Дримлэнд

- Ну что, милочка, нажила себе язву? Я и забыла, насколько уродлива русская речь. Особенно если произносить ее голосом врачихи. Кое-как открыв глаза, я обнаружила, что лежу в карете скорой помощи, той, что ехала в колонне машин. У изголовья кушетки сидела скептичная крашенная в бордовый жирная тетка в белом халате, с ужасными голубыми тенями, в очках. Как она только не умудрилась исхудать в наше время? - Где… Где Женя? – я вовремя сообразила назвать своего спутника русским именем, чтобы вдруг не вызвать подозрений. - Свихнулся Женя твой, - мерзко хмыкнула тетка, грубо обрабатывая мою руку ваткой и вонзая мне под кожу иглу капельницы. - И где он?! - Ну-ка тихо, мать, не брыкаться! - она затянула на моих руках, ногах и груди тугие ремни, чтобы полностью меня обездвижить, - У командира он, молчит сидит. Не глядит ни на кого даже. Кого там! Пропал мужик! – она махнула рукой в перчатке и с шумом оторвала свою тушу от сиденья. - ФГС будем делать. - Это не язва…- я заплакала. - Ну, че нюни-то распускать, а?! Че это, если не язва, вон как ты вся скрючилась? - У меня…- я обхватила руками низ живота, - У меня т... там что-то болит… - У-у-у, девка…- покачала головой медсестра. Она долго описывала мне мою распутную жизнь и склонность раздвигать ноги перед кем попало, мое дрянное поколение, наш век и нравы. Ей было наплевать, слушаю ли я ее. Ей было наплевать, что я до сих пор даже ни с кем в своей жизни не целовалась, не то что… Под ее неумолчную мерзкую ругань, я задремала. Боль утихала. Я словно вновь оказалась в гостях у родственников. Машина тарахтя ехала сквозь притихшую ночную пустыню. Я спала, просто потому что не могла проснуться, но барахтаясь в остатках сознания, я шарила по холодной клеёнке кушетки, на ощупь пытаясь отыскать своего спутника. Видимо, мне что-то вкололи. Вдруг в стекло с бешеной силой ударился мертвец, оставив на нем кровавый след. Спереди раздался шум тормозящих колес, и в следующий миг скорая врезалась в впередиидущую машину. От удара все посыпалось на пол, погас свет. Машина завалилась набок и несколько раз перевернулась. В маленьких грязных окошках светлеющее небо и земля менялись местами. Что-то хрустнуло, и медсестра перестала орать. Скорая наконец-то остановилась, но продолжала раскачиваться из стороны в сторону. Кое-как высвободив свои исхудавшие руки из ремней кушетки, я осторожно пробралась к окошку. Прильнув к стеклу, я увидела, что мы наполовину висим над обрывом огромной пересохшей реки, а колонна разбита, все машины столкнулись. И вокруг, куда ни глянь кишмя кишат живые мертвецы. Они были везде, мы напоролись на стадо. Уцелевшие люди вылезали из разбитых машин, отовсюду слышались выстрелы и мертвецкие хрипы, крики, ругань. Мы словно бы оказались на берегу моря, целого моря зомби, они шевелились, словно волны, хрипели, тянули руки, я никогда еще столько не видела. Я в безопасности в перевернутой запертой машине, пока не издаю ни звука. Снаружи завязался бой между живыми и мертвыми, своей жестокостью потрясающий даже самое темное воображение. Я видела, как вопящие люди рвутся на части. Военные падали под напором зомби один за другим, крики становились все громче, а стрельба все реже. Лилась кровь. Землю усыпали внутренности. Они побеждали. Но меня все же учуяли, и один из уродов стал безумно налетать на окно, выбивая себе зубы. По стеклу пошла трещина. Я стала отползать в другой угол кабины, но дверь завалило, выхода не было. Удар топора снес голову зомби, забрызгав все кровью, и в окне показался человек. - Сиди тут! – едва успел приказать он, как на него сверху набросился противник, и я потеряла его из виду. Вокруг все рычало, хрипело, ходило ходуном, скорая раскачивалась под напором зомби, окружающих ее со всех сторон, люди кричали, шум стоял такой, будто машину проглотило гигантское чудовище. Кто-то кубарем скатился на дно оврага. Мертвецы толпой повалили к нему, скатываясь по склону. В слабом предрассветном сиянии я увидела, как человек поднялся во весь рост. И узнала сутулый силуэт Канзаса, даже не видя его лица. Он схватил топор и вонзил в голову одному, второму, третьему. Зомби напирали на него со всех сторон, зарубленные падали, образовывали баррикаду вокруг моего друга. Он рубил с нечеловеческой силой во все стороны, кричал, оборачивался вокруг себя, отбивался, словно дикий зверь. И он сам был страшнее них в тот миг, я не видела еще подобного отчаяния в бою. Отрубленные головы, руки, изувеченные тела окружали Канзаса завалами со всех сторон, но он не мог уйти, не мог выбраться из оврага, и только снова и снова яростно взмахивал топором, безумно рыча. Но их было слишком много, они были слишком близко. Один из этих уродов навалился на Канзаса всем телом, сбил его с ног. Остальные, как волны, окружили моего друга со всех сторон, и толща шевелящихся мертвых тел погребла его под собой. - Нет! Канза-а-ас! – я заколотила руками по стеклу, но оно не поддалось. Пулеметная очередь прошлась по горе зомби в овраге, кто-то наверху пытался спасти моего спутника. Из спин и голов этих тварей, что ползали друг по другу, вырывались снопы крови и мозгов, но они все копошились и копошились, пока пулеметчик не перестал стрелять. Тоже, видимо, погиб. - Канзас! Ну-ка вылезай! Канзас! Хватит придуривать! Встава-а-ай! – меня била истерика. Я колотила кулаками окошко, разбила руки в кровь, я видела, как они лезли и лезли поверх друг друга, и даже представить не могла, что происходит внутри этой мертвой горы. На мои крики сбежались другие зомби наверху оврага. Они стали наваливаться на перевернутую скорую, скрежетать по ней руками, толкать, хрипеть. Машина под их напором покачнулась, побалансировала мгновенье и рухнула в пересохшее русло крика.