***
Холодный колонный зал замка Монтекальво встретил её неестественной тишиной и молчаливыми, изучающими взглядами присутствующих здесь представительниц прекрасной и могущественной части магического общества. Цири, одетая в строгое платье цветов черного и серого, сидела на обитом бордовым бархатом кресле, искоса бросая взгляды на присутствующих. — Мы рады твоему здесь присутствию, Цирилла из Цинтры, — произнесла Филиппа Эйльхарт, восседающая во главе стола. — Но не рады тебе, Йеннифэр, хоть и позволили присутствовать при нашей беседе. — Премного благодарна, — кивнула магичка, одарив Филиппу холодным взглядом. — Полагаю, что Йеннифэр уже соизволила ввести тебя в краткий экскурс предстоящей встречи? Ты ведь знаешь, что грядут перемены, Цири. Война всегда меняет карту мира, кроит её так, как хочется сильным мира сего. Мы лишь направляем события. И хотим, чтобы в намеченных нами переменах ты приняла самое что ни на есть важное участие, став одной из Ложи. Ты ведь прекрасно знаешь об этом? — Более чем, — хмыкнула Цири, сжимая руками ручки кресла. — Я уже встречалась с теми, кто пытался вбить в меня подобную науку. Мне ведь не нужно напоминать, кем они были? — Вильгефорц мёртв, — произнесла Шеала де Тансервилль, и Цири отвела взгляд от горящих гневом глаз Филиппы. — Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать подробности того, что случилось той ночью в замке Стигга. Твои эмоции строптивого ребёнка мешают увидеть всю полноту картины, которую мы так старательно рисуем перед тобой. Ты топорщишь иглы, царапаешься и кусаешься, усмешками и недоверием отвечая на наши слова, не понимая, что мы желаем тебе только добра. Мы мудры и сведущи в этой жизни больше твоего. Мы знаем, и поэтому хотим обучить тебя, чтобы однажды ты восседала за этим столом как равная нам, став той, кем тебе суждено стать. Но сейчас, здесь, не время хватать тебя за загривок, чтобы вбить во взбалмошную голову хоть каплю проницательности и рассудительности. А когда это время придёт, будь уверена, что я вытряхну из тебя все те непривлекательные качества, которых ты набралась в сомнительных компаниях. У меня всё, Филиппа. Расскажи девочке то, что её ждёт. — Ты отправишься с нами в Ковир. В летнюю резиденцию королевства, где на аудиенции предстанешь перед королевской четой адепткой магии — нашей с Шеалой подопечной, потому как ты уже никакая не княжна. Там же ты познакомишься с молодым принцем Танкредом и сделаешь всё, чтобы первое впечатление о тебе оказалось положительным. Цири стиснула зубы, стараясь скрыть закипающее внутри недовольство. Филиппа Эйльхарт лишь уставилась на неё надменно-холодным взглядом. — Опережая твоё возмущение. Да, ты станешь наложницей принца и в обязательном порядке должна будешь родить ему ребёнка. Будь ты всё ещё княжной Цинтры, мы бы сделали тебя королевой, но, увы, Цири из Цинтры утратила свой статус. Но не волнуйся, после рождения ребёнка ты сразу же вольёшься в Ложу, а мы, в свою очередь, сделаем так, чтобы Танкред желал видеть рядом с собой тебя и только тебя. Мы научим тебя всему. — Благодарю, — буркнула Цири и тут же поникла, когда в голове зазвучали остерегающие слова Кирилла, брошенные им в момент последней встречи. — Но я должна подумать, милостивые государыни. Разложить всё по полочкам. В одиночестве и тишине. — Йеннифэр, — обратилась к магичке Филиппа, сверкнув глазами. Цири видела, как гневом заполыхали глаза Шеалы. Как в своем кресле заёрзала Трисс, тревожно взглянув на пепельноволосую. — Я вижу, в чем тут дело. Твоя подопечная пытается юлить, считая, что присутствующие здесь дамы глупы и наивны, чтобы верить её словам. Мы все знаем, куда она пытается уже сейчас сбежать. И это может стать проблемой, с которой нужно что-то решать. — О чём это вы? — Цири непонимающе обвела магичек горящим взглядом зелёных глаз. — Я лишь прошу отсрочку. Я не нарушу своего слова. — Мальчишка. Он ведь сейчас с твоим ненаглядным ведьмаком? — молвила Филиппа, не обращая внимание на Цири. — И она порывается умчаться к ним. — Не смейте сомневаться в словах моей дочери, — ледяным тоном парировала Йеннифэр, выдержав взгляды соратниц. — Это будет прощание. Ничего более. Негоже нарушать данное кому-то слово. Она пообещала с ними проститься. Она это сделает. А потом мы обе вернёмся в Монтекальво, и Цири исполнит предначертанное. — Но ты знаешь моё отношение к происходящему, — едва ли не шипя молвила Филиппа. — И знаешь, какие будут последствия, если Цирилла не вернётся после своей поездки. Отвечать за её проступок будешь ты, Йенна. — Не думай, что мне страшны твои слова, Филиппа. — Это не угроза, — вмешалась в перепалку Шеала. — Лишь предупреждение о возможных последствиях. — Право слово, милые дамы, — заговорила Францеска Финдабаир, загадочно улыбнувшись краешком губ и взглянув на Цири. — Позвольте девочке проститься с ведьмаком. Никуда она не денется. — Я встречусь с Геральтом с вашего позволения либо без него, — Цири удержалась от порыва вскочить на ноги, вперившись взглядом в каменное лицо Шеалы де Тансервиль. — Мне нужно ему объяснить, сказать им обоим, что всё происходящее отличается от того, что хотел со мной сделать Вильгефорц. Я должна сказать им, что поняла теперь значение слов, брошенных мне в спину при прощании и у стен замка Стигга. Если я не встречусь с Геральтом, он поймёт всё по-своему, скажет, что меня обдурили или, что ещё хуже, удержали силой. А вы знаете, как ведьмак реагирует на подобное. — Глупая девчонка, — резко сказала Шеала. — От юношеского порыва и неопытности переходящая в наглость. По поводу твоей поездки пусть выскажется вся Ложа, а не только ты одна. Я категорически против, знай это. — Пора заканчивать с этим, — Филиппа Эйльхарт обвела всех присутствующих взглядом. — Прошу вас, дамы, высказаться. Можем ли мы позволить непокорной мазель Цири поехать в Ривию? На встречу с ведьмаком, который скоро станет частью истории? Можем ли позволить сентиментальным чувствам и, как я могу полагать, влюблённому порыву, — Цири едва не задохнулась от возмущения, когда холодный взгляд Филиппы кольнул по её трещащему по швам самообладанию, — встать у нас на пути? Шеала против. А вы? — Я тоже против, — молвила Сабрина Глевиссиг, тряхнув копной черных волос. — Против и я, — сказала Кейра Мец, — потому как девчонка просто пытается нас перехитрить и сбежать. — Кто-то здесь, — спросила Йеннифэр, зловеще сощурив глаза, — осмеливается сомневаться в словах моей дочери? — Молчи, Йенна, — зашипела Филиппа. — Молчи, пока я окончательно не потеряла терпение. Ты здесь нежеланный гость, а не чародейка Ложи. У нас два голоса против. — Я голосую за то, чтобы Цири поехала на встречу в Геральтом, — Трисс ободряюще улыбнулась Цири. — Я знаю, что она не нарушит данное нам здесь слово. И хотела бы также сопровождать её в поездке. Помогать словом и делом. — Я присоединяюсь к голосу Трисс, — произнесла Маргарита Ло-Антиль. — Я согласна, чтобы Зираэль отправилась на встречу с ведьмаком и теми, с кем хочет попрощаться, — Францеска Финдабаир кивнула. — А причину своего решения я объяснять не считаю нужным. — Мой голос в пользу Цири, — кратко бросила Ида Эмеан. — Потому что чувствую, что это правильно. — Я «против», — безэмоционально заявила Ассирэ вар Анагыд. — Потому что тракты к Ривии опасны, и неизвестно, какую угрозу они представляют для Цири. — Я симпатизирую этой девушке и ведьмаку, который сделал всё, чтобы найти её и спасти, — гордо произнесла Фрингилья Виго. — Без ведьмака не было бы здесь и самой Цири. Мой голос в их пользу. — Чаши весов уравновесились, — ядовито произнесла Сабрина Глевиссиг, самодовольно улыбнувшись. — Предлагаю голосовать тайно, потому как мы ничего не решили. — К чему это? — неожиданно для всех заявила Йеннифэр. — Разве я всё ещё не член Ложи. Поскольку никто официально не лишал меня моего здесь места. И, надеюсь, никому объяснять не надо, каким будет мой ответ? — Ты переходишь рамки дозволенного, — голос Филиппы Эйльхарт сквозил неодобрением. Чародейка поднялась со своего кресла, увидев, как Йеннифэр удержала порывающуюся встать и кричать Цири. Сова вцепилась взглядом в пылающие гневом глаза пепельноволосой, погружаясь в них с головой.***
Под огромным иссохшим древом Висельников воет волк, подняв морду к полной луне, что едва виднеется за пеленой снежной пыли, поднимаемой с промёрзлой земли, укутанной саваном сугробов и льда. Ветер треплет его белую шерсть. Вой зверя, тоскливый и одинокий, мгновение спустя сменяется хриплым и надрывным лаем, будто переходящим в зловещий смех. Филиппа цепенеет, не в силах сдвинуться с места, не способная защитить себя заклинанием. Зверь дышит. Клубы пара вьются возле его пасти. И горящий взгляд его глаз устремляется к чародейке. Вой не прекращается. Он теперь в самом ветре, в слепящем глаза колючем вихре снега, остервенело бьющем по лицу. Сквозь завывание вьюги она слышит шипение и захлёбывается не вырвавшимся наружу криком, когда древо Висельников обвивает кольцами гигантский змей, буравя её жёлтыми вертикальными зрачками. Тварь шипит, сильнее сжимает кольца вокруг иссохшего ствола древнего дуба. Кровь густыми карминовыми каплями сочится по трещинам в коре. С кипящим треском падает на белый снег. Змей шипит. Волк воет жутким лающим смехом. А через следующее мгновение снега сменяются пожарищами, запахом гари и жжёной плоти. Воздух полнится криками агонизирующих людей. Но вновь дыхание вьюги сметает жар пламени от горящих хат и людских тел, висящих на столбах бесформенными, обугленными скелетами. Крики людей захлёбываются, тонут в оглушительном вое вьюги. Филиппа силится зажмурить глаза. Но чья-то невидимая сила не позволяет ей отвести взгляд полный ужаса. Эта сила словно насмехается, питаясь страхом чародейки, словно даёт понять, что здесь она бессильна. На короткий миг среди хаоса разразившейся стихии она видит нечёткий силуэт и взгляд, пылающий пламенем ледяной смерти. Кто-то зовёт её. Окликает. Чудовищный пейзаж сменяется зеленеющими под летним солнцем холмами. Она слышит плеск озёрных волн. Ощущает, как прохладная вода холодит босые ноги. Ловит витающий в воздухе запах цветущих яблонь и диких роз. Аккуратный домик, построенный из дерева и прислонившийся боком к усыпанному можжевельником холму, приковывает взгляд женщины, когда двери дома распахиваются. Воздух мгновенно наполняется переливающимся детским смехом. Она видит себя со стороны. Маленькая девчушка с тёмно-карими глазами улыбается ей, бросая камешки в озеро. Внимание её приковывает силуэт, мелькнувший среди цветущих яблонь. — Вильгефорц? Но силуэт замирает. Оборачивается. На неё изучающе смотрят совсем другие глаза. Глаза, которые преследуют её с резни на Таннеде. — Тебе здесь не рады, — голос его сквозит продирающим холодом. А затем мир вокруг неё и само время рвутся на части, когда кто-то тянет её за рукав платья.***
— Филиппа! — резкий голос Шеалы де Тансервилль вырвал её из оцепенения. — Мы ждём. В раскрытое окно повеяло холодом, и Филиппа подавила в себе порыв съёжиться от образов, всё ещё мелькающих перед глазами. «Смерть, — подумала она, — я видела нашу смерть». — Мы, — наконец произнесла она уверенным и твёрдым голосом, — чародейки Ложи, решаем судьбы мира. Но даже мы не в силах противиться тому, что зовётся Предназначением. Предназначение, в которое я с недавнего времени начала верить и понимать. И поэтому вам так же следует понимать, что оно не более, чем надежда. Оружие против грядущих бедствий. Чему суждено случиться, то случится, как бы мы не противились происходящему, — Филиппа взглянула на Цири. — Что-то уже исполнилось, что-то только грядёт. И поэтому я отдаю свой голос Цири. — Госпожа Йеннифэр, — едва слышно прошептала Цири. — Это… — Идём, — так же тихо ответила ей чародейка. — Они ждут нас.***
Замок Стигга содрогался взрывами, эхо которых раскатами грома проносилось среди горных хребтов. Озеро у подножия замка кипело и пенилось, ломая остовы и без того давно уже погибших кораблей, некогда затянутых в него из бездны Седны. Ворон, пролетающий над ущельем, своим мудрым взглядом мог видеть нескольких магов, насылающих огненные заклинания в сторону замковых стен. Мог видеть колонну солдат, облачённых в чёрные доспехи с пылающим солнцем на них. И видел, как за изгибом горной дороги, ведущей прочь из ущелья, скрылись восемь всадников, оставив за спинами всё ещё пылающий и содрогающийся магическими взрывами замок Стигга.***
Мощеный базальтом приозёрный бульвар, ведущий к корчме «У Вирсинга», встретил троих конников плеском озёрных волн и далёкими криками чаек. Кирилл бросил взгляд на возвышающийся над городом замок Ривии. Оглядел задумчивым взглядом каменные дома, тесно разместившиеся вдоль улицы. И полной грудью вдохнул прохладный, пахнущий лилиями воздух, нагоняемый со стороны озера. Тягостное чувство тревоги, охватившее его в ночь перед прибытием в Ривию, теперь сдавило сердце удушающими тисками. Ему не снились сны, кошмары видений грядущего больше не докучали его со дня, когда замок Стигга дважды остался за его спиной, пылающий и разрушенный до основания. В день, когда смерть покорно склонила перед Змеем Времени свою чахлую голову, он вырвал из её цепких рук тех, чью смерть не смог принять, наплевав на последствия. Но в миг, когда время повернулось вспять, смерть лишь усмехнулась ему в лицо.***
Они услышали гомон голосов, смех и ругань Ангулемы ещё до того, как нашли их под навесом, облепленного со всех сторон плющом и зелёным мхом. — Ты жульничал, патлатый пройдоха! — голос светловолосой разбойницы был полон возмущения. — Я не могла проиграть в пятый раз, ни разу не выиграв! — А ты докажи, башка соломенная! — Кирилл узнал голос Золтана. — Только знай для начала, что краснолюда не победить в игре, которую он сам и придумал! — Даже не смотри так на меня, — узнали они голос Кагыра. — Я однажды ему проигрался едва ли не до голого зада. — Будь здесь тётенька, она бы задала вам всем трёпку, — насупилась Ангулема и мгновенно вскочила на ноги, увидев приближающихся Геральта, Кирилла и Лютика. — Да чтоб мне пусто было, кого я вижу. Регис, ущипни меня да побольнее. Нет, не ты, Ви. Уж не мерещится ли мне? — Тебя, милая моя Ангулема, зубами ущипнуть или как? — Регис натянуто улыбнулся, показывая клыки. — Меня этим уже не пробьёшь, старый ты чёрт. — Могу я ущипнуть, если всё ещё не верится, — обратился к девушке Кирилл, через мгновение утопив свою руку в железной хватке Золтановой пятерни. — Кагыр, Ангулема, тащите ещё стулья, — крикнул Ярпен Зигрин, пока новоприбывшие обменивались рукопожатиями и объятиями. — И скажите корчмарю, чтобы скорее на стол подавал. В животе уже всё свербит от голода. Солнце уже давно перемахнуло через зенит, когда разношёрстная компания, сытно пообедав, развалилась на стульях, погрузившись в долгие разговоры о событиях, которые произошли с ними. Кирилл сдавил пальцами переносицу, ощущая, как ноющая боль стучит в висках. Откинулся на спинку стула, слыша голоса присутствующих сквозь гул в ушах. Шелест волн манил, притягивал, обещая успокоить разошедшееся в незатихающей тревоге сердце. Он поднялся на ноги, бездумно направившись к берегу озера под взгляды присутствующих. Арэйон, застывший у деревянной изгороди, качнул головой. — Ты ведь тоже это чувствуешь? «Она витает в воздухе, — хрустальный перелив мгновенно зазвенел в голове юноши. — Смерть следует за тобой от замка Стигга. Она следует за всеми нами. Ты был прав, когда сказал, что Ривия станет конечной точкой всех событий и решений, которые ты принимал». — Я знаю, к чему ты клонишь, — Кирилл обернулся, взглянув на рассевшихся под плющовым навесом людей и нелюдей. — Разве мог я иначе? «Иногда выбор бывает хуже бездействия. Но я понимаю, почему ты сделал это. Только нельзя всю жизнь бежать впереди Предназначения, играя с ним». — Оно само согласилось с моим выбором, когда позволило повернуть время вспять, — Кирилл замер на берегу озера. — Разве нет? Но вороной промолчал. В лицо юноши дыхнуло водяной моросью, которую поднял с поверхности тёмных вод порыв ветра. Кирилл сел на один из серых, припорошенных белёсым песком, камней и зачерпнул ладонью холодную озёрную влагу, омыв ею лицо. Вязкий запах тины и ила мгновенно ударил в нос, заставив парня поморщиться. Среди кувшинок раздалось мерное кваканье лягушек, с плеском спрыгнувших в воду, когда камешек, брошенный Ви, плюхнулся рядом с ними. — Ты чего здесь сидишь в одиночестве? — девушка присела рядом с Кириллом, внимательным взглядом серых глаз заглядывая в его собственные. — У тебя на лице написано, что что-то не так. Что тревожит тебя? — Ничего от тебя не скроется, да? Мне и самому бы ответ не помешал, — усмехнулся юноша. — Ощущение, будто воздух переполнен напряжением. Такое бывает перед грозой. Небо еще только затянуто сизыми облаками, но можно ощутить надвигающуюся бурю в порывах ветра и клубах пыли, оседающей на зубах заплутавшего путника. Птицы смолкают и иногда, если прислушаться, сквозь вой ветра и треск гнущихся к земле деревьев можно услышать крики людей. Но это всегда плохой знак. Это значит, что Дикий Гон несётся по небу, предвещая кровопролитие и новую жатву человеческих душ. — Война закончилась, — сухо пробормотала Ви, отведя взгляд на далекие холмы, залитые лучами медленно клонящегося к закату солнца. — Скелеты вдоволь насытили свои утробы. Воцарилось минутное молчание, разбавляемое шелестом озёрных волн. — Ты не спрашиваешь про брата, — неожиданно бросил Кирилл и взглянул ей прямо в глаза, уловив замешательство на лице девушки. — Я боюсь правды, — голос её надломился. — Мне страшно знать, что он жив, но в плену; страшно окончательно осознать, что больше его не увижу. — Держи, — юноша достал из-за пазухи склеенный по краям жёлтым воском маленький лист бумаги. — Прочитай. — И как это понять? — письмо аккуратно легло на ладонь девушки. — Просто прочитай и сама всё поймёшь, — он мягко улыбнулся. — Я дам тебе немного времени. Зайду пока в корчму, гляну, чем там наши пьянчуги заняты. Ви лишь кивнула. Кирилл отошёл от берега озера, застыв рядом с Арэйоном. Потрепал коня по шелковистой шее, уловив в голове перелив колокольчиков, внезапно прерванный гомоном и шумом, доносившимся со стороны торговых кварталов. Гомон этот усиливался, с каждым мгновением набирая обороты, переходя в зловещий, клокочущий гул. Оба увидели, как по приозёрному бульвару навстречу к ним выбежали два краснолюда и промчались мимо, скрывшись на берегу озера. Он обернулся, ища глазами Ви, и облегчённо выдохнул, когда увидел её, бегущую к ним. Она всё ещё сжимала не распечатанное письмо в руке, а затем спрятала его в карман своей курточки. — Что это? Что происходит? Куда они бегут? — она вскинула голову, провожая взглядом стайки встревоженных птиц, когда ветер донёс до них рёв и крики людских глоток, взвившихся над городом. — Кто так кричит? Бандиты напали? Солдаты? — Никакие бандиты не нападут на город с регулярной армией, пусть и потрёпанной после войны, — Кирилл вздрогнул, услышав в голове встревоженный перезвон колокольчиков. — Это то, что в сто крат хуже бандитов. Они вбежали в корчму наравне с молодым краснолюдом, тяжело хватающим воздух разбитыми, кровоточащими губами. Рубаха его, изорванная в нескольких местах, свисала с плеч, оголяя ссадины и порезы. — В чём дело? — Кагыр вскочил на ноги, бросая взгляды за спину краснолюда, который смотрел на всех дикими, ошалевшими от страха глазами. Кирилл за его спиной торопливо запирал дверь на засов. — Кирилл? Что происходит?***
Шеала де Тансервилль, сжимая в изящной ладони скомканный лист бумаги, подняла взгляд на невысокого жилистого мужчину, что застыл напротив неё. Мужчина не моргнул и глазом, когда пергамент в руке чародейки вспыхнул оранжевым пламенем, превращаясь в серый пепел. — Значит, Филиппа все же решила вступить в мою маленькую игру? Уж не страх ли от увиденного в ней заговорил. Но ведь тем лучше для всех нас. Нужно сработать четко и быстро, чтобы произошедшее носило стихийный, не запланированный характер. У тебя в распоряжении несколько дней. Ни часом позже. К моменту прибытия цели в Ривию, всё уже должно закончиться. Воспользуйся хаосом и найди того, кто исполнит задуманное. Кого-то неприметного. Кто сможет сойти за обычного кмета. Вооружи людей. Я знаю, что таковые личности у тебя имеются. Собери побольше пустоголовых, опьянённых ненавистью к войне и людям беспризорных юнцов. Ими легче всего управлять. Хватит лишь одной искры, чтобы пламя охватило весь город. — Как быть с армией? Она отреагирует на массовый погром. — Даже армия не рискнет встать на пути разъярённой жаждой убийства толпы, — чародейка вальяжно поднялась со своего кресла, сверкнув холодным взглядом. На губах её застыла усмешка. — Всё уже будет кончено, когда власти города наберутся храбрости для разгона обезумевшей толпы. Только проследи, чтобы всё обошлось без эксцессов. Ложа не потерпит ошибок. Запомни это. — Да, моя госпожа, — мужчина поклонился. — Всё будет исполнено в точности. — А теперь иди, — Шеала махнула руками. В полумраке комнаты вспыхнул оранжевым пламенем гудящий портал. — Мне нужно отдохнуть. Никто из жителей Ривии не видел, как в сумраке ночи у восточного берега озера по глади темнеющих волн бликами заискрились оранжевые всполохи, когда из провала магического портала торопливыми шагами вышел незнакомец, через мгновение исчезнув среди растущих по берегам озера плакучих ив.***
Рёв и крик толпы приближался, накатывая волнами. Над домами города то тут, то там расцветали клубы дыма. Кирилл шагнул назад, удерживая Ви под локоть. Девушка судорожно вдохнула, когда по улочке пробежали несколько краснолюдов, тяжело топая сапогами по бульвару. Монотонный рёв толпы разбавился отдельными, но различимыми нотами убиваемых. И звук этот сверлящим слух эхом осел на зубах Кирилла, растекаясь липким страхом где-то под рёбрами. — Я видел погром в Мариборе, — выдохнул корчмарь. Лицо его было белее мела. — Если вас здесь найдут. — В подвал, — скомандовал Геральт, первым вырвавшись из когтей оцепенения. — И даже не смей возражать, Золтан. Краснолюды, все в подвал. Остальные — сидеть на месте и носа не показывать на улицу. — Я не могу, Геральт, — Золтан стиснул в руках свой топор. — Там погибают мои родичи… — Не дури, — ведьмак заскрежетал зубами. — Ты им ничем не поможешь, если тебя разорвут в клочья. Проваливайте в подвал, Золтан. Регис, Кагыр — вы со мной. Кирилл, Ви, Ангулема — сидите здесь. — Ты в своём уме? — Кирилл указал пальцем в окно в момент, когда по бульвару вновь промчалась пара краснолюдов, с разбегу бросившись в спасительные воды озера Лок Эскалотт. Душераздирающий крик убиваемого зазвенел в воздухе. Задребезжали цветные окна корчмы. — Ты ведь сам всегда твердил, что лучший вариант в такие моменты — не вмешиваться. А теперь собрался туда?! Их не остановить чёртовыми мечами! — Геральт, — заныл Лютик и мгновенно прикусил язык, когда Кирилл испепелил его жутким, холодным взглядом. — Мы сдержим их, — Кагыр кивнул ведьмаку. — Я, хоть мне и не свойственен сентиментализм, — Регис взглянул на Геральта, — в состоянии справиться с толпой обезумевшей черни, чтобы охладить их пыл и позволить нашим краснолюдским товарищам пережить этот день. — Ладно, — Кирилл скривился, стиснул зубы, когда очередной крик разрываемого на части, сверлящим мозг эхом повис в воздухе корчмы. — Но я не буду отсиживаться здесь. — Эй-эй, вы куда собрались без меня? — Ангулема взглянула на них, как на умалишённых. — Ты остаёшься здесь, — тоном, не терпящим возражения, бросил ведьмак, переведя прищуренный взгляд с Ангулемы на Ви. — Вы обе остаётесь здесь. И заприте за нами дверь. — Так ведь… — светловолосая разбойница порывалась что-то сказать, но мгновенно притихла, и боевой пыл в ней угас, когда обезумевшая убийствами толпа выперла на бульвар. Один из спасающихся бегством краснолюдов упал. Крик его захлебнулся. Кровь обагрила землю. Эльфийка, беспомощно закрывшая собой ребёнка, исчезла под ногами бегущей толпы. Да так и осталась лежать: растоптанная, прижимающая к себе уже мёртвое дитя. Рёв толпы заставил всех в корчме невольно вздрогнуть. Кирилл сильнее сжал в ладони рукоять своего меча. Зажмурился, заглушая в себе тупую боль, бьющую по вискам. Холод сковал ладони, расползаясь по пальцам магией. Силой, что вновь бесконтрольно рвалась наружу. Он не ощущал страха. Страх отступил, освобождая место разливающейся по нутру злости. Он увидел, как Геральт глубоко вздохнул. Увидел, как полные ужаса глаза Лютика и Ви уставились на него. А через следующее мгновение ведьмак уже был на крыльце, после чего с крыльца метнулся в толпу, взмахнув своим сигиллем. Регис и Кагыр бросились следом. Вампир влетел в толпу, мощным ударом откинув прочь от себя вооружённого вилами кмета. И теперь уже кровь обезумевшей черни хлынула на мостовую, тяжёлым железным привкусом осела на языке, повисла в воздухе смертным смрадом. Кирилл увидел, как толпа мгновенно оттеснила Кагыра. Численность одурманенных убийствами людей брала верх над мастерством. И Кирилл выдохнул. Уловил ментальный сигнал, осевший где-то под черепом, а через следующее мгновение бледно-голубой вспышкой ринулся в самую гущу орущей, гудящей, словно улей, толпы. — Эльфы! Чудовища! — дикий визг из толпы эхом пронёсся над поверхностью озера. — Чародеи! Убивай сучьих нелюдей! Вирсинг, дрожащий от страха и бледный, как полотно, видел, что ведьмак исчез в толпе; видел, как странный мужчина, вечно улыбающийся лишь губами, мощным ударом руки сломал шею одному из нападавших, а затем буквально растворился в воздухе, исчезнув в чёрно-багровой дымке. Вирсинг видел, как бледно-голубой росчерк метнулся сквозь толпу, оставляя после себя бьющихся в агонии, захлёбывающихся собственной кровью кметов. Задрожали, зазвенели оконные стёкла, когда вой толпы утонул в ревущем потоке пламени, карающим бичом пронёсшимся сквозь их ряды. Геральт рубил. Быстро и молниеносно чередуя широкие удары с финтами и выпадами. Он увидел Кагыра, меч которого рассекал атакующих мощными горизонтальными ударами. Сталь мечей свистела. Вспарывала звенящий криками и воем людских глоток воздух. Кирилл ударил Аардом, яростно откидывая прочь от себя навалившуюся четвёрку кметов. А через следующий удар собственного сердца он ощутил, как брошенный из толпы камень жгучей болью вгрызся в затылок, выбивая воздух из лёгких. Перед глазами рассыпались мириады искр. В ушах зазвенело, когда следующий камень ударил по лицу, рассекая скулу острыми зазубренными краями. Гнев заклокотал в нём. Пальцы сложились в знак. Квен замерцал, заискрился вокруг его фигуры. Кмета, решившего было напасть со спины, откинуло в стену одного из домов, растянувшихся вдоль приозёрной улицы. Он запоздало увидел собственную смерть, ослепительной вспышкой метнувшуюся в его сторону. Ведьмачий меч со свистом рассёк воздух. Карминовый росчерк крови обагрил каменный бок чьего-то жилища, оставляя на ней чудовищный узор смерти. Закатное солнце окрасило горизонт в багровый цвет. Кирилл вскинул голову к небу, испещрённому пористыми, окрашенными в кислотно-оранжевый, облаками. Ему вдруг сделалось дурно, когда размытое видение мелькнуло перед глазами. Рёв толпы затерялся на периферии сознания. Он увидел, как в немного поредевшей толпе атакующих мелькнула седая макушка Геральта. Услышал, как воздух разрезали невидимые крылья нетопыря. — Чародей! — чей-то выкрик вновь подстегнул обезумевшую толпу. — Убейте ублюдка! Разорвать, растоптать! Кирилл горько усмехнулся. Ментальный сигнал вновь прошил сознание. К нему бросились сразу несколько. Высокий жилистый мужчина, дико сверкнув глазами, взмахнул топором. Его приятель, остервенело сжимая в руках древко вил, выбросил их вперёд, метя в живот юноши. Кирилл нырнул под топор, ушёл от атаки в молниеносный полуоборот, вложив в удар инерцию собственного тела. Кмет взвыл, когда топор выскользнул из одеревеневшей внезапно руки. Уже падая и захлёбываясь кровью из рассечённого горла, он увидел свою разрубленную у самого локтя руку, валявшуюся под ногами. Увидел стекленеющим взглядом, как очередной точно выверенный удар оборвал жизнь второго кмета, когда сталь дьявольского меча взвыла, рассекая воздух лишь коротким, едва слышным свистящим пением. Третий же ничего не успел предпринять. — Геральт! — он закричал, когда заметил в самом дальнем потоке толпы ведьмака и Кагыра, которых оттеснила новая волна атакующих. Короткая вспышка видений вновь мелькнула перед глазами искажёнными образами. Тяжёлое предчувствие, не отпускавшее с самых стен замка Стигга, ядовитой иглой кольнуло сердце, удушающим адреналином растекаясь по венам. Очередной ментальный сигнал полоснул по мыслям. Он увидел, как по берегу озера, рассекая воду мощными копытами, диким галопом промчался Арэйон, тараном врезаясь в толпу. Тех, кто не успел отскочить, раскидало в стороны. Некоторых смяли конские копыта, раскроив им черепа. Кирилл рванул вперёд. На бегу вскочил в седло. Вскинул руку. Пальцы сложились в знак. — Ведьмак! Убейте выродка! Геральт, прикрываемый изрядно измотанным Кагыром и мелькающим среди беснующейся толпы Регисом, высмотрел того, кто кричал, различив его по солдатской бригантине. Метнулся к нему. Солдат заслонился древком копья, которое держал двумя руками. Но ведьмака это не могло остановить. Он прошёлся мечом вдоль древка, отрубив солдату пальцы. Закружился, рубанул широким ударом. Ответом ему были крики боли и веер алой крови, обагрившей мостовую, и без того пропитанную кровью людей и нелюдей, для которых в смерти не осталось никаких отличий. — Не убивай! — парнишка с ошалевшими от страха глазами свалился перед ним на колени, выставив перед собой руки в защитном жесте. — Пощади! Ведьмак удержал руку, развернулся. Краем глаза он увидел, как сквозь толпу, дико орущую и гудящую, словно шмелиный рой, прорвалась вороная бестия с Кириллом в седле. В глазах юноши отпечатался страх. Белоголовый увидел, но не смог услышать, как Кирилл что-то крикнул и взмахнул рукой, выставив перед собой обагрённый кровью меч. И запоздало заметил, что юнец, мгновение назад валявшийся на коленях, вскакивает на ноги. Ведьмак увидел, что у него в руках. Он переломил оборот, чтобы развернуться в обратный вольт. Но толпа схлестнулась вокруг него. Он увяз в ней. Всего на долю секунды увяз в толпе. И увидел, как на него летит трезубец вил в момент, когда бледно-голубой росчерк, стрелой рассекая воздух вихрем колючих снежинок, остервенело прыгнул, отчаянно метнулся к нему, пружинисто оттолкнувшись ногами со спины внезапно споткнувшегося, заваливающегося набок вороного коня.***
Поверхность озера Лок Эскалотт, сверкнув зеркалом в лучах клонящегося в закат солнца, уткнулась своим западным берегом в большак. Огнём загорелись красные крыши замка и города. — Вот и добрались, — молвила Йеннифэр, когда Трисс и Цири поравнялись с ней. — Ривия. Цири, погрузившись в непонятное возбуждение и тревогу, ничего не ответила, лишь сильнее стиснула в руках поводья Кэльпи, заставив ту отбивать дробь копытами. Трисс вздохнула. — Что это за звуки ты издаёшь? — Йеннифэр сверкнула глазами в её сторону. — Цири, езжай вперёд, проверь, что там к чему. А ты, моя дорогая Трисс, перестань вздыхать и щурить свои бестыжие глазки. Я знаю, о чём ты думаешь. О ком ты думаешь. И я позволила тебе сопровождать нас лишь потому, что не могу отказать себе в удовольствии смотреть, как он одарит тебя своим фирменным взглядом. Он узнает о роли, сыгранной тобой. Цири, я же сказала, пройди вперёд и дай нам поговорить. — Видели бы вы себя со стороны, — огрызнулась Цири и мгновенно пустила Кэльпи галопом по пыльному тракту. — Он уже знает, — буркнула Трисс, обращаясь к магичке. — Я навещала его в Туссенте. Предупредила о желаниях Ложи в отношении Цири и Кирилла. Так что я не оставлю тебе такого удовольствии, Йеннифэр. Ведь ты тоже не без греха. Или ты забыла, как повела себя на Таннеде? Забыла, кого подставила под удар всей Ложи и охотников за головами, посланных Нильфгаардом? Если бы мальчик не исчез сразу после тех событий и не затерялся среди миров, как бы всё обернулось для него? Или ты наивно полагаешь, что только к Цири Геральт способен проявлять отцовские чувства, пусть и считается, что ведьмаки на такое не способны. Я, в отличие от тебя, имела приятную возможность наблюдать, как он привязан к ним обоим. С Кириллом он был чуть более суров, и это верно. Но лишь потому, что мальчишка из другого времени должен был научиться понимать наш мир быстрее, нежели Цири. И Кирилл, хоть и не выпячивает свои чувства наружу ненужными и пустыми словами, в глубине души привязан к ведьмаку так же сильно, как и Цири. Ты тогда сделала выбор в её пользу, но не осознавала, какие узы связывают ведьмака и этого мальчика. Так что не рассчитывай, будто он с порога кинется в твои так широко распахнутые объятия. — Хватит мне дерзить, — Йеннифэр хлестнула лошадь нагайкой, едва не подняв её на дыбы. Видно было, что слова Трисс задели её за живое. — Опусти свой бесстыжий взгляд в землю, ты, наглая девка. Не смей думать о нём. Даже говорить о нём не смей. Не смей утверждать, будто виновата не только ты одна вкупе с твоей Ложей, у которой ты на коротком поводке, бессовестная дворняга, — глаза черноволосой магички злобно сощурились. — Как же мне хочется схватить тебя за твои рыжие космы, чтобы даже дворовые псы больше не глазели в твою сторону. — Ты только посмей, — рявкнула Трисс, не обращая внимание на то, как над городом под ними уже взвились клубы дыма и огня. — Только посмей протянуть ко мне свои пальцы, и я выцарапаю тебе глаза. Они мгновенно смолкли увидев Цири, мчащуюся к ним во весь опор в туче пыли. И наконец заметили, как над городом поднялся черный дым. Услышали, как воздух наполнился далёкими криками, воем и рёвом людских глоток. — Что там происходит, — Трисс взволнованно выдохнула, всматриваясь на разгорающиеся по городу пожарища. — Нападение? А затем, прежде чем Цири успела что-либо сказать, прежде чем две чародейки увидели кровь, стекающую по ладони пепельноволосой, земля под копытами лошадей затряслась, а в небо, испачканное кровавыми разводами пылающих под закатным солнцем облаков, метнулся столб ослепительно-яркого света. Волна энергии, сбивая с ног живых, обтекая дома и улочки, накрыла несколько городских кварталов, налетев со стороны приозёрного бульвара. — Нет, нет, нет, — из груди Цири вырвался рыдающий, жуткий стон, когда остаточная волна энергии дошла до них. Ударила в лицо стылым, продирающим до костей холодом. Пепельноволосая ударила Кэльпи пятками. Лошадь мгновенно сорвалась в головоломный галоп. — Цири! Стой! — в спину ей неслись крики двух чародеек, пустивших своих коней вслед за ней. — Что это, Трисс? Что происходит? Какой-то полоумный чародей или чародейка решили угробить весь город? — Гони, Йеннифэр, — крикнула Трисс, пряча лицо от потока воющего ветра, ворвавшегося в узкую городскую улочку, к которой их мгновенно оттеснила напирающая, воющая толпа, вооруженная чем попало. Баррикады, наспех сооружённые краснолюдами и эльфами, сметались потоком обезумевшей от убийств черни. В Ривии гремел погром. Теперь Трисс и Йеннифэр знали это точно, гоня лошадей сквозь узкие улочки, объятые дымом горящих домов, заполненные бегущими в панике людьми. Они потеряли Цири из виду, когда её вороная, стрелой перемахнув через баррикаду из людских голов, исчезла за косым изгибом торговой площади, на которой уже вовсю пылали костры. В кострах, корчась в предсмертной агонии и оглашая всю площадь душераздирающими воем, заживо горели нелюди. А затем гудящий вой голосов утонул в новой волне энергии, что прошлась по улицам города. Лошади двух чародеек взвились на дыбы. Женщины свалились на землю, рискуя быть затоптанными обезумевшими от страха лошадьми и людьми. Но толпа вдруг перестала напирать. Костры, мгновение назад жадно пожирающие языками пламени живую плоть, с шипением потухли. Магички, прикрывая лица от потоков бьющего в лицо ветра, огляделись. Различили сквозь пелену снежной пыли раскиданных то тут, то там людей. Их болезненные стоны теперь даже отдалённо не напоминали их дикие, полные безумия выкрики, разносившиеся по площади мгновение назад. — Раздери вас дьявол, — Йеннифэр поднялась на ноги, схватив Трисс под локоть. — Поднимайся! Хватит трястись от страха! Нам нужно найти Цири. Немедленно! И они, укрыв себя под защитой магического барьера, бросились туда, где скрылась из виду Цири. Всюду, куда не кинь взгляд, ползали на карачках люди, дрожащими пальцами прощупывая себе дорогу сквозь бьющие по лицу клубы снежной пыли. Но пальцы их натыкались лишь на трупы. Тонули в крови, что залила улицы Ривии. Вязли в склизкой субстанции размозжённых черепов. Люди скребли ногтями по земле, силясь подняться на ноги. Дикий, нечеловеческий визг, донёсшийся со стороны озёрного бульвара, резанул слух, звенящим эхом полоснув по ушам. Ветер, секунду назад завывающий и хлещущий по лицу снежинками, мгновенно стих. Воздух завибрировал оглушающей, неестественной тишиной. В нём, сверкая под лучами закатного солнца, заискрились неестественно повисшие над самой землёй снежинки. Они не таяли. Не превращались в капельки воды, оседая на коже. А картина, представшая перед выбежавшими на бульвар чародейками, заставила их мгновенно застыть на месте, шокированными глазами уставившись туда, где, объятый огненным ореолом бледно-голубых вспышек, стоял Кирилл. И вокруг него, распластавшись изломанными тряпичными куклами, валялись в лужах собственной крови уже остывающие, местами обугленные и изъеденные огнём трупы убитых кметов.***
Он услышал её крик ещё прежде, чем увидел, как она упала на колени рядом с лежащим на земле ведьмаком, вокруг которого уже собралась лужа крови. Ярость, клокочущая в нём, вырвалась на волю, когда в запоздалом прыжке он лишь успел увидеть трезубец вил, прошивших тело ведьмака. Заставивших его закричать в агонии. Рухнуть на землю согнувшимся в три погибели телом. Кирилл никогда не слышал, чтобы Геральт так кричал. Даже на Таннеде, когда Вильгефорц разломал ему кости. Этот крик, разорвавший пропитанный запахом крови воздух, был полон предсмертной агонии. А затем, когда он увидел искажённое страхом лицо молодого кмета, в руках которого осталось древко вил, реальность затрещала по швам. Он не помнил, как именно всё произошло. Не помнил, как меч с яростным свистом рассёк воздух, обрывая очередную жизнь. И когда ярость затмила разум, он позволил ей себя оглушить. Толпа напирала. Кричала и выла. А затем, когда Сила из него вырвалась наружу волной энергии, внезапно схлынула, метнувшись от него прочь, как от чумного. Но он догонял убегающих. Сбивал их с ног. Валил на землю. Они лишь паскудно выли, царапали пропитанную кровью мостовую ногтями, пустыми и безумными глазами уставившись на деяния своих рук. На изуродованные трупы нелюдей, валяющиеся под ногами. Он не помнил, в какой момент ему захотелось стереть этот город с лица земли. Стереть, содрать с себя запёкшуюся кровь невинно убитых и тех, кого убил он сам. Чтобы не осталось ничего. Чтобы сгинули во мраке смертной агонии те, кто разжёг пламя развернувшейся здесь бойни. И когда всё закончилось, когда крик Цири на мгновение заглушил ярость, он опустился на колени рядом с Геральтом, не в силах что-либо сказать или сделать. Пустота поглотила разум. Спутала мысли. Он взглянул на свои перепачканные кровью руки и запоздало осознал, что зажимал ладонями рану ведьмака. Исцеляющая магия слабо кольнула пальцы, затрещала редкими синими искрами. Но не разлилась по телу бледного, как мел, Геральта. Юноша зажмурился, пытаясь унять дрожь, пробивающую трясущиеся руки. Он был бессилен. Внезапная вспышка ярости вкупе с вырвавшейся наружу Силой окончательно измотали его. Голос Цири донёсся до него гулким эхом. Застыл, затерялся на периферии сознания. Он не видел, как рядом с ними оказались Йеннифэр и Трисс, которая едва не свалилась в обморок от увиденного. Не видел, как их окружили раненный Кагыр, Регис и Ангулема с Ви, выбежавшие наружу в компании Лютика и Золтана. — Твоя магия бесполезна, — голос Цири надломился отчаянием, когда дрожащие губы Йеннифэр шептали заклинания. — Она его вообще не лечит. Геральт вздрогнул, закашлялся. Выплюнул кровь. Кирилл стиснул ладони, когда боль прошила всё тело, а испачканные кровью руки замерцали всполохами Силы. Перезвон колокольчиков полоснул под рёбрами новой порцией тупой, одуряющей боли. Арэйон. Юноша поднялся на ноги под тяжёлые, полные отчаяния взгляды присутствующих. Судорожный, полный боли скрипучий вздох, вырвавшийся из груди Геральта, ударил в спину. Кирилл замер, зажмурился. Лёгкий звон подков по мостовой донёсся со стороны озера. Он взглянул туда. Увидел, как вороной качнул головой, ударив копытом по песчаному берегу. «Я знаю, о чём ты думаешь. У каждого выбора есть свои последствия. Смерть всегда найдёт способ уравновесить часы весов. Не думай, что снова повернуть время вспять лучшее для тебя решение. Лис предупреждал тебя. Поддавшись эмоциям, ты всё сделал по-своему. Повернул вспять предначертанное. И твой наставник отвечает за последствия твоего выбора». — Разве немало она сегодня собрала? — Кирилл отвернулся, когда взгляд помимо воли зацепился за трупы убитых. Сквозь чёрный дым, поднимающийся с крыши горящего дома, пробились последние лучи закатного солнца. Ветер подул со стороны озера. Дыхнул в лицо вечерней прохладой. Он взглянул на Цири. Увидел в глазах её отражение собственной беспомощности. — Разве этого ей мало? Арэйон промолчал. Лишь уставился на него глазами, полными вековой мудрости. А затем вновь ударил копытом по земле. И в тот же миг озеро за ним задымилось молочно-белыми испарениями. Закипело, покрылось густым, непроницаемым для света и звуков туманом. Вороной взвился на дыбы, взрывая копытами звенящий тишиной воздух. Кирилл услышал, как Лютик удивлённо воскликнул, указывая рукой в сторону озера. И увидел, как все застыли, поражённые увиденным. Из тумана, накатывающего на берег озера Лок Эскалотт, вынырнул белый единорог. Мгновение спустя позади него мелькнул силуэт, закутанный с головы до ног в добротно сшитый чёрный дорожный плащ. Лицо его, укрытое тенью капюшона, никто из присутствующих не разглядел. Все лишь видели, как молочная пелена тумана кружит вокруг него, обволакивая его высокую фигуру. Кирилл сощурился. Аваллак’х? А единорог всё бежал по озёрной глади, легко и изящно перебирая копытами. На мгновение он замер рядом с вороным, будто мысленно общаясь с ним. Арэйон тряхнул гривой. Взглянул прямо на Кирилла. «Йурраквакс поможет ему. А затем случится то, что должно случиться. И ничего уже не изменить. Не повернуть вспять. Всему есть своя цена, Кирилл. Ты должен покинуть этот мир. В нём для тебя больше нет места. Они не позволят тебе остаться. Эредин и его Всадники будут здесь совсем скоро. Отец приказал сопроводить тебя. А затем всё закончится». Кирилл неотрывно смотрел в глаза Арэйона несколько долгих мгновений. Он увидел, как дрожь прошила тело Геральта. Увидел, как над ним склонилась плачущая, теряющая свои жизненные силы, черноволосая магичка. Но Цири смотрела прямо на единорога. Кирилл знал, какая надежда загорелась в её душе. Юноша стиснул зубы так, что челюсть свело тупой болью. А затем коротко кивнул, услышав полный отчаяния голос Цири: — Конёк, я надеялась, что ты появишься. Единорог наконец шагнул к ней ближе. Протяжно заржал, ударил копытом по брусчатке. Рог его, торчащий из лба, внезапно засиял ослепительным светом, рассеивая клубящийся вокруг них туман. Кирилл увидел, как Цири коснулась рога рукой. Уловил рядом с собой мелькнувший силуэт и ощутил, как чья-то ладонь осторожно, но ободряюще сжала его локоть. Он вздрогнул от неожиданности. Взглянул. Но Ви, словно погрузившись в непонятную эйфорию и изумление, смотрела только на единорога и Цири, из ладони которой вырвался поток мерцающего света, устремившийся в сторону неподвижно лежащего на земле ведьмака.***
Никто не знал, сколь долго продолжалось развернувшееся перед глазами действо. Никто не заметил, как Кирилл, сделав несколько шагов в сторону, застыл рядом с незнакомцем в плаще и, перекинувшись с ним несколькими короткими фразами, подошёл к Цири, опуская ладонь на плечо девушки. Он взглянул на бледного Геральта, всё ещё пребывающего в бессознательном состоянии. Взглянул на Йеннифэр, так же бессознательно уткнувшуюся лицом в грудь ведьмака. — Охота идёт по следу, Цири, — пепельноволосая подняла на него встревоженный взгляд. — Нельзя, чтобы они схватили Геральта. Если это случится, в руках Эредина окажется лишний козырь для манипуляций. Конёк поможет тебе. А мы с Арэйоном заметём все следы и будем отвлекать Охоту на себя так долго, как только сможем. Но у нас слишком мало времени. — Ты не можешь справиться с этим в одиночку, — Цири покачала головой, схватила его за руку. Но через мгновение коротко кивнула, прочитав в его взгляде холодную решимость. Спорить было бесполезно. — Мы ведь увидимся? Помнишь междумирье? Я буду ждать тебя там, как только уведу их в безопасное место. — Я буду там, — солгал он, пряча правду за маской уверенности и короткой ободряющей улыбки. Поднял с земли свой меч. Конёк рядом с ними вновь протяжно заржал, качнув головой в сторону лодки, мягко прибившейся к берегу объятого туманом озера. Ивовые ветви, низко склонившись к земле, покачивались под порывами поднимающегося, холодного ветра. Воздух наполнился далёким эхом голосов и жутких криков. Кирилл вскинул голову к небу, а затем взглянул прямо на того, кто уже почти исчез в тумане. И успел заметить лишь короткий кивок. — Нам пора, Цири. Скорей, в лодку. — Помогите мне, — обратилась Цири к застывшему в изумлении Лютику. — Нужно уложить их в лодку. Ведьмака подняли краснолюды. Трисс, поддерживающая его голову, увидела, как Йеннифэр на руки поднял Лютик. За спиной трубадура молча шли хромающий Кагыр, Регис, Ви и Ангулема, не переставая шмыгающая носом. Кирилл замер рядом с Арэйоном, наблюдая за маленькой процессией укладывания ведьмака и чародейки в лодку. Защемило где-то под рёбрами, горечью подступив к горлу. Но ментальный перелив в голове остудил мысли, отгоняя прочь сомнения. Юноша кивнул, будто соглашаясь с голосом в голове. Взял под уздцы вороного. Услышал, как Цири обратилась к Трисс и всем остальным после того, как Геральт и Йеннифэр оказались в покачивающейся на волнах лодке. — Прощай, Трисс. И передай им, что я не вернусь, — она взглянула на Кирилла, стоявшего позади всей толпы. Кивнула. Он кивнул ей в ответ, вскакивая в седло. Арэйон нетерпеливо заплясал на месте. — Мы не можем остаться. Нет времени вдаваться в подробности. Может, и свидимся, когда-нибудь. Счастья всем вам. — Ты тоже уходишь. — Ви смотрела на него. Во взгляде её плескалось непонимание. — И ты не вернёшься. Я вижу всё по глазам. — Прочитай письмо, — Кирилл улыбнулся. — Мне жаль, что всё так обернулось. Туссент. Вот увидишь, это будет не зря. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — когда Ви отвернулась, а плечи её поникли, Кагыр взглянул на него и кивнул, стиснув зубы от боли в раненной ноге, наспех перевязанной вампиром. — Уверен, что мы ещё увидимся, — в нос ударил пряный запах трав, когда Регис возник рядом с Кириллом, протягивая руку в прощальном жесте. — Будьте осторожны, где бы вы с ней не оказались. — Что я, дурья башка, тетечке скажу? — Ангулема шмыгнула носом, уткнувшись лицом в плечо вампира, который по-отечески и успокаивающе похлопал её по плечу. — Она же расстроится, когда всё узнает. Я ведь задницей чуяла, что с этим городом что-то не так, будь он неладен. — Прощайте, друзья, — Кирилл оглянулся, увидев, как маленький силуэт Цири, застывший на носу лодки, уже почти исчез в тумане. Он увидел, как в последний момент она обернулась. И отчаянно взмахнула рукой. — Лютик, Трисс, — юноша обратился к рыжеволосой чародейке и поэту. Голос его надломился на мгновение. — Однажды Цири вернётся. Передайте ей, что я не мог поступить иначе. Рано или поздно наступает момент, когда каждому приходится встретиться со своим прошлым и судьбой лицом к лицу. В одну и ту же реку мы входили слишком много раз. Теперь пришло время каждому уйти своей дорогой. Будьте счастливы. Туман, окутавший озеро Эскалотт, рассеялся так же внезапно, как и поднялся. А Кирилл уже вёл коня вдоль берега. Он подавил в себе желание обернуться, когда сквозь порывы ветра в спину ему донеслись голоса Ви и Лютика. В небе, на котором уже зажглись одинокие звёзды, Диким Гоном неслась кавалькада Всадников. Он взглянул ввысь и стиснул зубы. Ментальный сигнал прошил сознание, и юноша лишь потрепал Арэйона по шелковистой шее. — Согласен. К тому моменту они уже будут далеко. «Почему ты ей не сказал? Не сказал никому из них, что Карантир, не без одобрения Эредина, открыл на тебя охоту? Лис ведь предупредил тебя тогда. В лесу, когда ты обратился к нему за помощью сразу после первых событий в замке Стигга». — Она бы последовала за мной. Подставила бы себя под удар. И неизвестно, как восприняла бы происходящее со мной. У меня есть вопросы. И только мой отец знает ответы на них. Я устал решать чужие проблемы. Пришло время заняться своими, Арэйон. Меня уже заждались, как мне кажется. Вороной перешёл в галоп. Озёрные волны с плеском бились о берег. Ви, Лютик и остальные ещё несколько мгновений наблюдали, как всадник мчится по изгибу озера, а затем, словно растворившись в воздухе, исчезает в бледно-голубом росчерке искрящегося инеем света.***
Таверна Зимородок, окутанная аурой спокойствия наступившего вечера, утопала в мягком свете горящих свечей. Посетители полукругом расселись возле одного из центральных столиков, с упоением слушая рассказы мастера Лютика, который то и дело прерывал поток своих слов игрой на лютне. — Так чем же всё закончилось, — спросил кто-то из посетителей, нетерпеливо взглянув на поэта. — Смог ли Кирилл сбежать? Увиделся ли он с Цири? — Как сложилась судьба Мильвы? — подхватили из толпы. — Что стало с дружиной ведьмака и с ним самим? — Спокойнее, друзья мои, — Лютик загадочно улыбнулся, жестом призывая к тишине. — Я поведаю вам то немногое, что знаю сам. Кагыр вернулся в Нильфгаард и долгое время от него не было вестей, и, право слово, я не чаял уже получить от него весточку. Как оказалось, он был схвачен ищейками императора и посажен в тюрьму до выяснения обстоятельств его, так называемого, прямого участия в судьбе Цириллы из Цинтры. А в один из дней его сопроводили к императору, с которым у них случился долгий разговор. А вы сами знаете, как сильные мира сего любят всё выпытывать. Когда нашему другу уже казалось, что дни его сочтены, император отпустил его восвояси, отметив, что делает это только из-за его помощи не безызвестной нам девочке с пепельными волосами. Если бы не это обстоятельство, неизвестно, как бы сложилась судьба нильфгаардца, который себя таковым не считал. — А что же Ви? — После событий в Ривии вся честная компания, за исключением краснолюдов, на несколько дней осела в Туссенте. Но Ви осталась. Потому как из прочитанного письма, подробности которого я вам раскрывать не буду, в связи с тем, что оно адресовалось Кириллом только ей одной, молодая охотница узнала, что брат её, не без помощи известного нам Кревана, вернулся в наш мир. Ох и радости же было, я вам скажу. — А Мильва? — поэт лишь вновь загадочно улыбнулся. — Она вышла замуж за барона? А Ангулема? И Регис? — Ангулема на некоторое время оставалась в Туссенте вместе с Мильвой, — поэт мягко ударил по струнам лютни. — Но в один из дней молодая разбойница бесследно исчезла. Поговаривали, будто сбежала она от бывших своих подельников из банды, остатки которой, в конце концов, вышли на её след. А как мы знаем, подобный сброд редко прощает затаённую на кого-то обиду. Что касается нашего вампира, который оказался по духу своему человечнее многих людей, то Туссент пришелся ему по нраву. Какой вампир откажется от тишины и спокойствия, когда за плечами его уже несколько сотен лет прожитой жизни. — Но мы так и не узнали, куда исчезла сама Цири, ведьмак и чародейка. — И, как бы прискорбно это не звучало, мы никогда не узнаем, что с ними стало. История об этом упрямо умалчивает. Скажу лишь то, что девушку со шрамом на лице и пепельными волосами несколько раз видели то тут, то там в компании странного эльфа. Но, как мы с вами уже знаем, люди любят распускать слухи, желая выдать ложь за действительное. — Лютик замолчал на несколько долгих мгновений, задумчиво вглядываясь в горящие на столе свечи. — Цири ушла вместе с ведьмаком и чародейкой. Как ушёл и Кирилл. Юноша, волею случая очутившийся в нашем мире и воспитанный ведьмаками, стал причиной и виновником событий, что изменили множество судеб. В лучшую или худшую сторону — решит само время. И неизвестно, на сколь долгий срок разошлись дороги двух детей Предназначения, затерянные в бесконечном потоке мест и времён. Нам лишь остаётся ждать и надеяться, что когда-нибудь, встретившись на пересечении мест и времён, они обязательно вернутся. Как вернётся и ведьмак Геральт. Но, сколь бы захватывающей она не окажется, это будет уже совсем другая история.