⚡️СВЕТ В НОЧИ⚡️

Ноктис проснулся от неожиданного толчка в грудь. В голове пульсировало лишь завещание Стеллы. Нехотя продирая глаза, он увидел возмущенное лицо Лайтнинг. Давненько она не показывала принцу так любимого им откровенного гнева. Но, какого чёрта, она рядом и ещё так искренне злится?! Ноктис с трудом вспомнил отрывки ночного разговора и наконец сориентировался в пространстве. - Сделал больно? - спросил он, не понимая, в чем же дело. «Только и делаешь, что больно», - в сердцах оскалилась Лайтнинг и зажмурилась, опуская голову. - Нет, - ответил её твердый голос. Ноктис абсолютно не понимал, что случилось, может быть, она просто испугалась, увидев его рядом, когда проснулась? Такое предположение больно било по его самолюбию, но они же наконец смогли перебороть все свои препоны и стать откровенны друг с другом. Теперь он начинал жутко злиться, смотря, как Клэр прячет от него взгляд, пытаясь выстроить новую бессмысленную стену, пусть даже он находится всего в дюйме от неё. Ноктис знал, что будет полным идиотом, если вновь упустит Лайтнинг, даст ей отдалиться от себя хотя бы на сантиметр. Он же снова покатится в пропасть ненависти к ней и к себе самому. Принц, почти скрипя зубами, собрался что-то предпринять. Это для сына короля оказалось неимоверно тяжело, но он мягко взял Лайтнинг за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. - Что случилось? - спросил Ноктис, стараясь не подпускать к горлу привычный твердый тон, чтоб не разозлить Лайтнинг ещё больше. Фэррон, подняв острый взгляд, почти по привычке хотела оттолкнуть руку, вмешавшуюся в её личное пространство. Но не смогла, увидев лицо Ноктиса. Не было на нем привычной маски жестокости, Лайтнинг по тонко выраженным эмоциям прочитала беспокойство на его лице. Нахмуренные брови и прищуренный взгляд, готовый внимательно принять её переживания. Но в ответ она смогла только глубоко выдохнуть и снова закрыть глаза, понимая, что запуталась. Интуиция требовала верить ему и обвинять себя в излишней настороженности и неуместной ревности: «Какая разница, что он говорит во сне, это может быть кто угодно, и какое я имею право быть единственным человеком в его жизни». Но Лайтнинг знала, сколь доверчива эта девичья интуиция, её безвольное стремление верить в самое сладкое и желаемое. Фэррон слишком сильная, чтобы стать жертвой. Ноктис сжал кулак, требуя от себя притушить жгучее желание надавить на Клэр, чтоб та объяснила ему всё. Отпустив её подбородок, он, лишенный сил невнятным поведением девушки, подался вперёд и коснулся губами закрытых век, так успокаивая Клэр. Она вздрогнула от неожиданности. - Снова кошмар? - спросил он очень тихо. Лайтнинг начал бить мягкий озноб, противореча её рьяным мыслям. Она бессознательно вцепилась пальцами в его рубашку, не давая отстраниться, было слишком тепло. Почувствовав это, Ноктис улыбнулся: «Так-то лучше!» Сколько он ждал, что она сама будет тянуться к нему, прижимать к себе, настойчиво требуя не отпускать себя, наверное, целую вечность, точнее всю свою жизнь. Руки снова обняли Его Клэр, успокаивая, как главный источник всех своих чувств. И тут Лайтнинг осознала, что ведет себя неприлично, ей стоит взять себя в руки, сделать передышку, пока это всё не зашло слишком далеко. -Мне не снятся сны…- сказала Клэр, пытаясь оторваться от Ноктиса, но ощутила на щеке прикосновение его губ, он аккуратно покрывал поцелуями её лицо, словно пытаясь что-то шептать. Девушка, дрожа от возмущения, воззрилась на него. Самый чистый цвет морской воды, самый яркий и честный цвет неба и самый острый и холодный цвет стали - цвет её глаз, неизменно выбивающий из сына короля весь его дух и заставляющий терять голову. Видя настолько вблизи её радужку, принц беспомощно, почти злобно выдохнул - восхищенно прошипел - и, в полной мере оценив, что Клэр до сих пор не оттолкнула его, понял, просто обязан продолжать. Только сейчас Ноктис разгадал свое неизменное желание брать от Лайтнинг все здесь и сейчас. Это уже было нечто большее, нежели дурная привычка сына короля. Рядом с Клэр казалось, что больше не будет шанса, как будто вселенная отписала им всего пару мгновений, а они оба постоянно так бездарно тратят их. Лайтнинг впервые отчетливо заметила эту метаморфозу - как синие глаза принца приобретают теплый оттенок, почти зеленый, и начинают стремиться к орехово-золотому, так похожему на солнечный свет, заливший спальню. Завороженная этим зрелищем, она совсем забылась и замерла, не отрывая от Ноктиса взгляда. Оба затаили дыхание, словно боясь, что вот-вот их общий хрустальный мир, тишину в нем разрушит пронзительный, оглушающий рев. Руки Ноктиса, невесомо шурша, проникли под одеяло. Деликатные пальцы изучали спину Клэр, тонкая кожа даже через майку беззащитно выдавала каждый рельеф и изгиб её тела. Продолжая смотреть ей в глаза, Ноктис без малейшего стеснения опускал руки ниже, перебирая каждый позвонок, как стройный ряд пуговиц. Запястье Ноктиса выгнулось, скользя под майку, неосторожно задев колким обручем часов нежную кожу на пояснице. Это заставило Лайтнинг выгнуть спину. Она невольно ещё ближе прижалась к Ноктису. Только тогда Клэр опомнилась, окончательно покраснев. Девушка болезненно зажмурилась и собралась выдавить из себя его имя, чтобы остановить. «Нок...» - не смогла, Ноктис накрыл её губы своими и заодно её сознание лавиной имени себя. Выступив мурашками на коже, электрический ток прокатился по тем узорам, что пальцы принца вырисовывали на её спине. Ноктис ещё больше осмелел, ощутив, что Его Клэр, эта самая неприступная, праведная и вредная, самая сладкая и желанная девушка, робко дрожит в его руках. Он резко повернул Лайтнинг, укладывая на лопатки, и навис над ней. Улыбаясь сквозь поцелуй, принц осторожно прикусил нижнюю губу Лайт, ожидая от девушки уже большего, нежели тихой дрожи. Она болезненно вцепилась пальцами в его плечи. Ей очень хотелось сейчас всё-таки совладать с собой, найти силы, чтобы отпихнуть Ноктиса. Только вот зачем, она не до конца понимала. Просто срабатывал какой-то врожденный инстинкт, такой же как тот, что до сих пор держал Клэр в его объятьях, умоляя подождать ещё хотя бы секунду, позволяя ему вот так проникать в неё языком и аккуратно вырисовывать там узлы. Лайтнинг снова ощутила холодный металл на его запястье. Рука Ноктиса, задирая майку, начала ощупывать её ребра, неумолимо приближаясь к груди... Фэррон не выдержала и наконец оторвалась от его губ. - Ноктис,- прошептала она, сильно жмурясь, так пытаясь выдавить из головы это наваждение. Хрипловатый, настойчивый голос, произносящий его имя… Наверное, это то единственное, что сын короля мог услышать с утра, чтобы вечно скверное настроение спросонья исчезло. На секунду принцу показалось, что его глаза просветлели до предела, он сейчас, наверно, мог ими ослепить кого угодно. Принц, почти сбегая от этой волны нежного чувства, упал лицом в её волосы и прижал к кровати своим весом. Рука продолжала свой путь, теперь по скату плоского живота, все ниже. - Ноктис, - твёрже повторила Клэр, выгибая спину излишне резко.- По… - Тсс... тише-тише, - прошептал он на самое ухо, мягко удерживая Лайтнинг на месте. Она жмурилась, видя белые искры перед глазами. Такой спокойный, уверенный в себе голос, голос Ноктиса, всегда заставляющий её краснеть и желать его обладателя, несправедливый и обманывающий. Ноктис как будто издевался над ней: успокаивал, утешал, направлял этим мягким, бархатистым голосом, пока его рука неумолимо двигалась вниз. И вот он проскользнул под ткань нижнего белья, вначале бережно обводя изгибы, затем уходя все глубже... По глазам как будто ударила вспышка, Лайтнинг выгнулась, словно ожидая боли, и сжала колени. Каэлум оторвался от неё и убрал руку. Пылая, Клэр залепила Ноктису жгучую пощёчину и выскользнула из объятий на дальний край кровати. Принц чуть с ядом не прошипел: «Твою ж мать, что в этот раз?!» Он упал лицом в подушку, как назло насквозь пропитанную её сладким, сводящим с ума запахом. Ноктис опять бессильно гадал, что не так сделал, хотелось удавиться этой чертовой простынёю. Он повернул голову, смотря в направлении Клэр, только сейчас понимая, что его рука бессознательно держала край белой майки, так откровенно выдавая его жгучее желание не отпускать её. А она сидела спиной к нему, вся тонкая, светлая и полупрозрачная в лучах яркого солнца, даже злость таяла. - Ты… - Ноктис начал говорить, Лайтнинг слегка повернулась, показывая ему пунцовую щёку, лопатки её ходили в возбужденном дыхании. Ноктис не стал продолжать свой вопрос, внезапно понимая, что ответ и так очевиден. Очевиден по её нездоровой дрожи и смущенному румянцу… Только последний идиот, ослепленный своим самолюбием, не мог понять этого до сих пор, почувствовать, догадаться раньше, насколько она чиста, только такой кретин, как он. Сколько всего теперь вставало на свои места, её невинное смущение и протесты на любое его прикосновение. Конечно, Его светлая Клэр должна быть только такой, и он должен быть у неё первым и единственным. Лайтнинг, не услышав продолжения фразы Ноктиса, тоже всё поняла и, словно пойманная на вранье чуть не задохнулась от смущения, съежилась и озлобилась. Она наконец в полной мере почувствовала себя голой перед чужими глазами. Фактически, так оно и было бы, если не последний оплот её целомудрия – бельевая майка. Захотелось отдернуть его руки от себя, не дать больше прикасаться к себе… Она резко попыталась подняться, но почувствовала, что не может. Повернувшись, Клэр поняла, что Ноктис не желает отпускать её одежду, и Лайтнинг увидела то, что болталось на его запястье и царапало кожу — её часы-передатчик... Их вид вызвал в ней массу ярких чувств, усиливавших её желание сейчас рвать и метать. Напряжение от того, что Ноктис, возможно, знает, что она шпион Кокона, смятение от того, что, несмотря ни на что, он так мягок, и самое главное - злость от того, что принц как обычно непринужденно присвоил себе чужую вещь. Лайтнин зацепилась пальцами за часы и потянула, стягивая с себя его руку. Ноктис сжал губы - вот сейчас она уйдет, оставив его, заставляя снова ненавидеть. Но Лайтнинг лишь развернулась и строго посмотрела на Каэлума, тонкие пальцы не отпускали браслет часов. - Это мои часы, - сказала она, насупившись, даже как-то наивно. Как же ей шло, когда она так искренне злилась на него. Ноктис промолчал, лишь улыбнулся той самой улыбкой, которая приводила Лайтнинг в смятение. Теплое осознание, что Клэр не сбежит от него, что их объединяет нечто большее, что их вообще что-то держит вместе, заставляло его лицо просветлеть. Не обращая внимания на её злость, он неторопливо, даже с оттенком наглости повернулся, откинулся на локти и наклонил голову, прищурив глаза. Лайтнин теперь пришлось потянуться за его рукой, чтобы снять браслет. Принц без усилия перехватил её ладонь и, сжимая, приблизил к своим губам, поцеловал пальцы. - Пусть пока побудут у меня, ничего с ними не случится,- спокойно сообщил Ноктис. Лайтнинг с досадой почувствовала, что ей захотелось ещё сильнее выгнуть спину, подаваясь вперёд - ближе к его лицу. Каэлум явно специально отстранился, чтобы заставить её это сделать. Клэр показалось, что она сейчас закипит - для Ноктиса это всего-лишь игра, тешащая его дурной нрав, и он даже не понимает истинного назначения этой вещи. Но устраивать ему скандал Лайт не желала, помня, что на этого человека они не действуют, лишь усиливают проявления его тяжелого характера. Поэтому, вернув спокойствие своему дыханию, Фэррон холодным тоном учителя сказала: - Они очень важны для меня... - Я буду очень аккуратен,- сказал Ноктис и, как будто закрепляя обещание, ещё раз коснулся губами её руки. При этом он выжидательное смотрел Клэр в глаза. Принц никогда бы не признался, но ему до чертиков нравилось ощущать на запястье тяжесть металла и думать о том, что эта вещь принадлежит Лайтнинг, думать о Его Клэр, смотря на мерцающий зелёный огонек. Фэррон, раздираемая внешним спокойствием и внутреннем праведным гневом, поняла, что не сможет их ни забрать, ни отобрать – Ноктис не даст, лишь будет любоваться, как она старается. Такого удовольствия она не желала ему доставлять, Лайтнинг неожиданно застегнула часы на руке принца, чтобы браслет больше не болтался, так демонстрируя, что не намерена поддаваться его играм, и ставя в этой странной для неё ситуации точку. Ноктис всё же самодовольно улыбался, наблюдая за тем, как Лайтнинг это делала. Просто выглядела она при этом потрясающе, спокойная и послушная, по-кошачьи мягкая и осторожная в движениях. Закончив, Клэр сверкнула мстительным взглядом: - Кто такая Стелла? - спросила Клэр. Ноктис отпустил её ладонь и стер с лица улыбку. Лайтнин заметила, что он побледнел. Клэр не упустит шанса отомстить ему за любой его промах, ставя на место. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но остановился, словно передумал, и надменно изогнул губы. - Кто тебе о ней рассказал? Глад, Игнис? - спросил принц. Лайтнинг почувствовала себя странно, наверно, он по привычке пытался надавить на неё своими способностями. Ноктис явно перегибал палку, словно она могла ему соврать в таком вопросе. Явственно указывая на то, что это женское имя для принца имеет большое значение. Стало отчего-то горько. Лайтнинг выпрямилась, убрала за ухо взъерошенные волосы и, не отрывая глаз, словно назло сообщила: -Ты сказал это имя во сне. Ноктис закрыл глаза, откидываясь на подушки, и расслабился, захотелось рассмеяться над собой. Мысленно он бранил Стеллу за то, что даже сейчас она не оставляет его в покое и уже беспокоит Его Клэр. Он совсем не хотел говорить Лайтнинг о том, кем была для него Флеурет и то, что он её убил. Клэр и так считала его последним подонком. - Стелла умерла,- все, что нашел важным сообщить Ноктис. Клэр солено сглотнула, бегая взглядом по его лицу. И зачем она только спросила? Чтобы осознать, что ей недостаточно знать только это, хотя Лайтнинг не имеет никакого права требовать от принца большего. Это лаконичный ответ, пресекающий любые вопросы постороннего человека, тем более, когда говорят таким сухим тоном. Лайтнинг снова собралась подняться, чтобы найти какую-нибудь одежду и удалиться с его глаз. Но Ноктис взял её за руку, не желая отпускать. Он не позволит никому больше разделять их. - Клэр,- сказал он гораздо тише и мягче. Теперь от своего собственного имени её заколотила дрожь. Она на секунду забыла все свои переживания, связанные с неизвестной ей девушкой. Лайт даже не повернула лицо к нему, словно стыдясь своего раскрытого вранья: «Нет, это невыносимо, мы слишком многого не можем рассказать друг другу, чтобы быть рядом». Ноктис почувствовал, как её пальцы напряглись в его руке, стремясь собраться в кулак. В очередной раз не находя причин её беспокойства, он про себя чёрно ругался, проклиная всё и вся, что какие-то нелепые, глупые обстоятельства всё время норовят отдалить от него Клэр, как бурное течение реки, стоит ему хотя бы чуть-чуть забыться. Успокаиваясь, делая неимоверное усилие над собой, Ноктис поднялся с кровати и обнял за плечи Клэр. Он соприкоснулся щекой с её затылком, мягкими волосами. - Какая разница, что было с нами до того, как мы встретились...- тихо выдавил он из себя, Ноктису, всегда было сложно говорить вслух то, что у него на уме. Снова он обманывает своим голосом? Мягкий, даже надломленный и беспомощный, будящий в Лайтнинг врожденное стремление стать опорой. Она сама хотела бы сказать эту фразу громко вслух, отпустить все свои страхи, поверить и забыть навсегда... Просто быть с ним здесь и сейчас. Лайтнинг закрыла глаза и почувствовала, как он потянул её назад на кровать. С пустой головой ей захотелось раствориться в этих белых простынях, стать тонкой и незаметной нитью в его руках. Ноктис, касаясь её шеи губами, аккуратно придерживая пальцами, очень хотел, чтобы Клэр потеряла свою хваленную твердость и волю. Перестала думать о непонятных глупостях, думала бы только о себе и о нем. Поверила бы, что в этой вселенной, в их вселенной им никто больше не нужен. Позволила ему просто нежно прикасаться к себе и ласкать до изнеможения, полной потери рассудка, иначе какой в этом был бы смысл. Ему ведь сейчас этого достаточно - чувствовать и видеть её, потакать каждому тихому вздоху, каждому её желанию, желанию быть с ним. Оказавшись на мягкой кровати, она увидела его лицо, снова нависающее над ней. Лайтнинг очень тихо проговорила: - У тебя глаза... - Светло-карие?- сказал Ноктис. - Золотые, - покачала головой Клэр, Ноктис услышал незнакомую нотку почти восхищения. Она непонимающе бегала глазами, цепляясь то за одну деталь, то за другую. - Почему? - просила она. - Потому что ты рядом, - улыбаясь, сказал он, от этого Лайтнинг показалось, что он лукавит. - Ты врешь,- прошептала она с укором. Ноктис, не найдя сил для того, чтобы опровергнуть Клэр, сказав ей самые важные слова, наклонился к её ключицам, аккуратно обвел впадинку языком, заставляя девушку дрожать и выгибать шею. Лайтнинг на секунду показалось, что он специально туманит её голову, она сжала пальцы, болезненно натягивая его волосы, заставляя отстраниться. Ноктису это даже понравилось - быть ведомым её рукой. Запрокинув голову, он все также лукаво улыбался, смотря золотыми глазами на соблазнительную линию её длинной шеи. - Пожалуйста…- твердо проговорила Клэр, но фразу закончить получилось только громким выдохом, почти стоном от того, что Ноктис опустил голову к её уху и мягко прикусил мочку. - «Пожалуйста, не надо» или «пожалуйста, продолжай»? - очень близко прошептал он. «Точно, издевается», - закусив губу и краснея, подумала Лайтнинг. - Не надо,- он снова её прервал, лаская, заставляя путаться в звуках собственного голоса, словно напоказ демонстрируя, что она врет и ему, и сама себе. Рука проникла под майку, нащупывая грудь. - Тебе одной пощечины было мало? – наконец членораздельно сказала она, почти прошипела, жмурясь и упираясь в его плечи руками, силясь вырваться из объятий, пока он переносил свои поцелуи на её шею. - Мало! – сладко сказал он, на секунду оторвавшись, и Клэр даже хмыкнула, но тут же напряглась, ощутив, как его пальцы, цепляясь за кожу, начали подниматься вверх, задирая майку. - Ноктис! – твердо и уже с угрозой сказала она. - Тише! – снова мягко успокоил он её и начал целовать оголенный плоский живот, временами, на пробу показывая свои зубы, легонько покусывать. От каждого такого эксперимента Клэр вздрагивала. Не выдержав глухоты к своим очень аккуратным просьбам, в порыве злости Лайтнинг болезненно вцепилась ногтями в его плечи, скользнув под рубашку. И почувствовала, что Ноктис сам как-то странно дрогнул, Лайтнинг покраснела и округлила глаза, понимая, что ему это нравится. Пока Клэр судорожно пыталась смириться с внезапным открытием, принц окончательно лишил её майки. Этого предмета, уже порядком раздражающего сына короля. Внезапно запутавшись руками и головой в трикотаже, Лайтнинг чуть не выругалась в голос - что же он делает! Разве всё это нормально? Ещё вчера он грубил ей, зажимая по углам, потом то, что он устроил ей ночью? А теперь так нежно целует… Это ничего, что ей это нравится… точнее, её телу, но вот сознание не может стерпеть такого бесстыдства! Резко махнув головой, она избавилась от пут и бросила злой и укоряющий взгляд на этого человека. Ноктис просто смотрел на неё, ему нужна была всего секунда, хотя бы мгновение, чтобы перевести дух, любуясь её наготой. И он не хотел замечать, что это мгновение тянулось уже неприлично долго. Тонкое и гибкое тело, такая красивая линия изгиба талии, высокая аккуратная грудь, увинченная восхитительно бледно-розовыми припухшими сосками, фарфоровая кожа, алеющие щеки, губы и колкие, полные безудержного и праведного гнева глаза. Её волосы странного цвета больше не казались неестественными. Клэр в этом солнечном цвете, на этих простынях вся как будто состояла из переливов нежных цветов: «Перламутровая». Лайтнинг лишь мгновение спокойно лежала, пока до сознания в полной мере не дошло, почему Ноктис застыл, бродя по ней взглядом. Клэр тут же стиснула зубы, закрыла грудь рукой, вторая полетела, описывая дугу, прямо к его щеке. Он, не моргнув, поймал её и уже по традиции коснулся губами. Она молчала и так рассерженно смотрела в его глаза, честно и естественно. - Успокойся, я, правда, не собираюсь делать тебе больно,- тихо сказал Ноктис. От такой самоуверенности Лайтнинг почувствовала себя слишком нервной, но разве в боли тут было дело?! Она зажмурилась… Клэр всё ещё не верила Ноктису. Да и вообще это было неправильно ни по отношению к ней, ни к нему. - Я не могу, - проговорила Клэр, натягивая простынь на грудь, поднимаясь и скрываясь за дверью в ванной комнате. Ноктису в очередной раз оставалось лишь озлоблено терзать подушку с её ароматом, тихо матерясь на эту недотрогу, его недотрогу. Вот только почему-то золото никак не желало выветриваться из его головы, а губы стремились растянуться в улыбке. Это было слишком светлое утро, и то, что происходило сейчас, никак не походило на вчерашнюю ночь, Лайтнинг больше не была оцепеневшим и ледяным трупом, и пусть она убежала, но давала ему самое главное - надежду и веру в то, что это всё может закончиться для них хорошо. *** Даже самое солнечное утро может стать холодным. После горячего душа в комнате показалось очень свежо и холодно. Выйдя из ванной, Лайтнинг увидела свою опустевшую и смятую кровать, на секунду ей стало горько, она поймала себя на мысли, что на самом деле не хотела, чтобы Ноктис уходил, чтобы это светлое утро заканчивалось. Но не она ли пять минут назад бессильно скреблась ногтями о кафельную плитку и собственную кожу от несправедливости своих чувств к нему? Около кресла на полу одиноко стояла початая бутылка и стакан. Все, что осталось от Ноктиса. Клэр рассеяно запустила руку в свои волосы, натягивая пальцами спутанные пряди. В последнее время она слишком много думала и пыталась анализировать, а на самом деле только больше заблуждалась и спотыкалась. Впрочем, прошедшая изматывающая ночь отчего-то придала ей сил, хотелось в очередной раз идти напролом, прошибая лбом преграды, перестать уже размышлять и начать действовать. Одно только оглушало, заставляя тормозить перед каждым действием, — она испытывала к Ноктису слишком … странное чувство. Это ночью она могла хриплым голосом прошептать «Любовь», сейчас же она боялась даже мысленно произнести это слово. Фэррон боялась его, как огня. Лайтнинг наконец понимала Ноктиса и испытывала к нему чувство, вот только забывать о его прошлых проступках и планах не имела права, не имела права бросить Ваниль. Отчего-то ей вспомнились слова Игниса, которые он говорил ей в машине, когда на них напали те дикие твари. Все пути в жизни относительны. В это светлое утро даже на отвратительного очкарика не хотелось злиться, и она могла себе признаться, что в чем-то советник принца был прав. Но странное и неприятное ощущение не покидало её, словно ей приходилось быть перед Ноктисом одним человеком, а в голове прятать другой мир, где Каэлум — непримиримый враг, или же наоборот. Показывать всем своим естеством, что она его ненавидит, в глубине души понимая, что любит... «Снова это слово!» - отплевалась Клэр и поморщила лоб, подходя к окну. Внизу, в парке поодаль от дома, Ноктис выгуливал своих собак. Лайтнинг невольно улыбнулась и отпустила свои несчастные волосы. Он ведь тоже хорош, ведет себя, как последний подонок, да ещё требует от неё чего-то, что за невыносимый характер! И тайн от неё у него хватает - отец, Стелла... - Стелла, - повторила вслух Лайтнинг, глубоко вздыхая. Сержант Фэррон ещё сильнее убеждалась, что не имеет права сейчас уходить, оставлять всё как есть... Она подняла глаза, смотря вдаль, за забор этого особняка, туда, где горизонт перекрывали синеватые силуэты больших зданий. *** Игнис сидел за столом и пытался справиться со своим завтраком, его очки поблескивали, взмывая к собеседнику. Напротив него был Гладиолус, вполне бодрый и восстановившийся после вчерашней стычки с их принцем. Хороший сон приводил его в норму похлеще регенерационной камеры. - Значит, вчера она за меня работала, и Ноктис больше не сходил с ума? – сказал громила. Игнис отметил, что данная новость забавляла, вернее, откровенно радовала парня со шрамом. Гладиолус действительно испытывал к девчонке, сумевшей вчера надрать ему зад, очень теплые чувства. А сообщение о том, что весь вчерашний день Ноктис и Лайтнинг провели вместе, тем более грело. Быть может, Глад не зря отгреб от Каэлума-младшего? Возможно, их бесноватый принц наконец смог разобраться в себе и разрешить проблемы с девушкой, к которой так неравнодушен. Игнис под стеклами очков прищурился, явно не разделяя восторга своего широкоплечего друга. Советник не стал сообщать, что сегодняшнюю ночь Ноктис тоже провел с ведьмой из Кокона. И это несмотря на то, что Игнис сообщил принцу всю подноготную сержанта Фэррон. - Считаешь, что это хорошо? – поинтересовался Игнис, Гладиолус даже смутился, о чем же конкретно спрашивает их умник? - Ну... хорошо, что Ноктис вчера выполнил свою работу? - громила скорее вопрошал к стратегу, явно подозревая, что тот планирует сейчас раскрыть перед его глазами какой-то ужасный подвох. Игнис промолчал, опуская взгляд на свою тарелку, иногда наивность Гладиолуса его задевала. - Для Ноктиса это, конечно, неплохо, - улыбнулся Игнис. - А вот для неё... Гладиолус нахмурил брови, не понимая, к чему клонит стратег. Неожиданно улыбка Игниса приобрела скорбный оттенок. - Наш принц никогда не умел справляться со своими страстями, идя на поводу желаний, Ноктис заставляет весь окружающий мир прогибаться под свои капризы. И он не видит разницы между людьми и вещами, ведь в сущности его мало заботят проблемы, которые он приносит другим,- Игнис снял очки, наконец демонстрируя свои усталые глаза с красными прожилками, и потер переносицу, далее голос его звучал совсем честно и грустно. - Все, что он хочет — удовлетворить свои желания, которые могут также внезапно потухнуть, как и появиться, - тактик снова надел очки, холодно блеснув стеклом, как острым лезвием. - Как думаешь, что будет с ней после такого? Гладиолус понял, к чему клонит советник, от такого еда в его горле застряла. Ноктиса он знал слишком хорошо, чтобы отрицать подобное, вот только эта же близкая связь с принцем заставляла мириться с недостатками друга. Парень опустил глаза, словно разжевывая слова Игниса. - Но ведь люди могут меняться? – сказал Гладиолус после долгой паузы. Он старательно выводил на лице натянутую улыбку, от этого шрам на щеке перекосило. Игнис неохотно начал ковыряться в своей тарелке. - Могут, - проговорил он очень тихо, и это ещё больше повергало в бездну сомнений. Тактик продолжил свои рассуждения, не смотря больше на Гладиолуса, словно вовсе говорил не с ним. - А ведь её действительно должно быть жалко. Подобные отношения между наследником трона и бывшей преступницей не могут закончиться хорошо. Её ведь выслали из Кокона, и некоторые люди не станут утруждать себя, чтоб разъяснить, по каким причинам её судили, а если и узнают, будут кричать о том, что она охотилась на границах на наших людей... – голос советника звучал непривычно честно, пусть даже говорил он с улыбкой. - Да, даже одной её причастности к Верхнему Миру будет достаточно, чтобы ей испортили жизнь здесь. А что-то мне подсказывает, что она не привыкла к такой травле и вряд ли выдержит то, что даст ей Каэлум-младший. Гладиолус туповато уставился на их умника, безусловно, Игнис как всегда прав. Вот только ужасно хотелось, чтобы всё это оказалось неправдой, и жизнь была бы куда проще и счастливей… В столовой появился сам принц, и друзья замолчали, переглядываясь между собой. Гладиолус почувствовал мурашки на спине от осознания того, что только что они говорили о Ноктисе. Было даже неприятно от того, что они лезли в его личные дела. Хотя вряд ли Каэлум-младший их услышал. Стараясь реабилитироваться в таком проступке перед другом детства, Гладиолус излишне добродушно улыбнулся, поворачивая к принцу лицо. Тот ответил рассеянным и сонным взглядом. В глубине души Ноктис в очередной раз поразился тому, что этот человек так лучезарен и доброжелателен, несмотря на их вчерашнюю драку. Ноктис никогда не мог так просто взять себя в руки и забыть о чужом проступке. - Доброе утро! - радостно прогремел Гладиолус и отметил, что принц сегодня выглядит куда лучше, чем вчера за завтраком. Ноктис долго молчал, словно обдумывая что-то. - Доброе, - тихо согласился он. Игнис немного резко отставил тарелку и поднялся из-за стола, чтобы покинуть их общество. - Я подготовлю список дел на сегодня.