***
Примерно через десять лет Был поздний вечер. Солнце, уже несколько дней занавешенное слоем облаков, заходило где-то далеко за лесом, и пробивающиеся сквозь прошлогоднюю палую листву травинки быстро серели, теряя остатки цвета. Старые деревья и причудливо искривленные ветви кустов вокруг таяли в наплывающей темноте и сизом тумане, а воздух, несмотря на то, что был уже конец весны, прямо-таки леденил кожу. Вальгаав брел сквозь самую чащу старого леса, куда — он не знал и сам. Уже много лет он не знал, куда и зачем идет, и никак не мог придумать для своей жизни стоящую цель или удовлетворительный смысл. Поэтому так и скитался, зачастую даже стараясь избегать городов и дорог. Его не тянуло общаться с людьми, ему дико надоело врать, улыбаться, имитировать участие и понимание — или выносить это от кого-то еще. Можно хоть десять раз начинать жизнь сначала, добиваться новых славы и успеха… но зачем? Все равно он останется один. Некому довериться, некому его понять. Единственной, кому это удавалось, больше нет. Отомстить… Вальгаав прекрасно понимал, насколько глупа и пуста его нынешняя цель жизни — особенно с учетом того, к чему она привела его в прошлый раз — но ничего лучшего не видел. Самое смешное, что даже отомстить он, на самом-то деле, не мог. И не просто потому, что был слабее Зеллоса, но и потому, что тот словно исчез — почти не появлялся среди людей. Каждый раз, когда Древний узнавал о нем что-то новое, информация оказывалась уже десять раз устаревшей и совершенно бесполезной. И никто не мог сказать, сколько такое продлится: еще десять лет, двадцать, век, полтора?.. Что делать до следующей — и последней — встречи, что делать после — если выживет все-таки он?.. Как же часто не замечаются, пропускаются мимо ушей тривиальные, но важные и нужные слова — и ты понимаешь, действительно понимаешь их только потом, лично совершив ошибку, которую так просто было не допустить. Что имеем — не ценим, потерявши — плачем… Как же все-таки счастлив он был тогда. У него был дом, самый теплый и уютный, который он когда-либо встречал; у него была семья, были друзья — настоящие, верные, какие только в детстве и бывают. И все они были рядом даже несмотря на то, как отвратительно он себя временами вел. Маленькая светлая комнатка на чердаке, скрипучая лестница, залитая солнцем кухня и потрепанная скатерть в голубую клетку, запах красок и рыжая шерсть по всему дому. Полуразрушенные дома, пыльные мостовые, колючие сероватые травы и потрескавшиеся камни пляжа… Воспоминания грели душу, но были лишь воспоминаниями. И тем больнее было осознавать, что это не просто никогда не вернется — никогда не будет даже чего-то похожего. И он сам — единственный, кто в этом виноват, если быть с собой честным. И сейчас, спустя столько лет, он вздрагивал каждый раз, когда видел где-то в толпе длинное розовое платье или гриву золотых волос. Каждый раз какую-то долю секунды надеялся, что узнает лицо повернувшейся девушки… И каждый раз, разумеется, оно было совершенно чужим. О ней напоминало все — мраморные статуи на фасадах храмов, цветущие акации, пушистые белые облака в небе, горящие свечи, яркие отблески на золотых монетах… А особенно — буквально преследовавший его повсюду аромат чая. Вальгаав мгновенно выхватывал из общего моря запахов даже малейший намек на него, и каждый раз воспоминания отзывались в его сердце ноющей болью. А буквально пару дней назад он увидел на витрине какого-то магазина одну из ее старых работ — прекрасный сервиз с розовыми пионами и тонким золотым узором-кружевом… Да, именно в таких случаях ему больше всего хотелось побыть в одиночестве. И именно поэтому он сейчас брел куда-то по сырому лесу — приблизительно вдоль дороги, но вдалеке от нее. А в лесу становилось все темнее и холоднее, и рваные клочья тумана нагло пробирались под одежду, словно трогая кожу дракона холодными и мокрыми пальцами. Стоило уже располагаться на ночлег, но не хотелось останавливаться и позволять холоду подползти со всех сторон. Расчищать место для костра, собирать относительно сухие ветки, — если такие есть — возиться с разжиганием, а потом еще и ждать, пока костер разгорится… Словно услышав его безмолвную просьбу, впереди между деревьев показался огонек — или это ему мерещится?.. Но нет, вскоре Древнему стало ясно, что это действительно свет костра. Интересно, чьего? Да какая, в общем-то, разница. Хорошие люди — пустят погреться, плохие — сами виноваты… Лучше даже немного потерпеть компанию, чем мерзнуть целую ночь напролет. Шурша листьями и ветками — предупреждая о своем приближении — дракон подошел ближе. Дойдя, он на секунду замер на краю поляны, за стволом старого дуба, оценивая обстановку. Невысокое красно-оранжевое пламя потрескивало, отбрасывая длинные черные тени, а рядом с огнем сидел всего один человек. Он был невысоким, узкоплечим и с ног до головы закутанным в темный плащ с капюшоном. На его груди, временами ныряя в угольно-черные тени, поблескивала серебристая застежка. Судя по всему, Вальгаава он — или нет, скорее, она, если судить по фигуре и движениям — не заметила, продолжая искать что-то в сумке. Сумка была всего одна, и все говорило о том, что никаких спутников у девушки нет. Одинокая девушка в лесу… Дракону сразу вспомнилось около десятка баек из таверн, которые с этого начинались, а заканчивались обычно не слишком хорошо для главного героя. Нет, ему-то вряд ли что-то может угрожать, да и вообще это все чистейшей воды выдумки… но все равно дракон чувствовал себя не слишком уютно. — Добрый вечер, хозяйка, — негромко поздоровался он, выходя из-за дерева. Фигура чуть вздрогнула и повернулась, подтверждая догадку Древнего. Из-под капюшона на плащ падали черные прядки волос, едва ли на пол-ладони длиннее плеч, а освещенная дрожащим огнем нижняя половина лица была слишком нежной и бледной для юноши. — Добрый вечер, — голос лесной незнакомки звучал тихо, ровно и удивительно красиво, совсем как в тех историях. Но тут тонкие руки девушки поднялись с коленей и откинули капюшон, рассеивая большую часть сомнений Валя. Теперь он ясно видел и чувствовал, что незнакомка совершенно не опасна — не призрак, не дух и уж точно не монстр. Просто человек, возможно, с примесью эльфийской крови — очень уж правильными и тонкими были черты ее лица… — Я Валентин Блэквинд, наемник. Разрешите переночевать у вашего костра? — Конечно, располагайтесь, — ответила девушка. — Мое имя — Ксеона Грейсайд, я летописец из храма Цефеида. — Сайраагского храма? — быстро вспомнил дракон ближайший город, известный своей светлой магией. — Нет, Сейрунского, — и верно, Сейрун ведь тоже отсюда всего в неделе пути… Но какой смысл идти из столицы — а девушка, даже несмотря на то, что как-то добралась сюда, производила впечатление горожанки, знакомой с лесом только в теории, — в непонятную глушь? И почему не по дороге?.. Впрочем, думать об этом сейчас не очень-то и хотелось — Древний как раз пытался устроиться поудобнее. Его протянутые к костру руки и ноги медленно отогревались, и жизнь тоже начинала казаться веселее. — Вот как… Знаете, у вас очень красивое имя, — не сдержался все-таки Вальгаав. — Судя по фамилии, вы родственница короля? — Ни в коем случае, — покачала девушка головой. — Я Грейсайд, а Его Величество Грейвардс. Фамилии однокоренные, но совершенно разные. Вы же Белогорск с Белозерском не путаете, верно? Дракон фыркнул — девушка нашла очень удачный пример: эти города находились чуть ли не в противоположных концах карты. Кроме того, он лично бывал в обоих и знал, насколько они непохожи. — Верно. Простите, вопрос был глупым… — Ничего страшного. Но вы, наверное, голодны?.. Не согласитесь ли разделить со мной ужин? У меня немного, но должно хватить, — прежде, чем она достала из сумки аккуратный сверток ткани, в котором оказался большой кусок хлеба, нож и фляжку с водой, Вальгаав на долю секунды поймал настороженно-оценивающий взгляд ее темных глаз. Дракон молча отметил уместность и продуманность этого жеста — неписаный закон дорог гласил, что разделившие трапезу путники тем самым клянутся друг другу в отсутствии преступных намерений. Конечно, это правило нередко нарушалось, но лично Вальгаав и все его знакомые эту традицию уважали. Вот только откуда подобное может знать девушка вроде нее?.. — С огромным удовольствием, леди, — он и сам не заметил, как сорвалось с языка последнее слово. Но оно казалось очень правильным: в девушке, даже несмотря на простую одежду, ясно чувствовалась какая-то аристократичность. Подумать только: глухой лес, они едва знают друг друга по именам, а он, приспосабливаясь к ее манере речи, уже вытащил из себя все остатки знания этикета, и их разговор казался достойным как минимум светского приема. Он даже не знал, что так может, если честно… Вопрос о том, откуда это чудо вообще в лесу взялось, с каждой минутой становился для Вальгаава все интереснее. — Называйте меня Ксеоной, пожалуйста, — мягко попросила девушка. И, разумеется, в ее устах это прозвучало не как «не льстите мне», а скорее как небрежное «прошу, не надо формальностей». Не надо — значит, не надо… — Ксеона, — принимая свой кусок хлеба, дракон чуть поклонился, — скажи, а куда ты идешь? Ты храмовый летописец — так, кажется, сказала?.. Зачем тебе понадобилось путешествовать? Почти незаметное подергивание черной брови, вызванное этой внезапной фамильярностью, Валь наблюдал с огромным удовольствием. Угадал, значит — действительно из благородных… — Я всего лишь подмастерье, нам не обязательно оставаться в храме. Скучно мне было там, представь себе, — а он и не надеялся, что она примет его переход на ты!.. — вот и решила мир повидать. Буду собирать сказки, песни и легенды… — А куда ты идешь сейчас? — Не знаю. Полагаю, куда-то туда, — показала она примерно в сторону Сайраага, не слишком заботясь о выборе направления. — В общем-то я шла по дороге, но сегодня увидела очень красивую бабочку, которые в этих краях практически не встречаются. Пока догнала ее, дождалась, чтобы она села смирно, зарисовала, уже наступил вечер… А еще тут по соседству есть целая поляна звездоцвета, оказывается! — темноволосая слегка улыбнулась, впервые за весь разговор не из вежливости: не то своим воспоминаниям, не то все-таки Вальгааву.***
Покончив с ужином, они довольно долго сидели молча, пока дракон наконец не решился и не задал мучивший его все это время вопрос: — Ксеона, послушай, а тебе не кажется, что путешествовать в одиночку слегка небезопасно? Особенно для девушки… Вот интересно, с каких пор он начал за нее волноваться? — Ты прав, Валентин. Но я ведь не совсем беззащитна. Кроме того, понадеюсь на небеса и свою удачу — до сих пор мне встретился только ты, и ничего плохого пока не случилось. Вальгаав на минуту замолк, пытаясь подобрать слова. Подобная наивность и вера в добро встречались ему впервые в жизни. Ну вот как так можно? Она же попадет в беду в первом удобном для засады месте… — Послушай, то, что ты владеешь магией… — Я ей не владею, — тихо и коротко оборвала его девушка. — В смысле? — нет, ну настолько самоуверенной она быть не могла! — Нулевые способности, даже лайтинг зажечь не могу. А вот теорию знаю неплохо, как ни странно. — Если так, то все еще хуже. И я не вижу у тебя никакого оружия… — А ты и не должен его видеть, — мило улыбнулась послушница, и дракон почувствовал, что улыбается в ответ. Она определенно интересная девушка… В его голове зажглась странная, нелогичная мысль, которая противоречила большей части того, что Древний о себе знал — но эта мысль ему очень, очень нравилась. И верно: нельзя же ее так бросить. И ее так бросить… — Знаешь, Ксеона, а мне как раз в последнее время делать нечего. Хочешь, поработаю телохранителем? Бесплатно. — Зачем это тебе? — недоверчиво нахмурилась девушка, откидывая с лица лезущую в глаза чернильную прядку. Чернильную, верно — это было слово, которое совершенно точно ее описывало и которое дракон никак не мог подобрать. Ксеона была похожа на сошедшую со страниц книги сказок иллюстрацию: черное по белому и тонкие черты — как прекрасный рисунок тушью по бумаге. Кого-то она ему до боли напоминала, но вот кого? Наверное, в точности походила на одну из бесчисленных королев и волшебниц с тех самых иллюстраций… Ответить Валь решил честно и без утайки — она это, скорее всего, поймет и оценит. — Мне так спокойнее будет. Совесть замучает, если с тобой что-то случится… Да и сказки люблю, — совершенно искренне добавил Древний. И действительно, сколько их он в свое время перечитал… Не меньше полусотни книг, это точно. — Звучит странно… — Сам понимаю, — дракон виновато улыбнулся, — но это чистейшая правда. Так ты согласна? Ксеона задумалась. — Не знаю даже, что сказать… Я ведь о тебе ничего не знаю, кроме имени — и даже в его подлинности, между прочим, не могу быть уверенной. Расскажи о себе. Мне не хотелось бы, например, через пару дней увидеть на верстовом столбе твой портрет с подписью «разыскивается». — Такого не будет, обещаю, — еще бы, так он и позволит кому-то себя разглядеть, если уж придется нарушать закон… — Так вот, я Валентин Блэквинд. Полуэльф, сирота и бродяга, наемник. Основная специализация — стихийная магия, но и мечник из меня весьма неплохой. Занимаюсь чаще всего охраной, доставкой важных писем и артефактов, иногда ищу клады — в общем, все совершенно законно. Меня нечего бояться, поверь, хотя твои опасения мне вполне понятны. — Вот как… Если так, то я, наверное, соглашусь. В одиночку мне действительно слишком опасно путешествовать — но, к сожалению, всю глупость этой идеи я поняла только в пути. И еще… Скажи, ты не мог бы позже подучить меня фехтованию? — Конечно. А ты меч в руках вообще держала? — Только тренировочный. Говорят, боец из меня вполне сносный, но ты же понимаешь — этого не всегда достаточно. С собой у меня меча нет, но в следующем городе, скорее всего, куплю… — Хорошо. Завтра утром посмотрим, что к чему, — Вальгаав потянулся, одновременно обращая внимание на то, что вокруг давно уже ночь. — А сейчас самое время спать ложиться. Разбойников в этой части леса нет, а звери к костру не подойдут, так что караулить не обязательно. Огонь я магией поддерживаю, следить не нужно… А в случае чего я все равно проснусь, так что не волнуйся, — дракон первым завернулся в плащ и улегся поудобнее. Обещания обещаниями и традиции традициями, а девушке так спокойнее будет. Ксеона помедлила всего пару минут и вскоре тоже легла, свернувшись в серый клубочек спиной к пляшущему пламени костра. И как-то так получилось, что Древний смотрел на нее, пока не провалился в сон…