You name the drama and I'll play the part

Выключаю ноутбук, убирая его со своих колен, и на несколько мгновений высовываюсь из-под одеяла, дабы забросить его под кровать. Чёрт, холодно, и я не могу ничего сделать, проблема с отоплением во всём доме, а не только у нас. Чертовски счастлив и благодарен миссис Холлоуэй, что она забрала нашего сына на выходные, толсто намекая, чтобы мы побыли наедине. Это не то «наедине» с женой, которое я бы хотел в двадцать пять лет, но весь день в постели за просмотром сериала — лучший отдых для нас, на сегодняшний день. Сын забирает всё время и все силы, поэтому весь день в объятиях друг друга — действительно удовольствие. — Знаешь, мы так похожи с ним, — целую Ану в затылок, получше накрыв, и она осторожно пожимает плечами, укутываясь. — Только поэтому мне не нравится этот сериал. — У него моральные травмы, комплекс бога. Он садист, фетишист, он эгоист… — У каждого есть то, что его сломало. У него тоже умерла мать, он пережил насилие, и… Мы даже внешне похожи. — Прекрати! Это выдуманный персонаж! — Анастейша резко разворачивается ко мне лицом и хлопает ладошкой меня по груди, искренне возмущаясь. — Ты ничем не похож на него, ты заботливый, а не садист, ты не эгоист, и твоя мать скончалась от болезни, а не по собственному желанию. Ты теперь тоже родитель, и ты ведь наверняка ни за что на свете не оставил бы своего ребенка. Бросить моего мистера Грея? Ни за что. Малыш Кристиан — мой подарок судьбы. Я обожаю его, я обожаю когда он встречает меня с работы, я обожаю видеть его на руках у Аны, и то, как она нежно заботится о нём. Ни за что и никогда, что бы не случилось. — Твоя мама любила тебя, Кристиан. До сих пор любит. И если бы это было в её силах — она бы всегда была рядом с тобой. Я знаю, что она чувствовала, у меня тоже есть сын, которого зовут Кристиан. А то и два, — Ана ухмыляется, и я закатываю глаза. — Я сейчас серьезно. Можешь верить мне, и верить не как своей жене, а как матери. Неужели твоя мама не любила тебя? Ты сам мне рассказывал про то, как она пекла тебе торты на день рождения, и как вы ездили на Гранд Каньон. Неужели… В груди противно ноет, и я чмокаю Ану в губы, затыкая. Я не готов к беседам о моей матери. — Я понял. Достаточно. — О мертвых не грех говорить, Кристиан. Они всё равно с нами и они любят нас. Грейс заслуживает, чтобы о ней говорили и её внуки о ней знали. Я ей очень благодарна за то, что у меня теперь есть ты. — Она была онкологом и реалистом. Она даже не пыталась лечиться. — Кристиан… Она делала всё, что она могла в том положении. Не хочу продолжать этот разговор, поэтому просто прижимаю Ану к себе, покачивая, желая согреть. Моя дорогая. С другой стороны, Ана заслуживает знать то, что беспокоит меня. Пусть это и детские травмы, которые давно пора пережить. — Я очень скучаю по ней. Я бы хотел, чтобы она познакомилась с тобой, чтобы взяла моего сына на руки… — голос хрипит, выдавая меня с потрохами, и Ана крепко сжимает мою руку, выражая безмолвную поддержку. О, Господи. — Я бы просто хотела узнать своих родителей. Я бы хотела узнать твою маму. Она сделала меня счастливой, и… Кто бы мог подумать, что мне до сих пор до слёз больно, когда я вспоминаю свою маму? Она не бросила меня, она была больна, но… От этого не легче. — Спи, родная. — Хорошо. Доброй ночи, Кристиан. Доброй ночи, мой самый лучший и самый любимый мужчина на свете, — Ана обнимает меня, ей неудобно, но всё равно прижимается лицом к моей груди. Глубоко вдыхает, поцеловав, и засыпает через несколько минут, не смотря на дискомфорт. — Будь со мной всегда, Анастейша. Я не переживу, если потеряю тебя… — чуть крепче прижимаю её к себе, поцеловав в волосы, и она мурчит от удовольствия, но она действительно спит, поэтому моя маленькая просьба остается без ответа.

***

— Итак, мистер Грей… Вы знаете, почему вы здесь? — Я не уверен, — осматриваю комнату для допросов, как в чертовых голливудских фильмах, даже зеркало, за которым я ощущаю людей, и просто усмехаюсь. Это задница. — Вы подозреваетесь в махинации с налогами. По нашим данным, государство недополучило от вашей компании миллионы долларов, мистер Грей. В спальне наручники определенно ощущаются лучше, чем сейчас, когда этот вонючий ублюдок закуривает вторую сигарету подряд, и бесконечно вытирает потный лоб желтым от грязи платком. Напялить на меня наручники, как на маньяка. Смешно. — Беседу мы продолжим только после моего диалога с моими юристами. — Как пожелаете. Уведите его! До приезда адвокатов, конечно же. Но вряд ли вы договоритесь с судом об освобождении под залог, мистер Грей. Я не платил налоги. Ну, конечно. И зарплату сотрудникам не выплачивал. И домогался секретарш. Всех сразу. Ана, я в таком дерьме. Прости. Охрана ведёт меня по длинному серому коридору, и вместо какого-либо обращения я получаю резкий удар в спину как приказ остановиться. Ого, круто. Одиночная камера. А я опасный преступник! Дела шли хорошо, но не очень ровно, последний год — точно… Господи, что за бред. Около двух лет назад я поссорился с одним конкурентом, более опытным в вопросах судостроения, но с меньшим влиянием на сенат штата. Естественно, что моя компания выиграла тендер. Прошло достаточно времени, чтобы состряпать дело, два года… Как же, чёрт возьми, не вовремя! У мисс Кэтрин Кавана огромный опыт в экономических преступлениях, Кейт хорошая подруга моей жены, но — я её злейший враг, и я даже уважаю её за это. Какое горе, отец её ребенка скончался при загадочных обстоятельствах в тюрьме на севере штата, и с тех пор она ополчились на меня. Почему-то. Ублюдок сдох в собственной рвоте и крови, и ему ещё чертовски повезло. Анастейша общается с Кейт скорее по привычке, нежели от желания с ней общаться, с тех пор как Кейт родила поразительно красивую девочку с яркими карими глазами, и назвала её Алексис. Ана любит детей, действительно любит, на всех семейных праздниках в нашей компании она - в детском уголке, но маленькую Алексис она не приняла, как бы не закрывала глаза на всё, что и так было очевидно, почти в течение года. Отец ребенка погиб в тюрьме, где отбывал наказание по большому списку статей. Начиная с проникновения в жилище и заканчивая попыткой убийства, но признали только умышленное причинение вреда здоровью. Это не важно. Сейчас даже не факт того, что я в тюрьме, и мой организм здесь долго не протянет, меня волнует, а волнует мой наверняка перепуганный ангел… Я голыми руками убью каждого, кто причастен к этой ситуации, если Ана даже незначительно пострадает. Господи, предварительное слушание только через два дня. Кто из нас первый свихнется… Да чёрта с два Ана позволит себе распустить нюни. Она у меня сильная девочка. И, скорее всего, не «я выберусь», а «Ана вытащит». Я всегда был ничтожеством, им я и остался рядом с этой женщиной. Некоторое время назад, до нашей второй свадьбы, я снова получил конверт с кучей фото Аны в обществе какого-то урода… А вечером мы вдвоем хохотали в голос, рассматривая фото. Ведь на них совсем иной человек, а не моя радость, осторожно обнимавшая меня за руку в тот момент.

— Ты и вправду подумал, что я могу сделать тебе больно? — тоненький пальчик очерчивает мои губы, и я выпячиваю губы, целуя его. — Ты одной своей улыбкой делаешь мне больно, Анастейша. Я был в ярости, потому что «это моя жена!», а не потому что поверил. — Собственник. — Тоже мне, секрет, — Ана усмехается, осознавая, что я прав, и полностью ложится на меня, пряча голову у моей шеи. — Не кусайся. — И не думала. Моя красивая, худенькая девочка, медленно целующая мою шею, пробуждая.

Что в другой женщине может быть такого, чего нет в моей жене? Просто потому что «другая», для разнообразия? Для разнообразия у нас есть путешествия и ролевые игры. Пластическая хирургия, если бы меня хоть каплю возбуждали воздушные шары вместо груди. Мысль об измене не вызывает ничего иного, кроме отвращения и, наверное, страха. Я дорожу доверием Анастейши и боюсь потерять его, даже по прошествии нескольких лет. Я грёбаный счастливчик, что Ана простила меня. Анастейша посвятила себя нашим детям, еще и ругалась со мной, когда я отказывался давать ей под руководство отдел дизайна и рекламы. Потому что не хотела быть «трофейной женой». Что мне могла бы предложить Кортни? Ни черта. Она, может, и была влюблена, но… Она карьеристка, и всё что я мог для неё сделать — я сделал, сам того не понимая. Кортни Моррис скорее меня бы оставила сидеть с ребёнком, и вряд ли бы безмолвно поддерживала, полностью отдавая себя мне. Вряд ли бы с ней мы ужились бы в серьезных отношениях, потому что... Потому что мне нужна Госпожа. С Крисом у Аны был «день сурка» первые два года, при полном безденежье, но она ни разу не сказала мне ни слова. Молча терпела и поддерживала меня, и как же она радовалась, когда мы смогли себе позволить наш первый дом и наше первое путешествие. Малышка так хотела в теплые края, но тоненький пальчик ткнул в Ирландию, куда чертовски хотелось мне, и только позже до меня дошло, что она специально сделала это. Но я вернул ей должок, через несколько месяцев, пока она ещё хорошо переносила перелеты. Анастейша была чертовски красива, когда родился Кэинич, зачатый в Ирландии. Я в шутку называл его «маленький леприкон», чем бесил Ану. До одури красивую, с большой грудью и задницей, с мягким и чертовски приятными телом, Ану. Но ей самой было некомфортно в том теле, и я сделал всё, чтобы она снова любила себя. Сильная и обаятельная девочка, она до сих пор заставляет меня беситься, если кто-то флиртует с ней. Она стоит моей жизни, и я не раз подтверждал это. И сейчас ей снова надо быть сильной. Не ради меня, не ради себя или мальчишек, а ради маленькой радости, которой осталось около месяца до появления на свет. Я даже могу представить, какая она… Заткнись, Грей. Ты будешь первым человеком, кто возьмет твою дочь на руки в этом мире. Просто нужно дождаться юристов и добиться выхода под залог. А с этим дерьмом вы точно справитесь.