***
Взмах, ложный выпад, резкий удар. Я замираю, настороженно вслушиваясь в обмершую на миг тишину. — Хах, мои поздравления, Саске, — Таро поодаль удивленно присвистывает. — Почти все цели поражены. Я деловито сдергиваю черную повязку с глаз, все еще недовольная. Почти — не значит все. В последнее время стала чаще тренироваться в кендзютсу, не прибегая к использованию не только додзютсу, но и зрения в целом. Копировать и предугадывать движения в бою – это, конечно, более чем хорошо. Но что толку, если как мечник ты сам из себя ничего не представляешь? Потому я и развивалась в этом направлении, заставляла тело вырабатывать необходимые рефлексы. В первое время, когда Орочимару прознал о моих тренировках (кстати, уже после мне вручили Кусанаги. Конечно, это не более чем попытка задобрить, но, определенно, удачная. Что поделать? Как увидела этот клинок — сразу влюбилась) и заставил сразиться против одного из его учеников, я ничего кроме синяков и хорошей порции насмешек не получала. Но, обозлившись, я стала сутками тренироваться именно в кендзютсу. Прошли годы — результат улучшился. Но меня он не устраивал. Стиль нужно совершенствовать годами. Против слабеньких противников сейчас мое мастерство пойдет, а более сильных, ранга хотя бы среднего чуунина — уже нет. Разве что противник отвлечётся на то, чтобы посмеяться над чудным стилем, слепленным кусками из множества прочих. В целом общие направления тренировок у меня практически не изменились — кендзютсу, гендзютсу и ниндзютсу. Насчет последнего — в основном то были низкоранговые техники райтона и различные вариации Чидори. Но теперь с полной материализацией и работой со стихией. Так, тщательно контролируя и выверяя количество затрачиваемой чакры при помощи шарингана, я изменяла форму Чидори. За исключением канонных — Чидори Нагаши (напитка тела райтоном), Чидори Эйсо (клинок Чидори), Чидори Сенбон (иглы Чидори) и Чидоригана (напитка Кусанаги) — я смогла добиться еще одной формы, которую пафосно обозвала «Чидори-хлыст», являющийся на самом деле обыкновенным клинком Чидори, но способным огибать препятствия, и управляемым движением лезвия (здесь мне сильно помогли знания из книг по ирьендзютсу, конкретно, — о чакроканалах, их строении и контроле потока чакры). Да, и предел у техники есть — всего три метра. Знаю — негусто. Но подобным результатом я все равно довольна, потому как техника эта мне полюбилась, пусть ее сложно контролировать и требуется немало времени (в бою) на создание. В гендзютсу же я почти не продвинулась. Лишь сформировала некие «прототипы» иллюзий, чтобы не тратить бесценное в бою время на продумывание всех деталей. Здесь можно было подключить всю фантазию в ход. За исключением стандартных иллюзий из «набора классического уважающего себя попаданца», вроде злополучных Чужих, Хищника, и сильных типов зомби, я отдельно создала «Преисподнюю». Казалось бы — что может быть проще огня? Но я умерла от этого. Я не предполагаю, а знаю, какую боль это может вызвать. Лучше, чем кто бы то ни было. Так что, наплевав на собственный страх, я сотворила отдельное пекло для будущих врагов, увеличив фантомную боль несколько раз (все же в собственной иллюзии я — Царь и Бог). — Саске? — я недовольно посмотрела на Таро, что отвлек от размышлений. — Может устроим небольшой спарринг? Тайдзютсу. Один на один. А то я уже целую неделю пропадаю без дела на этой базе — скукотища, — парень недовольно поморщился. Я кивнула и возвратила клинок в ножны. Таро, как любой уважающий себя шиноби, даже будучи ирьенином, развивался отдельно в прочих областях. И в ниндзютсу, и в тайдзютсу и в кендзютсу, пусть и уделял им относительно мало времени. Спарринг с хорошим противником всегда идет на пользу. Парень всего за миг оказался напротив. — Хе-хе, — он неспешно разминается, — не думай, что я тебе уступлю. — Посмотрим, — отстраненно хмыкнула я, обдумывая эффективную стратегию. И, дождавшись начала схватки, резко ринулась вперед, желая сразу обратить ход боя в свою пользу. Я больше не беспомощный ребенок.***
Я резко вскинула катану, отряхивая кровь. — Как глупо, Саске-чан, — саннин спрыгнул с небольшого холма. — Ты никого не убила. Я обернулась. Сегодня я впервые столкнулась с Орочимару за долгое время. И меня сразу повели на «небольшую проверку способностей». Но я знала — неминуемый час близок. Потому саннин и решил устроить проверку для своего сосуда. С каждым разом он стал появляться за пределами своих комнат все реже и реже. Орочимару ослабевал с каждым днем и держался на одних лекарствах. Скоро. Уже скоро… — Не нужно этого, Орочимару-сенсей. Вы сами знаете, на что я способна. Но резать подобных слабаков, — я демонстративно обвела взглядом скрючившихся бандитов. Они все были шиноби, но уровня чуунина, максимум, — как свиней ради собственного удовлетворения? Как глупо, — я скопировала его интонации голоса. Орочимару нахмурился на подобную наглость, но решил смолчать. — Ты можешь говорить, что хочешь, — отозвался он. — Но сумеешь ли ты тогда убить Итачи? Не возьмет ли жалость вверх? — Итачи? — я хмыкнула. — Я убью его. Можете не сомневаться — рука не дрогнет. Но сейчас не он моя главная цель. Орочимару-сенсей, вы ведь знаете и это. — Данзо… — прошипел саннин. — Именно, — я убрала катану в ножны. — Но ведь я не одна такая. Шиноби прищурился. — На что ты намекаешь? — Я говорю прямо, Орочимару-сенсей, — перевожу взгляд на яркое небо, — Я знаю, что Кабуто спас меня по вашему приказу. И я знаю, что могло тогда произойти, не помоги он мне. Огненный диск солнца медленно уходил за горизонт, окрашивая небо в сочные насыщенно-оранжевые цвета. Где-то в дали слышался бешеный гомон птиц. — Жаждешь мести? — с легким шипением спросил саннин. Я слабо усмехнулась. — Разумеется.***
Эта фотография. Обычный ничем не примечательный снимок. Даже без рамки. Перед сном я часто смотрю на это фото. Оно слишком дорого мне, чтобы выкинуть. Если кто найдет, то сразу станет ясно, что не так я и желаю разорвать все связи с Конохой. Ибо то был первый совместный снимок Команды номер семь. Я помню, как сейчас — тогда Какаши-сенсей объявил с утра, что нам стоит сделать командную фотографию. В мире шиноби, как и у нас раньше, фотоснимки по поводу и без не делали. Потому как персональных небольших фотоаппаратов еще не существует — необходимо нанимать фотографа. Фотографировались семьями или большими компаниями на особо значимые события. И каждый снимок — отдельная история. Но, как и в каноне, у нас не вышло ее не запороть. Нет. Мы не ссорились, но близко к этому. Я помню, как прихорашивалась Сакура, причитая — мы напару с Узумаки безнадежно опоздали. Сенсей (пришедший условно вовремя, долго убеждал пожилого угрюмого фотографа подождать. И да, пришлось доплачивать) Наруто ошивался около нее, убеждая в том, что не все так плохо, а я сидела в сторонке, угрюмо уставившись в книгу, и изо всех сил боролась со сном — меня снова смаривало. Так как за ночь я тогда привычно ни разу не сомкнула глаз, опасаясь кошмаров. Вот и получилась следующая картина: Позади — довольный Какаши улыбается в своем привычном стиле. Его руки ерошат волосы мне и Сакуре. Слева — хмурая невыспавшаяся я с безэмоциональной миной на лице. Справа — злая раздражённая Сакура. И широко улыбающийся Наруто — в центре.***
Я рухнула на колени. — Ч-черт, — прошипела сквозь зубы. — Моя месть — это моя месть. Я буду мстить за себя, Саске-чан, — Орочимару лукаво прищуривается, — Но в мои планы не входит сотрудничество с тобой. Сосуд есть сосуд — не более. Я сдавленно выдохнула. Я повержена. Я ослаблена. У меня нет сил. — Ты ведь знала мои цели, Саске-чан, — хмыкнул саннин, скрещивая руки на груди. — Ты умна, могла догадаться, что скоро должно случиться. Догадаться? Нарочито громко фыркаю. Пора заканчивать эту комедию. — Более чем знала, Орочимару-сенсей, — издевательски пропела я. — Я думала, что мы могли с вами договориться. Как жаль, что вы не хотите пойти на уступки. Саннин вздрогнул. Иллюзия развеялась. Я стояла напротив него. Ослабленного, уродливого. — Идя в это место, я знала, что этот момент настанет. Вы ослабели, Орочимару-сенсей. Все как вы сказали: нетрудно сообразить, что вскоре вам понадобится новое тело. — Интересно, Саске-чан. Интересно. И все же ты пришла, — Змей ухмыльнулся. — Зачем? — Все просто, Орочимару-сенсей, — хмыкнула я. — Мне нужна сила. А вы могли ее дать. — Хочешь убить меня? — Или я, или меня. Разве не так? — пожала плечами. И резко отпрыгнула в сторону. Ослабленный саннин обратился в огромную белую змею. Жуткое зрелище. — Но и я предполагал, что ты захочешь прийти раньше, — пророкотал его голос отовсюду. — Я ждал тебя, Саске-чан. Змея с противным отзвуком распалась на сотни маленьких. И они сплошным потоком хлынули в мою сторону. …И развеялись в прах. Чидори Нагаши. Напитать свое тело чакрой молнии. Рассечь. Я действую автоматически, пристально следя активированным шаринганом за каждой из змеек. Я знаю — саннин может легко появиться вновь с неожиданной стороны. Не стоит забывать, что он — гений, один из тройки Легендарных шиноби. Что бы ни говорила, убивать Орочимару я не хотела. Но выбора нет. Он отверг мое предложение. Оно показалось ему глупым и забавным. Что остается? Стать чужим сосудом? Умереть, не отжив данный срок? Не выполнить обещания? Вернуться в безумную канитель в Пустоте? Увольте, - нет. Сдавленное шипение. Я резко отпрыгиваю в сторону. Орочимару в своей жуткой форме возник бесшумно и попытался напасть со спины. Огромная белая змея ринулась на меня. Не дождешься! Я больше не беспомощный птенец. Меня подобным не проймешь. Чидори-сенбон, — маленькие змейки, которые неслышно подкрадывались с противоположных краев, падают замертво, пригвожденные к полу. Я стремительно уклоняюсь от гигантской белой змеи. Свист. Шипение. Удар. Несмотря на свои габариты, она вовсе не неповоротлива. Нет, внешность обманчива. Наоборот — она гибкая и подвижная. Но развитый с тремя томоэ шаринган даёт отличную возможность предсказать эти движения. Тело действует на рефлексах. Я реагирую автоматически, еле успевая осознавать. Борьба рефлексов. Борьба инстинктов. Борьба шиноби. И стена рушится, обращаясь в прах. Поднимается пыль, стоит невыносимый гул. Если Змей продолжит в том же духе — подземелье попросту рухнет. Но едва ли его сейчас заботит это. Я отпрыгиваю в сторону, разгоняя чакру до предела. И активирую проклятую печать. Змей довольно ухмыляется, уверенный, что меня сейчас сразит его воля в метке. Наивный. Губы искривляются довольной усмешке. Я с толком пользуюсь данным временем, концентрируя чакру в руке. Клинок Чидори. Огромная белая змея застыла на месте. Одно стремительное неуловимое движение. Со скоростью молнии я рассекаю ей горло. И насыщенно-фиолетовое облако накрывает все вокруг. — Не так просто, — сдавленное сиплое шипение. — Я бессмертен. Тебе не одолеть меня, Саске-чан. Черт! Резко отпрыгиваю в сторону. Я и забыла, что саннин — мастер ядов. Сдавленный, отвратный хохот. Змея поднимается. Отвратительные ошметки мяса остаются на разорванном горле. И как он может говорить при этом? Разевается огромная пасть. Я скалюсь, вытирая кровь с разбитой губы, и добровольно проваливаюсь в материализованный мир техники саннина. Теперь это соревнование воли. ...В реальном мире прошла лишь доля секунды. Саннин резко разорвал технику в последний момент, не давая мне одержать победу. Материализация мира? Ха, против Учихи с шаринганом подобное бессильно. Я могу создавать им все, что захочу, в нереальном пространстве. Змей еле двигался. Его трясёт — все еще чувствует фантомную боль от адского пламени. Одно резкое движение — я стряхиваю кровь с клинка и, напитав его чакрой молнии, стремительно направляюсь вперед. Пора заканчивать с этим. — Орочимару-сама! — громкий внезапный вопль на миг отрезвляет. Я замерла и резко отпрыгнула прочь, уклоняясь. Черт! Кабуто! Не ожидала, что он решил вмешаться. Он же не дурак, зачем полез? Сейчас я сильнее его. Право, не может же преданность змеиному саннину быть настолько велика? Змея резко ринулась в сторону, сбрасывая кожу. Раздался громкий пронзительный крик. И тело Кабуто окутали сотни белых змей. Я обмерла. Быть того не может… Материализация — времени, сколько пожелаешь. Реальный мир — не более секунды. То было жутко. Изумленный, потрясенный взгляд Якуши сменился мгновенно, став холодным, озлобленным. Иным. Шкура белой змеи недвижимо лежала рядом. — Я не умру! — пророкотал Якуши. Я вздрогнула. — Но, Саске-чан, — тебе лучше следует подумать о своей подруге! И он скрылся в одном из разломов. Я ринулась за ним и резко замерла. Карин! Я еще могу догнать сбежавшего саннина. Насчет Карин он вполне мог соврать. Выбирай, Учиха Саске! Что для тебя важнее?***
Я чувствовала чакру Карин совсем неподалеку. Слабую, почти угасающую. Я не имела права опоздать. Я бежала со всех ног, разогнав чакру сверх предела. И вскоре оказалась в небольшом лагере шиноби с протектором Отогакуге. Я не помню, как все происходило. Вцепившись в рукоять меча, я шла, прорываясь к ней. Я — механизм. Я точно следую заученным движениям. Оточенными долгими тренировками взмахами я лишаю жизни всех, кто встает на пути. Мне плевать на них. Они не смеют препятствовать мне. Я прорубаю себе дорогу вперед. И наконец, мне удается настигнуть нужного места. Небольшая комната подземелья. Я забегаю внутрь, выискивая чужие источники чакры шаринганом... Карин! ...И застываю на месте. Она лежала на столе, полностью обнаженная. Присоединённая к множеству аппаратов для взятия крови. Алые волосы разметались на холодном каменном постаменте. Я замерла, не понимая происходящее. Я уже видела это… Видела. Неестественно скрюченное еще теплое тело. Закатившиеся глаза, и жуткая пена на губах. У того мертвого парня все было также. Мертвого. Мертвого. Мертвого! Одеревеневшим шагом я подхожу к ней и проверяю пульс. Что? Как? Почему? Так ведь не должно было случиться? Я не верю. Не желаю верить в это. Нет. По канону… Дьявол! Как бы я не отрицала это. Правда одна. От нее не сбежишь, не спрячешься. Я гордилась своими навыками в гендзютсу, но лучше бы я ни черта в этом не смыслила. Ведь я понимаю. Это реальность. Реальность, черт возьми! Реальность! Три томоэ в глазах сплелись в единый рисунок мангеке шарингана. Я до крови закусила губу и стиснула рукоять Кусанаги.***
Небо было чистым и ясным. Холодные звезды освещали наши силуэты своим мертвым сиянием. Я сидела около безжизненного тела некогда лучшей подруги. А все вокруг полыхало черным пламенем Аматэрасу. Я не плакала, нет. Я зареклась делать это еще в детстве. Те кровавые слезы, что засохли тонкой коркой на щеках от применения мангеке — не в счет. Но в груди больно. Оно жжет. Раздирает изнутри. Сердца нет — вместо него черный гниющий кусок плоти. Я убила их. Всех, кто был, пусть и косвенно, но причастен к смерти Карин, желая хоть как-то выплеснуть свою злобу на сбежавшего саннина. Всех. С особой жестокостью, заставив долго помучиться в иллюзиях. Среди жертв оказались совсем молодые мальчишки, нацепившие протектор с символом Звука. Почти дети. Но мне было плевать. Все шиноби — убийцы.***
— Что с Карин?! Они близнецы. Они всегда чувствуют друг друга. Незримая, тонкая связь. Таро понял, что что-то случилось с его близняшкой. Понять-то понял, а осознать не может. Я смотрю на взволнованного Таро. И не могу сказать ничего. Склонив голову, я выхожу на свет держа на руках бездыханное тело его сестры. Парень застывает на месте.***
Волосы Карин при мертвенно-бледной коже казались почти огненными. Ее лицо сильно побледнело. Она больше не выглядела живой. Ее похоронили через день на одиноком холме, под которым простиралась огромная цветочная поляна. Я медленно возложила цветы на вспаханную землю. Маки. Кроваво-красные маки. Карин их любила. Она однажды поделилась этим по секрету, пригрозив кулаком, чтобы я не смела никому ничего рассказывать. Загробная тишина царила вокруг. Никто ничего не говорил. Все было понятно без слов. Я стояла как в забытьи. Остро пахла вскопанная земля. Я будто только сейчас почувствовала этот тошнотворный незнакомый запах. Происходящее казалось до ужаса абсурдным. На Таро было жалко смотреть. В нем словно что-то надорвалось. Парень осунулся, побледнел и похудел, а под глазами залегли темные круги. Но не думаю, что сама выглядела лучше. По крайней мере, живой я себя не чувствовала точно.***
Мы встретились в Отогакуре снова лишь по прошествии нескольких дней. Если я думала, что на Таро невыносимо было смотреть на кладбище, то я сильно ошибалась. Бледная кожа, потухший безжизненный взгляд, алая копна лохматых волос. Кажется, он ничего так и не съел за это время. Парень никак не отреагировал на мое появление. Я медленно присела на деревянную веранду рядом с ним. — Знаешь, — хрипло начал он после нескольких минут гробового молчания. Я вздрогнула. Голос лишённый всяких эмоций — было в этом что-то пугающее. — Я все думал. Ему ведь была нужна Карин для каких-то опытов. — Не вопрос, а утверждение. - Но для каких? Я не ответила. Но от меня и не ждали этого. Речь Таро больше напоминала мысли вслух. Отстраненно. Безо всяких эмоций. — Ему, определенно, было нужно что-то от нее. Мы — Узумаки. Но, почему он решил использовать Карин? Я закрыла глаза и поспешила перевести тему. Парень замкнулся в себе, он явно винил себя в произошедшем, но при том старался держаться и не показывать никому слабость. Ничего о себе говорить он точно не станет — не доверяет. — Я мало знала Карин, — перевела взгляд на тусклую россыпь звезд. — Можешь рассказать мне о ней? Таро устало откинулся назад. Он лежал на веранде, закинув руки за голову и хмуро смотрел на промозглое ночное небо. — Я — плохой рассказчик, Саске, — хмыкает он. — Но у нас с Карин была цель — добраться до одного места. Я заинтересованно посмотрела на него. — Что за место? — Ты ведь слышала об Узушио? — я медленно кивнула. — Деревня, скрытая в Водовороте. Родина клана Узумаки. Да, — отозвался парень, — это моя мечта: вернуться туда, побывать хотя бы раз. Моя общая с Карин мечта.***
Я заинтересованно смотрю на него. Буквально секунду назад взъерошенный Таро ворвался ко мне в комнату. — Саске! — начинает он, судорожно вздыхая. — Я был прав! — парень пристально посмотрел мне в глаза. — Орочимару что-то целенаправленно искал. Пытался создать некую сыворотку, но так и не достиг успеха. Я нахмурилась, припомнив опыты Кабуто. — Расскажи поподробнее об этом. — А нечего рассказывать, — Таро утомлённо плюхнулся на деревянный стул, — Орочимару хотел что-то создать. Большее я не знаю — он со мной не делился, знаешь ли, — вдруг лицо Таро резко посерьезнело. — Но я слышал, что ему для этого необходим кто-то из Узумаки. Потому Карин… — парень резко сжал руку в кулак и отвернулся, скрыв глаза за густой челкой. Я нахмурилась. — Таро, найди мне все о прочих убежищах саннина, — я поднялась. — Я намерена выяснить, что, черт побери, произошло на самом деле. Парень кивнул. — А я попробую что-нибудь разузнать при помощи шарингана у его учеников. Я вышла. Большинство из них устремились за своим сенсеем. Оказалось, Орочимару лично дал им ясный приказ — не трогать меня. Но нашлись и импульсивные глупцы, решившие нарушить запрет. Их-то я и оставила без сознания в тюремных комнатах.***
Мои действия не увенчались успехом. Никто ничего не знал. Черт. Только время зря потратила. Надеюсь, у Таро получилось хоть что-нибудь отыскать. Я зашла в библиотеку и недоуменно огляделась. Все вокруг вверх дном. Странные журналы, свитки и книги огромными неровными стопками лежали на полу. — Таро? — окликнула я. — Я здесь, — отозвались в ответ. Я хмыкнула и заглянула за один из стеллажей, где на полу в окружении кипы старых свитков и толстых фолиантов недвижимо застыл парень, пристально вглядываясь в книгу у себя в руках. — Саске, я, кажется, что-то нашел, — не сводя глаз со странных сводок, отозвался он. — М? — подсаживаюсь рядом. — Что это? — Протокольные журналы, — парень обернулся. — Убежища Орочимару разбросаны по всему континенту, даже в стране Снега есть. Но больше всего их сосредоточено в одной местности. О ней здесь целая сводка записей. Думаю, если и есть место, где мы сможем найти необходимые ответы, то это, определенно, оно. — Что за место? — Нахмурилась я. Таро широко ухмыльнулся, откидываясь на месте. — Узушиогакуре, — прошептали его губы.