно пытались усадить на стальное кресло. Её крики о помощи эхом отражались от стен, звенящей вибрацией оседая среди стеклянных колб и склянок с растворами.       — А я ведь просил по-хорошему, — чародей заскрежетал зубами. — Вколите ей успокоительное и подготовьте всё для операции, — обратился он к появившимся в дверях ассистентам. — А вы, — стражники замерли, — прочь из лаборатории, когда девчонка будет не в состоянии выбить вам все зубы. Я ещё не закончил с мальчишкой.

***

      Холодное и осязаемое ничто. Тьма, опутавшая его с головы до ног, клубилась вокруг, мрачными тенями скользя по коже. Он протянул руку, словно пытаясь попробовать её на ощупь. Сгусток, сотканный из мрака, скользнул по руке, оставляя на ней заиндевевшую дорожку холода.       — Ты должен очнуться, — голос-шелест раздался одновременно повсюду и нигде. — Должен справиться с болью. Не позволяй ей завладеть твоим разумом.       Чёрное ничто схлынуло, и Кирилл схватился руками за пустоту, когда земля под ногами исчезла, а мир перевернулся с ног на голову. Юноша закричал, в то время как тело перевернуло в воздухе. Он закрыл лицо руками, когда полоска ослепительно-яркого света ударила в глаза, а тело впечаталось о твёрдую поверхность. До слуха донёсся шелест листвы и шум озерных волн, бьющихся о берег, усеянный камнями, галькой и песком. Он открыл глаза и мгновенно отпрянул назад, когда увидел перед собой чёрный, размытый силуэт существа, фигуру и лицо которого скрывали клубящиеся тени.       — Какого хрена здесь происходит? — Кирилл вскочил на ноги. Озёрные волны накатили с новой силой, а ветер дыхнул в лицо водяной моросью. — Почему я здесь? Это что, какое-то видение, пока я в отключке?       — Что-то вроде, — существо перед ним слегка кивнуло. — Но тебе здесь не место. Не сейчас, по крайней мере. Соблюдай осторожность. Не поворачивай вспять то, чего касаться не дозволено. Каждый из ныне живущих проживает ту судьбу, что уготована ему Предназначением. Ты хочешь сломать этот порочный круг, но Уроборос всегда преследует свой собственный хвост.       — Что за бред сивой кобылы? — Кирилл непонимающе уставился на существо, сотканное из тьмы. — Ты снова мне голову морочишь своими загадками, Аваллак’х?       Звенящее эхо скрипучего смеха отразилось от озерных волн, захлебнувшись в шуме накатывающей о песчаный берег волны. Смех этот не понравился Кириллу. Раздражением осел на коже и стиснутых от злости зубах.       — Когда ты вернёшься, помни мои слова. Эмоции всегда были твоей слабостью. Случайный изъян в так и не ставшей идеальной генетике. Когда-нибудь чувства и эмоции, вкупе с привязанностью, станут твоей погибелью. И очень скоро…       Слова существа Кирилл уже не слышал. Да и не хотел их слышать, когда реальность схлопнулась так же внезапно, как исчезла, погрузив его в кошмар. Или видение? Запахи лаборатории стали первыми признаками того, что он пришёл в себя. А затем он открыл глаза, слыша сквозь гул в ушах голос Цири, зовущий на помощь. Перед глазами мелькнуло лицо Геральта. Дорога, озеро и ворота, распахнутые настежь. Он зажмурился, вновь открыл глаза. Мираж исчез. Здесь были только он, Цири и три ассистента чародея, присутствие которого в помещении не обнаружилось. Тошнота подступила к горлу, а ярость вновь накрыла с головой, когда он увидел, как один из мужчин в белом ударил Цири, отчаянно орущую. Крик её мгновенно захлебнулся сухим и надрывным кашлем.       Кирилл яростно дёрнулся и заорал, когда тело прошило волной парализующего холода. Сизый дымок, словно снежная пыль зимней стужи опутал кисти рук, расползаясь под кожей колющей болью тысяч и тысяч иголок. Один из аколитов, крепко удерживающих пепельноволосую, отпрянул в сторону, бросил взгляд на мгновенно затихшую в немом удивлении Цири и на сдерживающих её прислужников, в глазах которых мелькнул животный страх. Голубые глаза юноши, в которых бушевала не сдерживаемая ярость, неотрывно буравили их тяжёлым взглядом.       Склянки полетели на пол, когда Цири вновь отчаянно дёрнулась в руках удерживающих её мужчин. Один из них заорал, согнувшись пополам, когда нога девушки впечаталась в его живот. Воздух зазвенел хлёстким звуком пощечины и ударом, выбившим воздух из лёгких зовущей на помощь девушки. Крики, ругань и очередное эхо пощечины. Ярость, клокочущая в груди, а затем волна энергии, сбивающая аколитов с ног, бьётся о стены лаборатории, опрокидывая склянки с реагентами на пол. Крик Цири захлебывается, когда снежная пыль, вихрем пронесшаяся по лаборатории, перехватывает дыхание, а горло сводит режущей болью и, не удерживаемая чужими руками, девушка валится на пол. Один из опрокинувшихся столов, на который небрежно был брошен меч Кирилла, укрывает её от хлёстких ударов колючих снежинок. Пепельноволосая различает в снежной мгле мелькнувшую чёрную тень. Слышит крик, полный ужаса, когда нечто невидимое глазу мелькает среди прислужников чародея. Она видит, как кровь алым веером рвётся из разодранного горла одного из мучителей, мгновенно падающего на пол, тщетно пытающегося закрыть рваную рану агонизирующими руками.       И среди безумия и хаоса, развернувшегося в лаборатории, среди воющей и неизвестно откуда взявшейся вьюги, среди занимающихся огнём реагентов она видит его, застывшего, словно изваяние из снега и мерцающей магической дымки, опутавшей всё его тело. Глаза его горят синим пламенем. В них всего лишь мгновение демоном пляшет смерть, карающая и безжалостная. И это мгновение вселяет в сердце Цири сковывающий тело страх. Словно образ из сна, воплощенный в реальность. А затем всё исчезает так же внезапно, как и началось. Она поднимает взгляд к его лицу. Кирилл уже стоит совсем близко, протягивает ей руку. За его спиной, вгрызаясь зубами в горло аколита, замерло чудовище, неотрывно смотрящее прямо ей в глаза. Монстр улыбается, виновато отводит взгляд и вытирает губы рукавом дорожной одежды. Аколит замертво падает к его ногам.       — Прошу прощения, — хрипло шепчет вампир, учтиво обратившись к ней. — Подобные сцены не слишком типичны моему характеру. По крайней мере, они были таковыми несколько сотен лет до сего дня.       — Цири? — голос Кирилла вывел девушку из ступора. Он всё ещё держал руку вытянутой, словно не решаясь прикоснуться к ней первым. Когда ее пальцы переплетаются с его, она невольно вздрагивает, ощущая неестественный холод, кольнувший кожу. — Ты можешь идти? Где твой меч?       — Геральт и остальные уже в замке.       — Замок кишит головорезами Скеллена, Регис, — прервал вампира Кирилл. — Чтобы взять замок нужна чёртова армия. О чём он только думал? А Ви? И остальные? Регис?       — Они держат оборону у ворот замка, но не думаю, что терпение ведьмака бесконечное, даже несмотря на то, что я добровольно решил пойти на разведку. И то, что я увидел, мне уже не нравится.       — Да, они задавят нас числом.       — Кирилл? — рука Цири сжала его руку. — Мне нужно найти госпожу Йеннифер. Я не могу уйти без неё.       — Регис, — юноша обратился к вампиру. — Задержи Геральта. Я знаю, что это почти невозможно.       — Легче горы сдвинуть, чем научить ведьмака благоразумию, но я передам ему твои слова, — и вампир исчез, словно растаяв в воздухе.       — Нельзя мешкать, — Кирилл приоткрыл тяжелую дубовую дверь, выглядывая наружу. Крики и ругань, доносящиеся с нижних этажей лестничного пролета, эхом оседали на каменных сводах нависающего над головой потолка. — Давай, скорее вниз.       И Цири тенью метнулась вслед за ним. Вжалась в стену и юркнула за тяжелый гобелен, скрываясь от взгляда пробежавших мимо стражников. Через долгие и казавшиеся бесконечными мгновения блуждания по лабиринтам коридоров они услышали чудовищный грохот, который сотряс замок до основания. Повеяло дымом и гарью.       — Йеннифе-е-ер! — Цири закричала, но тут же едва не прокусила собственный язык, когда Кирилл молнией метнулся к ней и зажал рот девушки ладонью.       — Что ты творишь? Ты смерти нашей хочешь? — в глазах его мелькнула затравленность. — Боишься, что она нас заждалась? Перестань вырываться, подобными выходками мы твою драгоценную чародейку всё равно не найдём, но сами сдохнуть можем. Цири, что ты…       Очередной грохот, сотрясший замок, утонул во вспышке боли, резанувшей по черепу. Ужас, застывший в глазах Цири, замелькал перед глазами в хороводе россыпи сверкающих звёзд, когда Кирилл рухнул на колени, выронив из руки меч, тут же отлетевший в сторону и с лязгом ударившийся о стену. Белая пыль осыпавшейся штукатурки осела в воздухе, и новый взрыв утонул в криках агонизирующих людей. Удар тяжёлого ботинка прошёлся по рёбрам, откинув юношу к стене. Он скорчился и захрипел. Воздух со свистом вылетел из лёгких. В глазах потемнело. Сквозь размытую пелену он увидел, как жилистая фигура вжала Цири в одну из колонн, удушающим захватом перехватив её горло скрюченными пальцами. Бонарт.       — Что, ищешь свою ненаглядную ведьму, маленькая зверюга? — зашипел он в лицо Цири, гнусаво осклабившись. Девушка издала надрывный вздох, когда кулак мужчины впечатался ей в живот. Но упасть ей не дали. — Ничего, я разберусь с тобой, — Кирилл, шатаясь, приподнялся на ноги и задохнулся волной ярости, когда руки Бонарта лихорадочно, похабно и грубо прошлись по телу Цири, запечатав на лице девушки гримасу отвращения и животного страха. — Разберусь, когда раз и навсегда покончу с твоим любовничком. Что смотришь так, а? — он вновь грубо толкнул её на колонну. — Не оприходовал тебя ещё, да? — скрипучий смех его утонул в эхе взрыва. — И то правда. Кому ты такая, невзрачная, сдалась. Разве что неприхотливой солдатне, охочей до молодого тела.       — Отвали от неё, ты… — Кирилл схватил валявшийся у стены меч. Сталь клинка запела, разрезая воздух, пропитанный смертью и гарью. Бонарт отскочил в сторону. Уклонился от колющего удара, выпустив Цири из рук. Девушка сползла по мраморной колонне. Лишь мгновение её взгляд лихорадочно и затравленно блуждал по помещению, а затем она рывком вскочила на ноги и оказалась рядом с Кириллом, уставившись ненавидящим взглядом на охотника за головами.       — Так даже веселее, скажу я вам, — убийца осклабился. Вытянул из-за спины меч пепельноволосой, бросив его ей под ноги. — Посмотрим, на что ты горазд в дуэте с ней.       И мгновенно, словно дикий кот, Бонарт прыгнул вперёд. Клинки скрестились. Сноп искр метнулся по сторонам. Руны на ведьмачьем мече вспыхнули оранжевым пламенем. Кирилл выгнулся, нырнул под локтем убийцы. Ушёл от атаки плавным, отточенным движением. Цири налетела на Бонарта, яростно взмахнув мечом. Охотник за головами парировал играючи. И трое закружились в танце смерти. Удар. Пируэт. Удар. Звон стали о сталь заполонил помещение. Кирилл оттолкнулся ногами, упал на колено, выгнулся, скользя по полу, когда меч Бонарта горизонтально вспорол воздух в сантиметре от его лица. Юноша пружинисто развернулся, увидел, как убийца кинулся к Цири. Пируэт и вольт. Обманный финт — и сталь клинка кусает убийцу в плечо. Тот шипит. Злобно скалится и яростнее наседает на девушку. Удары сыпятся один за одним. И вот он выгибается. Клинок разрывает воздух. В одной руке Бонарта мелькает кинжал, когда он заманивает Цири в ловушку обманным ударом. Цири видит, знает, нутром чувствует ложный выпад и запоздало замечает подлость, мелькнувшую в руке мужчины. А затем волна Аарда сбивает её с ног, но Бонарт не падает, будто врастая в пол сапогами. Она видит, как меч охотника за головами вгрызается в меч Кирилла, метнувшегося туда, где мгновение назад была она.       — Ах ты, паскуда! — Бонарт рычит. В рыбьих глазах его горит ненависть. Ненависть пылает и в голубых глазах юноши, застывшего напротив него. Закрывающего такую желанную добычу собой. — Я выпущу тебе кишки, выродок, — мужчина скалится. Кружит в опасной близости. — А затем примусь за неё. Ты даже не представляешь, что я с ней сделаю. Смерть слишком простое решение для неё, уж поверь.       И он вновь метнулся вперёд, яростно взмахнув мечом. Но клинок вспорол лишь пустоту. В лицо дыхнуло колючими снежинками. Цири стиснула зубы, когда всё перед ней завертелось слишком быстро. А затем реальность внезапно стала вязкой и удушающей, будто она тонула в самом пространстве, невидимые тиски которого сдавливали её тело со всех сторон. «Словно лягушонок, тонущий в вязкой сметане», — пронеслось в голове, а тошнота сдавила горло, когда всё вокруг утонуло в белой вспышке, мгновенно сменившейся настоящим. Криками умирающих. Грохотом взрывов, дымом и гарью, что растеклась по лёгким ядовитым облаком. И дикий крик-рёв Бонарта, несущийся ей в спину.       — Беги, не оглядывайся! — Кирилл тянул её за собой. Боль от использованной Силы сдавила виски. Ударом ноги он вышиб одну из дверей, ведущих прочь из бесконечных коридоров.       — Держи их, держи! — несколько стражников, оказавшихся в помещении, бросились к ним, торжествующе закричав. — Лови девчонку!       Ведьмачий меч запел. Один из наёмников, первым кинувшийся вперёд, тут же отлетел назад. Дико взвыл и задохнулся булькающим криком. Из раскуроченной груди его показались белёсые кости разломанных рёбер. Двое следующих кинулись к Цири. Но пепельноволосая отбила удар одного из них. Ловко увернулась от удара второго и ударила в ответ. Сталь меча укусила наёмника в бедро, разрывая мышцы и артерию. Стражник заскулил и рухнул на колени. Молниеносный удар Кирилла отбросил его на спину, оставив захлёбываться собственной кровью, хлынувшей в горло из разорванных мечом лёгких. Второй наёмник дико взвыл, бросившись в новую атаку. Но ударить не успел. Краем глаза Цири заметила чёрную тень, ворвавшуюся в распахнутую дверь. Увидела, как Кирилл, Аардом откинувший наёмника к стене, застыл в немом удивлении, уставившись на рыцаря в шлеме, чёрные крылья которого преследовали Цири в её кошмарах. Цинтра.       — Кагыр? Ангулема? — Кирилл кинулся к ним. И только сейчас Цири заметила светловолосую девушку, возникшую за спиной рыцаря. Рыцарь снял шлем. На лице его застыло волнение, а взгляд замер на Цири.       — Эй, двери! Держите двери, сучьи дети! — крикнула светловолосая, бросившись вперёд. Навалилась всем весом и едва не отлетела в сторону, когда сильный удар наёмничьего сапога пришёлся с другой стороны двери. Левой рукой девушка ожесточённо рубила саблей по оставшемуся проёму. Кирилл услышал, как мгновение спустя Ангулема тихонько вскрикнула и пошатнулась.       Он бросился к ней. Волна Аарда с грохотом ворвалась в пустоту всё ещё не захлопнувшейся двери. Крики и ругань стражников утонули в вое магического ветра. Тяжелый засов перекрыл проход, ограждая их от наёмников.       — Всё-таки достали, поганцы, — сквозь стиснутые зубы прошептала светловолосая, взглядом уставившись на расползающееся по штанине багровое пятно.       — Эй-эй, — Кирилл подскочил к ней, осевшей на пол. С треском разорвалась ткань штанины, высвечивая наружу колотую и глубокую рану из которой сочилась кровь. — Только отключаться не вздумай, слышишь меня? Иначе я сочту, что ты кисейная барышня. Ты ведь не хочешь так называться? Ты ведь ненавидишь таких дамочек, не правда ли? — торопливо и взволнованно проговорил Кирилл, стягивая с куртки тугой ремень и перехватывая им ногу светловолосой выше раны. В заблокированные двери что-то с грохотом ударило. А затем ещё и ещё. Цири и Кагыр подошли ближе. Лицо нильфгаардца исказилось гримасой тревоги. Но светловолосая небрежно махнула рукой и стиснула зубы, когда магия, заструившаяся по пальцам Кирилла, кольнула кожу, огнём просачиваясь в рану. Цири видела, как юноша зажмурился и зашипел, болезненно поморщившись. Она знала. Чувствовала как магия, опутавшая замок Стигга, действует на них — обладателей Старшей крови. — Магия остановит кровь. Но рана не зажила. Слишком мало времени для этого. Цири, перевяжи ей ногу. Потуже, да, только не слишком сильно. Вставай, осторожнее. Кагыр, помоги ей дойти до выхода и…       Слова застряли в горле, когда он увидел его, приближающегося по изгибу коридора. Цири судорожно втянула воздух, когда сердце зашлось в страхе и отчаянии. Кирилл, не сводя взгляда с приближающегося врага, толкнул её к выходу. Ангулема, поддерживаемая Кагыром, поднялась на ноги. А затем коридор перед глазами Кирилла внезапно сузился и ушёл вширь, будто растянутое полотно. Воздух задрожал и сгустился. Взорвался тысячами искр, нахлынув на него множеством голосов и быстро сменяющими друг друга картинками из всевозможных действий и событий. Он непонимающе уставился перед собой, оглянулся, не увидев за спиной Цири.       — Двумя больше, двумя меньше. Мне плевать, кто из вас сдохнет первым, — звенящее эхо голоса разрезало воздух.       — Силён ты в речах… — пронеслось очередное эхо.       А затем мир вновь схлопнулся и закрутился, приняв свои обычные оттенки настоящего.       — Какого? — Кирилл взглянул на свои руки, уловив на ладонях бледные всполохи и мерцания Силы. Бонарт был уже совсем рядом. Кирилл сильнее стиснул в руке свой меч. — Кагыр, уведи Ангулему, — бросил юноша через плечо, встретившись глазами с глазами Цири. — Ты должна их вывести. Кагыр не сможет сражаться в одиночку.       — Ты бредишь, — нильфгаардец отрицательно качнул головой. — Я не собираюсь бежать. Не для этого я пересёк полмира, желая спасти её и…       — Так ты её и спасаешь, идиот ты чёртов! — резко и грубо прервал его Кирилл. Злость, перешедшая в ярость, раздражение и тщательно скрываемое отчаяние захлестнули его с головой. Нервная дрожь, перемешанная с адреналином, прошила тело. — А теперь пошли прочь! Найдите Геральта и валите отсюда к чертям собачьим!       — Я не оставлю тебя с ним! — крикнула Цири, вцепившись пальцами в его руку. — Ему нужна я! Используй магию, отвлеки его, и мы сбежим все вместе! Я не уйду без тебя!       — Пошли прочь! — Кирилл грубо вырвал руку из захвата её пальцев, оттолкнув девушку в сторону застывшего в нерешительности Кагыра. Ангулема стиснула зубы. Цири упрямо покачала головой. Губы её предательски задрожали. — Валите отсюда нахрен! — он закричал, вновь толкнув Цири к выходу. — И не смей даже оглядываться, ты поняла меня?! Не смей даже оглядываться… — голос его надломился. — Найди Геральта, прошу тебя.       — Сколько ненужной драмы, — насмешливо донеслось до них, когда охотник за головами замер в нескольких метрах, изучающе наблюдая за каждым. — Сколько глупой отваги. Но отвага ли это, парень? Кому ты пытаешься что-то доказать или показать?       — Кирилл?       — Найди Геральта, — Кирилл шагнул вперёд, сжимая в руках рукоять меча. — Найди его, Цири.       — Ты сдохнешь здесь и сейчас, — скрипуче молвил Бонарт. — И смерть твоя будет мучительной. Уж слишком часто ты мешал мне завладеть тем, что моё.       Кирилл напружинился, готовый к атаке. Услышал, как за спиной стихли удаляющиеся торопливые шаги и медленно, выравнивая разбушевавшееся в груди сердце, облегчённо выдохнул. Где-то на нижних этажах всё ещё кипел бой. Тянуло дымом, гарью и запахом жжёной плоти. Кровью, железный привкус которой осел на языке. В воздухе, удушливом и тяжёлом, пропитанном запахом смерти.       — А сейчас, будь готов сдохнуть, — Бонарт злобно прищурился. Кривая улыбка растянулась на потрескавшихся губах. — В этот раз я прослежу, чтобы смерть утащила тебя за собой окончательно.       — Силён ты в речах… Только болтать и способен?       Кирилл вздрогнул, когда рядом с ним замер Кагыр, направив острие своего меча в сторону охотника за головами. Нильфгаардец нахмурился и повёл плечом, словно не желая ничего говорить. Всё было понятно и без слов. На короткое мгновение их взгляды встретились. Кирилл решительно кивнул, принимая боевую стойку.       — Что ж, — Бонарт закрутил мечом, — пришло время умирать.       Они бросились навстречу друг другу. Кирилл ударил первым. Клинки сошлись, вгрызлись в сталь друг друга. Гулкий звон отразился от стен. Сноп искр разлетелся по сторонам, загорелся оранжевыми всполохами пламени. Молниеносный выпад и вольт. Меч Кагыра, со свистом разрезает воздух. Мощные и сильные удары посыпались один за другим. Очередной удар отбрасывает убийцу и юношу друг от друга. Кирилл и он кружат вокруг Бонарта. Охотник за головами пристально наблюдает, выискивает слабости, скалится, выпучив рыбьи глаза. А затем нападает снова. Бьёт обманным выпадом, налетев на Кагыра. Словно знает, чью оборону легче всего сломить. И молниеносно отбивает удар Кирилла. Выгибается змеем и снова бьёт. Подсечка ногой, парирование рубящего удара. Финт и пируэт. Кагыр бьёт снова. Кирилл отскакивает, уходит от удара меча убийцы ловким, гибким движением корпуса и мгновенно, не теряя равновесия и инерции, пружинисто отталкивается от стены. Ведьмачий меч вспарывает воздух. Кусает. Кирилл падает на колено, уйдя в сторону ловким кувырком. Всего лишь на мгновение на лице Бонарта мелькает изумление и боль. И Кагыр атакует вновь, прежде чем Кирилл успевает сложить пальцы в знак. Прежде чем оба понимают, что ловушка захлопнулась.       — Сто-о-ой! — он видит запоздалое понимание, застывшее в глазах Кагыра. Осознание, что смерть ощерилась на него взглядом убийцы с рыбьими глазами. Меч охотника за головами вспарывает воздух слишком быстро, чтобы кто-то из них успел что-то предпринять. — Не-е-ет!       Кирилл остервенело бросается вперёд. Но видит лишь оседающего на пол Кагыра. Видит, как сталь, уже обагрённая алым росчерком крови, опускается на голову юноши. Дурнота накатывает клокочущей яростью. Меч вспарывает воздух. Клинки скрещиваются. Глаза в глаза. Пылающая, сочащаяся ядом ненависть в одних. Торжествующая насмешка в других.       — Разве не говорил я тебе, что мне плевать, кто умрёт первым? — Бонарт паскудно скалится. — Я врал. От подобного зрелища просто невозможно было отказаться. Жалкий нильфгаардец, который возомнил себя мастером меча. Я сразу понял, что он не жилец. Но ты… ты и зеленоглазая зверюга — совсем другое дело. Вы другой породы. Озлобленные, жаждущие крови псы, спущенные с поводка. Ты скрываешь свою натуру, но я по глазам вижу, что в тебе сидит настоящий убийца.       — Закрой свою пасть! — Кирилл выгнулся, закружился, уйдя в вольт. Зашипел сквозь стиснутые зубы. — Я прикончу тебя, сукин ты сын. Я выпущу тебе кишки собственными руками!       — Вот оно — слова и взгляд, которые выдают тебя с головой, — всё так же насмешливо бросил Бонарт. — Тебе это нравится, я вижу это. Перед смертью ты поймёшь, что всё это время жил во лжи, отрицая свою дьявольскую и звериную сущность.       — Заткнись! Закрой свою пасть!       Они яростно бросились навстречу друг другу. Сошлись в молниеносном росчерке клинков. Звон стали о сталь заполонил всё помещение, гулким эхом отражаясь от каменных стен. Инерция удара от скрещённых клинков откинула их друг от друга. Кирилл мгновенно принял новую позицию, рассёк мечом пустоту воздуха, мягко и пружинисто кружа вокруг Бонарта. Из глаз, подёрнутых пеленой ненависти, сочился холод. Словно сражение здесь и сейчас — единственное, что волновало его в этом мире. Охотник прыгнул, молниеносно ткнул острием меча. Кирилл вывернулся в пируэте, упал на ногу, ударил быстро и так же шустро вновь вывернулся из парирования и последовавшего за ним удара. Они закружились оба. Безумный танец смерти и удары, сопровождаемые россыпью искр и звоном стали о сталь. Обманный финт. Мгновенное парирование и удар. На ответный обманный финт Кирилл ответил колющим ударом и, запоздало осознав опасность, пружинисто отскочил в сторону, и упал на колено, ощутив острую боль, кольнувшую плечо. Рассеченная прорезь куртки мгновенно наполнилась кровью. Кирилл вскинул голову, вперившись взглядом в усмехающееся лицо Бонарта. Юноша ловил каждый взмах клинка, что играючи разрезал воздух снова и снова. Убийца играл. Издевался. Кирилл знал это точно.       — Ты хорош для своих лет, отдаю тебе должное, — убийца сплюнул, оскалился. Меч его прочертил косую дугу. Закрутился мельницей. — Получше тех, кому я пустил кровь до тебя. Помнишь неудачников в Ревности? Помнишь их предсмертный час? В дерьме и крови, с кишками, выпущенными наружу? Помнишь, как они скулили? Как скулил тот мальчишка, которого я сейчас убил? Но больше всего мне жаль, что ты не видел, как скулила она, когда я снова и снова посылал её на арену — на потеху вонючим разбойникам. Да-а-а, зрелище было, скажу я тебе. Знаешь, как после побоев она выла, словно подыхающая в подворотне сука, звала кого-то по имени. Но теперь-то мне ясно, кто ей грезился в бредовой горячке.       Охотник за головами хищно усмехнулся. Крутанул мечом, ушёл полукругом. Увидел, как юноша перед ним принял позицию, сжимая рукоять меча двумя руками. Из-под сведённых на переносице бровей Бонарта прожигали горящие пламенем ненависти глаза. На миг лицо Кирилла исказилось гримасой боли, а тело прошили бледно-голубые росчерки магии.       — Если я и сдохну после этого, — в словах юноши сочилось презрение, — плевать. Я заберу тебя с собой, пучеглазый ты ублюдок.       И он кинулся на Бонарта. Сталь меча вспорола воздух. Запела, взвыла, прочертив в нём молниеносный удар. Охотник за головами ударил в ответ. И острие меча укусило лишь пустоту в том месте, где мгновение назад находился Кирилл. В лицо дыхнуло холодом.       — Змийство, — прошипел мужчина, осознав, что произошло. Лихорадочно закрутился на месте. Выгнулся и зашипел вновь, парируя удар ведьмачьего меча, когда Кирилл материализовался у него за спиной, яростно бросившись в новую атаку. — Поганое маленькое змийство. Чародейский ублюдок. Сраный Вильгефорц и его никчемная защитная магия.       А затем оба закружились, нанося удары и парируя их. Бледно-голубая вспышка. Удар и парирование. Взмах меча, свист стали в стылом воздухе. Вихрь снежинок и безумный хоровод из сверкающих искр, разлетающихся в стороны от ударов мечей. Кирилл сильнее стиснул зубы, когда очередная волна боли прошила разум. Вынырнул из-за левого плеча Бонарта, и оба ударили одновременно. Отскочили друг от друга. Убийца злобно прищурился, заметив карминовую полоску, расцветающую на груди. Увидел, как мальчишка перед ним едва не выронил меч из рук, когда всполохи магии пульсирующим, хаотичным мерцанием опутали всё его тело, а на боку — там, где прошлось острие наёмничьего меча — выступило тёмно-алое пятно.       — Кровь за кровь, — ощерился Бонарт. — Значит, магия Вильгефорца всё же действует. Вон оно как тебя разрывает…       «Тебе не больно!» — Кирилл вздрогнул, когда сознание прошил грубый окрик Ламберта. Перед глазами мелькнул Каэр Морхен. Маятник. Спарринг и Мучильня. И на мгновение, всего лишь на короткое мгновение Кирилл почувствовал, как в лицо дыхнуло теплом солнечного лета, запахами луговых трав и журчанием реки, бегущей у подножия замка. Он увидел себя со стороны. Увидел маленькую Цири, с восторженными криками бегущую вдоль берега. Услышал плеск речных волн. В солнечных лучах замерцали брызги воды, метнувшиеся к синему небу. Сердце кольнуло тупой болью. Картинки из прошлого теперь казались такими нереальными. Мёртвой иллюзией, насмехающейся над ним после всех тех испытаний, через которые им пришлось пройти. Этот мир разрушает всё это, оставляя в себе лишь гниль и смерть.       Сквозь пелену туманных видений Кирилл различил молниеносный выпад и росчерк клинка в свете заходящих лучей угасающего, горящего алым пламенем солнца. Уловил свист стали, колебания воздуха, внезапно ставшего слишком густым. Увидел, как Бонарт вскидывает руку в рубящем ударе. Слишком медленном, чтобы достичь своей цели. Там, где оружие вспарывает воздух, Кирилла уже нет. Сгустившаяся реальность лопается мириадами искр, взрывается сверкающей россыпью колючих снежинок. Могильным холодом растекается по телу, смертью разливаясь по венам. Бонарт разворачивается, желая избежать удара сверкающей ведьмачьей стали. Слишком медленно. И понимает это слишком поздно, когда мерцающая дымка остервенело возникает то тут, то там, а ревущий огненный вихрь отбрасывает его к стене, язычками всепоглощающего пламени растекаясь по одежде.       Они оба — скорченный у стены охотник и застывший напротив него юноша — буравят друг друга тяжёлыми взглядами. В глазах одного — ярость, в глазах другого — безразличие и могильный холод. Смерть, ухмыляющаяся в чёрных зрачках. Бонарт с рёвом вскакивает на ноги. Одежда его горит, занимается кроваво-красным пламенем. Смешивается с кислотно-оранжевыми всполохами солнца, бьющего своими лучами в окна без стёкол.       — Да сдохни ты уже, наконец!       И мир вокруг снова трещит по швам. Реальность разрывается, выступая наружу осколками изорванного времени. А затем очередная вспышка и бледно-голубой росчерк распарывают воздух надвое, прежде чем ведьмачий меч со свистом чертит дугу, а затем с чавкающим звуком, едва ли не по самую рукоять прошивает тело Бонарта, а волна Аарда чудовищным ударом откидывает его назад, разрывая внутренние органы, дробя рёбра и кости. Охотник за головами захлёбывается собственным криком. Морозная дымка, перемешанная с гарью и дымом, рассеивается, схлынув с мерцающей фигуры застывшего над ним Кирилла.       — Чародейский ублюдок, — хрипло выплюнул Бонарт. Кровь выступила с края его потрескавшихся губ, стекла вдоль линии подбородка, исчезнув за воротом распахнутого, поеденного огнём дублета. Аард погасил пламя, но витиеватые змейки дыма поднимались с обугленной ткани, повисая в воздухе. — Слишком слаб, чтобы драться честно?       — Подавись своей мнимой честью, — голос Кирилла эхом отразился от стен.       — Добей меня, — убийца зашёлся кашлем, издав булькающий звук. — Ты ведь весь из себя благородный, спаситель зеленоглазого змийства.       — Нет, — насмешливо прошептал Кирилл, когда острие ведьмачьего меча уткнулось убийце в горло. — Ты будешь подыхать медленно, захлёбываясь собственной кровью, остывая в собственном дерьме. Именно такой конец ты заслужил, — юноша скривился, прижал одну руку к кровоточащему боку, держа меч в другой. — Ты сдохнешь в муках и агонии.       Клинок ушёл в сторону, едва слышно зазвенев в воздухе, переполненном магией. Кирилл повернулся к Бонарту спиной, отошёл на пару шагов, бездумно уставившись в дальний излом коридора, за которым исчезла Цири. Прислушался к вою ветра за окном, различив отголоски боя, доносящиеся уже в восточном крыле проклятого замка. Грохот и взрывы всё ещё гремели на нижнем этаже. Но эхо человеческих криков и стонов повисло в воздухе. Аура смерти давила на сознание, болью разливаясь по венам. Чей-то чудовищный крик, полный боли, звенящим эхом резанул по слуху, дрожью и мурашками растекся по телу. Человек не может так кричать. Слабость накрыла его внезапно, подкосила ноги, едва не свалив на колени. Перед глазами поплыли размытые пятна.       — Ты сдохнешь, — хриплый, скрипучий смех донёсся до него сквозь эхо ударов собственного сердца. — Магия чародея сделала своё дело. Вытянула из тебя все силы. Ты сдохнешь… А она выживет. Такие, как она, всегда выгрызают себе жизнь через смерть других. Сдохнешь…       — Но ты сдохнешь первым.       Бледно-голубой росчерк распорол воздух. Клинок торжествующе взвыл, когда к потолку взметнулся косой зигзаг тёмно-алой крови, чудовищным узором окрасив каменные статуи в цвет смерти. Бонарт выпучил глаза, заскрёб каблуками, подняв вокруг себя облако пыли и осыпавшейся с потолка и стен штукатурки. Захрипел. Что-то забулькало в его горле. Кирилл наклонился ближе и стальным захватом перехватил руку охотника за головами, в которой мелькнул подло припрятанный кинжал. Пальцы юноши впились в кисть мужчины, а взгляд, холодный и парализующий нитями ненависти, неотрывно смотрел в выпученные рыбьи глаза Бонарта. Наёмник силился что-то сказать. Но лишь булькающий хрип вырвался из раскуроченного горла, тщетно сжимаемого другой рукой. А затем дрожь прошила тело Бонарта. Рука его обмякла, выпустив зажатый в ладони кинжал.       Кирилл отвёл взгляд, поднялся на ноги и, сделав несколько шагов, рухнул на колени. Раненный бок резануло острой болью, а когда исцеляющая магия разлилась по кончикам пальцев, он надрывно охнул и взвыл, когда судорога очередной волны боли прошила всё тело, вжимая его в каменный пол, покрытый пылью и залитый уже местами засохшей кровью. Усилием воли, уткнув острие меча в пол, он рывком поднялся на ноги, шатаясь выбежал из коридора — туда, где уже стихли отголоски магических взрывов. Излом коридора встретил его мертвыми глазами Ангулемы, грудную клетку которой прошил наёмничий меч, хозяин которого валялся у её ног, разрубленный мечом пепельноволосой ведьмачки. Ещё несколько стражников лежали кто где, не подавая признаков жизни. Тупая боль вновь разлилась где-то под рёбрами, когда Кирилл неосознанно закрыл ладонью остекленевшие глаза светловолосой разбойницы. Юноша обернулся, невидящим взглядом уставившись в пространство. Туда, где меч Бонарта забрал жизнь Кагыра. Коридор перешёл в уже знакомый холл с колоннами, в котором сквозь дым и гарь он различил валявшиеся под ногами трупы, раны которых были нанесены ведьмачьими ударами. Увидел расплавленную, покосившуюся мраморную колонну, на которой всё ещё горело нечто, теперь превратившееся в расплавленное ничто.       — Геральт! — хрипло позвал он, перешагивая через груды расколовшихся каменных плит. — Цири!       Краем глаза он увидел тело чародея, вокруг которого расползалась лужа крови. И бездумно миновал ещё один бесконечный коридор. И увидел их, стоящих рядом с кричащей Цири. Увидел тревогу, застывшую на лице ведьмака, холодную решимость, отпечатавшуюся на лице черноволосой чародейки. А затем мир завертелся, когда взгляд его столкнулся со взглядом Цири, метнувшейся к нему. Он сделал несколько шагов и болезненно двинул губами, изобразив подобие улыбки. А затем всё рухнуло, исчезло в пучине безысходности, когда рядом с одной из разрушенных колонн он увидел её, одиноко и сиротливо лежащую под взглядом алебастровой статуи. Сердце ухнуло, подступив к горлу. Ведьмак и чародейка переглянулись. Цири непонимающе уставилась взглядом туда, куда смотрел Кирилл. Юноша подошёл к безжизненно лежащей девушке, мягко опустился на колено, словно позабыв про боль от физического увечья. Аккуратно перевернул её лицом к себе и стиснул зубы, ощутив под ладонью уже сгустившуюся кровь.       — Ви? — едва слышно позвал он её, убрав с мёртвого лица девушки прядь выбившихся из косы волос. Стиснул зубы, закрыв ладонью лицо молодой охотницы.       «Будь осторожен…» — донеслись эхом её слова, брошенные в последнюю их встречу. Кирилл горько усмехнулся, всё ещё закрывая глаза девушки ладонью.       Он поднял взгляд, увидев застывшую рядом Цири. Ведьмак подошёл ближе, словно не зная, что сказать.       — Где Кагыр? Ангулема? — Кирилл отрицательно качнул головой, без слов отвечая на вопрос ведьмака.       — Регис? — Геральт отвернулся, увёл взгляд в сторону, стиснув в ладони рукоять своего сигилля. А затем произошло то, что заставило их троих застыть на месте. Кирилл зажмурился и хрипло, надрывно засмеялся, рывком вскочив на ноги. В горящем взгляде его мелькнула плохо скрываемая боль. Плечи его тряслись, а из горла вырывались судорожные, похожие на воющий лай звуки.       — И скажите мне теперь, — с горечью и дрожью в голосе обратился он к ним, — стоило ли всё это подобного для них конца? Они шли за тобой, Геральт, они верили в тебя. Отвали!       Он скинул с плеча руку Цири, увидел в её глазах отблеск собственной боли и возненавидел сам себя и свою слабость, позволив эмоциям захлестнуть его с головой. Он не должен, не должен так реагировать. Она жива, разве не этого все так желали? Разве не этого желал он сам, пытаясь уберечь её и последовав за ней в разлом того портала?       «Она выживет ценой жизни других», — отозвалось в голове насмешливое эхо голоса охотника за головами. Словно проклятье, нависшее над ним последней насмешкой теперь уже мёртвого Бонарта.       — Кирилл? — Цири шагнула ближе, уловив колебания магии вокруг его неподвижно застывшей фигуры. — Никто не виноват в том, что произошло.       — Разве? — он криво, злорадно усмехнулся, во взгляд его вернулся холод и отстранённость, словно минута минувшей слабости была лишь иллюзией. — В этом мире нет не виноватых.       Бледно-голубое свечение замерцало вокруг него, и, прежде чем кто-то из них сумел что-либо предпринять, он исчез, окружив их вихрем колючих снежинок и воющего ветра.       — Кирилл! — Геральт и Цири закричали одновременно, схватив руками пустоту стылого воздуха. Но ничего уже не было. Лишь смерть, витающая вокруг. Лишь кровавый закат, кислотными оттенками опутавший замок Стигга в его чудовищно-мрачном величии да вой ветра, ворвавшийся в раскуроченные и пустые глазницы окон с выбитыми из рам витражами.