Монах

      Тело Тонга было вновь накрыто простынёй. Что с ним делать, герцог ещё не решил, хотя время поторапливало. Если не похоронить труп, то через день-два начнётся разложение. Можно, конечно, наложить магию, чтобы предотвратить этот процесс, но тут нужен маг земли, а посвящать кого-то в события ночи Эрик был не готов. Герцог медленно спускался по лестнице в общий зал трактира, обдумывая сложившуюся ситуацию. Трит Русоф тихо шёл следом, не решаясь спрашивать о чём-то.       Когда Эрик стоял уже на середине лестницы, дверь трактира хлопнула, и в помещение ввалились два молодых парня. Вторым был хорошо известный герцогу Эммет, городской кузнец. Но внимание мужчины невольно приковал первый из них. Это был юноша с тонким, красивым, полным свежести лицом, как будто выточенным из мрамора. На его щеках играл лёгкий румянец, взор был полон огня, а лучезарная улыбка на губах могла очаровать самое чёрствое сердце. За спиной юноши болталась лютня. «Похоже, это и есть бард, о котором мне рассказывали», — подумал Эрик, с интересом разглядывая незнакомца. Бард же, не обращая внимания на окружающих, отчитывал своего спутника:       — Ну что ты за мной увязался с самого утра? Не видишь — я занят. У меня может сегодня самый важный день в жизни, а ты мне его портишь. Сгинь!       — Микаэль, ну прости меня за вчерашнее, — мычал Эммет в ответ и с упорством барана следовал за бардом. — Это всё вино, будь оно не ладно. Никогда больше не буду пить.       — Я тебе уже десять раз сказал, что простил, — медленно, выделяя каждое слово, проговорил бард в ответ и закатил глаза, демонстрируя свою усталость от этого разговора. — Перестань ты ходить за мной, словно тень.       — Нет, я же чувствую, что ты всё ещё обижен, — гнул свою линию кузнец.       — Ничего я не обижен, — отмахнулся бард, оглядывая зал трактира. — Ты уже достаточно пострадал за своё вчерашнее поведение, и никакого зла я на тебя не держу.       Взгляд барда мельком пробежал по стоящему в отдалении трактирщику и остановился на Алексисе Обрэ, который, сидя за столом, медленно пил успокаивающую настойку. «А это ещё кто такой?» — быстро пронеслось в голове Микаэля. Взгляд его скользил по виконту, моментально оценивая: «Молодой совсем, но со шпагой. Значит из дворян. Одежда давно уже не новая и явно с чужого плеча. Выходит, не богат. Чересчур бледен и напуган. Кольцо на руках только одно и то, похоже, с поддельным камнем. Нет, это не добыча. Скорее конкурент. И довольно опасный конкурент. Вон какие губки пухлые и взгляд с поволокой. Такой если начнёт давить на жалость — даже святой не устоит».       — Но раз ты не обижен, то поцелуй меня, — прервал размышления барда Эммет, делая шаг вперёд, чтобы приблизиться к объекту своей страсти.       — Не буду я тебя целовать! — гордо ответил бард, наоборот увеличивая расстояние на шаг.       — Значит, всё ещё обижен, — сделал свой вывод Эммет и вновь принялся просить прощения.       — Не приближайся ко мне, — просил Микаэль в ответ. — Вначале иди, искупайся и избавься от запаха. От тебя же воняет, как от сотни животных. Это ж надо было умудриться заснуть в свинарнике.       — Но ведь ты сам меня там запер…       В это момент взгляд барда сместился в сторону лестницы и разглядел замерших на середине герцога и городского старосту. И если стоящая позади фигура Трита Русофа его совершенно не заинтересовала, то вот гордый влиятельный мужчина на переднем плане вызывал любопытство. Глаза барда мгновенно оценили кольца на руках Эрика и магистерский знак на шее.       — О-о-о, — протяжно выдохнул Микаэль, осознавая кто перед ним. Лицо юноши моментально просветлилось, улыбка стала ещё шире. Он быстро обернулся к Эммету и не терпящим возражения тоном сказал. — А ну сгинь отсюда. У меня тут, может, личная жизнь начинает налаживаться. Поговорим, когда запах выветрится.       Кузнец, раскрыв рот, замер, не понимая, почему объект его страсти вдруг так изменился в лице. Бард же, не теряя времени, подскочил к подножию лестницы и склонился в поклоне.       — Доброе утро, Ваша Светлость. Позвольте представиться, странствующий бард Микаэль из Дола. Рад служить днём и ночью. Пою как соловей, рассказываю сказки и былины, знаком с новостями со всех концов Империи, да и во всём остальном весьма и весьма неплох. Оказался в Ваших владениях проездом, но очень рад предстать перед столь известным ценителем искусств. Ваша Светлость, конечно, уже наслышаны о моих талантах, которые я с почтением кладу к Вашим ногам.       Эрик на секунду оторопел от того напора, с которым бард принялся представляться. Он совершенно не понимал, с каких это пор оказался «известным ценителем искусства», да и имя юноши ни о чём ему не говорило. Он, даже когда жил при дворе, не очень сильно интересовался именами бардов и менестрелей.       — Боюсь сейчас не лучшее время для демонстрации твоих талантов, Микаэль, — тихо проговорил Эрик, немного придя в себя. — Тем более, как мне сказали, ты был одним из свидетелей событий, произошедших ночью, так что сам должен это понимать.       — Конечно, конечно, — поспешно заявил бард. — Но я всегда буду рядом, если Ваше мнение изменится.       — Юноша, я думаю, герцог захочет побеседовать с каждым из нас, так что не пропадай далеко, — ответил вместо Эрика городской староста. — А тебе, Эммет, действительно не помешало бы привести себя в порядок. Что о тебе подумает герцог?       Эрик задумчиво кивнул, подтверждая тем самым слова Русофа, и медленно обвёл взглядом присутствующих. Эммет минуту помялся на пороге, бросая полные тоски взгляды на барда, потом тяжело вздохнул и вышел, напоследок пообещав скоро вернуться.       Как только дверь захлопнулось, все выжидающе уставились на герцога Валенского: бард с пленительной улыбкой и хитринкой в глазах, Алексис со страхом, Трит Русоф с любопытством, а трактирщик с надеждой и беспокойством.       — Гаррет, я расположусь на кухне вместе со своим спутником, — принялся отдавать распоряжения Эрик. Алексис вздрогнул при его упоминании и опустил глаза в пол. Плечи его заметно подрагивали. — Вначале нам нужно будет всё обсудить с виконтом, а потом я хотел бы выслушать тебя.       — А меня Вы разве не будете допрашивать? — озорным голосом спросил бард, слегка подёрнув плечами и изобразив на лице смесь детской обиды и кокетства.       Эрик на секунду растерялся, совершенно не представляя, как сохранять серьёзность, столкнувшись со столь откровенным флиртом. Опыта в таких играх у него практически не было. В итоге решил пока никак не реагировать.       — Потом я хотел бы поговорить с Лони, — продолжил герцог.       — Но девочка не в себе, — поспешно заявил трактирщик.       — Не бойся, Гаррет. Я сильно не потревожу малышку, более того постараюсь, чтоб ей стало легче. Можешь за неё не переживать.       — А я всё это время должен буду ждать? — вновь прервал герцога бард. — Нашего брата кормят ноги, и пока я тут сижу, на ярмарочной площади местные бездарные певуны получают монеты, которые вполне могли стать моими.       Эрик тяжело вздохнул и поднял глаза на Микаэля. Бард тут же подобрался и ответил герцогу взглядом полным скрытого томления. Он тихонько провёл кончиком языка по приоткрытым губам, вгоняя мужчину в краску.       — После Лони, я поговорю с тобой, бард, — вымолвил Эрик, отводя глаза.       — Вот это другое дело, подожду. А денег на ярмарке всё равно много не заработаешь. Посижу пока тут. Ох и жадные у вас подданные, Ваша Светлость. За медяк удавятся. Надеюсь, Вы не такой?       — Трит, последним я хотел бы поговорить с тобой. Думаю, к тому времени я приму какое-то решение.       Староста молча кивнул в ответ, подтверждая тем самым, что хорошо понял герцога и готов исполнить все его распоряжения.       — Виконт Обрэ, пройдёмте на кухню, — обратился к своему спутнику Эрик. — А ты, Гаррет, проследи, чтобы нам никто не мешал. Когда будешь нужен, тебя позовут.       Алексис медленно поднялся из-за стола и на негнущихся ногах двинулся в сторону большой двустворчатой двери, ведущей в святая святых каждого трактира.       Кухня трактира «Гордость Империи» была довольно просторным помещением, с двумя очагами и большим разделочным столом посредине. Шкафы вдоль стен были забиты посудой и различными продуктами. В воздухе стоял стойкий запах специй и трав. Стульев тут не было, зато нашлись два высоких табурета, на которых и расположились мужчины. Алексис по-прежнему старался не смотреть в лицо герцогу, опустив глаза в пол.       — Сударь, я хотел бы поговорить с Вами о произошедшем преступлении. У меня складывается впечатление, что вы можете немало рассказать об этом, — голос герцога звучал твёрдо и властно.       — Ваша Светлость, я ничего не знаю. Эту ночь, как Вам известно, я провёл в замке, — дрожащим голосом ответил Алексис.       — Чего вы боитесь, виконт? Вчера во время ужина вы упоминали о своем попутчике. Как я понимаю, именно его тело мы только что осматривали наверху?       — Да, это он. Но я ничего не знаю о причинах его смерти.       — Как получилось, что вы путешествовали вдвоём?       Алексис на секунду стушевался, а потом начал тихо говорить, старательно выбирая слова.       — Моё назначение на должность императорского курьера происходило по протекции герцога Савойского. Он же и навязал мне в попутчики мэтра Тонга, сказав, что в моём поручении помощь хорошего законника не повредит.       — А вы сами как думаете? Для чего вам назначили такого попутчика?       С минуту юноша молчал, как будто собираясь с мыслями, потом тяжело вздохнул и заговорил тихим голосом.       — Вначале я думал, что он придан мне для значимости, ввиду моего слишком юного возраста. Предполагалось, что Ваша Светлость назначит меня кастеляном замка, а мэтр Тонг будет на первых порах мне помогать, вводить в курс дела. До вчерашнего дня я сам так считал, но потом.., потом …       Голос юноши сбился. Он поднял, наконец, голову и открыто посмотрел в лицо герцогу. В глазах виконта стояли слёзы. Он еле сдерживался, чтобы постыдно не разреветься.       — Говорите всё как есть, — строго сказал герцог, сохраняя каменное лицо. Эрик старался, чтоб его голос звучал как можно суровее, хотя желание обнять и успокоить юношу прямо рвалось из груди.       — Вчера мы встречались с Тонгом после того, как я передал послание.       — Где это было?       — Он приезжал к замку. Решётка ворот была закрыта, и мы говорили через неё.       — Он упоминал о какой-нибудь опасности, которая ему грозит?       — Нет, скорее наоборот. Он угрожал мне, если я не добьюсь скорейшего Вашего отъезда в столицу. Во время всего путешествия он был тих и спокоен, но вчера угрозы в мой адрес сыпались не переставая. Я только тогда понял, насколько страшный это был человек.       — Так, это уже интересно, — задумчиво проговорил герцог. — А теперь соберитесь, сударь, и подробно перескажите весь ваш вчерашний разговор. Постарайтесь не упускать ни одной детали. Каждая мелочь может быть важна.       Алексис шумно выдохнул и торопливо заговорил. Ему нужно было выговориться, опереться на кого-то. И пусть герцог был столь строг на вид, юноша чувствовал, что его слова рождают живой отклик и сочувствие. Он рассказывал всё, с ужасом понимая, что со смертью Тонга его жизнь висит на волоске. Герцог Савойский никогда не простит ему предательства.       К концу рассказа слезы всё-таки потекли из глаз юноши, но вместе с ними приходило и облегчение. Теперь Алексис уже не дрожал столь сильно и мог смотреть на собеседника, не пряча глаз.       — Вы рассказали мне не всё, сударь, — тихо проговорил Эрик, когда виконт закончил рассказ.       — Я был честен с Вами и не скрыл ни слова из того что говорилось вчера. Теперь моя жизнь и честь полностью в руках Вашей Светлости, — покорно ответил юноша.       — Вы умолчали о своей ночной поездке в Валенс. После ужина я уверен, вы поехали к Тонгу с докладом. Моя отсрочка с отъездом была для вас неприятным сюрпризом. Вы решили доложить Тонгу обо всём немедленно, — Эрик говорил абсолютно уверенно, хотя и опирался в основном на догадки и предположения.       — Откуда Вам это известно? – изумился юноша.       — Я умею анализировать факты, сударь. Весть об убийстве не была для вас неожиданностью. Но вы слишком слабы, чтобы задушить своего врага, тем более врага настолько сильного и опасного. Думаю, Тонг был убит раньше Вашего приезда. Вы так спешили, что запнулись о тело, укрытое простыней. На ней остался след Вашего каблука, а на сапогах в замке пятна крови.       — Да, это так. Я боялся признаться в этом, ведь могли подумать, что это я убийца.       — Вы просто запутались, сударь. Расскажите мне всё, что произошло ночью.       Юноша печально вздохнул и быстро заговорил.       — Я и в правду спешил к Тонгу, чтобы всё рассказать. Стояла глубокая ночь. Я поднялся по внешней лестнице, которая ведёт прямо к комнатам, минуя зал трактира. Тонг говорил, что его дверь первая от входа, но, сколько бы я ни стучал — никто не открывал. Тогда я двинулся на ощупь дальше по коридору, решив, что имелась в виду первая дверь с другой стороны.       — Вы слышали какие-нибудь звуки?       — Нет, стояла абсолютная тишина. Я был почти у цели, когда запнулся о лежащее тело. Ноги мои запутались в простыне. Вначале я ничего не понял. Пришлось зажигать свечу, чтобы понять, на что я наступил. А дальше, я так испугался, что убежал сломя голову. Мне казалось, что стоит хоть на секунду задержаться и меня посчитают виновным.       — Вы видели кого-нибудь, когда выходили из трактира?       — Я не уверен. Мне показалось, что какая-то тень следила за мной из-за угла конюшни. Но было слишком темно, и я списал всё на свои страхи. Мне вообще в каждом шорохе мерещилась погоня.       — Мог этот кто-то вас разглядеть?       — Нет. Как я уже говорил, было слишком темно.       — Хорошо. Я вам верю, сударь, и постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы защитить вас. Попадаться на глаза герцогу Савойскому для вас, пожалуй, опасно. Придётся какое-то время вам постоянно находиться рядом со мной. Надеюсь, это не будет для вас слишком обременительно.       — Спасибо, Ваша Светлость, — слезы благодарности потекли из глаз юноши. Впервые он получал поддержку искреннюю и бескорыстную. В этот момент он готов был возносить герцога выше всех Богов и отдать за него жизнь.       — Но, но, но, полноте, сударь, не стоит благодарности. А теперь приведите себя в порядок и позовите Гаррета. Нужно опросить остальных свидетелей, — тихо сказал герцог. То обожание, которое светилось в глазах юноши, немного напугало Эрика, но в то же время заставило сердце биться учащённо.       — Мне остаться при разговоре или подождать в общем зале? — спросил виконт, умывая лицо, чтобы скрыть следы слёз.       — С Гарретом и Лони я поговорю наедине, а вот когда дойдёт черёд до барда, ваше присутствие может пригодиться. Вы ведь практически ровесники. Понаблюдайте за этим Микаэлем. Потом скажете мне своё мнение.       Эрик поймал себя на мысли, что, говоря все эти слова, немного лукавит и пытается оправдать свою боязнь остаться с Микаэлем наедине. Какое-то неясное предчувствие вызывало волнение и опаску. Он никогда не был силён в предсказаниях, но сейчас чувствовал, что в будущем бард сыграет в его жизни важную роль. Вот только какую?       — Да, и позаботьтесь о своём жеребце. Его стоит расседлать. Сегодня мы уже никуда не поедем. Охоту придётся отложить, — отдал распоряжение герцог.       Алексис тем временем скрыл следы пережитого волнения и ровной походкой вышел из кухни, чтобы позвать Гаррета. Эрик, глядя ему в спину, с удовлетворением отметил, что теперь юноша не дрожит от страха, как лист на ветру.       Через минуту дверь открылась, запуская непривычно тихого Гаррета. Трактирщик, как будто стесняясь, осторожно прошёл вперед и встал в шаге от герцога, понурив голову.       — Вы звали меня, Ваша Светлость? — тихо спросил он.       — Да, Гаррет. Садись, — коротко сказал герцог и кивнул в сторону табурета напротив. — Сколько лет мы уже знакомы?       — Так, почитай, я Вашу Светлость еще младенцем помню. В отряде батюшки Вашего я тогда служил. Да и потом росли Вы на моих глазах. Проказы Ваши детские помню. Да и в последние годы, хоть и не часто, но ко мне захаживали.       — Тогда объясни мне, почему ты отпустил дочь с каким-то проходимцем и даже не подумал искать защиты у меня, своего господина? — хоть Эрик и был значительно младше трактирщика, но сейчас его тон больше напоминал речь учителя, отчитывающего дитя за несделанное задание.       — Помутилось у меня тогда в голове всё, — принялся оправдываться Гаррет. — Богами клянусь, ничего не понимал в происходящем. Особенно, когда из посетителей все глаза прятать стали, не решаясь слова сказать. Не ищу я себе оправдание, моя вина тут целиком и полностью, родную дочь не защитил. Лони, она ж мне всё в жизни заменила. Стала моей семьёй, которой у меня никогда не было. А я, как пришла беда, струсил.       — Хорошо, что ты это понимаешь. И на будущее помни, что всегда можешь рассчитывать на мою помощь и покровительство.       — Спасибо, Ваша Светлость. Совсем я расклеился. А Вас ведь, наверное, интересуют события прошлой ночи?       — Расскажи всё, что сможешь вспомнить.       — Мало я чего могу рассказать. Как в тумане весь вечер прошёл. Вроде уже и отпустило немного, а как ни стараюсь припомнить, что делал — не могу.       — Много ли народу было в трактире?       — Да. Бард ведь вчера выступал, народу набилось под завязку. Еле успевали с Лони выпивку разносить.       — Много ли было приезжих?       — Наши все, городские да с окрестных ферм, только бард, да покойник не из Валенса были.       — Кто-нибудь вёл себя необычно?       — Ну, Эммет, кузнец наш, чудил. На барда запал. Чуть ли не в стойку при каждом его взгляде или жесте становился. А остальные, вроде, как обычно себя вели.       — После того, как Тонг ушёл наверх, кто-нибудь поднимался по лестнице?       — Не знаю я, Ваша Светлость. На кухню я тогда ушёл. Не мог на веселье людское смотреть.       — На кухне ты был один?       — Один, — покорно кивнул трактирщик. — Понимаю, куда вы клоните, Ваша светлость. Мог я сделать это. Выйти чёрным ходом, подняться по внешней лестнице, подкараулить там и заколоть подлеца. Никто бы и не заметил.       — Его не закололи, а задушили, — осторожно заметил герцог, наблюдая за реакцией Гаррета. — Подкараулили в коридоре и напали со спины.       — Задушили? — удивился трактирщик, светлея лицом. — А кинжал тогда зачем? Хотя и задушить смог бы. Несмотря на возраст, силы в руках пока не убавилось. А вот Лони, малышка моя, тогда точно в безопасности. Ей такое ну никак не под силу. Хоть она цела будет.       — Боюсь, Гаррет, ты первый на кого падают подозрения. У тебя были и силы, и возможность, и причина сделать это.       — Всё это так, Ваша Светлость, но Богами клянусь, не убийца я. Есть кровь и на моих руках, всяко ведь в битвах бывало, но подкарауливать, нападать со спины я бы не стал.       — Я тебе верю, а теперь пойдём, посмотрим, как Лони. Где она?       — Здесь она, в соседней комнате. Но может не надо? Не в себе она, переживает сильно, — заволновался трактирщик.       — Отведи меня к ней и ни о чём не переживай, — властно сказал Эрик, отметая все сомнения Гаррета.       Комнатушка, куда трактирщик привёл герцога, была совсем маленькой и больше напоминала чулан. Тюфяк на полу, небольшое, тусклое окошко под потолком, трёхногая табуретка, да старый, видавший лучшие времена платяной шкаф. Лони лежала, укрытая одеялом, и только её бледное, заплаканное лицо выглядывало наружу.       Стоило мужчинам войти, заполнив сразу всё свободное место комнатушки, как глаза Лони испуганно расширились, а тело начало мелко дрожать от страха.       — Не бойся, малышка, — тихо проговорил Эрик, стараясь успокоить девочку. — Теперь всё будет хорошо. Тебе нужно успокоиться.       Лони неуверенно кивнула, переводя взгляд с герцога на Гаррета и назад. Дрожь усилилась. Тонкими ручками она потянула край одеяла выше, так что теперь из-под него торчали только испуганные глаза и покрытый капельками пота лоб.       — Постарайся вспомнить события прошлой ночи, — предпринял ещё одну попытку Эрик. — Нам необходимо узнать, что же случилось.       Девочка протяжно всхлипнула. На глазах навернулись слезы.       — Ваша Светлость, разве не видите, она испугана и не в состоянии рассказать что-либо сейчас, — вступился за дочку Гаррет. — Нужно несколько дней, прежде чем дочка сможет отвечать на вопросы.       — Гаррет, выйди, — твёрдо бросил Эрик трактирщику, не оборачиваясь.       — Но, Ваша Светлость…       — Выйди!       Гаррет тяжело вздохнул и скрылся за дверью. Эрик окинул взглядом девочку, которая стала дрожать ещё сильнее, и слегка погладил её по голове, успокаивая.       — Малышка, я понимаю, что тебе сложно, — тихо заговорил он. — Давай, я буду задавать вопросы, а ты просто говори «да» или «нет».       Лони минуту разглядывала своего собеседника, как бы решая можно ему доверять или нет, а потом неуверенно кивнула.       — Ты ушла в комнату Тонга одна?       — Да.       — Добровольно?       — Да.       — Ты испугалась за Гаррета и таким способом хотела защитить его?       — Да.       — Слышала ли ты какой-нибудь необычный шум, до того как решилась выйти из комнаты?       — Нет.       — То есть ты сидела в комнате и ждала, а когда решилась выйти и узнать, почему Тонга так долго нет, наткнулась на тело.       Девочка утвердительно кивнула и вновь залилась слезами, не в силах что-либо сказать.       — Тихо, малышка. Сейчас всё будет хорошо.       Эрик опустил ладонь на лоб девочки и призвал свою магию. Рука начала слегка светиться, разгоняя полумрак комнаты. Глаза девочки закрылись, черты лица разгладились. Через секунду она провалилась в ровный, спокойный сон.       Стоило герцогу выйти из комнаты, как на него тут же с расспросами набросился трактирщик, всё это время прислушивавшийся к звукам из-за двери и беспокоящийся о дочери.       — Не волнуйся так, Гаррет, теперь с девочкой всё будет хорошо. Сейчас она спит, — попытался успокоить мужчину Эрик. Однако добиться этого удалось, только когда Гаррет сам убедился, что Лони в порядке.       — Она что-нибудь рассказала? — спросил трактирщик, немного успокоившись.       — Нет, девочка ничего не видела и не слышала. Мне пришлось покопаться в её памяти, но это и к лучшему. Теперь я уверен, что она тут ни при чём.       — Это не опасно для её здоровья?       — Нет. Более того, она будет спать ещё часа два-три, а когда проснётся, не вспомнит ничего о событиях вчерашнего вечера и ночи. Так что нужно открывать трактир для посетителей, пусть девочка считает, что ничего не произошло. Предупреди об этом Русофа и барда, чтоб не лезли к ней с разговорами.       — Спасибо за дочку, Ваша Светлость, — принялся благодарить Гаррет, бухнувшись на колени. — Всё что хотите для Вас сделаю, жизни своей не пожалею.       — Гаррет, это мой долг, заботиться по мере сил о подданных, так что не благодари. Лучше принимайся за дело. Через два часа трактир должен работать, как обычно.       — А что делать с телом? Ведь кто-нибудь может захотеть снять комнату, — поинтересовался трактирщик, вставая с колен.       — Тело пока запри в одной из комнат. Ночью нужно будет незаметно перенести его в Храм, но об этом я договорюсь с Тритом Русофом и отцом Стефаном.       — Ваша Светлость, разрешите последний вопрос? — спросил Гаррет, когда они вернулись на кухню.       — Спрашивай.       — Если вы смогли прочитать воспоминания Лони и не нашли там никаких зацепок, почему не проделать это со всеми нами?       — Понимаешь, Гаррет, этот способ можно безопасно применять только с детьми. Там где Лони отделается двухчасовым сном и лёгкой головной болью, взрослого мужчину скрутит от боли, и с большой долей вероятности он сойдёт с ума. Некоторые дознаватели в тайном сыске особо не церемонятся и пользуются подобными методами, но я не такой. А теперь позови сюда барда и виконта Обрэ.       — Обоих сразу? — решил уточнить трактирщик.       — Да, обоих.       Гаррет, поклонившись, вышел, но не успела дверь за ним захлопнуться, как в неё влетел Микаэль.       — Теперь настала моя очередь, — заявил он, улыбаясь и отвешивая глубокий, полный изящества поклон. — И так столько ждал, что уже устал.       — Да, я хотел бы поговорить с тобой бард, присаживайся напротив, много времени это не займёт.       — Почему это «не займёт»? Зачем так спешить? — изобразил притворное изумление юноша, стрельнув глазами. — Я рассчитывал, что наша беседа затянется и плавно перейдёт во что-нибудь более интересное. Нам нужно лучше узнать друг друга. Хотите я спою вам сонет, который недавно сочинил?       В этот момент дверь вновь отворилась, и в помещение кухни зашёл Алексис Обрэ.       — Ну и чего ты пришёл сюда? — накинулся на него моментально бард. — Не видишь у нас с Его Светлостью важный разговор. Выйди немедленно!       Алексис, не ожидая такого напора, растерялся и удивленно захлопал глазами. Он не понимал, почему его гонят, хотя до этого герцог сам просил присутствовать при разговоре. Он уже думал выйти, когда на помощь ему пришёл сам герцог.       — Это я попросил виконта Обрэ присутствовать при нашем разговоре, — мягко сказал Эрик.       Микаэль моментально расплылся в улыбке и заискивающе закивал.       — Конечно-конечно, Ваша Светлость. Если таково Ваше желание, то можно и втроём. Но подумайте сами, зачем нам лишний свидетель того, что между нами будет? Или он тоже будет участвовать? А вы затейник, Ваша Светлость, по виду и не скажешь… Но всё-таки я считаю, что смогу в одиночку заменить вам любого.       Эрик от столь неприкрытых намёков барда моментально покраснел. Алексис же бросил на барда взгляд полный гнева и презрения. Рука его с силой сжала эфес шпаги.       — Попридержи свой язык, бард, пока я тебе его не укоротил, — гордо заявил виконт. — Его Светлость слишком чист, для такого как ты.       — А для тебя значит он подходит? Наслышан, наслышан. Остался ли еще кто-нибудь при дворе в чьей постели ты не провел бы ночь, Алексис Обрэ? — не остался в долгу Микаэль.       — Это не твоё дело! И я не припоминаю, чтобы разрешал обращаться ко мне на ты!       — Нужно мне твоё разрешение, размечтался. Любые сплетни это моё дело. А уж о тебе таких сплетен хватает. Герцог, не хотите ли послушать одну забавную историю о паже, который был одновременно любовником трёх ближайших приближённых Императора. Эти почтенные господа до последнего ничего не знали, зато, когда правда открылась…       — Замолчи, — с гневом взревел Алексис, выхватывая шпагу.       Бард же мгновенно сориентировался и легким прыжком скрылся за спину герцога, показывая взбешенному виконту язык.       — Вы посмотрите, Ваша Светлость, какой неуравновешенный юноша, — принялся Микаэль нашёптывать герцогу. — Он же может убить любого, кто встанет на пути. А уж его моральный облик — мне такое даже и не снилось. Гоните его прочь и останемся наедине.       — Не верьте ему! — воскликнул Алексис, размышляя как бы пустить шпагу в ход так, чтобы не поранить герцога.       Наверное, до кровопролитья бы всё-таки дошло, но Эрик уже пришёл в себя и призвал юношей к порядку:       — Замолчите оба! Сейчас не время и не место выяснять отношения. Виконт, уберите шпагу и сядьте возле окна. Если вы не уверены, что можете сдержаться и сохранять молчание, пока я не закончу разговор, то выйдите.       — Нет, уж. Я не оставлю Вас с «этим» наедине, — Алексис презрительно сплюнул, глядя на барда, но шпагу убрал.       — А ты бард, если будешь провоцировать виконта Обрэ, очень об этом пожалеешь.       — Ваша Светлость, это все потому, что я очень переживаю за Вас, — расплылся в улыбке Микаэль. — Как только я Вас увидел, то понял, что встретил свой идеал. И конечно, мне хочется, чтобы идеального мужчину не окружала всякая шваль, — при этом бард бросил взгляд на Алексиса, как бы показывая, кого он под этим подразумевает.       — Бард, меня интересует вчерашний вечер и ночь. Что ты можешь рассказать об этом? — Эрик, которого перепалка барда и виконта невероятно утомила, решил перейти к делам, пока юноши вновь не схлестнулись.       — Ваша светлость, ну кого интересует день вчерашний? Может быть, лучше поговорим о нас, о будущем. Давайте, я спою. Какие песни Вы любите? Уверен, Вы сразу захотите иметь в своей свите такого отличного певца. И это только одно из моих многочисленных достоинств. А, когда вы познакомитесь с другими…       — И, тем не менее, бард, меня интересует всё, что ты можешь рассказать о мэтре Тонге и его смерти. Ты был одним из тех, кто обнаружил труп.       — Вы говорите об этом старикашке со шрамом на пол лица? Мерзкая личность. Мало того, что некрасив, так еще и совершенно не разбирается в высоком искусстве. Денег у него, думаю, не мало, но за весь вечер не бросил и медяка. Жмот! Зачем нам о нём говорить? Он уже помер. Лучше о нас?       — Нет, бард, мы будем говорить именно о нём! — отрезал герцог, хотя молодое, улыбающееся лицо юноши, призывно стреляющего глазами, уводило все мысли в сторону.       — Ну, ладно-ладно, — смирился Микаэль. — Хотя и мало, что я могу тут сказать. Труп мы нашли вместе с трактирщиком и городским старостой. Я тогда только-только отделался от Эммета и вернулся, чтобы выбить обещанную комнату и плату за вечернее выступление. Не поверите, но комнату мне так и не дали. Я как последний бродяга вынужден был провести ночь на сеновале. Знали бы вы, какие там водятся крысы, — бард широко развёл руками, демонстрируя размер, больше подходящий здоровому, жирному коту. — И это я ещё молчу о блохах и клопах. А у меня очень нежная кожа. Сами потрогайте и поймёте, с каким ужасом я столкнулся. Это гораздо хуже какого-то там трупа, — бард подставил румяную щеку герцогу, как бы предлагая провести рукой и оценить шелковистость кожи на ощупь. — Ну же, проведите рукой.       Алексис с трудом сдерживал себя, чтобы не накинуться на этого наглеца, который ведёт себя столь развязано. Только возможный гнев со стороны герцога сдерживал его от нового скандала. Эрик же растерялся. Он невольно протянул руку и провел тыльной стороной ладони по щеке Микаэля. Кожа и вправду была необычайно мягкой и шелковистой. Он на секунду замечтался, потеряв связь с реальностью, но в итоге разум возобладал, и Эрик одёрнул руку.       — Что произошло между тобой и Эмметом? — спросил герцог.       — Ой, он такой смешной. Но между нами ничего серьёзного, так что можете не волноваться. Я абсолютно свободен от всяческих обязательств. Вы только подумайте, этот увалень, похоже, влюбился в меня с первого взгляда. Он конечно мужчина красивый и видный, но совершенно не в моём вкусе. То ли дело Вы…       Неприкрытая лесть была в большой моде при дворе, но Эрик никогда этого не любил. И сейчас, выслушивая все эти свидетельства восхищения от Микаэля всё больше раздражался. Выплеснуться его гневу не давал одна единственная мысль: «А вдруг этот бард и вправду влюбился в меня? Будет неправильно растоптать его чувства своей злостью».       — Микаэль, о твоём отношении ко мне поговорим в другой раз, — оборвал в итоге словесные излияния барда герцог. — Ты должен понимать, что являешься одним из подозреваемых.       — Так будет ещё и «другой раз»? Отлично! Вы вселяете в меня надежду.       — Если тебя обвинят в убийстве, никакого другого раза может и не быть! — Эрик решил немного припугнуть Микаэля, фамильярность которого его всё больше раздражала.       — Так вы думаете, это я придушил старикашку? — хохотнул бард в ответ. — Посмотрите на мои руки, разве хватило бы мне сил совершить подобное. Да и главное, зачем мне это?       — Откуда ты знаешь, что его задушили, а не закололи кинжалом? — насторожился герцог.       — У меня очень хороший слух, Ваша Светлость. Я слышал Ваш разговор с Гарретом. Кстати, вот у него были и причины, и возможность сделать это.       — Хорошо. Но это не снимает с тебя подозрения. Ты мог заставить совершить это влюблённого в тебя Эммета. Ему-то силы не занимать. А что касается мотива, то ты молод и мог просто пожалеть девочку, — выдвинул предположение Эрик, хотя сам не очень-то верил в озвученную версию.       — Значит, всё-таки Вы ревнуете к Эммету. И совершенно напрасно, — сделал собственные выводы бард. — Что же касается мой жалости к девочке… Я не ханжа, но повидал на своём веку немало. И изнасилованными трактирными девчонками меня не удивишь. Это случается сплошь и рядом. Рано или поздно она всё равно пройдёт через это.       — То есть ты ничего не видел и не слышал?       — Почему же. Кое-что видел.       — Что же? — заинтересовался герцог.       — Ночью я видел кого-то, кто спускался со второго этажа. Это было уже после того как мы обнаружили тело. Как я говорил, уснуть я не мог из-за крыс. Вы не представляете, какие они тут большие…       — Бард, про крыс, блох, клопов и прочих я уже слышал. Говори по делу, — не выдержал герцог, устав вылавливать информацию по крупицам.       — Хорошо, — печально вздохнул Микаэль. — Этот человек, которого я увидел, был очень подозрителен. Я притаился в тени конюшни и попытался понаблюдать за ним. Но он явно был напуган и скрылся из глаз прежде, чем я смог его рассмотреть. Зато я успел разглядеть его коня. И он очень напоминает мне жеребца, на котором приехал Ваш спутник, который сейчас так старательно кидает на меня гневные взгляды. Всё это возвращает нас к вопросу о том, что Вашей Светлости нужно лучше подбирать своё окружение.       — Хорошо, если это всё, что ты знаешь, можешь быть свободен, — обречённо выдохнул Эрик. У него начинала болеть голова. Сказывались последствия применения магии.       — А как же моё искусство, — возмутился бард. — Вы ещё не послушали, как я пою.       — Не сейчас! У меня ещё слишком много дел.       — Тогда, может быть вечером? — не сдавался юноша.       — Нет! У меня сегодня весь вечер занят!       — Хорошо, но если Ваш Светлость передумает, я всегда буду рядом.       — И ещё, бард, о событиях прошлого вечера и ночи никому не говори. Это в твоих же интересах.       Бард озорно улыбнулся в ответ, но ничего не сказал. Плавной походкой он неторопливо двинулся на выход, всем своим видом демонстрируя, что ожидает только слова или жеста, чтобы остаться. Герцог же только устало прикрыл глаза и попытался разобраться в происходящем. Кто же убийца? Из всех подозреваемых он отмёл все возможные кандидатуры и теперь совершенно не представлял, что делать. Да и стоило ли что-то делать? Что не говори, а покойник был преотвратительной личностью.       — Что вы скажете о барде, виконт? — спросил Эрик, когда дверь за Микаэлем захлопнулась.       — Шлюха! Да как он посмел так обращаться к Вашей Светлости? — воскликнул Алексис. — Он не стоит и Вашего мизинца.       — Он через многое прошёл и привык добиваться своего. Думаю, вся его вольность это просто тактика, чтобы пробраться в моё окружение. Раньше, когда я ещё не попал в опалу и был богат, таких юношей и девушек всегда хватало. Хотя стоит отметить, что он необычайно красив.       — Нет в нём ничего красивого! Дрянь подзаборная! Он Вам не ровня.       — Хорошо, я понял ваше мнение, виконт. Я понимаю, что вы не спали всю ночь и очень устали, но у меня будет для Вас последнее поручение.       — Я готов на всё, — с пылом в глазах воскликнул юноша.       — Гаррет скоро откроет трактир. Послушайте, о чём будут посетители болтать вечером. Мне важно знать, не просочились ли сведения об убийстве в народ. Но не засиживайтесь допоздна. Силы Вам завтра понадобятся. Я попрошу выделить комнату для вас. Сам я заночую у Трита Русофа.       — Почему Вы сами не хотите остановиться тут? Мне было бы гораздо спокойнее находиться рядом с Вашей Светлостью.       — Моя персона привлечёт слишком много внимания к трактиру. Сейчас это не нужно. Увидимся завтра на рассвете. Не забывайте, виконт, нас ждёт охота. И забудьте на время о своих переживаниях. Если Вы будете слушаться меня, то о гневе герцога Савойского можете не беспокоиться.