Монах

      За окнами уже начало темнеть, когда Эрик оторвался от книги. Определённые сведения он почерпнул, но вот как ими распорядиться и какую линию поведения выбрать при разговоре с посланцем Императора, пока до конца не решил. Можно было, либо сохранять ледяное равнодушие и подчёркнутую вежливость, соблюдая дистанцию, либо попытаться как-то расположить к себе юношу, попытавшись узнать последние столичные новости и слухи.       Время ужина приближалось. Эрик нехотя поднялся из-за стола, окинул напоследок его внимательным взглядом, как бы проверяя, не забыл ли чего-нибудь важного, и покинул помещение библиотеки. Быстрым шагом он проследовал через часовню и вышел во внутренний двор замка.       В небе начали появляться первые звёзды, воздух был прохладен и свеж, легкий ветерок гудел в пустых переходах замка, с конюшни раздавалось тихое ржание жеребца. Эрик на минуту замер, вглядываясь в небо. Звёзды казались такими далёкими и холодными в своём вечном покое. Накатила тоска. Как же он устал от одиночества и постоянной ответственности за честь и благосостояние рода, за подданных. Как же надоело быть эталоном, картинкой, а не живым человеком. Кто защитит его народ, если он сбежит? Но, если этого не сделать, где гарантия, что новый герцог окажется достойным человеком? Мужчина полной грудью вдохнул воздух, пытаясь унять участившееся сердцебиение. Мир покачнулся от навалившегося головокружения, но ещё пара секунд и всё пришло в норму. Минутная слабость отступила. Эрик резко развернулся и отправился в направлении северной башни.       Помещение трапезной разительно изменилось за прошедшие полдня: от пыли и мусора не осталось и следа; в люстре горели магические свечи, давая мягкий, рассеянный свет; стол был сервирован фамильным серебром рода Хомоф, почерневшим от времени и достаточно громоздким на современный манер, но зато отличавшимся филигранной чеканкой. Эрик оглядел зал быстрым взглядом, отмечая, что гостя пока нет в помещении. Герцог сел на широкий, обшитый бархатом стул с высокой спинкой, стоящий во главе стола, и вновь погрузился в размышления. На этот раз о планах на ближайшее будущее.       Прошло полчаса, когда со стороны лестницы послышались звуки шагов. Эрик моментально отбросил все посторонние мысли и с интересом обратил свой взгляд в нужном направлении. Появившийся в проходе юный виконт был по-настоящему прекрасен в рассеянном свете магических свечей. Тёмные локоны были идеально уложены, на губах играла скромная, но такая соблазнительная улыбка, в глазах застыла покорность. Таким увидеть своего гостя Эрик никак не ожидал. Вместо горячего и гордого посланника, он видел перед собой мягкого, соблазнительного юношу, которых было так много при дворе. Не то чтобы такой вариант собеседника ему нравился значительно меньше, но очень хотелось понять причины столь разительных перемен во внешнем облике.       — Добрый вечер, Ваша Светлость, — обратился гость к Эрику. — Надеюсь, я не заставил Вас слишком долго ждать. Оправданием мне может служить только то, что я не знал точного времени ужина и не услышал, как Вы вошли в башню.       — Ничего страшного, сударь, — ответил герцог, внимательно вглядываясь в лицо своего собеседника и стараясь отыскать там какой-то скрытый смысл. — Я специально пришёл пораньше, чтобы посмотреть, всё ли готово. Это не Ваша вина.       Алексис в ответ лишь склонился в почтительном поклоне, как бы завершая этим обмен любезностями и отдавая себя полностью на попечение хозяина замка.       — Прошу к столу, сударь, — пригласил Эрик, указывая место по правую руку от себя. — Как вы разместились? Довольны ли предоставленной комнатой?       — Спасибо за заботу, всё хорошо, — ответил Алексис, почему-то не глядя в глаза собеседнику.       Он опустился на указанный стул и напряжённо замер, рассматривая убранство стола. А посмотреть было на что, сервировка стола была сделана с абсолютным соблюдением всех норм этикета, приличествующему больше императорскому дворцу в дни торжественных приёмов, чем провинциальному замку. А выбор вин, даже превосходил всё то, что подавалось на таких приёмах. Одна только бутылка астрийского вина трёхсотлетней выдержки, стоявшая в центре стола, стоила больше, чем Алексис мог позволить себе потратить за несколько лет. А тут ведь были и другие вина: фруктовые эльфийские; прозрачные как слеза дроуские, которые делают из дикого винограда, собираемого девственницами в ночь перед праздником первой крови; и даже элитный гномий самогон в мутной бутылке толстого стекла, хотя всем известно, как неохотно подгорные владыки его продают. Алексис на минуту задумался, размышляя над тем, какие же тут должно быть богатые винные погреба. Эта заминка не осталась незамеченной герцогом, правда, он отнёс её на счёт скудности выбора блюд.       — Извините за столь скудную трапезу, но, как вы понимаете, я не ждал гостей, — тихо проговорил Эрик, отрывая юношу от мечтаний о винных погребах.       — Ваша Светлость, я очень благодарен за приглашение к столу, и было бы непочтительно упрекать вас в чём-то, — дежурно ответил Алексис и принялся осматривать остальную часть стола.       Фасолевый суп с вяленым мясом, внушительного вида копчёный окорок, различные колбасы и сыры, способные удовлетворить самый изысканный вкус. На сладкое были сушеные фрукты, сложенные пирамидой и залитые глазурью. Если не присматриваться внимательно, стол выглядел весьма внушительно.       — К сожалению, прислуживать за столом у меня некому. Слуг я не держу, так что каждому придётся самостоятельно наливать вино и брать салфетки, — тихо проговорил Эрик.       — Ничего страшного, я привык обходиться своими силами, — отозвался Алексис, наливая себе в бокал астрийского вина. Затем на секунду замер, с немым вопросом глядя на герцога, и, увидев лёгкий кивок головой, налил ему в бокал того же вина.       Юноша был крайне голоден, но всеми силами старался не показывать этого, медленно и томно пережевывая каждый кусочек из своей тарелки, как будто пересиливая себя. Эрик же практически ничего не ел, медленно потягивая вино из высокого хрустального бокала и закусывая сыром. Одной рукой он опирался на стол, глаза были устремлены на юношу. От этого взгляда лёгкий озноб сковал тело Алексиса. Однако он старался не показывать своё смятение и страх, ожидая пока герцогу будет угодно заговорить с ним.       — Сударь, в письме Его Величество очень лестно отзывается о Вас. Как я понял, Вас зовут Алексис Обрэ?       — Да, Ваша Светлость, — ответил юноша, чуть склонив голову в знак покорности.       — В Империи, как я знаю, несколько различных родов носят фамилию Обрэ. К какому из них принадлежите Вы?       — Мой прадед был младшим конюшим герцога Савойского и спас его в битве при Лассе около ста лет назад. За это герцог пожаловал ему дворянский титул и небольшое поместье, — ответил Алексис, немного смущаясь. Что такое сотня лет дворянства, для герцога, чей род насчитывает тысячелетия.       — Я слышал об этой истории, — ответил Эрик, вспоминая прочитанное перед ужином в книге. Как он и ожидал, юноша относился к новым дворянам, которых представители древних родов зачастую вообще не принимали за ровню. — Кто Ваш отец? Есть ли у вас братья или сестры?       — Мой отец Александр Обрэ служит в имперской канцелярии главным архивариусом. У меня двое старших братьев, один из которых помогает в управлении нашим фамильным поместьем, а другой служит в тайной полиции. Матушка моя умерла при родах, более пятнадцати лет назад, так что я её практически не помню.       Эрик внимательно слушал юношу и всё больше удивлялся, как тому удалось добиться назначения курьером. Род был, похоже, захудалым, должность архивариуса, пусть и главного, вообще была не дворянской, и согласиться на такое можно было только от безысходности. «Значит всё-таки через постель», — мысленно объяснил он сам себе это назначение. Однако глядя на юношу, его красивое молодое лицо с лёгким румянцем на щеках, изящные руки, тонкий стан, хотелось верить в чистоту.       — Как прошло Ваше путешествие? Вы сильно устали? — поинтересовался Эрик, когда заметил, что его гость удовлетворил первое чувство голода.       — Я уже успел отдохнуть с дороги и при необходимости готов вновь отправиться в путь, — ответил с вызовом юноша. — Само же путешествие прошло спокойно. Кто же посмеет становиться на пути курьера самого Императора?       — На дорогах неспокойно в последние время, а одинокий путник лёгкая добыча для разбойников, — задумчиво ответил герцог.       — Я был не один, — нехотя признался Алексис. — Меня сопровождал поверенный, мэтр Николя Тонг.       — Император ничего не пишет в письме о вашем попутчике, — заинтересовался Эрик. — Кто он? Почему я не вижу его здесь?       — Он остановился в городе, где у него дела, касающиеся службы. Мы были просто попутчиками, — соврал Алексис, не желая вдаваться в подробности своих взаимоотношений с Тонгом. Воспоминания об их недавней встрече были ещё слишком свежи.       — Как здоровье Его Величества? — спросил Эрик, решив переменить тему разговора. Волнение собеседника при упоминании попутчика не осталось незамеченным, но он решил повременить с расспросами.       — Император полон сил и энергии, несмотря на свой преклонный возраст. Придворные маги и знахари работают не покладая рук, чтобы продлить его жизнь ещё на долгие годы во славу Империи и всех населяющих её народов, — ответил Алексис заученной высокопарной фразой.       — А Его Высочество принц Виллем, наследник престола?       — К сожалению, я не был представлен принцу. При дворе он не появлялся уже несколько лет, постоянно проживая в замке Орсхоф, что в Энкейских горах. Там он предаётся медитации и изучению магических наук.       Эрик невольно скривился от услышанного. Эту официальную версию затворничества принца он уже слышал и не верил ей ни капли. Они с принцем были практически ровесники и детьми должны были бы проводить много времени вместе, но их часы общения можно было перечислить на пальцах одной руки. За время этих встреч у герцога сложилось впечатление, что принц безумен. Он невпопад смеялся, задавал какие-то бессмысленные вопросы и, не дожидаясь ответа, менял тему разговора. При этом любое внешнее раздражение могло вызвать неконтролируемый эпилептический припадок с сильными судорогами и пеной изо рта. А потом этот внезапный отъезд в один из дальних, затерянных в горах замков. Через год было официально объявлено, что принц полностью исцелился. Несколько раз наследник приезжал в столицу на ежегодный большой императорский бал, но увидеть его получалось лишь издали. Он сидел рядом с Императором на малом троне, подобно восковой фигуре: ни одной эмоции не отражалось на его бледном лице, глаза были тусклыми и безжизненными. Потом уже и сам Эрик покинул двор, но по доходившим слухам знал, что принц по-прежнему практически не появлялся на публике.       Алексис заметил, что герцог погрузился в какие-то размышления и не решался прервать его мыслей. Без привычной для двора атмосферы лёгкого флирта, он чувствовал себя некомфортно и не знал, что делать. Он понимал, что нужно как-то расположить к себе герцога, чтобы тот стал опорой и защитой. Но непонятно было, как действовать с этой «ледяной глыбой в рясе»? Весь его привычный арсенал обольщения был тут бесполезен. «Или всё-таки попробовать соблазнить его?» — мысленно задавал он сам себе вопрос, но ответа пока не находил.       — Просил ли Император передать что-нибудь на словах, помимо послания? — прозвучал в тишине голос Эрика.       — Император особо подчеркнул, что ожидает Вашего скорейшего прибытия ко двору, — отозвался Алексис. — Он рассчитывает, что вы сможете выехать на следующий же день после получения послания.       Сказав это, Алексис про себя подумал, что всё ещё может наладиться, если герцог быстро отбудет в столицу. Пусть даже его там убьют — совесть юноши будет чиста. Однако разум упорно подсказывал, что после этого от него тоже избавятся, как от ненужного свидетеля.       — В своем письме Его Величество ничего не пишет о сроках, да и, боюсь, быстро выехать не получится, — ответил Эрик.       — Вы осмелитесь ослушаться Императора? — практически выкрикнул Алексис от удивления. По его спине побежали мурашки, перед глазами мелькнуло взбешённое лицо Тонга.       — У меня есть обязанности не только перед Императором, — холодно заметил Эрик, не понимая, почему простой курьер так бурно реагирует на его слова. — Вначале я должен позаботиться о своих подданных. Это мой долг!       — Но Император… — попытался было возразить Алексис.       — Перед Его Величеством я сам буду держать ответ за задержку, — прервал юношу Эрик.       — Что же может угрожать вашим подданным? — поинтересовался Алексис, сдаваясь. «Теперь Тонг меня точно убьёт», — думал он про себя.       — Мои владения лежат по краю вековечного Леса, как вам известно. В последнее время дикие звери сильно размножились. Своей магией я отпугиваю их, заставляя держаться подальше от населённых земель. Но в связи с моим отъездом эта проблема требует решения.       — Но большая охота, если её объявить, займёт слишком много времени. На это могут уйти месяцы, — чуть ли не простонал Алексис в ответ, прикидывая в уме примерные сроки. Если даже завтра герцог объявит большую охоту в своих владениях, то пока съедутся все желающие, пройдёт не меньше двух-трёх недель. Потом ещё по неделе на подготовку и саму охоту. И это самые оптимистичные сроки.       — Есть гораздо более простой способ. Тем более на организацию большой охоты у меня сейчас нет средств.       — Какой же? — ухватился Алексис за последнюю надежду.       — Кровь мракориса, — коротко ответил герцог.       — Не понимаю, — выразил своё недоумение юноша. Об одном из самых сильных чудовищ, обитающих в глухих лесах он знал. Но вот при чём тут кровь?       — Достаточно провести охоту на мракориса. Кровь этого зверя, разбрызганная по окраине леса, отвадит всех прочих хищников на долгие годы, — принялся объяснять Эрик.       — Но я слышал, что убить это чудовище практически невозможно.       — Нет ничего невозможного. И если вы мне поможете, то при поддержке городской стражи Валенса мы справимся за пару дней.       — Но чем я тут могу помочь? — удивился Алексис. Охотником он никогда не был, да и его воинские навыки были весьма и весьма скромными.       — Вы владеете навыками стрельбы из арбалета? — в ответ поинтересовался Эрик.       — Да, но только в рамках стандартного обучения дворян. Мои таланты в этом не очень велики, — ответил юноша.       — Это намного лучше, чем у большинства стражников, — отмахнулся герцог. — Единственное уязвимое место мракориса — это глаза. У меня есть заговорённый арбалет. Ваша задача будет всадить болт в глаз зверю, когда мы со стражниками его отвлечём.       — Но почему вы не можете сделать это сами? — спросил Алексис, нервно подрагивая.       — Я не могу убить тварь божию своими руками, это было бы слишком большим потрясением для моей магии. А стражники отвратительно стреляют, только разозлят зверя. Боюсь, что и так нам вряд ли удастся обойтись без жертв.       — Хорошо, я в полном Вашем распоряжении, — покорился Алексис. — Но после этого планируете ли вы отбыть ко двору в кратчайшие сроки? Извините, Ваша Светлость, если своим вопросом я превышаю рамки дозволенного, совершая вольность, но мной руководит долг перед Императором.       — После этого я надеюсь очень быстро отправиться в дорогу, — ответил Эрик, сознательно не уточняя, куда именно отправится.       Алексис не заметил ничего подозрительного в словах герцога и вмиг успокоился и повеселел. О предстоящей опасности он уже не думал. Сознание рисовало картины предстоящего триумфа, где он рассказывает при дворе о своей победе над мракорисом, демонстрируя какой-нибудь ценный трофей. Да и отсрочка в пару дней не должна была сильно разозлить Тонга, хотя втереться в доверие герцогу всё равно не помешало бы. За этими мыслями он не сразу заметил, что герцог уже какое-то время говорит.       — … я думаю, не стоит затягивать, и на охоту мы отправимся завтра же утром с рассветом, — закончил говорить Эрик своим тихим голосом. Глаза его были направлены прямо на Алексиса, стараясь проникнуть в одолевавшие юношу мысли.       — Пешком? — удивился виконт. — Я не видел в конюшне других лошадей.       — Недалеко отсюда расположен город Валенс, вы должны были проезжать его по дороге в замок. До города придётся добираться пешком, но это не займёт много времени. Там мы возьмем лошадей, несколько стражников и отправимся в Лес.       — Но я совсем не экипирован к походу. Моя одежда совсем не годится, — запоздало опомнился юноша.       — Я думаю из одежды можно подобрать что-нибудь в гардеробных. Я дам распоряжение духам замка, и вам доставят подходящий по размеру охотничий костюм.       — Целиком и полностью полагаюсь на Вас, — склонив голову, почтительно ответил Алексис и чуть прикусил губу, придавая своему лицу то выражение покорности и похоти, которое обычно открывало ему любые двери при дворе.       Наступила пора проверить свои чары обольщения на герцоге. Юноша чуть облизнул верхнюю губу кончиком языка и медленно поднял свои большие глаза на герцога, надеясь увидеть в ответном взгляде желание и возбуждение. Но вместо этого столкнулся с абсолютно каменным выражением лица. Такого с ним не было ни разу. Алексис предпринял новую попытку соблазнения: взял один из сушеных фруктов и, медленно слизнув глазурь языком, отправил себе в рот. После этого томно вздохнул и отпил вина. Капелька благородного напитка побежала от губ вниз по подбородку, оставляя влажный след на нежной коже. Его поведение было уже попросту неприлично, но остановиться юноша просто не мог. Он картинно выгнулся и ослабил воротник, открывая взору герцога идеально белую, тонкую шею. Хотелось увидеть хоть какую-то реакцию, хотя бы тень эмоций, но мужчина был непробиваем. «Он либо евнух, либо святой!» — решил для себя Алексис. Внутри него начинал разгораться азарт охотника.       Эрик же, хоть и видел все манипуляции юноши, попросту не придавал им значения, относя их к особенностям атмосферы всеобщего флирта, принятой при дворе. Гораздо больше его сейчас интересовали две вещи: общее положение дел при дворе и планы на предстоящую охоту. И если со вторым всё примерно было ясно, то с первым ему вполне мог помочь разобраться собеседник.       — Что нового слышно при дворе? — спросил Эрик. — Новости доходят до этих мест с заметным опозданием, и мы совершенно отстали от жизни.       Это простой вопрос был для юноши как отрезвляющий холодный душ. «Я тут его соблазняю, а этот святоша новостями интересуется…» — со злостью подумал он. Алексису жутко хотелось ответить грубостью, но он сдержался, пообещав себе, что ещё добьётся страстных взглядов в свой адрес и уж тогда сможет рассчитаться за все обиды.       — Думаю, двор мало изменился со времён отъезда Вашей Светлости, — собрав волю в кулак, принялся отвечать Алексис. — Молодёжи практически нет, всем заправляют старые слуги Императора, которые не терпят новизны. Уже практически не проводятся шумные празднества с песнями и танцами, только для ежегодного большого императорского бала делается исключение.       — Двор, каким я его помню, никогда не был столь унылым местом.       — Нет, Ваша Светлость, Вы неправильно меня поняли. Различных празднеств хватает: визиты влиятельных вассалов; свадьбы, призванные скрепить родство древних династий; вступление наследников именитых родов в совершеннолетие. Но всё это случается не так уж и часто, да и император стал сторониться пышных торжеств.       — Жаль, когда-то я любил пение и танцы. И если по второму я мало скучаю, то любовь к музыке никуда не делась. Барды же редко посещают наши места.       — Сейчас и при дворе их увидишь не часто, хотя многие из придворных неплохо поют и играют на музыкальных инструментах.       — Вы тоже можете гордиться такими умениями? — поинтересовался Эрик.       — Я обучался игре на арфе и немного пою, но мои достижения в этом весьма скромны, — ответил Алексис, про себя радуюсь, что похоже нашёл одну из слабостей своего собеседника.       — Можете ли вы, сударь, исполнить что-нибудь для меня? Арфа найдётся.       — С радостью, Ваша Светлость. Но чтобы вы хотели услышать?       — Я целиком и полностью полагаюсь на ваш выбор, сударь. Только прошу не нужно никаких грустных баллад о несчастной любви. Помнится, во время моего пребывания при дворе в ходу были полушутливые песни о ближайших приближённых Императора. Не знаю, правда, поют ли что-нибудь подобное сейчас.       — Да, в этом плане ничего не изменилось, — с лёгкой улыбкой ответил Алексис.       — Хорошо, сейчас сюда доставят арфу, — сказал Эрик, мысленно сосредотачиваясь, чтобы отдать распоряжение. — Это не займёт много времени.       — Пока мы ждём, могу ли я задать вопрос Вашей Светлости? — поинтересовался Алексис, желая заполнить наступившую тишину и заодно выяснить значимый для него вопрос, который последние часы не давал покоя.       — Да, сударь.       — Сегодня днём я хотел прогуляться по окрестностям и осмотреть замок снаружи, но оказалось что решётка на воротах опущена. Я не решился беспокоить Вашу Светлость, но на будущее хотелось бы знать, как я могу покинуть замок в случае необходимости? — почтительно изложил Алексис свою проблему, демонстрируя при этом полную покорность. Попытки соблазнения он на время отложил, решив действовать постепенно.       — Извините, сударь. Я совершенно не подумал о Вас, когда отдал приказ закрыть проход. У меня не было в мыслях как-то ограничить вашу свободу. Это моя ошибка. В случае необходимости просто вслух озвучьте распоряжение поднять решётку. Для вас доступ на вход и выход будет открыт в любое время дня и ночи.       Тем временем в трапезную была доставлена арфа. Это был изящный инструмент из чёрного дерева, отделанный серебром и покрытый искусной резьбой.       — Эту арфу когда-то изготовили эльфы для моей бабки по заказу деда. Она изумительно играла и пела. К сожалению, мало кто в моём роду может похвастаться такими талантами, так что со времени её смерти инструментом никто не пользовался.       Алексис практически не слушал герцога, очарованный красотой арфы. Он, не в силах совладать собой, начал перебирать струны, отмечая легкость звучания. Инструмент был идеален. Юноша сел поудобнее, с легкой улыбкой покосился на герцога и заиграл. Мелодия разносилась по всему замку, отражаясь в переходах и поднимаясь по башням к небу. Затем к ней добавился голос, тихий, но такой проникновенный, что хотелось следовать за ним и соглашаться во всём. Высокий двор стоит в тишине Молодёжь не встретишь ты тут. Император стар, а стражи его Вечный покой стерегут.       Выгнать всех, невзирая на чин,       На то есть сотня причин. Скажи, скажи мне, мой милый друг, Почему Император без слуг? Аой.       Мелодия была Эрику знакома. На такой мотив, напоминающий балладу, он и сам в юности писал куплеты. Как же давно это было? Где теперь друзья его юности? Кто-то сейчас несёт службу на дальних заставах, кто-то, как и он, удалился в родовые замки, кто-то погиб, так и не дожив до старости. Да и были ли они и вправду друзьями, если все куда-то исчезли, как только он впал в немилость к Императору. Войны прошли, остался он, В железный панцирь одет. Главнокомандующий граф Фоскье Для войска, которого нет.       Зачем при дворе этот хмурый сир?       Ведь давно наступил вечный мир. Скажи, скажи мне, мой милый друг, Почему Император без слуг? Аой.       Графа Арчибальда Фоскье Эрик знал очень хорошо. Это был прославленный военачальник и хороший друг его отца. Однако когда войны отгремели, армия была распущена. Воевать стало не с кем, а поддержанием порядка занималась тайная полиция. За графом сохранили номинальный титул главнокомандующего, который теперь ничего не значил. Фоскье оставался одним из тех немногих, на кого при дворе Эрик мог бы всецело положиться, только вот реальной силы за ним не стояло. Главнокомандующий без войска давно стал посмешищем для придворных острословов. Мальчик иль дева с красивым челом — Пощады тебе не видать! Канцлер Борнэ, не взирая на пол, Тащит их всех в кровать.       Когда же отсохнет его конец,       Облегчённо вздохнёт весь дворец. Скажи, скажи мне, мой милый друг, Почему Император без слуг? Аой.       Отношения Эрика с канцлером Теофасом Борнэ сложно было назвать приятельскими. О любовных похождениях этого старика весь двор судачил уже четверть века. Он даже пытался оказывать знаки внимания Эрику, когда ему исполнилось лет пятнадцать. И только знатность рода спасла юного герцога от того, чтобы стать очередной игрушкой в постели канцлера. У многих других юношей и девушек такой защиты не было. Император закрывал глаза, на всех тех полудетей, которые по доброй воле и принуждению оказывались в спальне канцлера. За это Борнэ был всецело предан Императору и периодически поставлял особо ценный живой товар для утех своего повелителя. Золото, камни, шелка и парча Окружают его там и тут. Он богаче иного короля, Хоть просто Дирак зовут.       Когда же увидим его в кандалах,       Будем от счастья в слезах. Скажи, скажи мне, мой милый друг, Почему Император без слуг? Аой.       Императорский казначей Рене Дирак, когда-то был простым суконщиком с небольшой лавкой в ремесленном районе столицы. Какими-то странными путями ему удалось вначале пробиться в откупщики, а потом и в казначеи. О богатстве его ходили легенды одна красочнее другой, многие говорили, что по сравнению с его состоянием сокровищница Императора просто пустое место. У Эрика же к императорскому казначею был свой счёт: именно он руководил определением сумм выплат неустоек, из-за которых род Хомоф оказался на грани разорения. Белее снега его борода, А глаза уж давно не горят. Верховный Маг стремится в кабак, Пока другие все спят.       На тот свет уж давно пора ему,       Увидим его ли в гробу. Скажи, скажи мне, мой милый друг, Почему Император без слуг? Аой.       Верховный Маг Эрафиус был старше даже самого Императора, приходясь ровесником прадеду Эрика. Когда-то он был воистину велик, владея тремя из четырёх стихий практически в совершенстве. Но с возрастом разум стал угасать, и теперь его чаще можно было увидеть в кабаке, чем на заседании Совета Магов. Устав этого древнего ордена не позволял выбрать нового руководителя, до смерти или добровольного ухода действующего главы. Эрафиус же освобождать пост отказывался, да и несмотря на постоянные жалобы на здоровье помирать не собирался. В итоге Совет Магов из влиятельного органа превратился в сборище магов, решающих мелкие корыстные задачи в ожидании перемены руководства.       Эрик ожидал следующего куплета, гадая, кого ещё могли отнести молодые придворные к бесполезным «старикам». Однако виконт, продолжая играть, весь покрылся краской от смущения, не решаясь петь дальше. Герцог сразу всё понял.       — Прошу вас, сударь, продолжайте. Я понимаю, что дальше идёт что-то посвящённое мне. Тем интереснее будет послушать, — спокойно отозвался Эрик. За годы при дворе он научился сносить насмешки и шутки придворных. Даже когда-то данное ему в попытке унизить прозвище Монах, носил с гордостью назло всем острословам. Алексис ещё сильнее покраснел и запел, опустив глаза в пол. На краю вековечного Леса В старом замке, — увы и ах, — Жил в красную рясу одетый Тот, кого называют Монах.       Пора в монастырь ему на покой,       При дворе для всех он чужой. Скажи, скажи мне, мой милый друг, Почему Император без слуг? Аой.       Эрик невольно улыбнулся. Ну что ж, о нём не забывают. И хотя сам он реальной власти давно не имеет, похоже, многие не торопятся сбрасывать его со счетов. На секунду промелькнула мысль всё-таки поехать в столицу и попытаться побороться за своё место. Однако тут же пришло осознание, что никакой борьбы не будет, а его быстро упекут в монастырь или вообще убьют.       Тем временем виконт отыграл последние аккорды и замер, ожидая реакции на своё исполнение. Он видел, что герцог напряжённо думает, но вот предмет этих размышлений оставался сокрыт.       — Довольны ли вы моим пением? Удалось ли мне угодить Вам? — поинтересовался Алексис, устав ждать реакции.       — Вы замечательно поёте, — искренне ответил Эрик, выходя из задумчивости. — Спасибо вам большое за доставленное удовольствие. Однако сколько я могу судить, не все значимые фигуры придворной жизни нашли отражение в исполненной песне. И если в отношении императорской семьи это понятно, то почему не упоминаются Его Святейшество Патриарх Фомиус или Его Светлость Эраст Нортрем, герцог Савойский, начальник тайной полиции.       — Патриарх уже два года как находится на покаянии в одном из дальних монастырей, а замещающий его архиепископ Ольберийский фигура не того масштаба. Он не пользуется большим влиянием. При дворе он появляется только когда нужно совершить полагающиеся богослужения или ритуалы.       Об отъезде патриарха Эрик ничего не знал, и эта новость была для него неожиданной. Значит, не он один впал в немилость. Хотя союзником глава церкви для него никогда не был, так что сожалеть о его ссылке не стоило.       — Что же касается герцога Савойского, — продолжал Алексис, — то кто же посмеет петь о начальнике тайной полиции. Так можно угодить в какой-нибудь из подземных казематов. С роспуском армии тайная полиция стала намного сильнее, чем в былые времена. По влиятельности Его Светлость герцог Савойский второе лицо в Империи.       — Я понимаю вас, сударь, — согласился Эрик, по-прежнему пребывая в задумчивости.       Алексис было предпринял очередную попытку пофлиртовать: нацепил на лицо самую многообещающую из своих улыбок и томно закатил глаза. Но герцог ничего этого даже не заметил. Мысли его были далеко.       — Полагаю, пора отправляться спать. Мы с вами засиделись, а завтра с рассветом я планировал отправиться в город и потом на охоту, — заявил Эрик, когда вышел из задумчивости.       Он поднялся из-за стола и, быстро простившись со своим гостем, покинул помещение. Внутренний двор замка он преодолел на одном дыхании и, только очутившись в тишине библиотеки, смог расслабиться. Как бы не считал его Алексис каменной глыбой, общество юного привлекательного юноши всколыхнуло в груди герцога слишком многое. И тоску по бесцельно прожитым в одиночестве годам, и щемящее сердце желание любить и быть любимым, и, наконец, просто тягу иметь рядом дорогого и преданного человека, с которым можно было бы делиться своими мыслями и переживаниями. Сейчас всё это выплыло наружу, потревоженное жаркими взглядами юноши.       Прошло около часа. Эрик сидел в тишине и неотрывно смотрел на пламя свечи. Голова была пуста, отголоски мыслей и образов вяло проносились, не формируясь ни во что конкретное. Дыхание было ровным и спокойным. Эрик уже было задумался о том, чтобы пойти спать, как с улицы донесся хрип жеребца и лязг открывающейся решётки. Он уже было решил пойти посмотреть причину неожиданного шума, но не успел. Донесся удаляющийся топот копыт, а затем всё стихло. Похоже, юный гость замка только что покинул его.       — Странно, — пробормотал Эрик себе под нос, — куда это он на ночь глядя? Неужели испугался предстоящей охоты?       Некоторое время он вспоминал выражение лица гостя, его слова и жесты за ужином. Но так и не заметил ничего, что могло говорить о готовящемся отъезде. Немного поразмыслив, он решил, что это и к лучшему. Лишние глаза и уши в замке ему точно не нужны. С этими мыслями Эрик и отправился спать.       Однако безмятежно проспать до рассвета, ему было не суждено. Через несколько часов Эрик сквозь сон расслышал топот копыт и лязг поднимаемой решётки на воротах. «Гость вернулся», — подумал герцог, вновь проваливаясь в прерванный сон. Отчего-то эта мысль наполнила его сердце радостью.