Монах

      Первые звёзды разгорались на небосклоне, освещая притихшие улочки и переулки столицы Империи. Город Лонс готовился отойти ко сну. По одному из узких переулков ремесленного квартала, двигались двое мужчин, закутанных в тёмные плащи. В опускающихся сумерках они больше напоминали ожившие тени, чем живых людей. Первый, более низкий и толстый, шёл быстрым, уверенным шагом, так не вязавшимся с его фигурой. Он легко преодолевал препятствия и не останавливался ни на секунду, как будто скользя в тенях зданий. Лицо этого мужчины было сокрыто глубоким капюшоном. Его спутник, судя по всему ещё совсем молодой, высокий мужчина, еле поспевал за ним. При очередном повороте он оступился и угодил сапогом прямо в сточную канаву. Раздался громкий плеск и отборная ругань, демонстрирующая, что выдержка и уравновешенность не относятся к качествам, присущим молодому человеку.       — Перестань ругаться, как простолюдин! Ты привлекаешь внимание, — не выдержал первый. — Сколько тебе говорить, что открыто показывают свои чувства только глупцы и влюблённые идиоты. Ты, слава Богам, ни к тем, ни к другим не относишься. И это целиком моя заслуга.       — Но, отец…       — И не называй меня так, хотя бы наедине. То, что я признал тебя своим сыном и назначил наследником, ещё не значит, что я полностью уверен в нашем родстве. Твоя мать была настоящей шлюхой, да и сам ты не так далеко от неё ушел. И если бы не дальнее родство с Императорским домом, ноги бы её не было в моём доме.       — Но…       — И не смей мне возражать! Скажи спасибо, что я дал тебе графский титул и таскаю за собой как собаку, в надежде, что однажды из тебя выйдет толк, — не унимался первый.       — Но, Вы так и не сказали, куда мы идём?       — Скоро узнаешь, хотя будь у тебя мозгов хоть чуть-чуть больше, давно бы догадался сам.       — По крайней мере, скажите, долго ли ещё нам ломать ноги по этим колдобинам? И почему нельзя было взять лошадей?       — Сейчас дойдём до конца квартала, поднимемся в гору и будем на месте, — снизошёл до ответа первый мужчина, кутаясь плотнее в плащ. — А теперь, если вымолвишь ещё хоть одно слово, пока мы не доберёмся до цели, я лично вырву твой болтливый язык и заставлю его сожрать.       Не дожидаясь ответа своего спутника, мужчина прибавил шагу, умело ориентируясь в узких переулках. Вскоре дома сменились сараями и складами, дорога начала забирать кверху, а после и вовсе исчезла. Осталась только тропа, поднимающаяся серпантином к стоящей на отроге горы башне. В ней, как знали все без исключения жители столицы, обитал придворный звездочёт, маг и чародей Ксонофилиус, автор столь нашумевшего в последнее время предсказания. Пожилого мага в столице побаивались, приписывая ему, помимо занятий астрологией, участие в тёмных магических ритуалах, увлечение некромантией и знакомство с ядами и проклятьями, способными изжить человека со свету, не взирая на любую магическую защиту. Редко кто отваживался обращаться к старому астрологу напрямую, но идущий впереди мужчина шёл столь уверенно, что не оставалось сомнений — он был частым гостем башни.       Только остановившись у самого порога башни, мужчина позволил себе расслабиться и тихо прошептать своему сыну.       — Вот мы, наконец, и на месте. Запомни. Говорить буду я. Твоя задача только слушать и наблюдать. Может быть, тогда ты перестанешь задавать кучу идиотских вопросов и постигнешь мои планы, которые как ни крути со временем продолжать именно тебе.       Высказав всё это и не дожидаясь ответа, мужчина быстро взял дверной молоток и три раза стукнул в тяжелую дубовую дверь, потом немного выждал и стукнул ещё два раза.       Некоторое время ничего не происходило, но мужчина и не думал стучать снова. Он опёрся спиной на дверной косяк и глубоко задумался, пресекая любые попытки заговорить от своего спутника.       Прошло минут пять, когда за дверью послышалась тихая шаркающая походка. Дверь со скрипом приоткрылась, впуская обоих мужчин в башню. Они быстро зашли внутрь, напоследок старательно оглядевшись на предмет слежки.       Первый этаж старой башни представлял собой полукруглое помещение с винтовой лестницей в углу. Чадящие факела вдоль стен давали света ровно столько, чтобы не споткнуться о расставленные там и тут столы, стулья и прочие предметы мебели. Потрескавшиеся от времени стены покрывали руны, написанные на забытых языках, а на единственном свободном пятачке пола была начертана большая пентаграмма.       Высокий, длиннобородый старик в широком серебристом балахоне, величественно стоял возле лестницы, с интересом разглядывая своих посетителей. В ответ на этот взгляд низкий мужчина быстрым движением стянул капюшон, открывая своё лицо.       — Герцог Савойский, какая честь для меня! — тут же воскликнул старик, притворно изумившись, хотя сразу было видно, что личность столь позднего гостя была ему известна заранее. — Но почему вы не вызвали меня к себе, как в прошлый раз. Или не предупредили о своём визите? Я глубоко извиняюсь, что моё жилище сегодня не подготовлено к встрече столь почтенного гостя.       — Оставь свои извинения при себе, Ксонофилиус. Время дорого. Сегодня я решил сам навестить тебя, да еще и в компании, — сурово ответил герцог, не сводя глаз с мага. — Познакомься, это мой сын и наследник Годрик Нортрем, граф Фомс.       — Рад познакомиться с вами, граф. Ваш отец воистину великий человек, и принимать его сына для меня всегда большая честь, — любезно обратился старик к юноше, который также стянул капюшон и теперь с интересом оглядывался по сторонам.       — Хватит слов, лучше перейдём к делу, — рявкнул герцог Савойский. — Здесь никого больше нет?       — Никого, кроме меня и Вас.       — Хорошо, — удовлетворённо кивнул мужчина. — Ты подготовил всё, о чём я просил, маг?       — Конечно, конечно, Ваша Светлость. Три чёрных петуха — всё как Вы просили. Однако могу предостеречь — ночь сегодня не самая благоприятная для гадания. Вот если бы завтра…       — Нет! Сегодня! — резко оборвал мага герцог. — Мне нужно знать, что ждёт корону в будущем. Твой гороскоп сулит смену династии, но совершенно не в состоянии ответить на вопрос, кто станет следующим Императором. А наши гадания постоянно разнятся, давая то одни ответы, то другие. К тому же обстановка меняется слишком быстро. Мой человек посланный к Монаху не выходит на связь, а Император полон подозрений — того и гляди что-нибудь вытворит. Он не доверяет мне. Шпионы сообщают, что он накануне секретничал с этим клоуном в латах - Фоскье. Старый болван что-то задумал! Не может спокойно умереть…       — Звёзды дают нам только общее представление о судьбах. Было бы странно ожидать от них точных ответов на все вопросы, — тихо принялся объяснять маг, отведя глаза. — Да и любое предсказание зыбко, как лёгкий дымок на ветру. Мы видим знаки и трактуем их в ту или другую сторону, но только Боги знают всё, что было и будет.       — Обойдёмся без Богов. Сегодня попробуем уточнить твои предсказания с помощью доступных методов, — с нетерпением сказал герцог. Окинул старика задумчивым взглядом и добавил, — И в тоже время мне по-прежнему кажется, что ты что-то недоговариваешь, маг…       — Я полностью откровенен с Вами и готов служить в меру своих слабых сил Вашей Светлости.       — Хорошо. Где мы можем провести ритуал?       Старик только тяжело вздохнул в ответ, не поднимая глаз от пола, и махнул рукой в направлении лестницы.       — Пойдёмте со мной, Ваша Светлость. На втором этаже башни есть отличный заклинательный покой. Он целиком и полностью к Вашим услугам.       С этими словами Ксонофилиус начал тяжело подниматься по лестнице. Рука его с силой опиралась на украшенные резьбой перила, а ноги еле волочились, переступая со ступеньки на ступеньку. Следом шёл сам герцог, всем своим видом демонстрируя нетерпение. Замыкал шествие молодой граф, не проронивший за всё это время ни слова, но с интересом вслушивающийся в разговор и старательно запоминающий действия и поступки своего родителя.       На втором этаже маг провёл своих гостей в небольшую комнату, предназначенную для ритуалов. Стены её были обиты черным бархатом, придавая зловещий вид. В самом центре на небольшом возвышении находился жертвенник, выполненный в форме плоской плиты, испещрённой рунами. По краям этой плиты стояли толстые, витые свечи, горящие синим пламенем. Они сильно дымили, делая воздух в комнате тяжёлым и удушливым. Три чёрных петуха, связанных за ноги, лежали в углу, испуганно вращая покрасневшими от дыма глазами.       — Как именно будем пытаться узнать будущее? — спросил Ксонофилиус, отвязывая первого петуха. Птица тревожно забила крыльями и издала сдавленный крик.       — У одного мы исследуем внутренности, у второго — мозг, ну, а у третьего воспользуемся кровью. Будем надеяться, что все три опыта дадут один и тот же результат, и он совпадёт с нашими предыдущими экспериментами, — спокойно ответил герцог.       — С какого способа начнём?       — Над внутренностями.       Ксонофилиус молча распластал петуха на жертвеннике, положив на спину и придерживая руками так, чтоб он мог только трепыхаться, но не сдвинулся с места.       Герцог Савойский достал из-за пояса тонкий, изогнутой нож, слегка светящийся голубоватым цветом. Маг быстро начал читать заклинание на неведомом языке, голос его звучал всё громче, в нём чувствовалась мощь и сила. Годрик Нортрем вжался в стену, потрясенный до глубины души происходящим действием. Руки его слегка дрожали от возбуждения. К горлу подкатил комок. Хотелось зажмурить глаза и ничего не видеть. Сам же герцог сохранял хладнокровие. Слова заклинания отзвучали и он резким ударом ножа рассёк грудь петуха. Животное два раза вскликнуло, немного потрепыхалось и затихло.       — Снова два раза, — задумчиво сказал герцог. — Две смерти в императорской семье. Но почему только две? Император, наследник, великий князь Эдуард — должно быть три.       Он вскрыл труп и принялся всматриваться во внутренности.       — Печень сместилась влево — прекращение династии, сердце ещё слегка сокращается — значит, переход власти к новой династии будет поддержан Богами и магические клятвы устоят. Но вот почему кишечник так перекручен? Тут что-то не так.       — Ваша Светлость, может быть, попробуем другого петуха?       — Хорошо, — коротко сказал герцог, отбрасывая носком сапога свою первую жертву.       Ксонофилиус взял второго петуха и положил на жертвенник, придерживая рукой. Вновь зазвучали слова заклинания. Герцог Савойский размахнулся и одним ударом отсёк животному голову. Криков не было, но в предсмертной судороге животное успело два раза взмахнуть крыльями.       — Видишь, — ещё сильнее нахмурился герцог. — Вместо двух криков, только два хлопка. Но почему только два, если всё указывает на смену династии? Чтобы она произошла, должны умереть трое… Ладно, посмотрим, что покажет голова.       Герцог срезал гребень с головы петуха и осторожно вскрыл череп, чтобы были видны мозговые полушария. Вместе с магом они стали пристально разглядывать узоры кровавых извилин, стараясь увидеть в них что-либо похожее на буквы или руны.       — И опять он, — с ненавистью воскликнул герцог спустя минуту. — Смотри сюда, маг. Это явно буква «Х», а рядом скрещенные линии, напоминающие корону.       — Да, на корону очень похоже, Ваше Светлость, — отозвался маг, — но вот буква «Х» не совсем чёткая, это вполне может быть и «Н».       — Нет, я уверен это он, Хомоф. Только этот святоша стоит на пути между мной и троном. Мерзкий Монах…       Годрик Нортрем невольно вздрогнул. Его отец представлял поистине страшное зрелище — кинжал сжатый окровавленной рукой, бледная кожа и горящие от возбуждения глаза. Он всегда побаивался своего отца, но в этот момент готов был признать его самим Дьяволом, этим порождением злобы тёмных Богов.       — Сложно говорить о точности предсказаний в таких условиях. Осмелюсь заметить, что для гадания таким способом лучше использовать человеческий мозг, как более развитый и более чувствительный к магии. А ещё лучше воспользоваться головой человека, наделённого магическими способностями, — заметил Ксонофилиус. — Головы же животных могут давать существенные ошибки при предсказаниях.       — Знаю, только чёртов старик, сидящий на троне, запретил мне подписывать смертные приговоры. Так что сейчас это весьма затруднительно, — съязвил мужчина в ответ. — Пока придётся довольствоваться петухами. Ничего, Императору недолго осталось.       — Продолжим? — уточнил Ксонофилиус.       — Да. Неси жаровню и дамасский клинок, что я тебе давал.       Маг быстро вышел и через минуту вернулся, установив прямо на жертвеннике жаровню, полную раскалённых углей. Сверху на ней лежал широкий клинок, испещрённый рунами.       — А теперь неси петуха, маг, — приказал герцог, поигрывая ножом в руках.       Ксонофилиус взял было последнюю жертву в руки, но петух, насмотревшийся на две смерти и обезумевший от ужаса, в последний момент вырвался и попытался убежать, путаясь в связанных ногах. Старик кинулся за ним и быстро настиг, однако петух к тому времени успел затушить одну из свечей, окружающих жертвенник.       — Свеча погасла, — торжествующе прозвенел голос герцога. — Неужели один из моих врагов скоро умрёт? Быстрее, маг, поторопись.       Ксонофилиус быстро зажег заклинанием потухшую свечу и поднял петуха над жаровней. Голос его слегка дрожал, когда он читал заклинание. Герцог же тем временем резким движением пронзил птицу насквозь. Петух вскликнул один раз и безвольно повис на руках мага. Кровь потоком полилась из раны прямо на раскалённый клинок. С шипением она испарялась, оставляя на металле неровные узоры.       — Один раз! Он вскликнул один раз, — громко сказал герцог, разглядывая проступающие на клинке узоры. — Опять результаты гадания разнятся.       Тем временем последние капли упали на клинок, и мёртвая птица была отброшена в сторону. Герцог выжидательно уставился на старого мага, ожидая его трактовки следов, оставшихся после испарения крови. Ксонофилиус же склонился над клинком и принялся его внимательно изучать, бормоча что-то невнятное себе под нос.       — Ну же, не тяни, маг. Что ты видишь? — не выдержал герцог.       — Узоры судьбы не очень чёткие, как я говорил сегодня не лучший день для гадания на крови, — задумчиво ответил маг, протирая глаза, слезящиеся от едкого дыма свечей.       — И всё же ты что-нибудь разглядел? — не унимался герцог Савойский.       — Смерть Императора и смена династии видны весьма отчётливо, но это нам было известно и раньше. Эти события относятся к тем, которые уже нельзя изменить. Но вот кто придёт ему на смену сказать сложно, такое ощущение, что будущее ещё не до конца предопределено и будет долго висеть на волоске в ожидании чьего-то поступка или решения. Некоторое время — год, два, может быть больше — ничего непонятно, узоры размыты, а после появляется какая-то яркая личность, герой, которому покровительствуют Боги, но опять же всё это так зыбко, что за вторую часть предсказания я не могу поручиться.       — Какой толк в твоих словах, если ничего нового я так и не узнал, — с желчью в голосе прошипел герцог Савойский. — Никаких героев в Империи давно нет, и я не представляю, кто из возможных кандидатов на трон мог бы им стать. Монах — святоша и праведник, не способный пролить крови. А других конкурентов у меня нет.       — Я бы на Вашем месте не стал недооценивать молодого герцога Валенского, — тихо отозвался Ксонофилиус. — Мы совсем мало знакомы и виделись только несколько раз, но он произвёл на меня сильное впечатление. Такая сила духа и в таком молодом возрасте. Смерть старого герцога и последующие несчастья многому его научили. Конечно, сейчас на «героя» он явно не годится, но со временем — кто знает…       — Не учи меня, старик. То что он слабак, не значит, что я сбросил его со счетов. Я тоже не сижу на месте. Мой человек уже в Валенсе, и хотя он пока не прислал вестника, я целиком и полностью полагаюсь на него. Мэтр Тонг из тех людей, которые способны на всё. К тому же он безоговорочно предан мне. Он разберётся с Монахом.       Старый маг только утвердительно качнул головой, внезапно погрузившись в какие-то свои глубокие мысли. Лицо его покрылось бледностью, взгляд стал пустым, глаза закатились, руки безвольно упали вдоль тела, слегка подрагивая. Герцог вначале продолжал что-то злобно выговаривать, но заметив состояние своего собеседника удивлённо замер.       — Ксонофилиус, что с тобой? — окликнул мага герцог, слегка дёрнув за рукав. Однако реакции не последовало.       — Что это с ним? — изумлённо спросил Годрик, отлипая от стены, возле которой простоял большую часть времени. — Может быть, ему нездоровится?       Однако ответа не последовало, зато со стороны ремесленного квартала послышался звон колоколов местного Храма. Герцог недолго думая выскочил из комнаты и кинулся к ближайшему окну, выходящему на город. Он широко распахнул его, старательно вглядываясь в темноту. Звон стал ещё громче. К нему присоединились колокола Храмов портового квартала и городских окраин. По городу яркими огоньками двигались люди с факелами, сбегающиеся на площади.       — Отец, что произошло? Почему бьют в набат? — взволнованно воскликнул Годрик Нортрем, от волнения снова забыв приказ своего родителя хранить молчание.       — Заткнись! — рявкнул герцог.       Его губы скривились в презрительной усмешке, а взгляд был обращён в направлении ярко освещённого Императорского дворца, видневшегося вдали.       — Только не сейчас, ещё слишком рано, — тихо шептал он себе под нос. — Только бы не отозвались колокола центрального Храма.       — Но почему это так важно? — задал вопрос Годрик, услышав последние слова отца и теперь теряясь в догадках.       — Ты ничего не понимаешь, щенок, — прозвучал через несколько минут ответ от герцога, который потихоньку начал успокаиваться — Если бы зазвучали все колокола, то значит, умер сам Император. А этот было бы полной катастрофой для моих планов. Но раз центральный Имперский Храм молчал, то это кто-то из членов Императорской семьи или глава одного из древнейших родов.       — Но кто это может быть?       — Надеюсь, это окажется Монах, — хищная улыбка исказила лицо мужчины, продолжавшего разглядывать в окно огни города.       — Боюсь, Ваша Светлость, Вашим надеждам не суждено сбыться, — отозвался из-за спины герцога тихий голос Ксонофилиуса, который уже успел прийти в себя.       — Что с тобой было, старик? — тут же отозвался мужчина, поворачиваясь.       — Иногда у меня бывают видения, — тихо ответил маг.       — Что же ты видел?       — Сегодня ночью великий князь Эдуард, брат Императора, был убит у себя в постели в своей резиденции, что в старом городе.       — Как это произошло?       — Его отравила собственная жена. Великая княгиня Анна давно была больна и не захотела уходить на суд Богов в одиночестве. Женщины слабы… Она на ночь дала мужу бокал с отравленным вином, а затем и сама приняла яд, — рассказал маг суть своего видения.       — Сами Боги благоволят моему плану, — восхитился герцог Савойский, расхохотавшись. Толстое тело мужчины начало колыхаться от смеха, который звучал столь зловеще, что даже его собственный сын невольно зашептал слова молитвы. — Теперь на одного человека меньше стоит у меня на пути. И что самое замечательное, меня в этой смерти совершенно не заподозрят. Как же вовремя это случилось.       — Отец, нам следует скорее вернуться домой. Думаю, Вас будут искать и возможно даже вызовут к Императору.       — А вот это первая твоя здравая мысль за сегодняшний день, — прервал свой хохот герцог, мгновенно сосредотачиваясь. — Ксонофилиус, мне нужно уходить. В твоих же интересах, чтобы всё, что произошло сегодня здесь, осталось тайной.       — Я буду нем как рыба, — твёрдо сказал маг, провожая своих гостей к двери.       — Тогда прощай. Если понадобишься мне, я вызову тебя дополнительно, — бросил напоследок герцог Савойский, запахнул плащ и накинул на голову капюшон.       Через пару минут две тени почти бесшумно растворились в ночной тиши, оставляя старого мага одного. Кснофилиус с облегчением захлопнул входную дверь и тихо прошептал, обращаясь в пустоту:       — Я вижу гораздо больше, чем ты думаешь, Эраст Нортрем, герцог Савойский. Но знать тебе об этом совершенно не обязательно. К тому же нити судьбы ещё не до конца сложились в узор… Слишком многое ещё не определено окончательно.