***
Мне нравится, что у нас в жизни всё стабильно. Как и двенадцать лет назад миссис Холлоуэй забирала Криса на выходные, так и сейчас Джо забрала на выходные наших сыновей, которые обожают её. Она взяла опеку надо мной, а не над Аной. Была другом для Аны, когда он был ей так необходим, и поддержкой для меня. Кажется, если бы не она, я бы сошел с ума, держа в руках мою сломленную девочку, которая от шока и внутренней боли не могла выдавить из себя даже слово. И каким наслаждением для меня был простой звук моего собственного имени, когда Ана, наконец, начала открываться. Я не могу сказать, что Джоанна заменила мне, взрослому парню, мать, лишь по одной простой причине, что я очень люблю свою маму, до сих пор, и никогда её место в моём сердце не займёт никто. Джо заменила мне мою тётку, стала вторым родным человеком, помимо жены. Моя родная тётка пожелала мне и моей «проклятой семейке» гореть в аду, когда я не дал ей денег на операцию для Артура, её мужа. Сдох в собственном гное, в аду от боли. Там ему самое место. На своём месте, как своего племянника, я могу только представить Кевина, сына Дона и Мэгги, они мои близкие. И я не могу даже представить, чтобы я дал этого сорванца в обиду, как не дам и родных детей или второго сына Мэг, Закари. Причинить боль ребёнку, обидеть его — что-то действительно страшное, недопустимое для меня. Поэтому в нашей семье по наказаниям у нас только мамочка. Я даже кричать на них не могу, а у Аны с этим проще, она росла в Техасе. — Я буду скучать по тебе всем сердцем, — Анастейша мимолётно чмокает меня в щеку и с головой накрывается одеялом, повернувшись ко мне своей прекрасной задницей, устроившись на моей половине кровати. — Я скоро приеду, маленькая девочка. Спите, мои дорогие… Оливия спит! Наконец-то моя сладкая девочка крепко спит, пускай на нашей постели, зато не плачет от боли. Крепко сжимает свои маленькие кулачки, но на лице полное спокойствие, я уверен, что она в порядке. Мне нужно поставить подпись на нескольких документах, мелочь. Но лучше сделать это сейчас, чтобы в понедельник бумаги ушли в работу. Пусть спят. И забрать подарок для Аны, конечно же. Лишь поэтому я еду сам, а не напрягаю своего ассистента. Хоть бы она оценила…***
Оплачиваю букет из тюльпанов и любимых Аной лилий, пока его перевязывают двумя аккуратными лентами, когда мой телефон вибрирует, звонок от Аны. Мои девочки уже проснулись и ждут папочку для совместного купания. Оливия любит, когда я её купаю, она издаёт много звуков и дёргает своими ручками, когда я играю с ней в воде. Моя крошка, уверенно держащая головку на весу. Ана тоже любит, когда я её купаю, но сейчас нам не до этого… В принципе, у них много общего с Олли: Анастейша тоже издаёт много сладких звуков, когда я с ней в душе, и дёргается всем телом от наслаждения. Ох, блять... — Да, детка? Я скоро буду, уже подъезжаю… — киваю флористу, забирая букет, и убираю карту в карман пиджака, где лежит черная бархатная коробочка с моим маленьким презентом для жены. — Это так замечательно, мистер Грей! Мы ждём вас, сэр. О, господи боже. — Кортни?.. — Я знала, что ты не забывал обо мне, когда трахал эту уродливую суку. И мы ждём тебя, Кристиан. Её картавость не заводит, как раньше, а жутко раздражает. У неё телефон Аны. Она с моими девочками в одном доме, в нашем доме! — Я убью тебя, если хоть волос упадёт с головы моей жены или дочери… Она хмыкает в трубку, прежде чем прошептать: «Её не спасла твоя охрана и не спасёшь ты», после чего сбрасывает вызов, и я вылетаю из цветочной лавки. Орать от ярости и страха… Моя девочка! И вот сейчас это полностью моя вина.***
Моя дорогая булочка плачет в своей колыбели в зале, и я тут же беру её на руки, закрывая окно, под которым она лежала. Оливия совсем замёрзла, моя крошка… — Кнопочка, где твоя мамочка?.. — Привет, Кристиан! — Кортни заходит в комнату, нежно улыбаясь мне, и у меня сжимаются кулаки от злости. Она не изменилась, абсолютно. Всё те же короткие светлые волосы, красивая фигура, которую она старается прятать в джинсах и свободных футболках, пастельный маникюр. И всё та же пышная грудь, которую я не могу не отметить. — Какого хера ты делаешь в моём доме? Где Ана? — Ты думал, только твоя сука выросла в Техасе? До чего же она страшная, а ты… — Закрой свой рот! Не ори. Не пугай Оливию, Грей! — А ты трахал и трахаешь её, сколько, четырнадцать лет уже? Сколько вашему старшему? Он такой сладенький… — Где моя жена? Анастейша красивее Кортни, объективно. И дело не в том, что она дороже и лучше за собой ухаживает, она… Она другая, моя, она родная, и она очень красивая. Только одна нежная улыбка на её пухлых губах сводит меня с ума. Мягкий взгляд и тёплое прикосновение… В поцелуях с Кортни я ощущал гиалурон в её губах. — Она согласилась немного отдохнуть, пока я присматриваю за Ливи. Хорошая девочка… Которая могла бы быть нашей, Кристиан. — Кортни… — Я так хотела быть для тебя кем-то важным. Я так хотела, чтобы ты любил меня… А ты смотрел на неё преданными глазами, когда за двенадцать часов до этого упирался своим стояком в меня, прижимая меня к себе посреди парка. Помните же, мистер Грей? — Кортни, я… — Стой на месте! — послушно замираю, интуитивно встав полубоком, желая защитить хнычущую девочку на моих руках, когда вижу пистолет в её руке. Тихо, Олли, тихо… Блять, у неё оружие! Ана, детка, ты же в порядке… — Только не трогай Оливию. Анастейша и она ни в чём не виноваты перед тобой… — Оливия могла бы быть моей дочерью! Ты мог бы любить меня, а ты оказался слабаком! Я сама могла бы подарить тебе Оливию и пару сестрёнок для неё, сыновья у тебя уже есть… — Успокойся. Я понимаю, что ты зла на меня… — делаю несколько шагов навстречу Кортни, изображаю само спокойствие, покачивая на руке Олли, которая начинает согреваться и успокоилась на моих руках, плачет уже больше из вредности. — Я сделал больно не только тебе, но и Анастейше. Она моя жена, которая всегда любила меня. Она знала о том, что я повяз в тебе… Это не была влюбленность. Это была страсть. Скука и интерес. Кортни Моррис не та девушка, ради которой я бы оставил моих мальчишек. Если бы я решился на секс с ней, если бы я сам для себя признал, что я изменил жене, а не «просто» предал её, у меня бы сейчас не было моей Кнопочки. Предал Анастейшу, откровенно говоря, подарившую мне ту жизнь, о которой я всегда мечтал, ради той, что сейчас держит пистолет ровно напротив моей груди, слегка подрагия вправо, на мою дочь. На моё самое дорогое и самое бесценное сокровище. — Не смей, Кортни. — Я тоже могу родить тебе такую же Оливию! Только моя дочь будет красивее, а не… — Моя Кнопочка самый прекрасный ребёнок на свете, и никакой другой девочки мне не нужно. Она младенец, ей два месяца… Она ещё ни в чем не виновата в этом мире. И я достану тебя из-под земли, если ты сделаешь ей больно, блять. Что тебе нужно?! Как ты попала в наш дом?! — Ты думаешь, я единственная, кто ненавидит тебя, Кристиан Грей? Я единственная, кого ты лишил смысла жизни? У нас была интрижка. Я ничего тебе не обещал! По факту, у меня в жизни было не так много женщин, чтобы кто-то ещё мне мог мстить, да ещё и спустя столько лет… И уж тем более я не был твоим смыслом жизни, или не мог бы тебе его дать. Ублюдки, за что я плачу вам, когда вы необходимы! Я поднял вас по тревоге около двадцати минут назад! — Чего ты хочешь, Кортни? — Я хочу, чтобы тебе было так же плохо, как было мне, Кристиан. Чтобы ты потерял силы и желание жить. Чтобы ты потерял смысл жизни… — Кортни, мы можем всё исправить. Я не лучший вариант… И дело не только в любви, мне необходима Анастейша. — «Необходима»? Ты же мужчина! А она просто твоя сука! Она просто должна знать, где её место… — Там моё место, рядом с моей мисс Стил. Пожалуйста, давай всё обсудим. Я помогу тебе… Укладываю Олли в колыбель, плотно накрыв её одеялком, в комнате действительно холодно для неё, и не могу сдержать улыбку, когда смотрю на этот комок счастья. — Ты прекрасна, мой маленький ангел. Папа скоро придёт, отдохни немного. И не нужно плакать, булочка… Смотри, это же твоя улитка! Держи, крошка. Она немного развлечет тебя. — Ты такой милый с ней. — Она моя долгожданная дочь от моей жены. Я люблю её больше всего на этом свете. Что произошло, Кортни? Чем я могу помочь тебе? Ты ведь знаешь, что Ана и тем более Оливия не виноваты ни в чём. Деньги? Карьера? Что-то ещё? — Я любила тебя, Кристиан Грей… Я всегда вторая для тех, кого я люблю. Как ты не понимаешь! — Я же ничего не обещал тебе. — Я знаю, но от этого не менее больно… Почему одним всё, а другим ничего?! Почему Ана — Миссис Грей с чудесной дочерью и тремя сыновьями, которые один-в-один ты, а я в очередной раз любовница богатого ублюдка, который «ничего не обещал» мне?! — Кортни… — Почему, Кристиан?! Почему у неё ты, сыновья и Ливи, а меня Джордан заставил прервать беременность? Я ведь тоже так хотела маленькую Лив… — Джордан Томпсон, мисс Моррис?.. Ты работаешь на Джордана Томпсона?! — Да. Это всё… Он был так зол на меня, когда я сказала ему, что у нас будет ребёнок. Ты бы тоже был зол на меня, как и сейчас… — она всхлипывает, вытирает лицо рукавом своей футболки, и смотрит мне в глаза. — Я ведь заслуживаю тебя, или такого, как ты… Я убью эту блядь. — То есть, у тебя поехала крыша от неразделённой любви с Томпсоном, поэтому истерику ты устроила мне? Это ведь ты помогла ему устроить попытку засадить меня, Кортни? Ты ведь никогда не любила меня, — к моему счастью! — Кортни, где моя жена? — Я… — Кортни, где моя жена?! — подхожу к ней вплотную, крепко схватив за горло правой рукой, левой вырвав у неё оружие. — Я скормлю тебя твоему любовнику по кусочкам. За всё дерьмо, что вы принесли в нашу жизнь. Из-за тебя моя жена родила раньше срока. Из-за тебя у меня впервые за долгие месяцы был приступ удушья от пыли в камере. Из-за тебя моих мальчишек донимают в школе… — Отпусти меня, ублюдок… Я ненавижу тебя и всю твою до омерзения идеальную семейку. И Анастейша дура, что простила тебя. Не я, так другая доберется до твоего драгоценного члена. Она не может быть одна. Но это вряд ли сам Джордан Томпсон. Или она настолько в отчаянии, что одна пришла к нам… — Кто с тобой? — Пошёл ты! Женщин бить нельзя. А эту тварь, что угрожала мне и моей дочери… Пожалуй, даже нужно! Давай, Грей! Ты же грёбаный супергерой! Кортни вскрикивает, со всей силы получив пощёчину от меня, и грузно опадает на пол из моих рук... Кажется, она потеряла сознание. Сука. Там тебе и место. Связываю руки этой твари своим галстуком, до чего банально, и иду на поиски Аны. Я не могу взять Олли с собой. Просто может быть опасно. Она в порядке. Всё хорошо. Всё в порядке. Моя маленькая девочка… Где, блять, моя охрана?! Господи, если бы я просто не зацепился взглядом за декольте новенькой ассистентки юридического отдела, всё было бы иначе… А она тогда понимающе улыбнулась, расстегнув ещё одну пуговицу на своём пуловере, демонстрируя мне бежевый бюстгальтер с кружевом. — Ана! Детка, ты в порядке?! — отвязываю её руки от кресла в её кабинете, и она крепко обнимает меня, повиснув на мне. — Я говорила по телефону по работе... У неё на руках была Оливия, и я просто не могла ничего сделать… — Ана, она одна?.. — Да. Наверное. Всегда думала, что приду в бешенство, а так испугалась за Оливию, что не смогла даже слова сказать… — Всё хорошо. Олли в зале. Немного недовольная, она замёрзла, но я успокоил её и завернул в одеяло. Я вызову полицию. Пойдём… — Как она попала в наш дом?.. Ты приводил её сюда? — Нет! Нет, конечно, Анастейша. Это наш дом! Кортни так и лежит на полу перед столиком, на котором лежат джойстики для приставок, мальчишки опять не убрали за собой, и Ана даже улыбается, увидев её такой. — Нервный срыв, как я понял. — Господи… тварь. — Обиженная тобой любовница была отличным способом отвлечь внимание. Здравствуй, Ана! Как невежливо было с твоей стороны не позвать меня на «baby shower» вашей долгожданной дочери. Котёнок, как поживаешь? Проклятие. А вот о ней я и не подумал… Кэтрин Кавана стоит перед нами, на лице, испорченном неудачным ботоксом, всё то же выражение лица, попытка выдавить улыбку, а в глазах настоящая ненависть. — Кейт… — Что, дорогая? У вас действительно чудесная девочка. Я рада за тебя. — Кейт, пожалуйста… — Почему бы тебе на своей шкуре не ощутить, насколько тяжело быть одной, когда нет рядом того, кто просто обнимет и скажет, что всё будет хорошо, а, Анастейша? Он никогда не увидит как растёт его дочь. Ей некого будет назвать «папой». И любить ты её будешь так же сильно как и ненавидеть, ведь она будет так похожа на своего отца! Ненавидеть своего ребёнка может только конченая сука. И я удивлён, что Кейт ею оказалась... — Звучит ужасно? Так почему же я так живу и так живёт моя дочь, а для тебя это ужасно? Алекс должен был выйти к рождению нашей дочери, если бы не ты, Грей! Я всё понимаю! Мы бы переехали! Я любила его… — Я не имею никакого отношения к смерти Форреста. Ложь. Его труп едва ли не бантиком для меня перевязали. И я ни о чём не жалею. — Не смей врать мне. — Я и не вру, — я всего лишь недоговариваю. Ведь это не лично я его прикончил, к сожалению. — Ты не представляешь, какие возможности мне предоставил Джордан Томпсон, лишь бы испортить тебе жизнь. Ты подарил рай своей жене, абсолютно не заботясь о том, сколько жизней ты сломал. И за это нужно платить… — Хорошо. Просто не трогай Ану и Олли. Ана крепко хватает меня за руку, она боится, это и понятно, но я мягко отцепляю её пальчики от себя. Целую ладошку и обручальное кольцо, крепко сжав её запястья, и делаю несколько шагов навстречу Кейт. Пускай. — Кейт, не надо… Здесь. Не хочу, чтобы Оливия и Ана испугались. Вряд ли она убьёт меня. Она ненавидит меня, но она не безумна. Зла. Она адекватная, в отличие от Кортни. — Блять, да что я за тряпка… Не смей трогать его! И не смей, никогда больше, приближаться к моей семье! — Ана отталкивает меня за себя, возникая перед Кейт, и толкает её в грудь. — У тебя есть шанс сбежать. — Ана… — Заткнись, Кристиан. Ты можешь хоть убить меня, но я не дам тебе дотронуться до него. И он только мой Котёнок, сука! Сколько раз я говорила! — Как мило, Ана Стил. Твой Котёнок… Он же сломал тебя, Анастейша. Ты была великолепной, сильной женщиной, а потом появился он, и ты превратилась в посмешище. Яблочные пироги, дети и секс по праздникам, когда он слишком пьян, чтобы ехать до любовницы? — Каждый может совершить ошибку. Мы справились. Уходи, Кейт, пока не стало хуже. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя дочь потеряла и тебя… — Ты мне угрожаешь? — Нет. Я прошу тебя сделать лучше для нас всех. — Я не хочу лучше. Я хочу, чтобы всё было справедливо! Чтобы тебе тоже было тяжело и больно! — затвор щёлкает, у Каваны в руках такой же пистолет, как и у Кортни, и я по инерции уже прячу Ану за себя, сжав её ладошку. Не бойся, крошка. — Как благородно. Я ненавижу тебя, Грей… Ненавижу! Врать, что не страшно, когда на расстоянии метра от тебя находится пистолет, я даже не собираюсь. Я просто слышу звук выстрела и зажмуриваю глаза, оттолкнув Ану в сторону за собой. Она возмущается, кричит, но… Но? — Простите, мистер Грей. Я увидел камеры. Мне нужна помощь… Даже при шоке от боли огнестрельного ранения, у Кейт не меняется выражение лица из-за пластики. Она ранена. И Анастейша громко плачет, от всех эмоций сразу, крепко обняв меня за спину. Наш дежурный охранник тоже ранен, белоснежная рубашка вся красная от крови. Совсем молодой парень. — Тихо, девочка, тихо… Всё хорошо… Тим, я вызову «скорую». Всё будет оплачено. — Это моя работа, мистер Грей. С которой я не справился… Простите. — Справился. Вовремя. Спасибо. Ана, тише… Всё хорошо… Возьми на руки Оливию, я хочу вас обеих поцеловать. Давай, папочка скучал по вам, — Ана кивает, получив от меня мягкий поцелуй, и идёт к Олли, пока я вызываю «неотложку». — Кристиан, — Ана тихо зовёт меня, и я хмыкаю в ответ. Я само спокойствие. Спокоен я — спокойны мои девочки. — Что, детка? — Оливия не дышит.