— Кенни, не нужно её таскать. Иначе ты разбалуешь её.
Милая, Оливия и без нас
достаточно разбалована, и достаточно умна, чтобы знать, что на руках ей намного лучше, чем лежать в своих качелях и смотреть на нас.
— Мне нравится её обнимать. Она такая хорошая, — мальчишка громко целует сестру в пухлую щёку, и Оливия довольно бухтит.
— Когда я вырасту, у меня тоже будет дочь.
— Конечно, дорогой.
Лет через двадцать, — Ана поправляет волосы Оливии и чмокает в макушку сына, покосившись на меня с весёлой улыбкой. — Поиграешь с ней минут десять? Я только выпью немного кофе…
— Да, мам. Мы выйдем к Крису.
— Хорошо.
У Кнопочки Олли так и не проходят колики после перехода на молочную смесь, и я не знаю, как мне помочь жене. Я делаю то, что могу, но этого недостаточно, я слишком мало бываю дома. А ночью Ана не может спать от переживаний, когда Оливия плачет, даже если она со мной, и мы в её комнате. Она чувствует её, это естественно.
— Я так устала…
Я плохая мать.
— Ана…
— Нет, не начинай. Я понимаю, что это не моя вина, просто так случилось. Но когда я её кормила, она никогда не плакала. А сейчас она мучается со своим животиком, она тоже не отдыхает. И стоила ли эта проклятая чашка «лунго» её слёз, Кристиан? — Ана невесело усмехается, делая маленький глоток из своей чашки, и немного морщится. — Я ещё и сахар забыла положить.
— Мы это переживём, малышка. Обещаю. Как пережили косоглазие Кенни, как пережили брекеты Криса, как пережили сломанную руку Купера… Пей кофе, просто расслабься. У тебя есть столько времени, сколько тебе нужно.
— Я хочу плакать от бессилия, Кристиан.
— Иди сюда, маленькая девочка, — раскрываю свои объятия, и Ана почти мгновенно оказывается на моих коленях, крепко обнимая меня за шею. — Выпей таблетку снотворного сегодня. Принцесса будет на мне, и всё будет хорошо.
— Я хочу много кофе, много секса и чтобы Оливии поскорее было два с половиной года. Уже самостоятельный ребёнок, но ещё младенец.
— Ты ведь пожалеешь об этом позже.
— Позже. Сейчас я сказала, чего я хочу.
Аккуратно сжимаю Ану между ног, и она охает от неожиданности.
— Пейте мой кофе, миссис Грей. Мне для вас ничего не жалко.
— Вы так любезны, мистер Грей. Но я буду куда больше вам благодарна, если вы поможете мне самой приготовить любимый стакан «капучино». Больше не хочу ни свой «лунго», ни ваш «американо», что для меня одно и тоже, если честно.
— Уверена?
— О, да, чёрт возьми…
Это какой-то грёбаный первобытный фетиш, но меня до одури заводит вид Анастейши на кухне. Когда я действительно вижу, что она хозяйка в моём доме, который я построил для неё и наших детей. Лишь кофе или полноценный ужин, она смотрится очень уютно и
правильно, колдуя над столешницей.
Максимально мешаю ей, целуя тонкую кожу на шее, одной рукой обнимая, осторожно сжав левую грудь, лишь бы не причинить боли, правой рукой ласкаю Ану через ткань трусиков, засунув руку в её джинсы. Она слишком долго возится с капсулой для кофемашины, тянет время. Ей нравится шалить, ей нравится то, что нас могут застукать. И ей чертовски нравится хихикать, прикусив губу, и подаваться навстречу моей руке.
— Стой! Ты слышал?
— Что?
— Звук, «бульк». Будто что-то упало в воду.
— Ана, тебе послышалось. Может, это посудомоечная машина…
— Посмотри в бассейне. Пожалуйста.
Со стоном оставляю Ану готовить её кофе дальше, сам же через столовую выхожу на задний двор, куда и шёл Кенни, насколько мне было видно. Всё в порядке, вроде…
Кенни качает на руках Оливию, надев на неё свою кепку, Крис же рядом с ними возится с кораблём на радиоуправлении, от него был звук, который чёрт знает как услышала Ана.
— Мальчишки, всё в порядке?
— Да, пап.
— Кенни, не подходи с Олли близко к воде, ладно?
— Хорошо. Мы просто смотрим!
— Хорошо… Где Купер?
— Он сейчас придёт.
— Вы лжёте своему отцу, Кэинич Бартоломей Грей?
— Я… Нет…
— Пап, они действительно пока ещё не дрались сегодня. Купер побежал за шапкой для Олли, — Крис выпрямляется, установив игрушку на воде, и начинает медленно вести её.
Круто… Так, чёрт возьми!
— Дайте нам с мамой пятнадцать минут побыть в тишине и в покое, а не в переживаниях, что вы оставили сестру на полу под солнцем и поубивали друг друга. Не смей обижаться, Кенни, если бы у тебя на руках не была Олли, и если бы я не запретил тебе подходить к воде, ты бы давно уже пытался свалить старшего брата в воду и обязательно столкнул бы Купера. Пятнадцать минут тишины и семейного счастья.
— Я обещаю вести себя хорошо, пап, —
ох, Кэинич, не верю, но очень надеюсь на это…
Возвращаюсь к жене, что наблюдала мою воспитательную сцену у окна в столовой, и Ана крепко обнимает меня.
— Я горжусь тобой и тем, что ты такой хороший папочка, и не только для Оливии.
— Я хороший папочка для всех вас, малышка Ана.
Разве нет, девочка?
— Да, папочка. Я всегда слушаюсь тебя… — с каких это пор, миссис Грей?!
— Тогда сейчас ты должна сделать то, что я тебе скажу.
— Да. Пожалуйста.
— Ты должна доделать свой «капучино», а после пройти в мой кабинет. Я жду тебя.
— Хорошо, папуля…
— Нет. «Папуля» теперь только для Оливии.
— Хорошо, что «Мастер Грей» всегда только для меня.
За те четыре минуты, что Анастейша готовит себе кофе, прошу одного из охранников проследить за детьми, и он без вопросов соглашается. Думаю, и без его участия камеры продолжат работать.
Это такой очень неправильный и опасный стереотип, что «мой дом — моя крепость». Дому необходимы камеры и охрана, и камеры едва ли не во всех комнатах. Вся территория, все входы и выходы из дома, гараж.
У меня семья, которой я не могу рисковать. Особенно после того случая, когда Купер убежал от Аны. Ничего не произошло, но меня это настолько напугало, как я осознал позже, что едва ли не в тот же день расширил камеры и охрану в доме. Анастейша всегда была против телохранителей для себя или детей, а сейчас она без охраны не едет даже на маникюр. Жаль, что осознание опасности к ней пришло только вместе с Оливией.
Я стал тем человеком, которым всегда и хотел быть. Не осознавал в мечтах, что деньги — это ответственность и опасность.
Просто не знал.
— Могу я войти, папочка?
— Конечно, детка. Как твой кофе?
— Я добавила ваниль и немного корицы.
— Хорошо…
Чего ты хочешь от меня, девочка Ана?
— Тебя. Всего. Всё равно как. Я твоя.
Анастейша едва ли не прыгает на месте от нетерпения, наслаждаясь моими губами на её губах, и моими руками, снимающими с неё джинсы.
— Папочка…
— Да ты всегда готова ко мне, детка, — пальцы мягко растягивают Ану, отчего она чуть ли не кричит, крепко обнимая меня, царапая мою шею ногтями. — Но разве ты была хорошей девочкой и заслуживаешь удовольствия?
— Да.
— Ты врёшь мне. А ложь, как и другие проступки, заслуживает наказания…
— Наказания?..
— Как для хорошей девочки, которая вела себя как плохая. Помнишь, я говорил тебе, что ты должна выспаться? Сколько ты спала сегодня ночью?
— Около пяти часов.
— Подряд?
— Нет…
Толкаю миссис Грей к моему креслу, Ана уже привычно хватается за подлокотники, выставив для меня попку, и я действительно сильно шлёпаю её правой рукой, левой продолжая ласкать её.
Мисс Стил оказалась настоящим Мастером, когда лидер она, и ванильной принцессой, когда я главный. У неё низкий болевой порог, и какие-либо девайсы могут идти лишь в том случае, когда она действительно сильно возбуждена, и впереди у нас не меньше часа. Я не могу использовать даже ремень сейчас, к моему сожалению.
Меня возбуждает боль и удовольствие через боль, но не когда её причиняю я.
Вскрики и писки Анастейши до безумия заводят, я так скучаю по ней, я хочу её до грязного белья по утрам, но её здоровье куда важнее моих опухших от недотраха яиц.
— Мама! Папа!
— Нет. Не смей. Даже если они поубивали друг друга, не смей оставлять меня! Оливию они берегут, там Крис. Остальное меня абсолютно не интересуется.
— Миссис Грей, это ужасно.
— Переживу. А вот пятнадцать часов без оргазма я точно больше не протяну…
Меняю руки, правой куда удобнее и быстрее доводить Ану до желаемого быстрого оргазма, левой больно сжимаю её ягодицы, и Анастейша громко стонет, действительно «забив» на проблемы.
— Вот так, плохая девочка…
— Поцелуй меня. Там.
Опускаюсь на колени перед Аной и её шикарной задницей, и мне чертовски сильно хочется поиграть с ней, но я прекрасно понимаю, что у нас максимум две минуты. Целую клитор, слегка засосав его, не прекращаю массировать её губки и играть со входом, и она громко верещит, одной рукой держась за кресло, а другой вдавливая моё лицо в себя, чтобы я не останавливал ни свои пальцы, ни свой язык.
— Я люблю тебя, папочка, люблю, люблю, люблю!
Ана крепко хватает сама себя за волосы, выгибаясь, и я отстраняюсь от моей сладкой девочки, но не убираю свои пальцы, пока Ана не начинает глубоко и часто дышать.
— Крис! Мама! Папа!
— О, господи… Я проверю их.
— С палаткой в штанах, мистер Грей? Я быстро. И, если повезёт, постараюсь вам тоже помочь.
Анастейша натягивает своё бельё и джинсы обратно, душ — слишком большая привилегия, которую мы не заслуживаем, примерно с того момента, когда решили, что у нас будет много детей, и уносится к ним, крича, что она уже идёт.
Засранцы маленькие.
— Давай, успокаивайся. Тебе не светит сегодня, и нам пора на работу.
Я помню наш первый раз, когда Ана сама попросила отшлёпать её. Тогда был вообще наш «нормальный» первый раз после случившегося. И я очень хорошо помню, когда я впервые ударил её…
Мудак нетерпеливый.
Она почти полностью доверяла мне, уже тогда, она хотела секса и просила немного времени, отсрочить разговор до утра.
Будь я чуть терпеливее, всё могло бы быть иначе. Ана могла бы мне доверять, полностью, она могла бы не пострадать. Если бы я не принял импульсивное решение. Если бы я был достаточно взрослым человеком, а не ревнивым сопляком.
***
Опускаюсь на пол у двери в спальню мисс Стил, прячу голову в коленях, я просто… Я не знаю, что делать.
Я не знаю, что я наделал.
Я слышу как она громко плачет, от боли и обиды, а в голове так и пульсируют её слова: «Я же действительно полюбила тебя. Я просто хотела тебя уберечь… Ты ничего не знаешь!»,, а перед глазами её заплаканный образ. Глаза, полные боли и страха, полные обиды на меня.
Я впервые назвал её по имени.
«Я не Ана для тебя! Я никогда не буду для тебя Аной!»
«Ты никогда больше не притронешься ко мне».
Блять, я ударил её.
Этот урод, её лучший друг, мастер Икс, что если он солгал мне? Хотя…
Я не имел права бить её. Всего лишь ремнём, выпорол, но она была против. Она девушка, и она говорила «нет», это едва ли не насилие, это «ударил». Господи…
Моя мисс Стил.
Если она в очередной раз даст мне шанс… Ничтожество.
Ты сам всё просрал, ублюдок.
Закрываю дом на сигнализацию, оставляю её одну, как она и просила, и вызываю себе такси. Я должен быть здесь завтра, мне действительно нужно её прощение. Я мужчина, и я очень виноват перед ней.
Блять, я сделал ей больно. Теперь точно ничем не лучше этого проклятого Алекса… Я наговорил ей кучу дерьма, которое ранило её не меньше ударов.
Я её Котёнок, но я не пустое место для неё. Она любит меня, и я верю ей, верю больше, чем себе.
Боль, обида, слепая ярость, я не могу оправдать себя. Как в тот раз, когда она вовремя ударила меня во время массажа. Всё навалилось, я хотел её, во всех смыслах, а мисс Стил играла со мной. Я даже не помню, что я делал, как вспышка гнева… И это не возбуждало. Она плакала и ей было больно. С самого начала я хотел защищать её, меня злила мысль о том, что кто-то мог её обидеть, а сейчас я сам…
Бесконтрольный, слабый идиот.
Я не смогу без неё. Я и не хочу без неё… Моя мисс Стил.
Дай мне шанс, Анастейша Стил. Потому что я, кажется, живу только ради тебя.
