⚡️СВЕТ В НОЧИ⚡️

«Выколоть глаз пластиковой вилкой… Идиотизм», - подумала Лайтнинг, рассматривая злополучный предмет в своих руках. Безумная мысль вызвала какую-то почти истерическую ухмылку. Откинув бесполезную вещь, она начала туго накручивать бинт вокруг плеча, подобно своим нервам. Лайтнинг была солдатом и сама не замечала, что слишком привыкла двигаться по чужой направляющей. Потеряв нить, логически связывающую её последние безрассудные поступки, сержант Фэррон запуталась в том, что делать и о чем думать ей теперь. Вместо мозгов была гудящая агрессией муть. И эта жижа неверно нашептывала ей мысли и действия. Какой-то инстинкт требовал от неё незамедлительного побега. Ей было невыносимо тяжело в плену, как будто бы сероволосый подонок до сих пор душил её. Но прежде она должна была вытащить Ваниль, так требовало её сердце. Да и Лайтнинг не могла по-другому, спасение и защита сестры атамана для неё теперь стали навязчивой идей, смыслом, который заполнил неожиданно вскрывшуюся пустоту и оправдывал её действия. Бежать сейчас она не могла, мешали слабость, отсутствие оружия и замок на двери. Это была их территория, значит, девушка неминуемо проиграет. Единственное свое преимущество – неожиданность - она уже потеряла... Да, бежать сейчас она не могла, но никто не мешал ей думать об этом. Как чувствует себя револьвер со взведенным спусковым механизмом? Пружина натянута до предела и рвется всем своим естеством отпустить боек, высвободить из капсюля огонь, чтобы пуля полетела вперёд, сметая и прожигая всё на своем пути. Разве револьвер знает, что после он окажется пустым? *** Двое мужчин стояли у окна. Совсем близко, за пустеющей улицей виднелась пыльная равнина. Протяжные наслоения близких по цвету силуэтов составляли грустный пейзаж. Можно было только смутно догадываться, что там простирается сухая ложбина, песок, виднеются редкие кустарники, сухая трава и снова песок. Небо, казалось, отражало эту унылую картину безжалостно наступающими облаками. Долгое молчание заставило Виниана задуматься о душевном состоянии Винсента. Тот должно быть переживал потерю ученицы. Впрочем, вид у шпиона из Кокона был собранный и хладнокровный. - На совет гильдии я тебя уж точно не протащу, - сказал лысоватый мужчина. – Я и так сделал для тебя... Центра много. - Как думаешь, этого достаточно, чтобы гильдия не ввязалась в конфликт? Ты ведь сообщение нам не из вежливости послал,- Валентайн говорил устало, так, что было ясно, он не ругает Виниана, а скорее размышляет вслух. Глава третьего лагеря ответил сверлящим взглядом в висок, но Винсент не повернулся, продолжая демонстрировать свой безупречный профиль. - Конечно, глупо было надеяться на какую-то помощь от вас… - сообщил Виниан. Второй человек в Южном Клыке украдкой подумал, как это он до сих пор верит людям из «Син». Он же работал с ними и до этого, к несчастью, с тех времен ничего не изменилось. - Как бы ты сам отнесся, если солдаты из Кокона вмешались в суверенные дела вашей гильдии? «Да, холодного расчета «организации» не занимать», - отметил Виниан. Он-то не похож на них, слишком человечен. Впрочем, пожилой мужчина никогда не переживал по этому поводу. Лучше быть хорошим человеком, чем хорошим шпионом, - считал он. - У них, скорее всего, есть кто-то в совете, - ровным тоном продолжал Валентайн. Виниан поджал губы: - С чего ты решил?! - Они явно в курсе споров на вчерашнем собрании,- размеренно сказал мужчина из Кокона. Виниан дернул плечами: - Некоторые с большой радостью вступят в этот переворот. Валентайн опустил глаза, он всё ещё не понимал, чего добивался Виниан, прислав сообщение в Центр. Для них это было полезно, но что это давало человеку, столько лет назад покинувшему «Син». - Так, как думаешь, этого хватит, чтоб гильдия отказалась от участия в восстании? - снова спросил Валентайн. - Думаю, нет, - честно отрезал глава третьего лагеря. – Я и сам буду голосовать за участие, - неожиданно признался он. Это всё-таки заставило мужчину в красном бросить косой взгляд на собеседника. Как по учебнику, для Винсента главным правилом в общении с шантажистами было никогда не идти на уступки. Но чего хотел Виниан? - Не подумай чего, я сам, как никто другой, против, но мне жалко девочку, - сказал старик. Черноволосый мужчина уже полностью повернулся к нему: - По последней нашей информации за этим действительно стоит один из Каэлумов… Они не желают отдавать пленницу сейчас, скорее всего, от того, что боятся раскрыть себя и обман в обещаниях власти, - голос Винсента обрел давящую твёрдость. - Я же сказал, я сделаю это не ради власти, а ради девочки. «Истинный член Южного Клыка – благородно, но глупо», - в сердцах оскалился Винсент. - Ничто не помешает им убить пленницу после восстания, когда они не выполнят свои обещания,- продолжал чёрноволосый. - Если мы откажемся сейчас, Ваниль точно не вернут, как ты уже сказал, чтоб не раскрывать свои личности. А так у нас будет шанс, и, если мы окажемся на подступах к столице, мы его не упустим, - Виниан как будто бы специально копировал твёрдый тон главного инструктора. - Надеюсь, хотя бы к сохранности в столице ребенка Центр приложит свою руку. Винсент опустил глаза, он тоже хотел быть честным: - Войдя в заговор, гильдия перейдет за черту. Думаю, Кокон перестанет оказывать вам какую–либо поддержку. - А кого будет поддерживать Кокон? Объединенный Совет всегда был на ножах с Каэлумом, - задумчиво ухмыльнулся старый человек. - Объединенный Совет всегда поддерживал стабильность, - парировал Валентайн. - Свою стабильность, – заметил Виниан, - А это, прежде всего, хорошие взаимоотношения на границах. Винсент улыбнулся, глава третьего лагеря имел довольно интересный ход мыслей. Не так–то глуп был этот благородный человек. И сразу стала ясна цель, которую преследовал бывший агент Кокона, послав сообщение в Центр. - Дождешься собрания или сейчас отправишься назад, на Кокон? – спросил Виниан так, как будто бы развязка уже была ясна. - Нет, нужно посетить ещё одно место, - сообщил Валентайн. *** Гладиолус вел её по коридорам, некоторые казались уже знакомыми. Их темнота окутывала лицо девушки, подчеркивая душевное состояние. На руках гремели наручники, неплотно застегнутые добродушным громилой. «Он ещё поплатится за такую слабость», - подумала Лайтнинг. После вчерашнего разговора розововолосая всё-таки прониклась симпатией к лопоухому парню. Это пугало, вдруг в самый ответственный момент её рука дрогнет. «Если нужно будет, я это сделаю», - обещала она себе. И мурашки побежали по телу, принося к горлу пронзительный вкус, напоминавший кровь, как будто бы Лайтнинг уже вступила в драку. Наконец, они вышли в гараж. Просторное и относительно светлое помещение насторожило, непривычно ударив в глаза светом. На первый взгляд здесь казалось пусто - две машины, людей не было. Не решаясь сделать шаг, Лайтнинг уперлась затылком в широкую грудь Гладиолуса. Громила деликатно подтолкнул девушку вперед. Дрожь снова встревожила её сознание, как будто бы это неощутимое прикосновение было первым ударом в спину. Лайтнинг даже невольно дернула плечом. И тут же в голове появились красочные планы того, как она убегает. На лбу выступили капли пота. «Я слишком слаба», - уговаривала она себя, пытаясь усмирить в теле лихорадочную жажду действия. Обводя холл внимательным взглядом, она заметила на заднем сидение хорошо знакомого и уже люто ненавистного ей мужчину. Он почти дремал и, как ей показалось, нехотя посмотрел в её сторону. Лайтнинг нашла куда выплеснуть созревшую в ней агрессию. Ноктис, смаргивая утреннюю усталость, взирал на странное зрелище. Совершенно определенно, его любимый цвет, чёрный, не шел девушке из Кокона, во всяком случае, сегодня. Новая одежда только подчеркивала её болезненный вид, напоминая принцу о том, что он увидел, выходя из военного карантина. Чёрные мешковатые штаны и такая же рубашка с закатанными рукавами – Лайтнинг тоже чувствовала себя неуютно. Она давно возненавидела робу заключенного Кокона, но её пришлось сменить на военную форму Каэлума. «Ничего себе повышение», - появилась очередная истерическая и неуместная мысль. Пытаясь отогнать неприятные ассоциации, Ноктис представлял её одетой во что-то более привлекательное… безуспешно. Образ звёздного неба на хрупкой спине до сих пор не отпускал. Всё изменилось, только когда он поймал колкий взгляд её серо-голубых глаз, намекавший на то, что принц заходит слишком далеко. Лайтнинг безумно раздражала эта отвратительная манера пренебрежительно смотреть на людей, в частности, на неё. Девушка и так была сильно зла и настроена на оборону. Яркие искры сопротивления на лице Лайтнинг доставили удовольствие и странное умиротворение Ноктису. Они говорили, что Лайтнинг куда сильнее, чем ему кажется. Парню пришлось отвернуться, чтобы сдержать свою довольную улыбку. Девушка же не отрывала взгляда, проклиная его безразличный профиль. Поглощенная ненавистью к Ноктису, она только в самую последнюю секунду почувствовала опасность, приближавшуюся совсем с другой стороны. Резким движением её корпус развернули, а чьи-то цепкие пальцы впились в раненное плечо. - Ничего личного, тварь… - слова терпко ударили в лицо, и Лайтнинг бессознательно увернулась. Розововолосая сейчас видела врагов везде и готова была сражаться со всеми и каждым на своем пути. В голове пронеслась мысль о том, что светловолосая мразь даже толком не целился, выбрасывая кулак. Видимо, бешенство так сильно застилало его глаза, что он не мог координировать свои движения. Нужно было переждать… но и она не могла остановиться. Как будто нажали её спусковой курок, и все агрессивные фантазии вырвались наружу. Впрочем, Лайтнинг имела полнейшее право злиться на этого подонка. Она отстранила парня коротким ударом колена и добавила кулаком. Промпто полетел прямо в руки Гладиолуса, который от неожиданности остолбенел. Ему стоило ещё раньше остановить этого придурка. - Что ты творишь, сученыш, - только и успел он прохрипеть. К тому времени девушка ещё раз ударила Промпто и остановилась на секунду, чтобы перевести дух. Все-таки она была слишком слаба. Чувствуя это и видя, что момент пришел, дверь за её спиной распахнулась. Блондин наклонился вперёд, почти к уху девушки. - Я прострелю тебе каждую конечность и заставлю извиваться в луже крови, - еле слышно сообщил он. Лайтнинг покраснела окончательно, теряя голову, глаза залил какой-то алый угар. В голове было только одно желание - прибить урода, не дать ему продолжить существовать рядом с ней, в её мире. Рыча, она ударила его в челюсть и ещё, и ещё, и ещё. И так, пока её руки и грудь не сковали чьи-то крепкие объятья. - Тише… - с пониманием обжёг знакомый голос. Принц только сейчас успел добраться до девушки, чтобы разнять внезапную потасовку. Лайтнинг остановилась, понимая, как глупо она поступила, очень глупо. Проклятый блондин ухмылялся ей сквозь багровые потеки. Ноктис сильно злился, чувствуя сквозь одежду девушки тяжелое и болезненное дыхание. - Нет! – послышался истеричный всхлип. Лайтнинг заметила присутствие Ванили и Игниса. Клэр не могла понять, как давно они наблюдают. Рыжая девчонка с таким ужасом смотрела на происходящее, что у Лайтнинг сдавило в груди. Воздух в легких превратился в раскаленную лаву, потяжелел и начал разрывать изнутри, стремясь куда-то вверх. Слёзы на конопатых щеках девочки лились ручьями, а зелёные глаза, кажется, смотрели на Лайтнинг, не замечая ничего вокруг. Они не пропустили ни единой секунды её ошибки, потери контроля над собой, отталкивающей агрессии. За спиной Ваниль тёмным силуэтом нависал стратег. Бликующие очки скрывали глаза, но злорадная ухмылка явственно сообщала Лайтнинг, в какую ситуацию она попала. Бессильная что-либо объяснить, Фэррон подалась вперёд в порыве успокоить Ваниль. Но ребёнок отшатнулся от неё, как от чумы. Девочка произнесла что-то невнятное и уткнулась носом в грудь Игниса. Он успокаивающе погладил её по голове. «Смотри, кого она выбрала. И что теперь ты будешь делать?» - подумал он. Лайтнинг безусловно поймала его немое поучение. И снова упрямо попыталась дернуться вперёд. Советник же просто равнодушно развернулся и покинул гараж вместе с Ваниль. - Подонки, вы… - только и смогла беззвучно произнести Лайтнинг. - Какого, ты тут творишь!? - уже громче повторил Гладиолус и с усилием тряхнул Промпто за плечи. - Успокойся, добряк, я её даже не тронул, - разве что не улыбаясь, сообщил блондин. – Но вот от тебя побои терпеть не буду, грабли не распускай! Здоровяк с презрением отпихнул Промпто и кинул взгляд на Ноктиса, держащего пленницу. Гладиолус с ненавистью в глазах пытался понять, на чей стороне принц. Тот задумчиво молчал. Блондин сплюнул и стер с губ кровь. - Ещё спасибо мне скажете, тоже мне жертву нашли. На её руки посмотри!- кинул Промпто, заставляя их обратить взгляд на обессилившую девушку. Металлические оковы глупым украшением свисали с одной руки. Даже Гладиолус нахмурился от этого факта. Никто не заметил, как легко выскользнула она из наручников во время перепалки. Девушка же уже никак не реагировала на слова блондина. Сильный удар подкосил её. Она захлебывалась в водовороте мыслей, не замечая, что происходит вокруг. Она потеряла последнюю соломинку, удерживавшую её на плаву. Во что теперь превратились её поступки? Всё, что она делала до сих пор, было необходимо для спасения Ваниль, как она могла теперь оправдываться? За что держаться и к чему стремиться, если это никому не нужно. За что они с ней так, так жестоко... Что, в конце концов, она сделала им, чтоб лишить её единственного, ради чего она существовала - понимания, поддержки тех, кого она любит. Ноктис хотел было отпустить успокоившуюся девушку, но почувствовал, как Лайтнинг потяжелела. Он подумал, что, если разомкнет руки, розововолосая упадет. Ощущая спиной поддержку, Фэррон подняла голову и посмотрела на него. Принц заметил в светлых глазах то, что до сих пор никогда не видел - настоящую боль. Слеза чертила еле заметную влажную дорожку на щеке. Ноктис раньше пытался получить от нее этот взгляд, эти слезы, но, оказалось, они не приносят ему удовольствия, только горечь. В голове снова всплыла картина из военного карантина. Лайтнинг, смотря на эту восковую маску и внимательно впитывающий её страдания взгляд, сомкнула глаза. Морщинка болезненно прочертила переносицу. С нее хватит… И девушка растворилась в темноте. Приняв как должное её обмякшее тело, Ноктис стиснул руки крепче. - Ещё раз выкинешь такое, размажу по стенке, - спокойно сообщил он блондину. Ни Промпто, ни Гладиолусу это не понравилось. Первый ощутил неприятный холодок на спине, он слишком хорошо знал, что принц никогда не шутит, говоря подобным тоном. И слова его казались несправедливыми. Он - его друг, а она - сучка, напавшая на них. Громила же посчитал, что Ноктис реагирует слишком холодно на отвратительный поступок их стрелка. *** В машине играла приятная музыка и царило неприятное молчание. Каждый думал о своем, только Лайтнинг не участвовала в этом, она обессилено спала сзади, накачанная очередной дозой лекарств. Игнис на переднем сидении в полудреме был крайне доволен собой. Все его хитросплетения удались. Южный Клык вступил в переговоры, розововолосую они совместными усилиями приструнили на ближайшее время. Она будет менее опасна, пока находится в таком состоянии. Все это иначе как дичайшей удачей не назовешь. Только бы она не кончилась раньше времени. Гладиолус сидел за рулем пикапа и тихо колыхался от чувства несправедливости - как же они плохо поступили с девушкой. Каждая капля ненависти и презрения в её глазах была заслужена в полной мере… и им тоже. Пусть он не имел отношения к её страданиям, но готов принять и понять всю её злость и ненависть. Ноктис на заднем сиденье косо рассматривал девушку с розовыми волосами и бегал белкой от одной светлой мысли к другой тёмной. Лайтнинг так сильно отличалась от него, но это его только привлекало, как мужчину привлекает разница с женщиной. Хотелось прикоснуться к тому, чего нет в тебе, чтобы понять или хотя бы уравновесить себя. И не давать этому исчезнуть, сломаться, не отпускать и защищать. Он не понимал, как эта рыжая девчонка вызывает у желанной им девушки такой трепет и такую невыносимую боль. Захотелось избавится от Ваниль, чтобы Лайтнинг не испытывала таких мучений больше никогда. Или это была ревность, он же хотел, чтоб стерва из Кокона испытывала все эти чувства к нему. «А Промпто, гаденыш, если будет распускать руки и свой развязный язык относительно моей ...» - Ноктис прикусил щёку. Блондин сам до такого не додумался бы, видна рука стратега. Ясно, о чем говорили эти двое, пока он был в комнате военного карантина. Принц ожидал подножки от Игниса, но с другой стороны. Очкарик мог пойти на такую изощренную месть за вчерашнюю ссору. Интересно, понимает ли советник, как сильно уколол, как оскорбил своего господина. Намотав в своей голове пару кругов по одним и тем же мыслям, Ноктис придвинулся к подголовнику советника. - Зачем ты это сделал? - тихо спросил принц. Игнис откинул голову, прижимаясь затылком к куску пластика и поролона. - Что? - сказал он, делая вид, что ничего не понимает, и тут же почувствовал лёд, словно к нему, к его сердцу уже направилось лезвие. -Думаешь, я идиот, - выдавленный с трудом шёпот напоминал шипение змеи. Игнис прикрыл глаза, дыхание сбилось. Господин на то и господин, чтоб быть сильнее, подавляюще сильнее. - Она слишком опасна, так будет лучше. Разделяй и властвуй, - голос стратега был ровный и спокойный. – Я думал, ты будешь рад, - теперь по интонации стало понятно, что советник слегка улыбнулся. Ноктис же, сжимая кулаки, уперся лбом в разделявший их подголовник. – Я облегчил тебе задачу - она сломлена, можешь делать с ней что хочешь. Что-то терпкое и неприятное прокатилось по гортани, заставляя ненавидеть советника и себя. Ноктис поднял голову, хмуря брови, и выдохнул. Он пытался придушить это чувство в себе. - Считаешь, я сам не справлюсь, - собравшись, произнес он, принц хотел сказать другое, но не решился признаться в этом даже себе. Игнис знал, что Ноктис на грани, вот только ругани и брани на пустом месте им сейчас не хватало. Всё равно принц ни за что не изменит своего мнения, а советник будет поступать так, как сочтет нужным. Для блага самого Ноктиса. - Справишься, - жирная и нарочито льстивая точка в их разговоре. Каэлюм-младший понял, что очкарик стремительно сбегает, и ему захотелось крушить и ломать всё вокруг. - Вы оба совсем сдурели?! - выпалил вдруг Гладиолус, его друзья не ожидали, что добряк полезет в разговор, и разом повернулись. - Если бы я не знал вас с самого детства, меня бы здесь уже не было. Когда вы оба успели стать такими подонками! «С рождения…»,- подумал Ноктис и откинулся назад, отодвигаясь от советника. Рука его незаметно скользнула к спящей девушке. Осторожно исследуя пальцами кожаное сиденье, он хотел как бы случайно соприкоснуться хотя бы с этой отвратительной военной формой. Словно сейчас это могло успокоить его, не давая разнести здесь всё к чёртовой матери из-за глупой опеки стратега, не имеющей никаких границ. - Успокойся, Глад,- сказал Игнис. – В конце концов, из-за твоей мягкости это произошло… Она смогла освободиться и избить Промпто, - Игнис давил на самое слабое место Гладиолуса, на совесть. Громила в ответ стиснул зубы, не желая ничего отвечать. Зла ни Лайтнинг, ни своему белобрысому другу он не желал. Рассудительный очкарик лениво зевнул и продолжил, - К тому же мы восстановили справедливость, бедная девочка увидела истинное лицо… И это Гладиолус проглотил, даже не замечая, что их стратег не закончил свою речь. Игнис задержал дыхание, ощущая стальную хватку на плече, на том, что было ближе к окну. Сверху, из-за кресла рука принца проскользнула, впиваясь пальцами в болезненные точки на дельтовидной мышце. И стратег выполнил этот молчаливый приказ: «Закрой свой рот». - Не нервничай, с ней всё будет хорошо, я тебе обещаю, - сообщил принц Гладу. Ноктис вложил в интонацию искреннее обещание. Очкарик выдохнул, когда сын короля отпустил его, и начал обиженно потирать мышцу. Чувствовал советник себя смешано - униженным, подчиненным, поставленным на место и одновременно удовлетворенным проявлением власти своего господина. Стратег не знал, намеренно ли это сделал Ноктис или нет, но понимал, что искренние дружеские слова усмирили Гладиолуса, не оставляя неприятного осадка в отличие от его давящих фактов. Стратегу оставалось только надеяться, что этот излишний трепет Ноктиса к девушке всего лишь обман. *** - Ты точно в порядке? – спросила Ваниль, прикасаясь к ссадине на щеке блондина. Промпто невольно отдернул голову. Её присутствие раздражало, а неостанавливающиеся расспросы о самочувствии мешали вести машину. Этот грузовик итак на ладан дышит. Они вдвоем в кабине, наедине. Этого он меньше всего хотел. С ней должен был ехать Гладиолус, но отчего-то рыжая бестия возненавидела их добряка. Он не смог выехать даже из гаража, получив синяк под ребрами от её маленьких кулаков и разрыв барабанной перепонки от криков. Невыносимый ребенок. По иронии, лучше всего она относилась к Промпто и к Игнису. Маленькая, глупенькая девочка, они специально подставили её подругу, и их сговор дал неплохие плоды. Гарантируя им совсем неожиданного союзника, если стерва из Кокона попытается бежать. Впрочем, зная любвеобильный характер светлого ребенка, Промпто сомневался, что её злости хватит надолго. Но чего таить, блондин был рад так отомстить, не мог он оставить безнаказанно то, что она чуть было не лишила лучшего стрелка Двух Винтовок зрения. Зуб за зуб… впрочем, неравноценно - ни светлые волосы, ни лучезарная улыбка, а глаза его самое ценное сокровище. Что в сравнение с этим их маленький розыгрыш. Глаза его всё ещё болели, а прекрасное лицо было в тумаках от Лай-ти, рука её сегодня ослабла, но он снес и этот позор с трудом. - А, т-чч.. – задумавшись, блондин чуть было не выругался, когда рыжая в очередной раз ткнула пальцем в его синяк на щеке. - Больно!? - с сожалением поинтересовалась она. - Да, особенно, когда ты трогаешь, - несдержанно сообщил он. - Прости, - Ваниль от сожаления прикусила ноготь, и тут же слёзы заиграли в уголках глаз. Украдкой смотря на неё, Промпто поймал себя на мысли, что видеть такую реакцию от неё на свою грубость ему неприятно. Ответил он своеобразно, защитился, как умел - сделал новый выпад. - Только не реви! Сколько можно! Ты же не ребенок...- он внезапно осекся от диссонанса своих слов и мыслей. Ваниль молча проглотила услышанное. Щёки её зарделись. Переживать из-за грубости Промпто или радоваться тому, что он сказал? Глупо, старшие всегда так говорят, не это ли признак того, что он видит в ней ребенка... - А ты относишься ко мне как к взрослой? - прямо спросила она. Чувствуя, что зеленоглазая застала его врасплох, блондин замолчал. Он встал перед трудным выбором: сказать правду и ранить, вызвав слёзы, маневрировать, ляпнув очередную гадость, или польстить, как он обычно делал с девушками, которым хотел понравиться. Разве он хотел ей нравится? Да и слишком сложно обманывать, глядя в эти чистые глаза. - Значит, как к ребенку, - решила девушка, не услышав ответа. Досада сковала её, и она отвернулась, прижимаясь к холодному окну. Только бы снова не заплакать. Он прав, сколько можно лить слезы, и откуда они у неё только берутся. Всех дождей на земле не хватило бы на такое. Вчера весь день, сегодня утром в комнате, когда приходил Игнис, и перед отъездом, когда Лайт... Каждый раз возвращаясь к этому моменту в своей голове, девочка закрывала глаза и делала вид, что ничего не видела. Она мучительно забывала то, как её разъяренная подруга била человека, которого она любит, то, как тот громила держал его, то, как Лайтнинг посмотрела на неё мутными, словно пьяными глазами. Самое страшное, когда от тебя скрывают что-то тёмное. Раскрывая подобное, чувствуешь себя ещё гаже, противней, чем если бы тебе сказали честно. Игнис её науськивал против Лайт, но Ваниль из всех сил сопротивлялась, не хотела верить… - Пока ещё, да... – сказал вдруг Промпто, это был для него сильный шаг. Девушка удивленно посмотрела на блондина, тот в ответ улыбнулся одной из своих лучезарных улыбок. У Ваниль кольнуло в груди. Всё же действительно не так плохо. Сегодня он хотя бы не игнорирует её. *** Парить в темноте и тишине, когда свет теплится только в твоей груди. Слабыми всполохами, словно спичка, которую вновь и вновь безуспешно пытаются зажечь. Рук почти не видно, пальцы уже безвозвратно поглотила тьма, а это очень холодно и больно. А как же «Стать выше, светлее». Вранье, ложь? «Обжигающей» - это просто невозможно, нет сил… Желания. Она опустилась ниже, чем могла, подпустила тьму. Лайтнинг устало разомкнула глаза. Ничего не изменилось. Они быстро ехали по ровной дороге, что вызывало в горле ощущение полета. Её движения сковывали наручники, пальцы уже онемели от холода. Желание бороться исчезло. Вообще ничего не хотелось. Она сбилась с счета, сколько раз вот так засыпала и вновь открывала глаза сегодня. Голова и горло уже невыносимо болели, то, что ей вкололи, теперь вызывало лишь усиление слабости и туман в сознании. За окном всё посерело, словно предвещая приближение к столице Люциса. Серые силуэты деревьев, серые поля, серые прожилки каменных пластов, серое небо. Даже закатное солнце побрезговало пробиться сквозь пелену облаков и коснуться этого пейзажа своей теплой краской. Горло удушливо запершило, и она начала кашлять. Тогда Лайтнинг ощутила прикосновение извне. До этого она не отрывала головы от окна, делая вид, что одна и окружающих её людей не существует. Впервые за весь день пленница бросила взгляд в салон машины. ОН протягивал ей бутылку воды! Видя туманный взгляд, Ноктис понял, что Лайтнинг плохо. И взял всё в свои руки. Осознание этого приятно разлилось по разуму. Он придвинулся, вкладывая в её руки бутылку, и аккуратно направил к губам. Рука коснулась её лица, проверяя температуру и трепетно убирая волосы за ухо. Пальцы словно случайно, почти невесомо скользнули по шее, плечу. Она наблюдала за ним безучастно, не ставя блоков. В последний момент, когда сухих губ коснулась вода, захотелось почти по привычке отдернуть руки, отстранить его от себя. Но отчего-то ей вспомнилась Ваниль. Как было больно Лайтнинг, когда глаза девочки отвергли её. И впервые Фэррон приняла помощь Ноктиса. Принц не отрывал взгляда, мучительно требуя свои глаза и руки запомнить всё в мельчайших подробностях. Ему самому не верилось в происходящее, что Лайтнинг не отпихивает его, не говорит колкостей, принимает то, что сын короля так хочет ей дать. Ноктис отчетливо видел, как прозрачные пузырьки пропадают от каждого её глотка. Каждое движение ресниц, мельчайшее изменение в водянистых глазах, секундное умиротворение, свое и её. Всё это отражалось в нем, заставляя мурашки опрометью бегать по спине. Когда она закончила, он отодвинулся, не требуя от девушки большего. Оба после остались неудовлетворенными, это событие почему-то оставило горький вкус. Для Ноктиса его было мало, он всегда хотел брать всё без остатка - наслаждаться по возможности бесконечно, пусть даже насильственно. Но сейчас принц осознал, что момент безвозвратно прошел. Дальше будет в лучшем случае извращенная имитация и то, только для него самого. Мозг так же предательски грызла мысль, что и случившееся – обман, розововолосая не в себе от лекарств и стресса. Для Лайтнинг же этого было слишком много. Только когда всё закончилось, девушка поняла - случившееся почти неприлично, бутылка оставила на губах влажный след, словно от поцелуя. Фэррон впервые заметила, как принц с бесчувственным лицом жадно вкушает её эмоции. «Не от того ли, что сам ничего не чувствует», - подумалось ей, и бесконечная вереница мыслей и образов закружила девушку, окончательно стирая в памяти грань сна и реальности.