Приличная бесстыдница

POV Полина — Насть, ты не помнишь мой последний опыт с письмами? — закатила глаза я, сидя на скамейке в парке и болтая с по телефону с Анастасией. Рассказав, ей всё, а именно, что никак не могу забыть Ника, она вновь посоветовала писать мне письмо. Но в этот раз — на листке бумаги. — Тогда это помогло, у вас же было… То есть, вы же померились, — извращенка. Может, она и права. Но тогда я его не забыла, наоборот даже, он сделал так, чтобы я помнила его всю жизнь. — Хорошо, я попробую, — на том конце провода послышались детские крики. Она подрабатывает нянькой у какой-то семьи, в суть я не вникала, однако, побывав там, я поняла, что семейка-то богатая. Отложив телефон, я взяла ручку и листок, что валялись у меня в сумке. Так-с, с чего бы начать? Почему-то на ум приходит только:«Чертов ты идиот, люблю я тебя мудака, а ты со своей Кларой постоянно. Да я беременная от тебя, придурок, свадьбы хочу, бананов и торт с шоколадом! Тебя хочу, долго, жестко горячо!» — в прочем я так и написала. Положив бумажку на скамейку, я убрала телефон и ручку, а потом потянулась за листком. Так… Где он? Черт подери, куда ты его дела, Морозо… Я обернулась и увидела, как сильным порывом ветра клочок бумаги уносит всё дальше и дальше. — Нет, — прошептала я и побежала за ним. Мне нельзя бегать, понимаете, нельзя! Но если он тут останется то… Киоссе?! Я заметила, как по тропинке идут Клара и Никита, на вид они были очень серьезными, болтали о чем-то. Если он прочитает, я же просто с ума сойду. Хотя, он слышал песню. Пожалуйста, Господи, сделай так, чтобы он упал и забыл обо всём. Я знаю, что этого не произойдет, но надежда умирает последней. Я пыталась как можно быстрее пробежать мимо них, чтобы последние меня не заметили. Так и вышло, вот только «письмо» застряло на дереве. И что делать мне — бедной беременной девушке? Конечно, лезть за ним! Аккуратно, в этом чертовом платье, я залезла на дерево и пыталась достать бумажку. И вот наконец, она у меня! Но… Ветка подо мной начала трещать и… — Морозова? Ты что там делаешь? — голос Никиты. Что делать? Что отвечать? Молчать лучше, молчать. — А ну да, у вас беременных мозги набекрень. Слезь оттуда, упадешь. — Эм… Я не могу, мне страшно, — опасливо произнесла я, наблюдая как быстро лицо Киоссе изменилось: нос сморщился, а на лбу появились некрасивые морщинки, они ему не идут. — Так какого черта ты туда полезла?! — рявкнул он, подходя к дереву. Правда, почему я сюда полезла? Из-за тебя, сволочина ты такая! — Прыгай. — Ты меня не поймаешь. — Поймаю. — Нет. — Да. — Не… А-а-а! И упала. Причем, как следовало ожидать я должна была упасть на руки Никите, но как лох по жизни, я грохнулась в кусты, пусть и на мягкие. Открыв глаза, я потерла и без того затекшую поясницу. Ни… Где он?! — Черт, — прошептал Никита, очень близко. Огромная, тяжелая ветка упала ему на руку. Шатен матерился и шипел от боли, пока я пыталась убрать чертову ветку с его руки. — Не поднимай тяжелое, Полин! — но не послушавшись его, я все же отодвинула ветку. Рука у него посинела и опухла. Она в прямом смысле была вывернула, практически смотрела в другую сторону. Пугающе, однако. — Тебе надо в медпункт, — категорично сказала я, помогая ему подняться. Ник активно завертел головой, в знак протеста. — Я сказала пойдем, у тебя вся рука опухла, что ты не видишь что ли? — Всё нормально, — резко одернув руку, ответил он. Его лицо тут же перекосило от боли, но тот стоял и просто смотрел на меня, стараясь не подавать виду. Но против меня не попрешь!

***

Я позвонила в его дверь, держа в свободной руке две его любимых булочки. Как оказалось, у парня почти перелом, а виновата в этом я, поэтому и должна как-то извиниться, что ли… Через несколько минут он открыл мне дверь. Обе руки были забинтованы, а на лице, кажется, нет никаких эмоций. — Что ты здесь делаешь? — голос у него был охрипшим, да и сам он выглядел не очень: синяки под глазами, очень выделялись на бледном лице, волосы растрепаны, губы чуть голубоватые. Он, наверное, спал. — Я пришла к тебе, вот, — протянула я ему булочки, мило улыбнувшись. Шатен усмехнулся и пропустил меня во внутрь. В квартире никого не оказалось, как я поняла, все на репетиции или гуляют. Не дожидаясь приглашения, я прошла в кухню, тут же ставя чайник. — С тобой всё хорошо? — Да, как видишь. С забинтованными руками, мне прям жить легче стало, — не без сарказма, конечно. Я опустила голову. Виновата только я. Но… я же совсем не хотела, чтобы так получилось. — Зачем ты пришла? — да, наверное, зря я приперлась. Чего ожидала? Что в объятия кинется? Дура. — Я могу уй… — листок. На столе у него листок, мой подчерк, изорванный листок. Это именно тот… — Значит, за меня решила, что моего ребенка должен чужой мужик воспитывать? — только не это…