Из глаз в глаза, из глаз в глаза, без жеста и без слова, Улыбкой сфинксы незаметно обменялись снова. Flëur
Милая, почто ты равнодушна к трупам и машешь кистенем? Это я так историю люблю, дорогой. © H.L. оладушек Маркин
Вчерашний набег самопровозглашенных служителей добра на злодейский замок, увы, не увенчался особым успехом. Оказалось, что Хитклифф и его ближайшие приспешники всего за пару часов до того спешно и вроде бы беспричинно отбыли куда-то, — но, в принципе, ситуация была под контролем. Тайлер, Гилберт и Тейн утверждали именно так. Поэтому, убедив Ксеону (и себя), что их помощь не пригодится, Валь — с сумкой, полной бесплатной вкуснятины — всё-таки смог отправиться в путь. Постепенно привыкая к своему новому, почти окольцованному статусу, он на досуге уже начинал прокручивать в голове все известные ему и когда-либо слышанные в легендах способы продления человеческой жизни. Нет, ну, а что? Если уж случилось одно чудо, то почему бы миру — если его достаточно долго трясти — не выдать к нему в пару и второе? Боги, да он почти готов был уже пойти отловить какого-нибудь среднерангового монстра ради контракта! Но это лучше всё-таки отложить на крайний случай…***
Ясно сияло небо. Ветер тихо шумел в листве. — Валь, — неуверенно сказала Ксеона, опустившись рядом на расстеленный плащ, — прости, я… совсем забыла кое-что сказать тебе. Ты, возможно, передумаешь на мне жениться… — Что такое? — спросил он, приподнимаясь на одном локте. Вряд ли хоть что-то на самом деле сможет его переубедить… но Ксеона в последнее время удивлять любила. Морально подготовиться все же не помешает. — Ну, понимаешь, — сцепила она руки на коленях, — у меня, скорее всего, никогда не будет детей. То есть я, конечно, на практике не проверяла, но… есть основания так считать. И поэтому… — Все в порядке. Я бы очень удивился, если бы ребенок у тебя когда-нибудь появился, — Валь ободряюще потрепал ее по плечу. И в ответ на поднятый взгляд виновато улыбнулся: — Та же песня. И насчёт себя он не сомневался ни капли. Ведь если у людей половое созревание происходит обычно совсем рано, в подростковом возрасте, и потом им еще долго приходится учиться и взрослеть, прежде чем войти в общество, то у крылатых все ровно наоборот. Сначала ты в полной мере принимаешь обязанности и ответственность, а уже потом, через много-много лет, когда полностью разовьются магия и тело, природа «включает» в тебе возможность дарить новые жизни. Валю до этого момента оставалось, посмотрим… еще лет двести? — Ах… — удивленно-сочувственно выдохнула Ксеона. — Не расстраивайся, Кси, — он опустил руку и с улыбкой сжал её ладонь. И добавил, невольно потеплевшим от воспоминаний голосом: — Мы всегда сможем взять приёмных.***
— Когда? — Валь, надо сказать, был весьма ошарашен этим вопросом. Поборолся пару секунд с отвисшей челюстью и победил. И, закрыв рот, начал усиленно думать. Нет, он должен был, конечно, задаться этим вопросом и раньше. Но как-то взял и совершенно упустил сей очевидный момент из виду. Его более чем устраивало нынешнее положение вещей, и о том, что все рано или поздно должно поменяться, он даже не задумывался. В конце концов, «жених и невеста» звучит куда романтичнее, чем «муж и жена». — Не знаю, — честно признался он в итоге. — А когда тебе удобно? Наверное, когда в Сейрун вернёмся… — Вот именно этого я и боюсь, — с невозмутимым видом выдала Ксеона. — А… почему? — Ну, видишь ли, — она приложила руку к подбородку, забавно приподняв щеку вытянутым указательным пальцем, — я не уверена, что морально готова к повышенному вниманию, кринолину и празднику на весь город. А без этого, поверь, не обойдётся. Поэтому я предлагаю просто тихо повенчаться где-нибудь по дороге и поставить всех уже перед фактом. — В смысле, проблемы у нас всё-таки будут? — с подозрением переспросил Валь. Зная Ксеону — она вполне может прятать за всеми этими рюшечками что-то по-настоящему серьёзное… — Проблем не будет, — последовал задумчивый, печальный ответ. — Будет, как я уже сказала, праздник. Минимум неделя подготовки, поздравления от каждого встречного каждые пять минут, всякие традиции, церемонии, весь день на ногах… Я не то чтобы совсем против, — смущённо улыбнулась она, — но все же мне хотелось бы тихую свадьбу. Особенный день, понимаешь? Рукой — давно уже опущенной, — она легко коснулась его руки. А потом их пальцы как-то незаметно, сами собой, переплелись. — Только для нас двоих. Чтобы просто радоваться моменту, а не бегать туда-сюда, потому что всем в этот день от нас что-то нужно. Поздравления можно принять и потом, праздник устроить — тоже, а вот свяжут нас небеса лишь однажды. — Кажется, я понял тебя, — осторожно ответил Валь, — но… Не обидятся ли твои близкие? Ксеона виновато пожала плечами. — Скорее всего, обидятся. И еще как. Но, если ты скажешь, что совсем потерял от любви голову, не удержался и при первой же возможности потащил меня в храм, а я была и не против, то нас очень быстро простят, — хитрый блеск глаз и быстрая, едва заметная улыбка. Совершенно неожиданные и очаровательные. — Что бы там кто ни говорил, они от подобной романтики в восторге. Все, включая Его Величество. Уж поверь мне! Валь вздохнул и картинно развел руками. — А куда я денусь? Верю, конечно. Ксеона молча наклонила голову, пристально глядя ему в лицо. Просто стояла и смотрела на него — казалось, очень и очень долго. Валь уже начинал подозревать, что у него пятно на щеке или что-то в этом роде, когда она сделала пару шагов вперёд, обняла его и, уткнувшись носом в плечо, счастливым тоном пробормотала: — Ты всё-таки такое чудо!***
Сегодня с самого утра было ветрено. Если бы не это — они бы в подобную передрягу в жизни не вляпались. А теперь, когда их окружило два десятка недружелюбных бандитов — на крошечной полянке, покрытой сухой травой и огороженной таким же сухим буреломом — исправлять что-то было уже поздно. Шаги нападающих, пока они подбирались ближе, заглушал шелест листвы. Движения их прятались за колебаниями веток. И, в полном соответствии с законом подлости, даже Валь не замечал их до самого последнего момента. А теперь — никак не мог пробиться к Ксеоне, на которую разом навалилось сразу несколько здоровых мужиков. Собственных оппонентов хватало за глаза… и, честно говоря, избавиться от них мешала лишь твердая решимость никого не убивать и не калечить. А они менялись, перестраивались, отвлекали — удар, укол, удар, замах, со всех сторон одновременно, и все надо как-то заблокировать, увернуться, потом ответить, метнуть свободной рукой заклинание… Ему совершенно не позволяли приблизиться ко второй группе бойцов. И, похоже, намеренно. Риск зацепить Ксеону — которая это вполне может и не пережить — мешал использовать большинство известных Валю заклинаний. Земля и ветер слишком непредсказуемы, из-за огненных здесь вмиг начнётся пожар… Оставались в основном лёд и молнии. Ставя быстрый щит от огненной стрелы сбоку — какое счастье, что маги тут все посредственные! — Валь краем глаза глянул на Ксеону. Держится. Но скоро уже начнёт уставать… Он оскалился, плюнул на свои принципы и рубанул сильнее обычного. Капли крови алым бисером посыпались на землю — и тут же впитались, окрасив в багряный лишь пару травинок. Бандит выронил меч и отступил, зажимая рану на руке. Рука эта — Валь знал — была прорублена до кости. Следующего он полоснул по ребрам, третьего — ткнул в живот. Не смертельно, конечно… если успеет вовремя добраться до лекаря. Ход боя переменился. Весы наконец склонились в правильную сторону, и Валь начал шаг за шагом отвоевывать драгоценное расстояние. И вдруг — сквозь мелькание чужих конечностей и тел — увидел. Тяжёлый полуторный меч. Удар. Отблеск на металле — как крик о помощи. Разжатые тонкие пальцы, кувырок лезвия в воздухе — и снова беспомощный блеск. На земле, слишком далеко. Резкий наклон спас её от пары первых ударов. На миг все закрыла полоса стали — собственный меч: очередной бездумный, на рефлексах одних, ответный удар, — а в следующий миг к ней, склоненной, снова летел тяжёлый клинок. Остановился. Соскользнул в сторону. И лишь потом, потом полетел по воздуху запоздалый тихий звон. Выпрямилась — блеснул кинжал. Успела все-таки достать! Замахнулась… другой рукой?! Эффекта неожиданности ей хватило, чтобы вывести из игры двоих. И еще Валь, разинувший рот за компанию с нападавшими, от рассеянности отхватил по спине дубинкой — но это ему сильно не повредило… Кистень. Рукоять, цепочка и маленький стальной грузик. Оружие послушное, точное, но при этом непредсказуемое для врага. И очень грозное. Если у тебя нет огромного щита и ты не в полном ведрообразном доспехе, то от него почти нет защиты. Подумать только. Какая у Ксеоны бесподобная координация. Она уклонялась от большинства ударов (к счастью, фехтовали эти бандиты посредственно и не слишком слаженно) — гибко, как ивовый прутик, — и вдобавок двигала руками совершенно независимо, без ошибок. Ей хоть в цирке выступать, честное слово! Он замечал это и раньше, знал про кинжал… но, во имя всех демонов, кистенем Ксеона владела куда лучше, чем мечом! Коротким клинком отбивала, отводила в сторону самые опасные удары — и другой рукой успевала наносить их сама. Цепь летала, словно стальная кобра, жалила, отдергивалась, меняла направление… Перегнулась через лезвие катаны — обвила его — и грузик сильно стукнул мужчину по костяшкам пальцев, заставляя выронить оружие; а второй удар — в угол челюсти — совсем убил в нем желание продолжать бой. После нового взмаха Ксеона, казалось, запуталась — тугая петля на древке топорика, одним движением цепь и не освободить… но хватило резкого рывка, чтобы еще один разбойник лишился оружия, а петля, соскользнув с рукояти, распалась. Снова взмах, тихий свист, с силой кого-то стальным грузиком по лодыжке… А тут уже и Валь наконец-то пробился ей на помощь. Еще немного — и все, собственно, закончилось. Половина нападающих к тому моменту уже разбежалась, а пара чуть более уверенных боевых заклинаний прогнала и остальных. Только двое-трое отстали от ковылявших в кусты товарищей, и теперь потихоньку ползли вслед. Слишком уж много веревок мелькало у них под рукой, — подумалось вдруг Валю. И денег они не требовали. И мало было среди оружия клинков. Подозрительное какое-то нападение… — Куда собрался? Расскажи-ка, чего вам от нас надо было? — крепко схватил он за ухо уползающего узкоглазого паренька. — Я ничего не знаю, отпустите! — со слезами в голосе завыл он. Валь отпустил. И слабо ухмыльнулся, наблюдая, как паренек спешно пытается проломиться сквозь бурелом и скрыться из виду. Заклинания-маячки — великая вещь… Обернулся к Ксеоне — уставшей, мигом поникшей и едва не падающей с ног, — окинул взглядом полянку, на которой все еще валялась парочка забытых бандитами клинков, включая меч Ксеоны… — Ты в порядке? — заботливо спросил он, подходя ближе. В ответ она пару раз кашлянула в кулак и утвердительно покачала головой. С тоскливым видом прикоснулась к бурому пятну на рукаве. Но, повернув слегка голову, заметила неподвижное тело неподалёку — и сорвалась с места, не дожидаясь, когда Валь вылечит ей рану. Он тоже подошёл к лежащему человеку. Не спеша, с осторожностью. Увидел тёмное пятно на выбритом виске — а затем растерянные чёрные глаза, поднятые от пальцев на его шее. — Я его убила?***
— Нужно его похоронить, — решительно заявила Ксеона спустя пару минут молчания. Ни слезинки, ни ухода в себя, ни криков «что я наделала!» Валь от нее так и не дождался. — Мне кажется, лучше оставить это его товарищам, — мягко заметил он. — А, да, — последовал тихий ответ. Смущенный. Как у прилежной ученицы, которая сморозила глупость на уроке. Ксеона отстранилась, опустилась на колени, вцепилась руками в край своей туники. — Но все равно нельзя вот так его оставлять. Если бы я только могла… ну хотя бы упокоить его душу! Но я… О, Валь! — вдруг просияла она. — Ты ведь можешь повторить за мной слова заклинания? Я объясню, что делать! Ну конечно, он мог.***
Около часа спустя, на привале, Ксеона сосредоточенно протирала белым платочком грузик своего кистеня, стирая с него засохшие остатки крови. Валь знал, что есть люди, которые совершенно спокойно смотрят на чужую кровь и приходят в панику при виде своей собственной — да что уж, он и встречался с такими пару раз! — но поверить, что к ним относится и Ксеона, оказалось неожиданно трудно. Он — чуть раньше — осторожно расспросил ее насчёт того, что она чувствует и не собирается ли устроить истерику. Человека всё-таки убила, впервые в жизни. А для храмовой послушницы это должно быть вдвойне тяжело. Ответ был логичным. Красивым. Чётким. Что совершенно однозначен выбор между жизнью ее близких, её собственной жизнью — и жизнью незнакомого человека, который напал первым и пытается её этих дорогих жизней лишить. Что она понимает: смерть — куда более обыденное явление, чем обычно пытаются показать в книгах. Что не хотела, сильно сожалеет, но… назад время не вернёшь. Надо жить дальше. И, возможно, это был единственный выход. Возможно, этот случайный удар в итоге спас жизнь ей самой. По большому счёту, она была совершенно права, и поспорить в этих рассуждениях Валю было не с чем. Но вот только из уст юной девушки такое звучало странно. А теперь она, с безмятежным личиком, целиком погрузилась в заботу о своём оружии. Тщательно протирала гладкую стальную капельку — как любящая мать, которая стирает кашку или молоко со щеки младенца. Это зрелище заставляло Валя чувствовать себя несколько… неуютно. Хотя он уже встречал такое отношение к оружию и раньше. И да, обычно им грешили именно девушки. Но одно дело — фамильный или с трудом добытый волшебный меч, или хрупкий эльфийский лук (там это хотя бы объяснимо), а другое — кусок простого металла. Хотя… Была ещё Филия с её булавой. И как он только мог забыть? Но в исполнении Филии это выходило как-то естественно, невинно, совсем иначе. Даже, наверное, немного инфантильно и смешно. Булава была для нее и правда как второй, младший — или старший, если судить по длительности знакомства? — ребёнок. Ну, по крайней мере, первые лет десять жизни Валя. Филия её всегда обнимала, как мягкую игрушку, когда хотела успокоиться… а потом как-то внезапно решила, что это плохая привычка, и с огромным трудом себя от неё отучила. Но полировала её всегда именно с таким лицом. Как у Ксеоны сейчас. Вот ведь везёт ему на девушек с ударно-дробящим оружием! А еще песня… Почти невозможное всё-таки совпадение. — А где ты научилась обращаться с кистенем? — спросил он, когда окончательно устал сопротивляться своему любопытству. И смотреть, как Ксеона с нежным, почти влюбленным взглядом гладит далеко не его. — Ах? — опомнилась она. — В Сейруне, конечно! Нас учили всему оружию, понемножку: кто знает, что в опасной ситуации окажется под рукой? Устаревшему, редкому, современному… Мы даже из пистолетов стреляли. Крис однажды попробовала и из пушки, а вот я — только в теории умею… — А кистень?.. Разбойничье всё-таки это оружие. Старое, редкое — правильно Ксеона сказала. Незаметное и совсем нестрашное на вид. Им не запугаешь никого — а вот убить очень легко. Исподтишка. Валь и во времена своей «карьеры»-то его уже почти не встречал: разбойники, отсортированные когда-то Линой Розовой, предпочитали большие шипастые штуки и психологическое давление, а трупов старались избегать. Наверное, это было как-то связано с тем, что крупное оружие видно издалека, и такие группы успевали мало-мальски разбежаться, пока к ним летит заклинание… — Ну, он мне нравится, — последовал осторожный ответ. — Удобный, лёгкий… Редкий, опять же. Фактор неожиданности. Мало кто умеет защищаться. Ну и… я, когда только начинала учиться этому виду боя, как раз увлекалась историческим оружием. Древними войнами, восстаниями, всяким таким. Интересно было. А потом я поняла, что у меня хорошо получается, и решила изучать его как основное оружие. Вот и всё, — улыбнулась она. — Так ты говоришь, с любым оружием обращаться умеешь? — вдруг осознал её недавние слова Валь. Ксеона вздохнула, прикрыла глаза и устало потерла переносицу. — Это будет, пожалуй, преувеличением. Я училась, да… но это совсем не значит, что у меня всё хорошо получалось. Лук едва натягиваю, а о том, чтобы прицелиться, и речи быть не может; о тяжёлом оружии вроде молота и вовсе нечего говорить… Молот тётя Амелия любит, кстати, — повеселев, вспомнила она. — Она очень хотела меня научить, но безуспешно. Еще я логику боя топором не понимаю, щиты не люблю… В общем, меч, кинжал, пистолеты, кистень — это и всё, в чём я хороша. Ну, и ещё метаю ножи неплохо. — А почему ты этот кистень так тщательно от меня скрывала? Ксеона только смущённо пожала плечами. Как обычно. Валь хмыкнул, но промолчал: к здоровой паранойе он обычно относился уважительно. — Ну-ну. Надо полагать, у тебя где-то еще и пистолет припрятан? — он, конечно, шутил… но такому повороту событий уже не удивился бы. Ксеона звонко рассмеялась. — Нет, не припрятан. Порох и пули к нему добывать — такая головная боль!***
Дорога — песок пополам с камнями. Серо-желтая пыль. Корявые, наполовину сухие стволы уже заметно поредели — а едва тронутая зеленью трава похрустывала не только под ногами, но и от простых порывов ветра. Мимо прокатился, подпрыгивая, ажурный колючий куст. Вечерело. Горы были впереди, уже совсем близко — почти нависали над дорогой своими золочёными боками. Сегодня они с Ксеоной наконец-то дойдут до их подножия и развернутся. С чем это было связано, Валь не знал, но практически с того самого разговора об оружии ему было тревожно. Слегка. Тревожнее, чем раньше. Похоже на… Так и есть! Аура монстра! Вдруг резко накатила волной знакомая — прекрасно знакомая — тьма. Из-за крутого поворота и тонкого кружева придорожных деревьев показался вскоре — спустя всего десяток бешеных ударов сердца — и сам монстр. — Подумать только, какая встреча! — расплылся он в фальшивой улыбке. Но ничего больше не добавил, лишь усмехнулся. — Хмм. Юная леди, мне кажется, или вас я тоже где-то уже видел? Да как он смеет! Сначала Филия, а теперь… Нет, еще и Ксеону Валь этому монстру у себя забрать не позволит. Вот только… для решающей схватки сейчас явно не время. Валю теперь есть что терять. Тонкая тень на дороге — чуть левее и короче его собственной — тому свидетельство. И… он этому скорее рад, чем сожалеет. Молчание затянулось, кажется, на вечность — хотя на самом деле было ничуть не длиннее обычной вежливой паузы. Порыв ветра взметнул прямые фиолетовые пряди, блеснули под ресницами приоткрытые глаза. Взгляд их был направлен отнюдь не на Валя. — Да, верно, — медленно ответила Ксеона. Ну вот что она творит? Он едва подавил желание обернуться и с упреком посмотреть ей в глаза. Не понимает, что ли? Вежливость — это хорошо, но не по отношению ко всем же! Зеллос сделал шаг вперёд. Валь тут же преградил ему путь и оскалился. — Не смей приближаться к моей невесте! Лицо монстра забавно вытянулось. Пусть и всего на мгновение. — Невесте? — с недоверием переспросил он, все так же не глядя на Валя. Проклятый манипулятор! Игнорировать его решил? Явно ведь пытается взбесить еще сильнее — целенаправленно, всеми доступными способами. Что ж, чего добивается — то и получит! — Да не может быть, — не дожидаясь ответа, медленно покачал головой монстр. Видимо, ему хватило и их молчания. Недоверия в его голосе стало только больше. — А ты что-то имеешь против? — с угрозой прищурился Валь. — А что, если и да? — А то, что не твоё это дело! Ты подойдёшь к ней только через мой труп! — Ах во-от как? Это будет совсем нетрудно! — Тише, тише, успокойтесь! Только не деритесь, пожалуйста! — появилась вдруг между ними девичья фигурка. Хрупкое человеческое тельце. И Валь с удивлением осознал: они с Зеллосом стоят едва ли не нос к носу, с оружием наизготовку. Как ни странно, противник, немного помедлив, первым опустил свой посох — и даже на шаг отступил. Валю оставалось только последовать его примеру. Похоже, что взволнованная, испуганная Ксеона даже монстра могла своим видом обезоружить. И либо знала это (пора бы уже и перестать удивляться), либо и правда была неисправимо наивна и бесконечно верила в добро. Но так рисковать было в любом случае чересчур! Или же… может, всё не так просто? — пронеслась в его голове вдруг странная мысль. Но разворачиваться и пояснять, что ей показалось подозрительным в этом невинном жесте, эта мысль наотрез отказалась. Два темных плаща из ужасно похожей ткани — Ксеоны и Зеллоса — сливались перед глазами в сплошное темно-серое пятно. Если бы не яркая красно-желтая кайма на плаще монстра и не Ксеонин капюшон — впрочем, почти полностью закрытый волосами, — со спины они наверняка показались бы абсолютно одинаковыми. Вдруг незваным гостем вспыхнуло перед глазами еще одно сходство. Рубашка и туника. Бежево-желтый и бледно-голубой: просто и удобно. Похожий крой — разница разве что в длине да высоте воротника, — который придавал их образам одинаково аккуратный, но одновременно и какой-то чуть небрежный вид… Слава богам, на этом неприятные совпадения заканчивались. Больше Ксеона на него не походила совершенно ничем. Одного взгляда хватало, чтобы в этом убедиться! Пятно ярких, сочно-фиолетовых волос — против обычных чёрных, чуть длиннее и волнистее. Узкие, прищуренные до полной неразличимости цвета глаза — против огромных чернильных. Вечная довольная улыбка и ровный, золотистый, невольно вызывающий зависть загар — против неизменной бумажной бледности… И было между ними еще одно различие. Доброта. — Девушка, а вы уверены, что хотите за него замуж? — презрительно изогнул губы Зеллос. Отли-ичное продолжение разговора… На такую наглость с ходу ответить всегда трудно — особенно если ты прямо-таки онемел от возмущения. А Ксеона в ответ кивнула. Молча, как-то почти смущенно. И, опустив наконец раскинутые в стороны — ещё тогда, при попытке остановить драку, — руки, сжала бледные пальцы в тугие кулачки. — Знаете, я посоветовал бы вам хорошенько подумать на эту тему ещё, — фыркнул Зеллос. Тон у него был такой преувеличенно-кислый, словно он месяц одними лимонами питался. — И до тех пор, пока ваш ответ «да» — вы думали недостаточно хорошо. — Да какое право ты вообще имеешь лезть в мою личную жизнь? — взорвался наконец Валь, которому испытывать на себе тактику «игнорируй и оскорбляй» вообще никакого удовольствия не доставляло. — И тем более вмешивать Ксеону в наши проблемы, которые её совершенно не касаются?! — Да, действительно, — со внезапной беззаботностью отозвался монстр. Но резкий перепад эмоций выдавал ее явную фальшь — странно, обычно Зеллос играет правдоподобнее… И только после этого он наконец вновь перевёл взгляд на Валя. — Какое мне до тебя дело, петушок? …Валь с детства ненавидел это прозвище. — Но всё-таки. Не знаю, кем надо быть, чтобы вести беззащитную девушку в самое опасное место на этой половине материка. Тем более — собственную невесту. Вам тут — в том числе рядом с этим невоспитанным юношей — делать совершенно нечего, юная леди. Уверен, вы и сами это прекрасно понимаете, — заговорщицки «подмигнул» Зеллос, приоткрыв на пару мгновений один глаз, — Не тратьте жизнь зря. Ксеона молча склонила голову. Не видя лица, и не поймёшь: покорно или упрямо? Валь уже начинал волноваться… Очередной порыв ветра взметнул два тёмных плаща. — Простите, но это моя жизнь. И мне решать, что с ней делать, — тихо сказала она. — Что ж, — негромко, в тон ей, ответил Зеллос, — все совершают ошибки. Главное — чтобы они не были непоправимыми, — снова бросил на Валя короткий злой взгляд. — Тогда мне остается лишь пожелать вам удачи. Исчез он только после долгой паузы — на взгляд Валя, излишне театральной. Всё казалось, что он хочет сказать что-то еще — но нет, конечно же! Просто нервы мотал, как всегда. Да зачем все это вообще ему было надо?.. — Пойдём, Кси, — Валь на время отогнал от себя все новые вопросы и бушующие чувства (он еще успеет с ними разобраться, а вот устраивать тут сейчас мини-землетрясение и огненные дожди нежелательно) и мягко взял Ксеону за руку. — Не обращай на него внимания. И не волнуйся, он уже ушёл.***
Даже одним своим коротким появлением Зеллос умудрился снова в корне испортить Валю жизнь. Ксеона после этой встречи резко погрустнела. Да и кто бы на её месте чувствовал себя иначе? Ох уж этот монстр проклятый… Расспросы насчёт знакомства с ним ни Ксеоне, ни ему самому ничего нового не дали. Она — пересекалась в детстве пару раз и однажды подробно расспросила о Филии; он — опять-таки, видел в детстве, и имеет причины верить, что именно этот монстр виноват в смерти его приёмной матери… Тут Ксеона тихо и неразборчиво — даже для него! — что-то пробурчала себе под нос. Там точно было «винить», что-то про виноватых, и… Кажется, в конце прозвучало что-то вроде «не одно и то же»? — Что-что ты сказала? — Я от него слышала совершенно другое, — чётко произнесла она. — Но, как ты помнишь, обещала не рассказывать. Поэтому могу только посоветовать тебе подойти и спросить у него лично. — Уже пытался. Что услышал, то и говорю, — Валь с силой пнул камешек, который, на свою беду, попался ему под ноги. Тот улетел по прямой и, кажется, в конце стукнулся о скалу — начало совсем уже близких гор. Ксеона только печально вздохнула. *** Они сидели у костра, обнявшись. Ксеона прижалась щекой к его плечу, а в руке, лежавшей на другом плече, зажала край своего плаща — заботливо накрывая Валя серой тканью и принимая в свой маленький тёплый мирок. Тени и отсветы костра плясали на земле и скалах, словно какой-то древний театр теней, перешагнувший тысячелетия — от самого-самого начала времён. Пляска чёрно-золотого хаоса: теперь — лишь отражение послушного, прирученного огня. Пламени костра, сложенного их собственными руками. Темно-синее, с розоватым, небо прозрачно светилось. Очерчивало контур деревьев и гор: ровных, неестественно-черных провалов в бездонную тьму, словно наложенных поверх реального мира, как аппликация. Небо же, наоборот, казалось глубоким и бесконечным, и в нем беззаботно перемигивались искорки далёких и близких звёзд. В такие моменты Валь всегда жалел, что не может больше — и пока ещё — летать по-настоящему. Были бы у него крылья… Но сегодня горевать не хотелось. На земле тоже было хорошо. Он улыбнулся — и, вспомнив одну из новых песен Ксеоны, довольно замурлыкал её припев:Дороги сплелись В тугой клубок влюблённых змей, И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло… Лукавый, смирись — Мы все равно тебя сильней, И у огней небесных стран Сегодня будет тепло.
Так оно и есть. Им тепло, и никакие лукавые монстры не помешают их счастью. Они вместе — а значит, сильнее его, и вообще всего-всего в этом мире. Они справятся с любой бедой. По крайней мере, Валь справится — ради Ксеоны. А она подхватила песню. Со второго куплета, и почему-то не в тон: очень высоко и печально, совсем не так, как пела ее обычно.Там, у третьего причала, Сизый парус, парус белый, Делят небо от начала До рассвета рваной раной, Слышишь? Море омывает шрамы, Посыпает крупной солью Струпья цвета бычьей крови, Словно память древней боли
Начиная со «шрамов», её голос даже немного дрожал. А Валь и не замечал раньше, какие грустные, если вдуматься, слова в этой паре строк… Он ещё крепче прижал её к себе и ободряюще потерся о чёрные волосы щекой.Дороги сплелись В тугой клубок влюблённых змей, И от дыхания вулканов в туманах немеет крыло… Лукавый, смирись — Мы все равно тебя сильней, И у огней небесных стран Сегодня будет тепло
— вновь прозвучал под любопытными летними звёздами припев. Неровный, словно свитый из контрастных ниток: весёлый, гордый — и задумчивый, печальный голоса. Словно они пели не одну песню вместе, а одновременно — каждый свою. — Ты что, правда настолько расстроилась из-за Зеллоса? — спросил у Ксеоны Валь. Ему вдруг резко перехотелось петь: как можно, если она так расстроена? — И это тоже, — зябко закуталась она в свою половинку плаща. — Но это не главное. Я сегодня, в конце концов, человека убила. По-моему, у меня есть право погрустить. — Ах… Прости, я совсем забыл! — Ничего. Все в порядке.***
Вскоре, когда встала и застряла над лесом луна, они — после привычного уже вечернего поцелуя в щёчку — легли спать. Легко сказать — легли: засыпать никто не спешил… — Ты плачешь? — спросил Валь у завернутой в темно-серое спины. Ксеона явственно шмыгнула носом. — Нет. — Простудилась, что ли? — Нет. Наверное… Все в порядке, Валь, — поворочалась она, чтобы лечь поудобнее, — спи.***
Чуть позже, уверившись, что Ксеона спит, Валь тихонько встал со своего теплого, уютно нагретого за этот час клочка земли. Самому отдыхать было пока рано: на сегодня у него было запланировано кое-что ещё. На полянку — защитный барьер: он ненадолго, вряд ли что-то серьезное случится, а от мелких опасностей магия ее защитит. Рей Винг — и в небо: за искоркой своей магии, за сбежавшими разбойниками. Надо разобраться всё-таки с сегодняшним нападением. Развешанная по веревкам одежда, которую Ксеона половину сегодняшнего вечера оттирала от крови — спасибо, Валь знал заклинание призыва воды, — желая удачи, весело махала рукавами ему вслед.